– Прошу меня простить, мэм. У меня очень мало времени…
– Но, сэр, одну минуточку!..
Оп-паньки! А это у нас тут кто – Пухлый?! Ну нет, он уже не Пухлый, он уже скорее Крепыш! Когда только успел так удачно утрамбоваться? Валик из жира над ремнем штанов бесследно исчез, как будто распределился по всему корпусу в виде мышц. Плечи раздвинулись, да и сам парняга уже не жался, надеясь казаться меньше и незаметнее, а передвигался гордо и степенно, как положено наследнику древнего рода. И рост! И стать! Чего еще надо этим дурам-девицам? Вот что значит каждый день ворочать кадки в теплицах Стебль! Куда это он? А, в лавочку садо-маго-водства, хе-хех! Галантно подав локоть своей величавой бабульке в траченных молью шляпе и «лисьем» воротнике, Лонгботтом поднялся с нею по ступенькам и скрылся за дверью под вывеской «Товары для магического садоводства мастера Георга Далия».
Любопытно будет взглянуть на босса – каким стал? Подрос или всё такой же доходяга? Полтора месяца, как-никак, не виделись…
Жаба тем временем двинулась дальше: Макмиллану удалось вырваться из мертвой хватки двух рыжих бестий и удрать, так что спектакль закончился вничью. Пришлось оставить насиженное деревце и снова скакать за Амбридж по крышам.
Воу-воу, какая тут потасовка в соседнем переулке, прямо душа радуется, а глаза разбегаются, за кем следить – за дерущимися или за мисс Риббит-Риббит? Хоть разорвись бедному ворону! И, решив, что жаба никуда не денется, Мертвяк перепорхнул на другую сторону крыши, с видом на Южный проулок, где застал уже самый финал разборок между младшекурсниками. С порога своей лавки на них кричал мастер Олливандер – нашли где поцапаться! – а самых главных зачинщиков держали за шиворот Драко Малфой и какой-то из его однокурсников – скорее всего, Альберт Вэйси, если судить по огромному родимому пятну на щеке, отмечавшему всех Вэйси чуть ли не со времен Основателей. В точности копируя манеры своего клюворылого декана, Малфой отчитывал малолетнего слизеринца и бросал пренебрежительные взгляды на плененного Альбертом не то гриффиндорца, не то пуффендуйца:
– Вас не учили, мистер Бёрк, не пачкать руки обо всяких недостойных? Мне будет стыдно за вас перед портретом пра-пра Элизабет, когда она осведомится у меня о ваших успехах.
– А чего он?..
– Это он первый начал! – вопили вместе с другим мальчишкой его рвущиеся в бой из-за спины Вэйси приятели-гриффиндорцы или пуффендуйцы, тогда как Драко с трудом, но сдерживал напор их противников. – Змеюки вонючие!
– Заткнись ты, шкура! Попадетесь вы нам в другом месте!
– Ступайте, ступайте отсюда, вы все! – подливал масла в огонь продавец волшебных палочек со своего крыльца. – Нечего тут! Кыш! Вот сейчас авроров кликну, узнаете мне! – он показал студентам пятнистый старческий кулак.
Что ни говори, а внушительности Снейпа сопляку-Малфою еще учиться и учиться. В запале его никто не слушал, забияки норовили, вывернувшись, пнуть друг друга по ногам и матерились так, что если бы мимир умел краснеть, он бы покраснел. Того и гляди повыхватывают палочки и затем все дружно повылетают из школы. Интересно, с чего они так разосрались – у кого родословная чище или кто записался в Пожиратели Смерти? Обычно выяснением этих животрепещущих вопросов заканчивается девяносто девять из сотни стычек между факультетами, когда там есть хоть кто-то из гадючника.
В проулок свернула Амбридж, но еще до того, как она успела что-то предпринять – если вообще собиралась что-нибудь предпринимать – с другого конца улицы к толпе приблизились Уоррингтон и Монтегю, семнадцатилетние охотники квиддичной команды Слизерина, и живо навели порядок. Они разогнали всю толпу с пятикурсниками в придачу, после чего вразвалочку зашли за канцелярскими причиндалами, так и не заметив жабку. Итак, Амбридж, значит, успешно сдала Ж.А.Б.А на чары хамелеона.
Половину дня таскался Мертвяк за петлявшей по Косому чиновницей, но так и не разобрался, что она пытается разнюхать.
– Париж крут, я даже хотел когда-нибудь ночью полетать на метле вокруг их Эйфелевой башни, но они меня отговорили…
Ронни так и заладил – «манифигительно то, манифигительно это» [5] – в тему и не в тему. А Финниган, Криви и еще пара-тройка гриффиндорцев, пойманных им на распродаже бывших в употреблении метел, трепетно внимали каждому его слову.
Подумаешь – Париж, Эйфелева башня… Это они еще Эйяфьядлайёкюдля не видели. И не выговаривали.
– …а потом снитч взрывается прямо в руке нашего ловца, прикиньте!..
– Вот ни хрена себе! А вы тогда что? – Колин так и щелкает своей камерой вокруг героя дня, и Уизли это нравится.
– Половина снитча у него осталась, ну и «французы» вроде как пошли нам навстречу. Хотя по правилам, если форма снитча меняется в момент отлова, баллы не засчитываются.
– Ох ты ж ёптет! А у нас-то не так! – возмутился Симус.
– Везде так, просто у нас в школе еще ни разу такого не было.
Как это не было? Очень даже было! В шестьдесят шестом – шестьдесят седьмом учебном. Такая же история, один в один. Тогдашний тренер не засчитал слизеринцам, и Слагги за это отлучил его внука от своего «Клуба Слизней». Мертвяк досадливо почистил клюв об оконную решетку. Даже такими вещами нынешние студиозусы перестали интересоваться! Что за смену растим, мать его…
Одну закономерность передвижений Амбридж выявить всё-таки удалось. Она почти не заостряла внимания на взрослых – ни на обитателях Косого или Лютного, ни на патрульных аврорах, ни на родителях студентов, ни на изредка попадавшихся по дороге преподавателях Хогвартса. Зато могла надолго прилипнуть к какой-нибудь компании учеников, которые, впрочем, ее совсем не замечали. Что еще задумали в Министерстве? Следят за боссом?
Получить ответ Мертвяку удалось уже только по прилете в Хогвартс, когда в пятницу, 1 сентября, поезд, что отчалил с лондонской платформы «девять и три четверти», доставил на учебу целую армию студентов – крикливых, драчливых, дерзящих, вечно всюду снующих, но превращающих унылый замок в живую школу. Правда, на этот раз превративших ненадолго…
* * *
Первой на Амбридж напоролась Сибилла Трелони. Едва Долорес допрыгала по ступенькам главного портала до двери Хогвартса, ее встретил совершенно невменяемый взгляд бешеной стрекозы из-за огромных стекол очков. Трелони была сильно не в духе из-за резкой перемены погоды и «после вчерашнего», поэтому, узрев жертву, не замедлила одарить ее пророчеством:
– О, я вижу страшное предзнаменование для того, кто сейчас пересечет порог этого замка! – гулким голосом запечатанного в бочку авгурея провыла она. – Очень плохой аспект – сто восемьдесят градусов! – между Луной и Сатурном. Десцендент куспиды шестого дома в вашей генитуре предрекает, что вам не дожить до конца будущего года.
Чиновница остановилась и с непередаваемой насмешкой посмотрела на Сибиллу снизу:
– Вот как? И как же, по-вашему, я расстанусь с жизнью? Неужели от Авады врагов-Пожирателей?
– Нет! – почти радостно осклабилась Трелони. – Вам просто оторвут голову, – на секунду задумавшись и, будто во сне, поглядев на нелепую заколку Долорес, она выдала: – Обе.
Если та и была задета, то на плоском ее лице с увесистыми мешками под глазами почти ничего не отразилось. Помощница министра вела себя так, будто ей только что отвесили чудный комплимент.
– Кхм, кхм! Ну-ну. Смотрите только, чтобы вам ничего не оторвали уже в этом году, голубушка. Я, знаете ли, тоже немного смыслю в предсказаниях, и они, надо заметить, сбываются куда чаще ваших. Поэтому глядите, как бы вам не утратить должность еще до наступления Рождества, – и, озарив Сибиллу ответной улыбкой, Амбридж покатилась дальше.
– Берегите, берегите себя! – возопила ей вслед Трелони. – Черная луна у вас нынче в очень дурной позиции! Опаленные перья падают, падают вниз!
Свидетелем этой сцены случайно стала Септима Вектор. Профессор Вектор по секрету сказала профессору Синистре. Синистра (тоже по секрету) поделилась с Помоной Стебль. Стебль не могла не сообщить шепотом мадам Помфри, Филиусу Флитвику и Минерве МакГонагалл. Их разговор в лазарете слышали ассистенты Поппи Помфри, а в учительской – минеролога и зельевара… В общем, к вечернему распределению первокурсников о новом пророчестве Сквибиллы не знали только самые нелюбопытные из младших преподавателей и мелких привидений. В воздухе повисло напряженное затишье, как бывает всюду, где готовятся к грандиозному фурору, едва сдерживаясь при встрече с его непосредственными фигурантами. Трелони, однако, ничего не замечала и призрачно плавала по коридорам в предвкушении пира, благо, следующий день выдался выходным и можно было ни в чем себя не ограничивать. Старшекурсницы тихонько прыскали за ее спиной и делали таинственные лица, когда парни-однокурсники пытались вызнать у них, что здесь, эрклинги всех покусай, происходит.
– Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств, – перед началом ужина сообщил Дамблдор и как бы между прочим добавил: – Кроме того, профессор исполняет у нас обязанности генерального инспектора. А это означает, что она имеет практически такие же полномочия, как и директор. Профессор может инспектировать уроки любого преподавателя, невзирая на опыт его работы и педагогический стаж, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Трелони, которая в это время успела втихаря присосаться к своей фляжке, поняла, о чем он толкует, только после четвертой фразы. Поперхнувшись «нектаром пифии», как она называла свое пойло, подозрительно напоминавшее по выхлопу обычное огневиски, Сибилла растерянно вытаращила глаза, развернулась к невозмутимой Минерве и с напором простонала:
– Меня-то почему не предупредили?!
Со стороны профессора Снейпа раздался неприлично хрюкающий звук. Но едва ли кто-то успел заподозрить его в веселье, поскольку, опомнившись, зельевар мгновенно скроил одну из самых злющих рож (почему-то в адрес Эрни Макмиллана, который в этом году стал старостой от Пуффендуя) и с яростью растерзал сосиски toad-in-the-hole в своей тарелке. Эрни стушевался. Флитвик сидел красный-красный, почти лоснился, словно чересчур надутый воздушный шарик, и Вектор даже испугалась, как бы он не лопнул от натуги. Стебль затыкала себе рот салфетками, постанывала и протяжно сопела носом, с максимальным вниманием изучая звездный потолок, чтобы слезы аккуратно стекали из уголков глаз по вискам. Не иначе, ростбиф был переперчен. Минеролог Пеббл крутанул головой так, будто собирался чихнуть, но не чихнул. Почти Безголовый Ник медленно уплыл под стол прямо сквозь блюда и снедь, к уже обосновавшемуся под скатертью Толстому Монаху Пуффендуя. Оба тихонько там всплакнули, промокая призрачные слезы призрачными одеяниями друг друга: сэр Николас – рясой покойного святого отца, Монах – плащом недообезглавленного рыцаря.
– Ну а кто у нас здесь прорицательница? – не поведя и бровью, парировала МакГонагалл, в то время как Долорес, прикладывая пухлую пятерню к груди, затянутой в розовую кофту, раскланивалась перед залом.
Студентки седьмого курса тихонько перехихикивались, остря на тему ее фэшн-стиля. Студенты – шептались, гадая, во что им всем встанет это коротконогое министерское нововведение. Ребята помладше просто переглядывались друг с другом за столами. Зато единственным, кто искренне радовался появлению Амбридж, был слизеринец-второкурсник Гильберт Мёрк. Правда, мало кто знал, почему. Кроме директора и, разумеется, его декана.
Долорес поискала глазами и нашла нужное среди когтевранцев пятого курса. На плече лохматого, щуплого и невзрачного юнца восседал громадный красавец-ворон. Фамильяр что-то бормотал на ухо хозяину, а парень кивал в ответ. Эта патлатая трагедия совсем не походила на того, кому под силу обставить целый отряд колдунов экстра-класса во главе с самим Повелителем, но статья Скитер, а также присутствие живого и почти невредимого Поттера в Большом Зале были свидетельством обратного. Самой Амбридж в тот вечер на кладбище не было – тогда она еще ничего не знала о главном.
Долорес аккуратно прикоснулась к его мыслям. Поттер вздрогнул, болезненно скривился и потер то место под волосами на лбу, где – чиновница знала точно – скрывал свой приметный шрам-молнию. Значит, она была не очень аккуратна. Амбридж на время отвела ментальный щуп и через несколько секунд повторила попытку. На этот раз всё прошло как по маслу, легче не бывает. Эс-Ти не преувеличивал, когда сообщал на докладе, что мальчишка туп, как пробка, и почти необучаем.
Сопляк продолжал не спеша уписывать пастуший пирог, а голову его плотно забивали мечты прыщавого подростка. Если свести всё просмотренное к краткому изложению, размышлять сей недобитый дрыщ мог только о том, как бы – банально! – подглядеть за кем-нибудь посисястее в девичьей душевой или квиддичной раздевалке. Похотливый засранец. При взгляде на старших студенток за столами и даже на молодых ассистенток преподавателей он немедля представлял их голыми и дорисовывал в своих фантазиях такое, что даже Амбридж еле боролась с соблазном хорошенько выучить увиденное. Вдруг когда-нибудь пригодится.
Ворон-фамильяр обернулся и, если инспектору не почудилось, подмигнул. Сопляк томно вздохнул и уставился на проходившую мимо когтевранского стола старосту Слизерина. Мантия, целомудренно окутывающая некрасивую, но фигуристую девицу с головы до пят, не была препятствием его бурному воображению. Скорее наоборот – только распаляла оное. Тот, за кем охотился Темный Лорд, не мог думать больше ни о чем, кроме как трахнуть Панси Паркинсон во всех теоретически известных ему позах. Он даже не вспоминал о Темном Лорде.
Чиновница плюнула и вылезла из лабиринта воспаленных извилин студента. «Если это всё, чем дышит знаменитый Гарри Поттер, Лорд зря делает на него ставку…» – мелькнула крамольная мыслишка. Но она поскорее рассталась и с нею. Повелитель никогда ничего не делает просто так, это аксиома, и подвергать ее даже тени сомнения – кощунство.
Она не успела заметить, как расслабился в своем кресле Эс-Ти. Шпион Повелителя почти позволил невнятной улыбке тронуть края губ.
Еще одна задача Долорес в этом заведении – выйти через умственно отсталую Полумну Лавгуд, девочку с пресным лицом аксолотля и вечно отсутствующим взглядом, на ее отца-желтопечатника. Вернее сказать, на потерявшего всякий страх борзописца, который публиковал свои пасквили в его «Придире» под псевдонимом Отмороженный заяц. Не то чтобы «заяц» представлял собой какую-то опасность для организации, но Он изъявил совершенно определенное желание познакомиться с этим типом поближе. Держать друзей близко, а врагов – еще ближе – вполне в духе мудрого лидера.
Меж тем рыжие близнецы, сыновья Артура Уизли, чем-то перебрасывались с сокурсниками за гриффиндорским столом, и в руках их часто появлялся и исчезал пергаментный свиток. То, что он не имеет никакого отношения к учебе, было написано на конопатых физиономиях заглавными буквами, а также понятно благодаря восторженным воплям их младшего братца: «Вот это манифигительно! А мне ее дадите попробовать?» Вот с кем придется жестоко биться в течение ближайших месяцев. Не с этим туповатым заучкой-когтевранцем Поттером, а с потомками Прюэттов. У Амбридж на такие вещи был безукоризненный нюх.
Выходные прошли продуктивно. Госпожа инспектор без устали облазила все четыре общежития факультетов, и прошлогодние строгости параноика Грюма теперь казались студентам не более, чем маленькой прихотью старого вояки. Нет, досматривая личные вещи учеников, она ничего не изымала и не вела душеспасительных бесед. Просто теперь, пытаясь открыть привезенную из дома книгу, не имевшую отношения к утвержденному учебному графику (даже учебники по органической и неорганической химии), школьник вынужден был получить в лоб плевком чернил, которые подолгу не смывались, выдавая нарушителя, и читать проступившую на обложке надпись: «Эта литература была запрещена отделом образования Министерства Магии, статья 215, пункт 4. По всем вопросам обращаться к профессору Защиты от Темных Искусств, генеральному инспектору школы Долорес Амбридж». В дальнейшем все особенно злостные рецидивисты со свежими метками на лбах вызывались на отработки в уютный розовенький кабинетик ЗОТИ, где на протяжении многих часов были вынуждены писать на ярко-малиновой доске одну и ту же фразу: «Я не должен (не должна) нарушать распоряжения заботящегося обо мне правительства и разрушать свое сознание недостойной волшебника информацией!» Никаких газет, никаких журналов. Даже «Ежедневному пророку» не дозволялось отвлекать студентов от учебы. Принесенные совами письма от родни были перехвачены и цензурированы; в обратную сторону – то же самое. Девочки не имели права ходить по коридорам в одиночку, без сопровождения преподавателей или помощников преподавателей женского пола. Мальчики – наоборот, собираться в группы больше двух человек и приближаться к девочкам вне классов или спортплощадок, тем более – в факультетских гостиных. Всем запрещалось носить одежду, не принятую в магическом мире, и это касалось даже пижам и нижнего белья.
– Круто! – язвила маглокровная мерзавка Грейнджер. – Теперь, чтобы ходить в правильных трусах, я должна буду сверяться с винтажными альбомами бабки нашего Большого и Сильного! Невилл, а она сможет выслать нам сюда парочку образцов своей юности? Пожалуй, ради такого случая я даже научусь шить кружевные панталоны до колен!
– А у моей бабули были теплые, с начесом! – хвасталась Лаванда Браун. – Представляете этот ужас?
Раньше Грейнджер была подружкой Поттера – возможно, даже более близкой, чем кто-то догадывался. Особенно если вспомнить порнографическую вакханалию в его патлатой башке. Но теперь, когда им всем запрещено было приближаться друг к другу на досуге, эта парочка почти не общалась. С глаз долой – из сердца вон, разделяй и властвуй. Еще пристальнее Долорес следила, чтобы он не мог встречаться и со своей новой девушкой, той самой Полоумной Лавгуд. Хагриду, на уроке которого парочка однажды машинально взялась за руки, прилетело строгим выговором с занесением в личное дело, зато Когтевран не лишился ни единого балла. Да здравствует справедливость Долорес Амбридж!
* * *
А с понедельника о деяниях инспектора в ее отсутствие судачили уже и преподаватели школы.
– Что она устраивает из Истории Магии, Минерва! Мои барсучата рассказали, так у меня глаза на лоб полезли! На первом же уроке она задала первокурсникам зубрить материалы слушания Визенгамота от 1734 года. Там текста на свиток в десять футов длиной!
– Какое счастье, что для моих тренировок никому не требуется политподкованность…
– Ничего, Роланда, эта розовая фея найдет способ подвести идеологическую платформу и под твой квиддич. Уму непостижимо! Она хочет напрочь забить детям голову агитками – это же очевидно! Кстати, никто не заметил, какими странными они выходят с ее уроков?
– Точно, так и есть. Я заметила. Глаза такие, как будто их вытаскивали, чтобы начисто промыть мозг, а потом вставили обратно.
– Как после Конфундуса или, прости меня Мерлин, чего похуже…
– Именно! Кстати, она единственная запретила Поттеру поджимать под себя, когда сидит, больную ногу. А ему ведь даже Северус не делает за это замечания после разговора с Поппи. Иначе у мальчика опухает лодыжка и он еле ходит. А тут Амбридж, видите ли, вспомнила Устав…
– Девочки, но надо же что-то делать! Так невозможно работать, в конце концов!
– Септима, когда капкан ставит Министерство, пойманным остается только грызть капкан, а не того, кто его снарядил. Филиус! Филиус! Пс-с-т, мы тут, зайди к нам! Ну что, оно было у тебя сегодня?
– Оно было у меня еще вчера, у пятого курса, и заявило, что плетение щитовых чар – бесполезная трата времени и сил. Детям, видите ли, не нужно этого знать, потому что здравомыслящие взрослые не пустят детей ни в какие стычки. В сущности, это не лишено здравого смысла. Детям в бою делать нечего. Но уметь постоять за себя в других ситуациях они должны или нет?! И то, как этого хочет добиться Министерство…
– Она, знать, собирается так же в точности преподавать и свою Защиту? – Стебль сурово высморкалась в подаренный ей Хагридом на прошлое Рождество клетчатый платок размером с приличную скатерть.
– А когда у нас Защиту преподавали?
Вектор всплеснула руками:
– Но, Минерва, ведь в самом же деле нужно что-то предпринять! Это катастрофа! Куда смотрит директор? Амбридж сегодня достала даже Северуса.
– Вот уж кого достать нетрудно – он сам «доставаться» рад! Чем же она так доняла его?
– Явилась на лекцию седьмому курсу твоих львят и его змеек. Сама знаешь, как он всегда счастлив вести совмещенные пары у Гриффиндора со Слизерином. А тут еще жаба с инспекцией. И тема – яды.
– О-о-о, замечательно! Полный набор удовольствий для Снейпа! – протянули все. – Неужели Амбридж и в этом разбирается?
– В школе очень даже разбиралась, и Гораций ее не раз хвалил на собраниях, я это даже помню. Кто-то в роду у нее отличался, и именно по ядам. Да Мерлин с ней – что же делал наш образчик терпеливости?
– Когда он открыл тему эфирных отравляющих, то спросил Ли Джордана, в каком порядке нужно принимать противоядие – сначала дети, а потом взрослый, или наоборот. Джордан, конечно, из благородства сказал, что сначала дети, в результате Северус проехался по его интеллектуальным способностям…
– Как всегда! Пф-ф-ф!
– …и погнал его к полкам со смесями – искать в этих завалах, где там яды, а где антидоты. Джордан, понятно, не разобрался, слизеринцы его осмеяли, а твои начали жаловаться Долорес, которая на всё это любовалась с задней парты. Какой, мол, Снейп негодяй, если вбивает нам в головы, что сначала надо спасать собственную шкуру, а потом – маленьких детей.
– Позвольте-позвольте, дамы! Но ведь это логично! Если умрет или отключится взрослый, то он успеет спасти максимум одного ребенка, а остальные не найдут противоядия и тоже погибнут. Причем все! А если взрослый примет противоядие первым, он сможет откачать остальных.
– Это ты понимаешь, ты когтевранец. А поди-ка объясни то же самое целому классу таких, как Фред и Джордж Уизли.
– Пф-ф-ф-ф! Нашла чем уесть – «моими» Уизли! Эти двое – не показатель!
– Они не показатель, Минни, они всеобщая головная боль. Скорее бы уже выпустились, и забыть-забыть-забыть! Ей-ей напьюсь на выпускном, как орк!
– К тому же Снейп никогда не сподобится кому-то что-то объяснить…
– Минерва, прими валерьянки. Когда ты так шипишь, у меня чувство, что где-то что-то сдувается и вот-вот рванет, – Вектор взмахнула палочкой, призывая из шкафчика пузырек с настойкой валерианового корня, но МакГонагалл, в человеческом облике ненавидевшая этот запах, уже не просто зашипела, а глухо зарычала.
Флитвику не терпелось:
– И что, как повела себя Амбридж, когда ей пожаловались на Северуса?
– Отменила его факультативы по магловской химии. Но Снейп как будто и не Снейп. Даже не фыркал – сказал, что рад избавиться от лишнего мусора [6], и всё.
– И в самом деле – прямо непохоже на него! – покачала головой Хуч. – Может, они с нею просто спелись? Я бы не удивилась: редкостные два гада! Смотрите-ка, сюда, кажется, идут Рубеус и Сибилла!
– Может, и они спелись? – сдавленно хохотнул Филиус, в подпрыжке выглядывая из окна на улицу, где со стороны леса к школе неторопливо приближались Хагрид с Трелони. – Этак мы с вами постепенно-постепенно организуем Антижабскую коалицию.
– Ой, да не льсти себе! – декан Пуффендуя с мрачным видом сунула комок платка в безразмерный карман рабочего фартука. – Когда это интеллигенция умела грамотно организовывать сопротивление?
– Помона, ты что, сочинений Гонтов перечитала?
– Или господина Мр-р-ракса…
– Мар-к-са, а не Мракса! – Филиус подпрыгнул еще раз, теперь удачно, и наконец-то уселся на подоконнике.
– Я вообще ничего не читала… Э-э-э… в смысле – из этих ваших… Прекратите ржать, вы язвы хуже Северуса! Я уверена, что розовой фее пора дать укорот! Иначе она задушит школу!
– Я же говорю: только Антижабская коалиция! Только АЖК!
Тут наконец не выдержал и подал голос минеролог Пеббл, всё это время смирно укрывавшийся за свежим номером «Пророка» в уголочке под красными лопухами занзибарской клещевины, где стрекот часовых механизмов и голоса коллег звучали не так громко:
– Леди и джентльмены! Позвольте, но это же несерьезно… АЖК какая-то… Вы еще движение по защите жен кентавров от дискриминации откройте!
– Вот и Пеббл проснулся! Когтевранцы пробудили Альберта! И что же, по твоему разумению, тогда серьезно?
– Простите, но я не спал. Что серьезно? А вот: стычка в лондонской подземке между тремя кланами магов, один из которых принадлежал Сами-знаете-кому. Тут пишут, что есть жертвы. Пожирателями Смерти «Пророк» их не называет.
– Весьма мило по отношению к Пожирателям Смерти, – подметила МакГонагалл с такой токсичностью в голосе, что зельевар мог бы сейчас провести здесь практикум по приему противоядий. – Почему бы их всех не собрать вместе – все так называемые «кланы» – и не закрыть в одной подземке? Плохо представляю, что она такое, но надеюсь, это было бы эффективнее Азкабана…
– Особенно если бы к ним там присоединились некоторые обозреватели «Пророка»?
– Иногда, Филиус, ты подаешь весьма качественные идеи.
– Красные авроры зачищали последствия почти двое суток, но удалить всю информацию из памяти маглов пока не удалось. Журналисты ухватились за это происшествие, так что теперь даже по… те-ле-ви-де-нию (не уверен, что произнес это правильно!) пошли толки про нападение пришельцев и про скорый этот… как у них это называется?.. – Пеббл опять подглядел в статью: – Угу, «Конец света» называется! А вы – какая-то коалиция, Амбридж, нога Поттера…
– У меня сейчас, кажется, было дежа-вю из семидесятых, – вздохнул Флитвик. – Нет, ну если так сравнивать, то всё несерьезно, кроме чумы и войны… Тем более уж эти наши местечковые проблемки в изоляции от всего мира. Но…
– Вот именно, и даже без всяких ваших «но». А вот снова заметка о том серийном маньяке или маньячке. И снова найден труп без головы. И снова из бывших последователей Неназываемого. Схема та же.
– Вы меня простите, но не могу сказать, что осуждаю этого убийцу.
– Септима, ты не одинока. Я уже заранее люблю этого Робин Гуда! – подражая завываниям Сибиллы, Аврора Синистра воздела руку к потолку: – Пророчу: ему на роду-у-у написано стать национальным героем! А вообще очень интересно, кто же это такой.
– Не забывайте, леди и джентльмены, не забывайте, что Сириус Блэк до сих пор не пойман!
– Ты думаешь, что Робин Гуд – это Сириус?! А как же информация из прошлых номеров, что это женщина?
– Блэк был неплохим иллюзионистом, не так ли, Минерва?
Замдиректора поджала губы:
– Подающим надежды.
– Сириус Гуд! Звучит неплохо! Его школьные поклонницы оценили бы такое!
В эту минуту на фоне темной шторы материализовался полтергейст Пивз. Вытаращив глаза, он сначала что-то простучал по разным окружающим предметам по системе «точка-тире», а потом махнул рукой и громко зашипел, пересиливая дружный рокот часов:
– Тревога! Розовая жаба скачет по коридору! Тревога! Розовая жаба направляется к учительской! Тревога…
– Спасибо, Пивз, но не мог бы ты сейчас исчезнуть? – попросила МакГонагалл, сразу же делая знак коллегам.
Пивз послушно растворился в воздухе, тем самым изумив всех присутствующих. В кабинете мгновенно создалась рабочая атмосфера, преподаватели расселись за столы, и только Флитвик успел помахать в окно Хагриду и Трелони, чтобы поворачивали и не вздумали подниматься в замок. Едва всё в комнате, кроме часов, стихло, дверь открылась, выставляя на обозрение сияющую улыбкой Амбридж с палочкой [7].
* * *
Вечер перед Самайном Петтигрю провел не самым славным образом. Предсказать поступки Темного Лорда теперь было еще труднее, чем до 31 октября 1981-го. А еще после смерти он, как ни странно, приобрел призрачные намеки на человеческие слабости. Даже Веселый Роджер, знавший Повелителя всю жизнь, и тот растерялся. Лорд-лич изволил призвать их – всего лишь третий раз со дня воскрешения – и едва они двое, сыновья Родерикуса, Люциус, Беллатрикс, а также паскудными методами пробившийся наверх Снейп предстали перед ним, сказал, что желает отметить в их компании четырнадцатую годовщину собственной смерти.