Прошла неделя. Катя сидела за последней партой и рассеянно листала курсовую на тему «Корпоративная культура». В этом году управление персоналом для нее был последний предмет, по которому следовало сдавать экзамен. Остальные она получила автоматом.
Молодая преподавательница вызывала к себе по одному человеку, забирала курсовую и допрашивала по ней.
Алиса с Ниной, как то всегда бывало на экзаменах, сидели за предпоследней партой.
— А я ему сказала: «Забудь», — шептала на ухо старосте Алиса, — забудь ее и не дури!
— Правильно, — согласилась Нина и покосилась на сидящую позади них Катю, едва слышно прибавив: — Тише говори, все слышно!
— Пусть слышит! — фыркнула Алиса. — Ей полезно!
— Гендусян, ты уже готова? — рассерженно спросила преподавательница.
— Нет еще, Наталья Михайловна, готовлюсь, — сразу же сбавила тон девушка.
— Вот и готовься. — Преподавательница метнула взгляд на пустующую первую парту. — А ну-ка, давай быстро на свое место! А то взяли моду!
Алиса с Ниной пересели, а Катя уставилась в окно. На подоконнике толстым слоем лежал снежный покров, смеркалось, в соседних домах загорался свет, во многих мерцали разноцветные огоньки на елках.
До Нового года оставалось всего несколько дней, а Влад до сих пор не предложил справлять праздник вместе.
«Может, думает, что еще слишком рано? Не уверен в свои чувствах ко мне или у него другие планы?» — гадала она.
В их отношениях с того дня, когда он назвал ее своей любовью и попросил разрешения дотронуться до волос, так ничего и не сдвинулось с мертвой точки. Он провожал ее утром до колледжа, встречал около него, вел до работы, потом через парк домой, но больше ни разу не пытался обнять. Она частенько ловила его взгляд на своих губах, но он в смятении опускал глаза, как будто мысль о поцелуе была чем-то непристойным.
На выходные, которые выдались особенно солнечными, Влад пропал. Катя вздохнула при воспоминании, как просидела два дня у окна, то читая книжку, то глядя на телефон, то предаваясь глупым мечтам.
В воскресенье вечером она впервые поняла, что ни разу не видела Влада при свете дня. Они всегда встречались либо рано утром, когда было еще темно, либо вечером. Это открытие не давало ей покоя. Поэтому, как только в понедельник Влад встретил ее у парадной, она предложила ему как-нибудь встретиться днем.
«Как-нибудь», — туманно пообещал он и объяснил, что днем чаще всего работает. Кем, где — он рассказывать не стал и умело сменил тему.
«Неужели он работает на своего негодяя брата? Если так, то как смеет еще осуждать его, раз сам… сам хорош? — недоумевала девушка, неотрывно созерцая крупинки снега на подоконнике. — Нет, он не стал бы! Он слишком…»
В стекло ударилась черная птица. Катя от неожиданности вскрикнула.
— В чем дело? — недовольным тоном поинтересовалась Наталья Михайловна, приподнимаясь из-за стола.
— Птица в стекло ударилась, — пролепетала девушка, во все глаза глядя на черного ворона с мертвецки голубыми глазами.
— Потише! — гаркнула преподавательница на учениц, как по команде обернувшихся и разом заговоривших.
Ворон прошелся по подоконнику взад-вперед, поглядывая на нее одним глазом.
Катя сидела точно парализованная, боясь дышать. После того как Влад вытащил ее из люка, она видела этого ворона пару раз, но не была до конца уверена.
«А что, если его послали другие птицы из парка?» — промелькнуло у нее.
На старой березе теперь, когда она с Владом проходила, никто не сидел, но ей по-прежнему чудилось, будто парк замирает, все живое превращается в камень и гнетущая тишина звенит в ушах.
— Милеева Екатерина! — услышала она голос преподавательницы словно издалека. Бледные глаза ворона гипнотизировали, Катя мысленно поднималась с места, брала папку с курсовой, но на самом деле она продолжала сидеть, глядя в окно.
— Милеева, ты готова? — заметно сбесилась Наталья Михайловна.
— А она ворон считает! — засмеялись мальчишки с соседней парты.
Птица за окном каркнула и, взмахнув крыльями, улетела. Преподавательница раздраженно бросила: «Будешь самой последней отвечать!» — и вызвала Нину.
Катя вцепилась в свою курсовую и как можно дальше отодвинулась от окна. Сердце дрожало, или это она сама дрожала, мышцы во всем теле до боли напряглись, желудок свело.
Так она и просидела, не осмеливаясь повернуть головы, чтобы посмотреть в окно, до тех пор, пока из аудитории не вышла последняя одногруппница.
— Тебе нехорошо? — поинтересовалась Наталья Михайловна, кивком указывая ей сесть за первую парту.
Катя положила курсовую на стол преподавательницы и призналась:
— Да.
— Не хочешь защищать? — листая курсовую, удивилась Наталья Михайловна.
— Хочу… — Катя напряженно улыбнулась, — то есть я могу.
— Я знаю, — поджимая губы, проворчала себе под нос преподавательница и, размашисто написав на титульном листе «Отл.», положила работу к другим.
— С наступающим, хороших праздников, — пожелала она.
— И вам.
Катя спустилась с третьего этажа, в гардеробе уже никого не было из ее группы. Девушка оделась и подошла к дверям, но из здания не вышла до тех пор, пока не увидела за воротами темную фигуру Влада.
Не успела она сбежать по расчищенной от снега лестнице, как ее кто-то окликнул.
У перил, опираясь на один костыль, стоял Костя. Он помахал ей.
«Это должно было когда-нибудь случиться», — утешала себя Катя, приближаясь к парню.
— Привет. — Малой смущенно покосился на свой гипс. — Док сказал, через месяц уже снимут.
— Я рада… — Она умолка. А чему она, собственно, могла радоваться? Что бедняге снимут через месяц гипс, которого у него вовсе могло не быть, если бы не она. — Хорошо, что ты уже почти выздоровел, — все-таки закончила Катя.
— Ага, все нормуль, ты чего такая грустная?! Не умер же я! — захорохорился Костя.
Девушка улыбнулась и посмотрела туда, где за воротами стоял Влад, но его там не было. Сердце испуганно сжалось. «Ушел», — поняла она, но, обведя взглядом двор, увидела, что Влад вошел в ворота и идет к ним.
— Жаль, ты не смогла прийти в больницу, — посетовал Малой, — у меня такая палата прикольная была! Ребята с моей группы заходили, на гипсе расписались… — Парень со всего маха хлопнул себя по лбу: — Забыл! — Он полез по карманам и, вынув шариковую ручку, вручил Кате. — Давай и ты распишись! — Малой уже стал наклоняться, чтобы засучить штанину, когда подошел Влад. Молодые люди недружелюбно уставились друг на друга.
— Кто это? — первым очнулся Костя.
— Это… — начала девушка, но он не дал ей договорить: — Вот блин, а я думал, Алиска наврала все!
Парень выглядел таким растерянным и жалким, Катя даже не представляла, есть ли на свете слова, способные ей сейчас помочь.
— Нет, не наврала, — убито призналась она.
Влад молча взял ее за руку. Как бы мерзко она себя ни чувствовала, стало лучше.
— Вы типа встречаетесь? — недоверчиво посмотрел Малой на их сплетенные пальцы.
Катя сама не знала ответа на этот вопрос. Она нерешительно посмотрела на Влада, и тот еле заметно кивнул.
— А что тогда было в тот день, в тот день, когда меня машина сбила?! — воскликнул Костя. — Ты же… ты сама… — Он пораженно моргнул. Кажется, до него в этот
самый момент дошло, как с ним поступила девчонка, которую он считал самой хорошей из всех ему известных.
Костя неловко повернулся и уронил костыль. Катя подняла его и протянула парню. Их взгляды встретились, в этот миг она ощутила страх. Он прокатился по низу живота и поднялся наверх — к горлу, сдавливая его точно удавкой. В такие моменты ей хотелось умереть. Просто перестать существовать в этом мире, где нужно принимать сложные решения, делать выбор, чувствовать боль или причинять ее, а потом испытывать бесконечные угрызения совести.
Парень вырвал у нее из рук костыль и поковылял к воротам.
Глядя ему вслед, Влад крепче сжал ее руку, и его слова прозвучали, как удары хлыста в воздухе:
— Предательство подобно краткой смерти. — Изумрудные глаза обратились на нее. — Только тот, кого предали, не знает, что впереди целая жизнь и смерть эта не настоящая. — Молодой человек отвел взгляд, невнятно пробормотав: — Всего-то лишь генеральная репетиция.
Раньше она могла лишь догадываться, что он ее осуждает. Теперь знала точно.
Хотелось кричать от обиды или хотя бы найти слова, объяснившие бы ему, почему она поступила так жестоко.
— Я не могу чувствовать то, чего не чувствую! — Голос задрожал, но ей было все равно. Всеобщее ежедневное осуждение измучило, и сейчас слова Влада стали чем-то вроде топора, обрушившегося на крышку гроба, где она похоронила все свои оправдания. — Тебе наверняка кажется, предавать легче, чем быть преданным, но это не так! Предательство — это боль двоих, кем бы ты ни был — палачом или жертвой! Может быть, боль у них разная, но кто придумал, какая из них сильней?! Причинять боль страшно! А страх невозможно любить! — Она попыталась отнять у него свою руку, но Влад не отпустил. Он повел ее за собой к воротам и, не глядя на нее, сказал:
— Для того чтоб причинить боль, нужно обладать силой. Жертвы обычно ее не имеют. Палачи сильнее духом.
— А почему они палачи? — запальчиво вскричала Катя. — Почему первыми наносят удар? Не оттого ли, что сами слабые… и боятся!
Он неожиданно улыбнулся и весело спросил:
— В адвокаты к дьяволу метишь?
Катя тоже улыбнулась, она и сама не заметила, как стала защищать каких-то мифических палачей. В действительности она думала лишь о себе. О своей слабости, о своем страхе и омерзительном безразличии, причиняющем боль.
Над головой раздалось пронзительное карканье. Хлопая черными крыльями, пролетел ворон.
Девушка резко остановилась. Они почти подошли к дороге, где ее чуть не убила фура.
— Что такое? — нахмурился Влад.
— Та птица, — махнула она рукой вслед ворону.
— Опять птицы, — вздохнул он.
— Нет, не то… — Она помедлила. — Этот ворон, он не такой, как все… Он…
Влад взял ее за плечи и, глядя прямо в глаза, проговорил:
— Ничего не бойся, я рядом, никто тебя не обидит.
— У него страшные глаза, — промямлила Катя, — такие… мертвые, голубые и…
Молодой человек вскинул брови.
— Голубые? — повторил он.
— Да, — закивала она, и, видя, что он серьезно воспринимает ее слова, выпалила: — Я видела его раньше, он испугал меня как-то раз, когда я пришла в колледж и…
— Знаешь что, — перебил ее Влад, чего раньше никогда не делал, — вороны бывают голубоглазыми, я сам видел таких! Они только на первый взгляд страшные, а на самом деле… не очень-то.
— Он меня преследует, — обиженно прошептала Катя, сообразив, что молодой человек даже не пытается ее понять.
Влад неестественно засмеялся:
— А может, тебе кажется?
Они перешли дорогу и углубились в тихий парк. Катя угрюмо молчала.
«Кажется мне! Ну конечно! И прыжки его в высоту мне кажутся, и то, что проникает в квартиру, а потом ни слова об этом! И люк… Все привиделось! Так бы и сказал, что я сумасшедшая, а не строил из себя непонятно кого!»
Она видела, как Влад нерешительно посматривает на нее, точно боясь заговорить, но нарочно решила ему не облегчать задачу.
— У тебя есть планы на Новый год? — наконец спросил он.
Сердце взмыло высоко-высоко и зареяло в свободном полете.
— Нет, — не раздумывая, ответила она.
— Я бы хотел пригласить тебя ко мне, отметить. — Голос прозвучал так, будто к его горлу приставили нож.
Катя удивленно повернула голову.
Влад пожал плечами, прибавив:
— Ты вроде хотела познакомиться с моим братом. Будут только близкие нам… люди.
— А твой брат не против?
— О-о-о, нет, он жаждет с тобой познакомиться.
— Ну хорошо, — Катя улыбнулась, — я приду!
Влад некоторое время шел, разглядывая снег под ногами, затем вскинул голову и решительно сказал:
— У меня необычная семья! Что-то может показаться тебе странным…
* * *
Катя нервно поправила перед зеркалом платье и посмотрела на стенные часы. Обе стрелки соединились на цифре десять. У нее в запасе оставалось еще полчаса. За окном грохотали петарды, разрывались в небе фейерверки, раздавались крики и смех. Родители два часа назад уехали к сестре отца, а Катя с того времени только и делала, что переодевалась.
«Нужно было спросить у Влада, как одеться, — казнила она себя, — интересно, будут ли другие девушки? Наверняка у его брата есть подруга…»
Разглядывая свое отражение, она приходила к выводу, что ее наряды слишком просты. Последнее платье из шкафа, темно-зеленое с велюровыми цветами, ей тоже не понравилось. Подол до колен показался слишком пышным, да и весь вид каким-то карнавальным. Круглый порез, низ подола, рукава до локтя были оторочены тонкими оранжевыми кружевами. Распущенные волосы мелкими кудрями как раз цвета этого самого кружева спускались до пояса, накрашенные тушью ресницы сделались огромными, точно лапы у водомерки.
— Какой ужас, — пробормотала Катя и только сделала шаг к шкафу, чтобы выбрать что-то из ранее приморенных нарядов, как в дверь раздался звонок. Девушка вздрогнула, метнулась к постели, где валялась юбка с кофтой, схватила их, потом бросила, попыталась расстегнуть молнию на спине злосчастного зеленого платья. Ничего не вышло, тогда она зачем-то побежала в родительскую комнату. Раздался еще один звонок, и лишь тогда, Катя пошла в коридор и посмотрела в глазок. За дверью стоял Влад.
Первой ее мыслью было не открывать, а сперва содрать с себя ужасное платье, но раздался третий звонок, и ей не осталось ничего иного, как отодвинуть железный засов.
— С наступающим! — Молодой человек шагнул к ней и прикоснулся холодными с мороза губами к ее щеке. Под расстегнутой курткой виднелся черный пиджак и белая рубашка. От официальности его вида дух захватывало. Рядом с ним Катя показалась себе еще более нелепой стилягой в своем зелено-оранжевом прикиде.
— Ты готова? — спросил Влад и с улыбкой признался: — Я уже давно приехал, сидел в машине.
— Готова, — пролепетала она, тщетно прижимая руками к бедрам пышный подол. — Сейчас…
Катя вернулась в комнату, бросила последний взгляд в зеркало и, тоскливо вздохнув, взяла пакет с подарками для Влада и его брата. Она целую неделю потратила на поиски, в итоге подарки ее радовали равно столько же, сколько карнавальное платье. Мать, как узнала о приглашении Влада, каждый день пилила, что следует приготовить салатов и взять их с собой. В конце концов в выходные Катя испекла небольшой тортик, и теперь он лежал в пакете вместе с подарками, вызывая у нее глубокое чувство стыда. Вспоминая сейчас мамины уговоры в течение недели, она не могла понять одного — как только поддалась на них? Тащиться в гости с едой — попахивало девяностыми, но слова родителей вроде «Хочешь выглядеть невеждой — пожалуйста», «Пойдешь нас позорить с пустыми руками», «Так принято» возымели эффект.
Девушка вернулась в коридор, надела сапоги, пальто, намотала шарф и вышла вслед за Владом на лестничную площадку. Она одновременно хотела, чтоб он сказал про ее одеяние, и боялась этого.
«Если было бы совсем ужасно, он бы намекнул, — думала она, пока они шли по лестнице, озаряемой вспышками ракет. — Значит, не так все страшно. Или он просто слишком хорошо воспитан и не может признаться, что я похожа на новогоднюю елку».
Влад подошел к темно-синей машине, явно не из дешевых, и открыл дверцу. Катя устроилась на переднем сиденье, отгоняя от себя дурные мысли о работе, на которой можно скопить денег на такую шикарную иномарку.
— А сколько будет человек у вас? — спросила девушка, когда Влад выехал со дворов на шоссе.
— Пять, — он задумчиво покусал нижнюю губу, — если мой братец не пригласит еще кого-то.
— А девушки будут?
— Да, одна.
— Это хорошо, — с облегчением вздохнула Катя, — мне было бы неловко в мужской компании.
Влад усмехнулся:
— Я бы на твоем месте не очень рассчитывал на эту девушку, она… как бы помягче выразиться… — Он надолго задумался, Катя уже решила, что продолжения не последует, но молодой человек договорил: — Знаешь, какие в кино женщины бывают у главных злодеев? Вот она именно такая: красивая, расчетливая и бездушная.
«Хорошенького же он мнения о самых близких людях, которые его окружают», — пораженно подумала девушка, но вслух сказала:
— Буду иметь в виду.
Катя смотрела в тонированное боковое стекло. Перед глазами мелькали дома, свет горел почти в каждом окне, небо то и дело озарялось разноцветными вспышками.
Машина ехала по мосту, когда Влад обратил внимание на приоткрывшийся пакет возле сиденья.
— Что там?
— Торт, — заливаясь румянцем, пробормотала девушка.
После недолгой паузы Влад отвел глаза в сторону, вздохнув:
— Не нужно было…
— Я сама испекла, — вырвалось у нее. Катя едва удержалась, чтобы не закрыть себе рот ладонью.
«Вот уж героиня, торт испекла… Дурочка, нашла все-таки кого слушать, еще бы по маминому наущению салатов настругала и в миске с собой прихватила. Дура. Сто раз дура».
— Очень мило с твоей стороны, — безрадостно проронил молодой человек, крепче стискивая руль.
— Мама сказала — неприлично идти с пустыми руками, — созналась она.
— Ох уж эти мамы, — мягко улыбнулся Влад.
— А твоя? — Катя ослабила шарф. — Какой она была?
Лицо молодого человека напряглось, губы сжались, плечи под курткой поникли.
— Извини, если… — Катя сконфуженно умолкла, мысленно закончив: «если это не мое дело».
— Все в порядке, — заверил Влад и, задумчиво прищуриваясь, промолвил: — Она была очень красивой.
— Как ты?
Он взглянул на нее и криво усмехнулся.
— Как мой брат.
Девушка тихонько вздохнула, давая себе зарок больше не открывать рта без веской причины.
— Я почти не знал свою мать, — заполнил паузу Влад.
«Ни за что не спрошу «почему», — решила Катя. Но этого и не потребовалось, он сам сказал:
— Она не хотела второго ребенка… Думаю, и первого-то не хотела. Моя матушка любила только себя, а моему брату выпала удача родиться ее точной копией.
Влад улыбнулся:
— Он был ее ангелочком, золотым мальчиком, которому любая пакость сходила с рук.
Катя посмотрела туда, где должно было располагаться зеркало дальнего вида, и, не найдя его, потупилась. Ее распирало от любопытства.
— А отец?
— Отец меня вырастил. Мы проводили вместе очень много времени.
Шурша колесами по подмерзшему снегу, машина свернула на узкую длинную улочку. С каждым метром, углубляясь по коридору между невысокими домами, становилось тише. Крики, песни, музыка, взрывы петард удалялись, пока совсем не смолкли.
Жилые дома сменились полуразрушенными мрачными зданиями с покосившимися балконами, сломанными трубами, обшарпанными стенами. Фонари тут не горели.
Девушка нерешительно посмотрела на своего молчаливого водителя, но спросить о чем-то не решилась. Впереди показался тупик — серая стена, огораживающая здание, похожее на завод. А перед ним — поворот направо и дом с надстройками разных форм и размеров за бетонным забором с колючей проволокой.
Машина повернула, чуть проехала вдоль забора и остановилась у железных зеленых ворот. Влад вышел из машины, а Катя огляделась.
Позади остался пятиэтажный дом с черными окнами, где-то забитыми досками или заклеенными картоном. Из длинной тонкой трубы на территории завода шел дым.
Катя ощутила, как мурашки поползли по затылку при виде белеющего в полумраке дымка, тянущегося ввысь. Черные ветви высоких деревьев нагоняли тоскливый страх, а тишину нарушало лишь сбившееся дыхание и удары сердца.
«Ну и местечко…» — Девушка взялась за дверную ручку, но Влад уже открыл ворота и вернулся за руль.
— Не бойся, — точно прочитав ее мысли, сказал молодой человек.
Вблизи дом казался еще большей развалиной, чем издалека. Окна располагались очень низко к земле, их можно было выбить ногой. Создавалось впечатление, будто здание из красных кирпичей наполовину утоплено в снегу. Свет в окнах второго этажа не горел.
Влад высунул из окна руку с пультом — в стене разъехались металлические двери. Машина въехала в темный тоннель и резко устремилась вниз, как с обрыва. Катя вскрикнула. Они действительно летели, таким крутым был спуск.
— Не бойся, — уверенно повторил Влад.
Девушка вцепилась в сиденье, уперлась ногами в пол, но бояться меньше не получилось. Американские горки ей никогда не нравились.
Но вот впереди показалась арка. В тот миг, когда передние колеса очутились под ней, в огромном зале зажегся свет. Место походило на стоянку, в три ряда стояли около двадцати машин, накрытых черными чехлами.
— Это все ваши? — пораженно спросила Катя.
— Почти. — Влад заглушил мотор, вылез из машины, обошел ее и помог Кате выйти.
— Зачем вам столько? — Девушка шла вдоль машин в черных чехлах, и шаги по серому бетону гулким эхом отдавались в сводах подземного гаража. — А мы будем подниматься теперь… — Катя не договорила и остановилась перед машиной, не накрытой чехлом, как все прочие. Сердце в груди замерло, дыхание перехватило, девушка до боли закусила нижнюю губу. Перед ней стояло золотистое авто, так восхитившее Костю, когда тот провожал ее до работы. В голове прозвучал голос Нины: «Алиска сказала — золотая, кажись… а может, серебристая, не знаю я, блестящая, короче, какая-то…»
Влад обернулся и с улыбкой предложил:
— Позволь понести твой пакет.
Катя перевела взгляд с машины на красивого молодого человека, слова застряли в горле, глаза обожгло от накативших слез.
— Все в порядке? — В его голосе прозвучала тревога. Он взглянул на золотую иномарку и удивленно приподнял брови. — Нравится?
— Нет, — резко произнесла девушка и затравленно осмотрелась. Она была в ловушке — четырех бетонных стенах, окруженная дорогими машинами, в компании своего убийцы.
Катя смотрела в зеленые глаза, полные нежности и заботы, и не могла поверить, что это лишь обман. Ее представление о происходящем вдруг рухнуло, рассказы о жестоком брате, необычной семье, трогательная история про мать — все превратилось в страшную игру богатенького мальчика. Одного не поняла — какова цель? Посмеяться? Развеять скуку?
Влад приблизился и, озабоченно хмурясь, протянул руку к пакету:
— Давай.
Пальцы, стискивающие ручки пакета, разжались сами собой. Влад ловко его подхватил и со вздохом сказал:
— Нас, наверно, уже ждут, идем.
Катя не двинулась с места.
— Чья эта машина?
Молодой человек подозрительно сощурился.
— А что?
— Интересно. Праздное любопытство.
Он заметил перемену в ее голосе, в глазах мелькнул страх.
— Машина брата.
«Снова брат», — отметила Катя, разглядывая бледное лицо с напряженными скулами.
— Он любит роскошь, — придушенно сознался Влад и вновь попросил: — Пойдем?
Она спрятала руки в карманы.
— Если ты передумала, — проницательно заметил он, — я могу отвезти тебя домой и…
Ей хотелось плакать от нахлынувших чувств. Она снова ему верила, вопреки всему, наперекор самой себе.
— Я просто немного волнуюсь. — Ложь так легко сорвалась с губ. Катя сомневалась, что там, куда он отведет, она познакомится с жестоким братом или еще кем-то, но ноги сами вели ее — послушные сердцу, как еще никогда.
В арку идти не пришлось. Влад нажал на круглую железную кнопку в стене, и вскоре приехал огромный лифт. В него спокойно могла бы поместиться машина.
— В гараже мало места, чтоб разогнаться и въехать по тоннелю, — пояснил молодой человек, пока они поднимались на лифте.
В помещении, куда приехали, не горел свет. Следом за Владом Катя вышла на улицу — к парадному входу.
Прихожая поражала скудностью убранства. Стены были голы, для одежды выделены три ржавых крючка, с потолка на проводе свисала лампочка. Дверей в соседнее помещение вовсе не имелось.
В проходе точно из-под земли выросла невысокая фигура.
— Ксана, — позвал Влад.
Девушка в наряде горничных из эротических фильмов вышла на свет. Белый чепец, передник, колготки в дырочку. На взгляд ей было не больше шестнадцати.
«Сексуальное рабство», — промелькнуло у Кати. Сердце сжалось.
Влад положил руки ей на плечи.
— Позволь твое пальто.
Не в силах оторвать взгляда от белого как снег лица девочки в чепце, Катя едва слышно спросила:
— Кто это?
— Ксана, — представил Влад, по-прежнему не убирая рук с ее плеч, — работает у нас.
— Кем? — Катя не выдержала и нервно рассмеялась: — Глупый вопрос, да?
Влад помолчал, она ощутила, как его руки скользнули по ее лопаткам вниз.
— Ксана, оставь нас, пожалуйста.
Девушка вышла, тогда он негромко заметил:
— Я предупреждал, у меня не совсем обычная семья.
Катя обернулась и, не сдерживая гнева, уставилась на него.
— Да, но ты не говорил… не говорил… что место, где нам предстоит встречать Новый год, похоже на бордель!
Молодой человек пораженно моргнул.
— Бордель? — повторил он.
Катя отступила, а Влад неожиданно расхохотался.
— Тебе смешно?
Он резко перестал смеяться и, быстро сняв куртку, повесил ее на крюк.
— Поверь мне, Ксана не делает в этом доме ничего такого, чего бы ей не хотелось.
— Почему тогда она так одета? — недоверчиво покачала головой Катя.
— Одета, ну… — замялся Влад. — Знаешь, я не спрашивал, скорее всего, мой брат попросил ее об этом. Не хочу оправдывать его вкусы… но Ксана не против, на Библии могу поклясться.
Катя нахмурилась.
— Он что же, с ней?…
— Да, — не дал ей закончить молодой человек и безрадостно прибавил: — Но это, конечно, их личное дело.
— Конечно, — покорно кивнула Катя, расстегивая непослушными пальцами пуговицы на пальто.
Влад повесил его на ржавый крюк, после чего со смешком пробормотал:
— Не могу даже сказать в свое оправдание, будто у нас идет ремонт.
Девушка перехватила его взгляд на свисающую с потолка одинокую лампочку и, смущенно потупившись, обронила:
— Необычно.
Влад широким жестом пригласил ее следовать за ним.
В комнате, куда они прошли, ничего не было, кроме стен, потолка, пола, окна, занавешенного какой-то плотной серой тряпкой, и двери с уродливой обломанной ручкой. За дверью находился длинный коридор с такими же, как в прихожей, лампочками, болтающимися на проводе.
Катя насчитала семь одинаковых, измазанных известкой и белой краской дверей. В конце коридора располагалась бетонная лестница, ведущая на второй этаж.
Такие помещения частенько показывали в репортажах о расследованиях похищенных людей.
— Что это за место? — как ни пыталась, скрыть отвращения не получилось — голос дрогнул.
— Мой дом. — Влад подошел к четвертой по счету двери и открыл ее.
Девушка непонимающе уставилась на стену из красных кирпичей.
— Мой брат любит эпатировать публику. — Молодой человек усмехнулся и нажал на маленькую, едва приметную сбоку кнопочку. Раздался лязгающий звук — стена отъехала в сторону. За ней оказалась другая дверь — из темно-красного дерева, с золотой ручкой в виде морды льва.
— Катя, если ты почувствуешь, что хочешь уйти, сразу скажи мне. — Влад ободряюще улыбнулся ей и распахнул дверь.
Глава 11
Начало конца
Огромная комната была полна света. Ничего общего с убогой прихожей и коридором. На стенах янтарные обои, мебель под старину, толстый ковер, хрустальная люстра со множеством лампочек. В углу, у окон, закрытых плотными шторами, голубая ель до потолка, сверкающая сотнями разноцветных огоньков. В стене решетка с толстыми золотыми прутьями метров десять в ширину и полтора в высоту. По клетке расхаживал черный волк.
Кате показалось, что она попала в другой мир, другой век, другую жизнь.
За длинным столом, уставленным разнообразными яствами, сидело трое. Двое молодых мужчин в черных костюмах и девушка в откровенном вечернем платье — ярко-алом, как кровь. Весь их облик кричал о благополучии и какой-то нереальной идеальности.
Молодой человек с копной русых волос, ближе всех сидящий к дверям, добродушно улыбнулся. У него было приятное лицо: бледная кожа, зеленовато-карие глаза, нос-картошка, трогательная ямочка на подбородке и пушистые бакенбарды пушкинской эпохи.
Девушка с бокалом красного вина откинула с плеча золотистые волосы, шумно втянула в себя воздух и удивленно вскинула изящные брови.
— Не рановато ли для рождественской индейки? — прозвучал в тишине ее насмешливый голос.
Хозяин во главе стола впервые с приходом гостей поднял голову.
Катя вздрогнула. На нее смотрели холодные голубые глаза из кошмаров наяву. И ее кошмар улыбнулся. Она тотчас вспомнила фуру, ту самую секунду, когда рядом с водителем блеснула белозубая улыбка, а затем из окна выскочила черная кошка. Вспомнила прекрасного молодого человека в черном пальто из сна, чей образ память словно заблокировала после пробуждения в гостиничном номере.
Влад осторожно взял девушку за локоть и подвел к столу.
Оба молодых человека поднялись.
— Катя, позволь представить тебе моего брата Лайонела, — произнес Влад.
— Добро пожаловать, — тут же взял инициативу в свои руки хозяин дома, — рады видеть. — Взгляд ледяных глаз оглядел ее с ног до головы и переместился на молодого человека с бакенбардами, продолжавшего приветливо улыбаться. — Друг нашей семьи Георгий.