1 января 1887 г. Н. X. Бунге ушел в отставку. Его кресло занял профессор И. А. Вышнеградский, крупный изобретатель и удачливый финансист. Своей главной задачей он считал быстрое улучшение состояния денежного обращения в стране. С этой целью Министерство финансов накапливало большие запасы денег, а затем принимало широкое участие в сделках на зарубежных биржах. В результате покупательная возможность рубля повысилась.
В таможенной политике правительство стало с новой энергией двигаться по пути увеличения пошлин, достигших при Вышнеградском своей высшей точки. В 1891 г. был учрежден новый таможенный тариф. Если в предыдущий период повышенными сборами облагалось в основном ввозимое в Россию сырье, то теперь они стали налагаться и на продукцию машиностроения.
Вышнеградский более энергично, чем Бунге, выступал за непосредственное участие государства в хозяйственной деятельности и особенно в создании благоприятных условий для частного предпринимательства. Кроме того, экономическая программа Вышнеградского предусматривала привлечение в Россию иностранных капиталов, пересмотр оплаты железнодорожных перевозок, введение винной монополии. Некоторые из этих мер были претворены в жизнь его преемником на посту министра финансов.
«Золотое десятилетие» русской промышленности
В 1892 г. министром финансов был назначен С. Ю. Витте. Он разработал экономическую программу, в которой продолжил дело своих предшественников. Эта программа предусматривала:
— проведение жесткой налоговой политики, увеличение косвенных налогов, введение государственной монополии на производство и продажу водки;
— дальнейшее увеличение таможенных пошлин, призванное оградить развивающуюся русскую промышленность от иностранной конкуренции;
— денежную реформу с целью укрепления рубля, введение его свободного обмена на золото;
— широкое привлечение в страну иностранного капитала.
Большую часть этой одобренной Александром III программы Витте претворил в жизнь уже после его смерти. 90-е годы стали периодом небывалого взлета русской промышленности. За десятилетие промышленное производство в стране удвоилось, а выпуск продукции тяжелой промышленности увеличился в 3 раза. Особенно быстро развивались отрасли народного хозяйства, связанные с новыми видами топлива — углем и нефтью. В Донецком бассейне, где до 1887 г. было лишь 2 металлургических завода, к концу 90-х гг. действовало уже 17. Причем только 2 из них были построены отечественными предпринимателями. Все остальные принадлежали целиком или частично иностранцам — бельгийцам, французам, англичанам.
Приток денег из-за рубежа особенно возрос после успешного завершения в 1897 г. денежной реформы, обеспечившей устойчивость рубля. Повышение таможенных сборов также сделало более выгодным для иностранных предпринимателей не ввоз промышленных товаров, а их производство в самой России.
С 90-х гг. бурный рост переживала сосредоточенная на Кавказе нефтяная промышленность. Здесь успешно внедрялись новые способы добычи, хранения и переработки нефти и нефтепродуктов, находивших все более широкий спрос во всем мире. Крупнейшей компанией являлось «Товарищество братьев Нобель». Фирма занималась добычей и переработкой нефти, а также строительством специальных судов и вагонов-цистерн для ее перевозки.
Все предприятия, созданные в 90-х гг., прежде всего в паровозо- и вагоностроительной, рельсовой, медепрокатной, цементной, резиновой промышленности, являлись предприятиями «новой формации». На них использовалась передовая техника, внедрялись новейшие формы крупного производства. При дешевизне рабочей силы и богатстве природных ресурсов в России это стало основным источником сверхвысоких доходов предпринимателей.
На заграничных рынках акции новых русских гигантов, приносившие огромные прибыли, ценились очень высоко. Говорили, что достаточно было прибавить к названию фирмы слово «днепровский» или «донецкий», как акции тут же подскакивали в цене.
В 1893 г. после нескольких лет относительного затишья начался новый, еще более мощный подъем железнодорожного строительства. Увеличение длины железных дорог составляло в среднем свыше 2,7 тыс. км в год. Началось строительство Транссибирской железнодорожной магистрали из Европы к берегам Тихого океана. В то же время правительство активно скупало частные железные дороги, создавая единую транспортную сеть страны.
44. Аграрно-крестьяский вопрос в России в последние десятилетия 19-начале 20 веков.
Одним из самых сложных и грозных вопросов, с которым столкнулся Александр III уже в первые месяцы своего правления был аграрный. Российская общественность, и особенно пресса, искали ответы на многочисленные проблемы, связанные с «устройством крестьян». В изданиях мелькали признания, что в ряде губерний крестьяне получили меньший, чем при крепостном праве, надел. Отмечалось, что выкупные платежи, как правило, значительно превосходят рыночную стоимость земли. Говорили о разорении деревни, пролетаризации крестьянской массы, перед которой бессильна община (102, с. 341).
При поддержке царя министр финансов Н. X. Бунге, в союзе с министром внутренних дел Н. П. Игнатьевым и министром государственных имуществ М. Н. Островским предпринял целый ряд подготовленных ещё при М. Т. Лорис-Меликове мер к «поднятию пошатнувшегося благосостояния крестьян».
В числе них надо прежде всего назвать два указа, принятых 28 декабря 1881 г.: 1) «О выкупе наделов остающимися ещё в обязательных отношениях к помещикам крестьянами в губерниях, состоящих на великороссийском и на малороссийском местных положениях 19 февраля 1861 года» (220, т. 1, № 577) и 2) «О понижении выкупных платежей…» (220, т. 1, № 576).
Чтобы уяснить смысл первого закона, следует напомнить, что к 1880 г. в 29 губерниях великороссийских и 3 малороссийских, на которые распространялись указанные местные положения о поземельном устройстве бывших помещичьих крестьян, переведено на выкуп было уже более 85% крестьян, однако остальные 15% находились ещё во временнообязанном положении и платили своим помещикам оброк. Согласно Положениям 19 февраля 1861 г., по истечении 20 лет, т. е. сфевраля 1881 г., предстояла переоброчка — изменение размеров платимого крестьянами оброка. Но в условиях революционной ситуации на рубеже 70—80-х гг. XIX в. правительство пошло на некоторые уступки крестьянам. Было принято решение перевести всех временнообязанных крестьян на обязательный выкуп (при этом были задействованы те условия выкупа, которые применялись при проведении выкупа по одностороннему требованию помещика согласно закону, т. е. правительство выплачивало помещикам только 4/5 выкупной суммы, которую взыскивало затем в течение 49 последующих лет с крестьян. Другой уступкой явилось сложение накопившихся по выкупным платежам 20 млн руб. недоимок и понижение размеров самих выкупных платежей (см. следующий документ).
По второму указу в 29 великорусских губерниях снижение устанавливалось исходя из размеров годовой выкупной суммы с надела, т. е. если за средний по этим губерниям душевой надел в размере 3,3 дес. крестьянин платил в год 8 руб., то с 1881 г. с него требовалось уже 7 руб. В трёх малороссийских губерниях, где надел предоставлялся в расчёте не на мужскую душу, а на крестьянский двор, годовой размер выкупных платежей понижался на 16%. Если в 1880 г. общая сумма выкупных платежей за год составляла 44 млн руб., то по закону 28 декабря 1882 г. она должна была составить уже 32 млн руб., т. е. на 27,2% меньше.
Кроме указанных двух законов к мерам по поднятию благосостояния относятся также выработанные, хотя и не опубликованные во всеобщее сведение, правила о переселении крестьян на пустопорожние земли 10 июля 1881 г., оказавшиеся впрочем довольно непрактичными, «вследствие установленного ими порядка разрешения переселений».
Однако с начала 80-х гг. усилилось стихийное переселенческое движение из густозаселённых малоземельных губерний Европейской России в Сибирь, Дальний Восток, Среднюю Азию, на Северный Кавказ. В переселенческой политике царское правительство руководствовалось интересами помещиков и буржуазии. Занимающийся проблемами деревни чиновник Министерства государственных имуществ К. Ф. Головин, «разбитый параличом и ослепший, несомый на руках, как куль», не придавал значения крестьянским переселениям, а публицист из крупных помещиков П. А. Дементьев (Тверской), «отнёсся к ним вообще негативно». Только после голода 1891—92 гг. эта мера, «предложенная в либеральной и народнической печати, стала серьёзно обсуждаться и в консервативной» (102, с. 347).
По инициативе Александра III 18 мая 1882 г. был учреждён Крестьянский поземельный банк (начал функционировать с 1883 г.). Банк выдавал ссуды на покупку земельных участков как отдельным домохозяевам, так и сельским обществам и товариществам. Через его посредство в 1883-1900 гг. крестьянам было продано 5 млн десятин земли в 45 губерниях Европейской России. С самого начала к идее создания Крестьянского банка как к сомнительному мероприятию отнеслись К. П. Победоносцев, граф П. А. Шувалов, К. Ф. Головин и др. Неудивительно, что в год десятилетия Крестьянского банка «Русское обозрение» назвало его вредным учреждением, порождённым «антиземлевладельческим течением в обществе» (102, с. 346).
Важно подчеркнуть, что при вступлении Александра III на престол у крестьян вновь возродились надежды на скорый передел земли, сложение податей и недоимок. 27 марта 1881 г. министр внутренних дел М. Т. Лорис-Меликов разослал губернаторам секретный циркуляр, предписывая действовать крайне осторожно «в принятии мер к успокоению умов», доносить «о каждом отдельном случае» крестьянских слухов. Сменивший вскоре его на этом посту граф Н. П. Игнатьев 3 июня 1881 г. разослал новый секретный циркуляр, рекомендуя «уничтожить несбыточные надежды и ожидания крестьян». Но слухи продолжали распространяться. Александр III во время своей коронации 21 мая 1883 г. выступил с речью перед собранными на коронацию 630 волостными старшинами с опровержением крестьянских надежд на передел земли. «Следуйте советам и руководству ваших предводителей дворянства, — сказал венценосец, — и не верьте вздорным и нелепым слухам и толкам о переделах земли, даровых прирезках и тому подобном. Эти слухи распускаются вашими врагами. Всякая собственность, точно так же, как и ваша, должна быть неприкосновенна». Речь Александра III была опубликована в «Правительственном вестнике» 24 мая 1883 г.
В 1883 г. Н. X. Бунге внёс в Государственный совет представление о постепенной отмене подушной подати, начиная с 1884 г. Недобор в бюджете в связи с отменой подушной подати министр финансов предусматривал компенсировать за счёт введения других налогов, взимаемых с различных доходов. Окончательно подушная подать с податных сословий, введённая ещё Петром I, была отменена законом 18 мая 1886 г. с 1 января 1887 г. (в Сибири с 1899 г.). Одновременно её отмена сопровождалась повышением на 45% податей с государственных крестьян путём перевода их с 1886 г. на выкуп, а также увеличением со всего населения прямых налогов на 1/3 и косвенных налогов в два раза.
В 80-х — начале 90-х гг. внимание правительства было обращено на всё возрастающий рост числа крестьянских семейных разделов. По сводкам Министерства внутренних дел, в первые два пореформенных десятилетия происходило ежегодно в среднем 116 тыс. семейных разделов, а в начале 80-х гг. их среднегодовая численность возросла до 150 тыс. В результате крестьянские наделы постепенно мельчали. Проницательный Д. А. Толстой видел в этих разделах «великое зло, ведущее к обеднению населения».
Принятый 18 марта 1886 г. закон должен был стать серьёзным барьером семейным разделам и порождаемому ими, по официальной терминологии, «духу своеволия и распущенности». Укрепляя старые начала «патриархальности», закон видел в крестьянской семье рабочую ячейку, «союз родственников, подчиняющихся главенству старшего члена и трудящихся в общую пользу». Если раньше для раздела достаточно было согласия большинства сельского схода, то теперь большинство было увеличено до 2/3 и основным становилось согласие на раздел родителя или старшего в семье (большака).
Жизнь показала, что этот закон не смог ни приостановить, ни ограничить семейные разделы, которые продолжали возрастать, причём более 9/10 разделов происходило самовольно, без санкции общины и местных властей.
Одной из важных проблем в аграрно-крестьянской политике правящей России оставалась крестьянская поземельная община. В среде правительственных чиновников и в прессе не было единодушия во взглядах на общину. Некоторые из них объясняли косность и низкий уровень агрокультуры общинными пережитками — круговой порукой, земельными переделами, излишней регламентацией, сковывающей инициативу земледельцев. Многие понимали, что общинные порядки являются серьёзным препятствием росту производительности сельского труда. Другие же рассматривали общину как важный фискально-полицейский инструмент в деревне, разрушение которого ослабило бы аппарат государственной власти. Уже в 1883 г. Д. А. Толстой поставил вопрос о воспрепятствовании переделам земли в крестьянских общинах. Однако этот, как и ряд других возбуждённых им вопросов, пришлось доводить до конца его преемнику И. Н. Дурново. Новый министр внутренних дел был сторонником консервации общинного землепользования. Дурново предпринял ряд мер направленных на укрепление крестьянской общины, как оплота против «язвы пролетариатства». Закон 8 июня 1893 г. ограничил право крестьян на земельные переделы, которые отныне дозволялось проводить не чаще, чем через 12 лет, причём с согласия не менее 2/3 домохозяев, земского начальника и уездного съезда. Частные земельные переделы запрещались. Земельные переделы были поставлены под контроль земских начальников. Закон 14 декабря 1893 г. «О некоторых мерах к предупреждению отчуждаемости крестьянских надельных земель» запрещал закладывать крестьянские надельные земли, ограничивал сдачу надела в аренду и продажу его только пределами своей общины. Этим же законом отменялась 165 статья «Положения о выкупе», по которой крестьянин мог досрочно выкупить свой надел и выделиться из общины. Досрочный же выкуп надела разрешался лишь при условии согласия 2/3 схода. Жизнь показала, что сходы обычно такого разрешения не давали.
Все вышеприведённые юридические акты являлись лишь отдельными, разрозненными звеньями консервативной политики в области законодательства о крестьянах. В конце правления Александра III крепостники готовы были поставить вопрос об общем пересмотре всего крестьянского законодательства.
Определённый вклад в аграрно-крестьянскую политику внесли министр государственных имуществ (май 1881 г. — январь 1893 г.) М. Н. Островский и министр земледелия и государственных имуществ (январь 1894 г. — май 1905 г.) А. С. Ермолов. Островский старался упорядочить оброчные статьи, установить выгодный для казны и народного хозяйства порядок отдачи их в аренду.
А. С. Ермолов проявлял заботу о развитии сельскохозяйственного образования, о поддержании кустарной промышленности, об улучшении казённых минеральных вод, о культивировании казённых участков на черноморском побережье Крыма. Содействовал учреждению опытных станций, многочисленных выставок. Добивался уменьшения железнодорожных тарифов на провоз сельскохозяйственной продукции, развития системы сельскохозяйственного кредита, предоставления ссуд на мелиорацию и ирригацию.
45. Промышленное развитие России в конце 19-начале 20 века. Факторы, итоги, особенности.
Двигателем индустриального развития стало железнодорожное строительство. В 1851 г. была открыта первая железная дорога Москва - Петербург. К участию в железнодорожном строительстве стал привлекаться, помимо государственного, и частный капитал, в том числе иностранный. За период с 1861 г. по 1885 г. было построено 35% всей сети железных дорог. Ускоренными темпами развивалась промышленность, объем которой за 1861 - 1900 гг. вырос более чем в 7 раз (для сравнения: в Германии - в 5 раз, во Франции - в 2,5 раза, в Англии - в 2 раза); Россия становилась крупнейшим экспортером нефти в мире..
Экономическому росту во многом способствовала реализация программы ускоренной индустриализации в 90-е годы XIX века, одним из инициаторов которой был С.Ю. Витте (в 1892 - 1903 годах занимал пост министра финансов и путей сообщения, с 1903 по 1906 - председателя Комитета, а затем Совета Министров). Программа Витте включала следующие направления: концентрация значительных средств на развитие приоритетных отраслей промышленности, железнодорожное строительство, таможенная защита отечественной промышленности от иностранной конкуренции, широкое привлечение иностранного капитала в виде займов и инвестиций, жесткая налоговая политика внутри страны, государственная монополия на производство и продажу водки, введение в 1897 г. золотого денежного обращения и стабилизация рубля, контроль за процессом эмиссии (выпуск денег, ценных бумаг). Вместе с тем, следует отметить и усиление государственного регулирования экономики, перенапряжение платежных сил населения, крестьянства в первую очередь, рост цен на промышленные товары, снижение благосостояния широких слоев населения.
В 90-е годы XIX в. Россия совершила гигантский скачок в экономическом развитии: объем промышленного производства увеличился в 2 раза; было построено железных дорог больше, чем за предшествующие двадцать лет; сложились основные индустриальные районы страны: Центрально-промышленный, Северо-Западный, Польский, горнозаводской Уральский, нефтяной Бакинский. Несмотря на кризис 1900 - 1903 гг. и негативное влияние на российскую промышленность русско-японской войны и первой русской революции, промышленный рост не прекращался, составив за 1904 - 1909 гг. в среднем за год 5%. В конце 1909 г. начался новый экономический подъем, продолжавшийся до первой мировой войны, среднегодовые темпы прироста в этот период превысили 11%. Но до 1914 г. еще не успели дать должного эффекта рост капиталовложений и техническая модернизация промышленности.
Характерной чертой российской экономики был высокий уровень концентрации промышленного производства, по этому показателю страна занимала ведущее место в мире. В 1882 г. в России появился “Союз рельсовых фабрикантов”, в 1887 г. - “Союз русских сахарозаводчиков”. Среди крупнейших синдикатов числились “Продуголь”, “Продпаровоз”, “Продвагон”, “Гвоздь”, “Трубопродажа”, “Медь” и др. В 1910 г. насчитывалось 50 синдикатов. В 1910 - 1913 гг. и появляются монополии высшего уровня - тресты, концерны, промышленно-финансовые группы. Среди крупнейших можно выделить “Нобельмазут”, один из трех крупнейших трестов в нефтяной промышленности. Он объединял “Товарищество братьев Нобель”, группу Ротшильда, Каспийско - Черноморское общество, Международный банк (Петербург) и контролировал производство, переработку, транспортировку и продажу нефти. Деятельность монополистических объединений в России была запрещена законом, однако царские власти не применяли против них карательных мер.
Концентрация производства была тесно связана с концентрацией и централизацией капитала. Государственный банк был создан в 1860 г. и имел 136 филиалов. Крупнейшими банками России были Русско-Азиатский (13% всех активов коммерческих банков), Петербургский (10%), Кредитный (12%), Азово-Донской (8%), Русский банк для внешней торговли (7,7%).
Процесс сращивания банковского и промышленного капитала, начавшийся в 90-е годы XIX в., значительный размах получил в предвоенные годы и затронул главным образом отрасли тяжелой индустрии. Так, тресты "Коломна-Сормово", "Наваль-Руссуд" находились в сфере интересов Санкт-Петербургского международного банка, военно-промышленный комплекс, в том числе Путиловский завод, - в сфере интересов Русско-Азиатского банка. Крупный российский предприниматель А.И. Путилов был не только владельцем известных машиностроительных заводов, но и директором и фактическим хозяином крупнейшего Русско-Азиатского банка.
В конце века на долю пяти доменных заводов приходилось 25% чугуна, пяти нефтяных фирм (в том числе “Товарищества братьев Нобель”) - 44% добычи нефти. В начале XX века процесс формирования монополизированных объединений продолжался. Например, синдикат “Продамет” контролировал 60% всего внутреннего рынка черных металлов.
По сравнению с "классическим" капитализмом экономика России отличалась пестротой хозяйственно-экономических укладов. Целые пласты русской экономической жизни оказались вне зоны модернизации. Это кустарная ремесленная, промысловая промышленность, которая развивалась как бы параллельно с фабрично-заводским производством. Рост крупной индустрии сочетался в России с развитием мелкого производства.
В экономическом развитии России конца XIX - начала XX вв. значительную роль играл иностранный капитал. Самодержавие в силу определенных факторов шло на активное использование иностранного капитала, который привлекала в России дешевая рабочая сила, богатые природные ресурсы, относительно покровительственная политика царизма, возможность получения большой прибыли. Иностранные капиталы использовались в двух направлениях: для развития производительных сил - инвестиции (вложения в народное хозяйство) и для покрытия бюджетных дефицитов (государственные займы). Крупными инвесторами России являлись Франция, Англия, Германия, Бельгия. Иностранный капитал направлялся, главным образом, в тяжелую промышленность: химическую, электротехническую, металлообрабатывающую, горнодобывающую, нефтяную (60% всех капиталовложений). С его участием были построены и оборудованы металлургические заводы Донбасса и Кривого Рога, предприятия по производству швейных машин (“Зингер и К”), сельскохозяйственного инвентаря (“Маккормик и К”). К началу XX века иностранные вложения составляли 45% всего акционерного капитала, из них более половины (54,7%) - в горной и металлургической промышленности. В легкой промышленности преобладали российские предприниматели: Морозовы, Рябушинские, Гучковы, Коноваловы, Прохоровы и др. На иностранные капиталы было построено началу XX века 70% железных дорог. Большинство банков России (11 из 19) были основаны на иностранном капитале. Иностранные капиталы способствовали развитию национальной русской промышленности. Россия сохраняла позиции равноправного со странами Запада государства, иностранному капиталу не удалось приспособить развитие российской экономики к собственным нуждам или создать в России однобокую сырьевую структуру. Шел процесс ассимиляции иностранного и российского капиталов. В предвоенный период удельный вес российского капитала повысился практически во всех отраслях промышленности, в то же время внешний государственный долг составил к 1914 г. 5,4 млн. руб., в два раза превышая все иностранные инвестиции в промышленность страны. Являясь объектом ввоза иностранного капитала, Россия в то же время вывозила капиталы (правда, в малых размерах) за рубеж (Китай, Персия). Подводя итоги развития отечественной промышленности в конце XIX -начале XX вв., следует отметить, что по объему промышленного производства Россия в 1913 г. занимала 5 место в мире, уступая США, Германии, Англии и Франции. По выплавке и прокату стали, развитию машиностроения, переработке хлопка и производству сахара Россия опережала Францию и занимала 4 место в мире, по добыче нефти в 1913 году уступала только США. Но, несмотря на успехи в развитии промышленности, Россия оставалась все же аграрно-индустриальной страной. Значительным было отставание по производству промышленных товаров на душу населения. По этому показателю Россия отставала от Англии в 1913 г. в 14 раз, от Франции в 10 раз.
46. Наследие России к концу 19-началу 20 веков: основные демографические, экономические, политические и культурные характеристики классов, сословий и социальных групп.
Общая динамика численности населения. Население России (без Финляндии) в пределах страны по переписи 1897 г. составляло 126,6 млн человек, из которых 73 % проживали в Европейской России. Данные переписи 1897 г. показали значительный прирост населения по сравнению с дореформенным периодом. Эта тенденция сохранялась и впоследствии, что подтверждают расчеты Центрального статистического комитета. К 1914 г. численность населения России (без Финляндии) достигала 175,1 млн человек, а общий прирост равнялся 38 %, в 50 губерниях Европейской России — 36 % и на Кавказе — 38 % соответственно. Естественный прирост в России (без Польши и Финляндии), составляя в 1908–1913 гг. около 16 %, относился к самым высоким в мире. Основными факторами проявления этой тенденции были заинтересованность крестьянской семьи в рабочих руках, постепенное улучшение условий жизни более значительной части населения, распространение медицинского обслуживания, особенно в привилегированных и городских слоях общества, что сокращало смертность, в частности детскую. Однако из-за часто повторяющихся голодных лет, различных эпидемий смертность в России вдвое превышала этот показатель в Германии и Англии. Необходимо отметить, что на протяжении всей истории России, включая и весь XX в., ни один народ, проживавший на ее территории, не исчез.
На 1 января 1914 г. в российских городах проживало 26,2 млн человек (15 %), а на селе — 148,8 млн (85 %). Реально городское население, особенно в Центре и на Юге России, было несколько выше, так как большие фабрично-заводские или кустарные села (Орехово-Зуево, Кимры, Сергиев Посад), рудничные и заводские поселки (Кривой Рог, Юзовка) с многочисленным пролетарским населением не имели статуса города. Прирост городского населения в начале XX в. к его численности в 1897 г. был очень высоким — 70 %. Число женщин в составе сельского населения было только на 500 тыс. выше мужского, а в городе оно было ниже на 8 млн. Доля городского населения в основных регионах России, кроме Польши, мало отличалась от общего по империи. В то же время в начале XX в. заметно выросло население крупных городов. В Петербурге оно увеличилось с 1,3 млн до 2,2 млн человек, а в Москве — с 1 млн до 1,7 млн человек. Города, в которых проживало свыше 100 тыс. человек, сосредоточили 33 % всего городского населения страны.
Социальная структура России в конце XIX — начале XX в. отражала еще не завершившийся процесс становления в стране индустриального, буржуазного общества. Многоукладность экономики обусловливала обилие социальных слоев и групп, большое число лиц с временным социальным статусом.
Самым многочисленным классом в общественной структуре страны оставалось крестьянство, причем его численность и в начале XX в., несмотря на усилившийся отток населения в города, продолжала возрастать, хотя и более медленными темпами, чем прежде. В состав зажиточных верхов деревни входили как представители непроизводительного капитала (лавочники, ростовщики и т. п.), так и представители собственно аграрного капитализма. В процессе капиталистической эволюции российской деревни формировался и сельский пролетариат. Вместе с тем продолжала увеличиваться в абсолютных размерах и численность середняков. Полярные социальные группы в деревне в полной мере еще не оформились.
Быстрый рост российской индустрии в конце XIX — начале XX в. сопровождался ростом численности промышленного пролетариата. В 1913 г. в стране насчитывалось 4,2 млн. фабрично-заводских, горных и железнодорожных рабочих (общая численность пролетариата равнялась 18 млн. человек). Состав рабочего класса России был неоднороден. В крупной промышленности преобладали потомственные пролетарии. В строительстве, на водном транспорте и т. п. было много недавних выходцев из деревни. В целом связь рабочих с сельским хозяйством неуклонно ослабевала, а доля тех, для кого труд в промышленности был основным занятием, увеличивалась. При этом более половины промышленных рабочих было сосредоточено на крупных предприятиях. Очень быстрыми темпами росла численность лиц, занятых неквалифицированным трудом (чернорабочие, поденщики и т. п.). Доля высококвалифицированных и соответственно высокооплачиваемых рабочих была сравнительно невелика. Средний заработок в обрабатывающей промышленности существенно повысился после революции 1905–1907 гг., составив в 1913 г. около 24 руб. в месяц (при значительных различиях в зависимости от профессии и квалификации), в то время как прожиточный минимум даже в 1903 г. равнялся в Петербурге 21 руб. для одиноких и 32 руб. для семейных, в Москве соответственно примерно 20 и 30 руб.
Форсированная капиталистическая эволюция страны превратила буржуазию в самый мощный экономически класс российского общества. Слой средних предпринимателей при этом был весьма тонок, а сама капиталистическая элита — немногочисленна. В 1905 г. годовой доход от торгово-промышленной деятельности на сумму свыше 20 тыс. руб. получало лишь 12377 человек. И в начале XX в. торговые элементы в составе российской буржуазии преобладали над промышленными. Промышленная буржуазия сформировалась в немногих крупнейших экономических центрах и в основном на базе отраслей легкой индустрии. Важнейшим центром притяжения национального промышленного и торгового капитала стала московская буржуазия, сложившаяся на основе стихийного, естественного роста капитализма «снизу». Московские предприниматели (Рябушииские, Морозовы, Мамонтовы и др.) обладали многомиллионными состояншши и успешно претендовали на роль лидеров российского делового мира. Однако в представителей финансовой олигархии они еще не превратились, оставаясь владельцами крупных семейных предприятий. Узкий слой российской финансовой олигархии формировался главным образом за счет петербургской буржуазии, сложившейся, в основном, в результате «насаждения» капитализма сверху и оперировавшей в сфере тяжелой индустрии. Среди представителей петербургского делового мира преобладали не потомственные российские предприниматели, как в Москве, а выходцы из среды технической интеллигенции, чиновничества, а также иностранные капиталисты. Представители этой группировки российской буржуазии были теснейшим образом связаны с царской бюрократией.
На положении первого сословия империи по-прежнему находилось дворянство, сохранившее свой привилегированный статус. Вместе с тем экономическая сила этого класса-сословия, многие представители которого оказались не в состоянии приспособиться к процессу капиталистической эволюции российского народного хозяйства, неуклонно падала. «Оскудение» дворянства громко заявляло о себе, в частности, быстро прогрессировавшим размыванием среднего и мелкопоместного землевладения. Однако, несмотря на ослабление экономических позиций поместного дворянства, оно по-прежнему было сильно своими связями с монархией и бюрократией, своими сословными организациями, влиянием в местном самоуправлении.
Характерной чертой социального развития России в конце XIX — начале XX в. был рост маргинальных слоев, т. е. групп людей, утративших традиционный статус и «непереваренных» новой общностью. Значительно увеличилось количество люмпенских деклассированных элементов, которые, например, в Петербурге составляли примерно десятую часть населения. Эти явления, будучи закономерным следствием быстрой индустриализации, неизбежно оказывались одним из факторов общественной нестабильности, создавая благоприятные условия для распространения самых радикальных идей, в том числе — нацеленных на решительный разрыв с прошлым.
47. Историография проблем аграрного строя и промышленного развития в пореформенный период.
Аграрная история России второй половины XIX-начала XX в. находится в центре внимания отечественной историографии как в силу научной и социальной значимости ее для осмысления развития российского общества этого периода, так и по причине потребностей на современном этапе в знании исторического опыта нашей страны, специфики и сложных социальных и экономических процессов, протекавших в российской деревне в период «перестройки», как основы для выработки политической стратегии в области экономических и социальных преобразований в аграрной сфере.
Самое пристальное внимание историки уделяли ключевой проблеме – крестьянин и земля. Чтобы понять ее сущность, необходимо было изучить разнообразные первичные материалы источников о надельном крестьянском землепользовании, крестьянском малоземелье, причинах возникновения и развития арендных отношений и их сущности, соотношении крестьянского землепользования и помещичьего землевладения, формировании частного крестьянского земельного сектора. Непременное внимание все исследователи уделяли месту и роли сельской поземельной общины в экономической и социальной жизни российского крестьянства, где опять-таки ключевым оставался вопрос о земле. По мере включения в научный оборот новых групп источников и совершенствования методов их исследования изучаемые проблемы приобретали более глубокое осмысление и аргументированные оценки, нетрадиционные теоретические выводы, порождающие иногда научные споры и дискуссии.
Анализ исторической литературы позволяет выделить два относительно самостоятельных этапа в истории аграрных отношений, достаточно полно представленных в историографии. Первый этап – 1861-1890 гг., второй – конец XIX-1913 г.
Такая периодизация вполне правомерна, она получила обоснование в исторической науке и подтверждена результатами конкретных исторических исследований. Одним из первых вопрос о внутренней периодизации капитализма в России поставил Н.М. Дружинин, статья которого послужила основой для обсуждения в 1949-1951 гг. в среде советских историков вопроса по этой проблеме1. Первый период в истории этой формации Н.М. Дружинин предложил ограничить 1861 и 1882 гг., подробно обосновав свое предложение. Оно было принято и вошло в практику исследовательской работы с той лишь поправкой, что началом периода стали приниматься предреформенные годы, что расширило исследовательское поле и дало возможность рассматривать реформу в логической связи с ее подготовкой, содержанием и реализацией. Суть этого периода в краткой форме была охарактеризована Н.М. Дружининым как победа и утверждение капитализма. Именно этот тезис, по словам П.Г. Рындзюнского, лег в основу названия его фундаментального исследования по проблемам развития капитализма в России.
Первые два пореформенных десятилетия относятся к числу переходных, или, как называют их Н.М. Дружинин и П.Г. Рындзюнский, «переломных», когда происходила ломка феодальных отношений в сфере сельского хозяйства, завершался процесс технического перевооружения промышленности, создавался механизированный транспорт и складывались новые, характерные для капиталистической страны, социальные слои населения – пролетариат и промышленная буржуазия.
Историки, обосновывая хронологические рамки исследований, главное внимание обращают, с одной стороны, на выявление этапов становления и развития товарно-денежного, рыночного производства во всех сферах производственно-экономического развития, с другой – становления буржуазных отношений в социальной сфере. Центральным здесь является вопрос о рубеже утверждения и того и другого. Естественно, что имеют место различные трактовки. Суть одной из них состоит в том, что в России вплоть до 1917 г. буржуазный социально-экономический строй так окончательно и не утвердился, ибо в господствующей сфере социально-экономического развития, а именно в аграрном строе оставались преобладающими полукрепостнические отношения. Два других подхода исходят из того, что определяющее значение имело развитие промышленности и связанной с ней инфраструктуры, которые определяли тенденции и характер эволюции аграрного строя. Коль скоро строй промышленного производства имел несомненно буржуазный характер, то и общий социально-экономический строй был в целом буржуазным при широком сохранении феодально-крепостнических пережитков.
Различия этих методов состоят в том, что утверждение буржуазных отношений одни исследователи относят к 70-80-м или началу 80-х гг. XIX в., а другие – к концу 90-х годов XIX в.
Советская и современная российская <