И дружинушка решила:
— Едемте все вместе!
И они поехали к горе Сарачинской, и ко той Смородине речке быстрой. Видят: вот прикован Велес к горам. Слышат: тяжкий стон разносится там. Но дружине не пройти, среди гор тех нет пути…
Громовержец Дый дружинушку увидал, и тотчас войска свои созывал. И направил слуг он с горных вершин, и сошли они в потоках лавин. А над ними тут Орёл воспарил и кры– лами красно солнце закрыл.
И сошлись в горах слуги Дыевы и дружинники Волха Змеича. И клевал Орёл Китавра– са, а Квасура, могучий витязь, в битве той потерял коня. И шумела битва три ночи и три долгих и тяжких дня! И не бурные реки сбежали со льдов, потекла с горных кряжей кровь. Полегли в ущелиях рати — и везде груды тел, куда кинешь взор — и тут дивушки потеснили войско Велеса с Сарачинских гор.
И тогда рати Велеса Змеича повернули коней и помчались домой. И вот видят они: раз– разилася буря чёрная над землёй.
— Нет у нас предводителя! Велеса нет! Он закован цепями в горах много лет! Что же делать и где же искать нам спасенья, от беды лихой избавленья?
Тут навстречу им выехал витязь могучий. Был тот витязь грознее тучи! Из далёких земель он на битву скакал, и на три лишь дня опоздал. Это был Расень сын Купалича-Аса и Поманушки свет Асиловны.
И воскликнул Расень:
— Я победу добуду! И спасу я Велеса Змеича! В том клянусь горой Сарачинской и Смородиной речкой быстрой!
И помчался Расень к Сарачинской горе и ко Чёрному Алатырю. Мчался витязь во весь опор и явился среди Чёрных гор.
— Эй! — вскричал Расень так громко, как хватило сил. — Грозный бог, что званье божье ныне осрамил! Ты зачем среди ущелий прячешься трусливо? В страхе уходить от боя, разве это диво? Я спасти пришёл людей от тебя, губитель! И тому, кого сковал ты, буду я спаситель! Если трус ты и боишься с витязем сразиться, может быть тогда Орёл твой биться согласится?
|
|
И тотчас над горным кряжем чёрный мрак сгустился, а Орёл с вершины снежной к витязю спустился. Только распустил он крылья, тьма весь белый свет накрыла.
И в пещере горной тутже пробудился Змей, засвистел он и пополз средь камней. А Орёл крылами бурю с вьюгой нагонял. Конь от бури той великой ноги подгибал.
— Что ж ты, волчья сыть, бредёшь-споты– каешься? И чего к земле сырой пригибаешься? Разве ты ещё не слышал клекота орлиного, и ещё не чуял ты посвисту змеиного? Или ты врага доселе не встречал сильней? Или трус ты и боишься теней?
Трижды бил Расень коня плетью ременной и в крылатого врага целился стрелой. И кричал, когда хлестал плёткою коня:
— Ты не трус, а верный друг мой! Выручай меня!
Черногривый конь рванулся прямо в небеса, и во тучах поединок тутже начался. А потом на горных льдинах продолжался бой, и герой крыло Орла пронизал стрелой. И тотчас же свет с небес заструился, сквозь орлиное крыло луч пробился. И упал на горы враг с клекотом орлиным, озарилися кругом горы и
долины. И затем Расень Орла поразил копьём, главу той птице грозной он отсёк мечом.
Богатырь немало в этот день потрудился, после он со Змеем горным сразился. Полз дракон и на пути всё крушил и немало зла тогда совершил. Богатырь на всём скаку поднял меч и главу снял Змею горному с плеч.
И узрев тот подвиг великий, Громовержец задрожжал в страхе диком. И он в ужасе ветрб созывал, в колесницу грома их запрягал. И взошёл он в громовую повозку, и на тучу грозовую воссел, и немедленно прочь полетел.
|
|
I И тогда на Сарачинскую гору к Камню Чёрному Расень подымался, и весь мир подлунный им восхищался. И достиг он вершины, и оковы разбил, и от плена он Велеса освободил.
И тогда в честь Огнебога люди пировали! Пламя жертвенное в храмах всюду возжигали! А чтоб веселее стало, принимались за ристала. И скакали вкруг курганов на борзых конях, и рубилися во славу Бога на горах! И затем пускали стрелы в дальние пределы!
И на празднике был счастлив всякий человек, и с тех пор чудесней пира не было вовек! И за подвиг беспримерный все Расеня величали, и с прекрасною Полелей вскоре обвенчали.
И на свадьбу Расеня с Полелей то не лебеди солетались, небожители собирались. И Расеню они подарили кольчугу, а венок золотой подносили супруге.
И все славили Бога Вышнего! И хвалили Вол ха и Лелю, и Расеня вместе с Полелей!
Велеса все прославляли, что страдал за нас, людей! А Расеня величали лучшим из мужей!
—
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о свадьбе светлого Хорса, как женился Хоре на Заре-Заренице, полюбив младую Зарю.
— Ничего не скрою, что ведаю…
На далёкий остров Буян, на высокий крутой бережок солеталися птицы дивные. Собирались они, солетались — о Сырую Землю ударились, обернулись красными дёвицами. Красоты они несказанной — ни пером описать, ни вздумать.
То не птицы на остров слетелись, то Заря– Зареница с Вечерней Зарей с Ночкой тёмною, черноокою.
Собирались они купаться и снимали с себя сорочки — крылья лёгкие, оперение. С тела белого сняли пёрышки и пошли они к морю синему. Они в волнах играют, и песни поют, и смеются они, в море плещутся.
|
|
Только скинули оперение — вышло на небо Солнце Красное, появился великий Хоре.
Поднялся светлый Хоре на небесный свод на своей златой колеснице — многоцветной, богато украшенной драгоценными камнями, жемчугом.
И сдивился он тем красавицам, и влюбился он в красну девицу — молодую Зарю-Зареницу.
И пошёл он к Макоши-матушке, и спросил её о своей судьбе. И сказала ему Макошь-ма– тушка:
— Ты ступай, светлый Хоре, к бережочку, укради у Зари её крылышки. И твоей Зарени– ца станет.
—
и спустился Хоре к бережочку, и украл у Зари её крылышки. Из воды выходили сёстры — надевали крылья и пёрышки, поднимались они в небо синее. Улетела Ночь чернооокая, вместе с нею — Зорька Вечерняя. Лишь Заря– Зареница найти не смогла золочёные, лёгкие пёрышки и свои невесомые крылышки.
И промолвила Зареница:
— Отзовись, кто взял мои крылышки! Коль ты девица — будешь сестрицей мне, если женщина — будешь мне тётушкой, а мужчина — тогда будешь дядюшкой. Ну а если ты — добрый молодец, будешь мужем моим любезным!
Вышел Хоре, и сказал Заренице он:
— Здравствуй, Зорюшка моя ясная!
И пошла Заря — красна девица по небесному своду синему, на убранство своё нанизывая с блеском ярким цветные камни. И поднялся за ней яснолицый Хоре.
Как над морюшком — морем синим, близ высоких Ирийских гор пролетал летучий корабль.
—Что же вы не идёте на свадьбу? — говорили так с корабля. — Три недели пирует свадьба во небесном саде Ирийском! Красно Солнце играет свадьбу с молодой Зарёй-Заре– ницей!
Услыхали это сестрицы — Жива, Мара с прекрасной Лелей, говорили между собою:
— Хоре играет свадьбу с Зарёю! Что же мы не спешим на свадьбу?
И взошли они на корабль, и внесли дары Хорсу светлому и младой Заре-Заренице.
И утихло морюшко синее, и взлетел корабль над волнами. То не просто корабль летучий расправлял могучие крылья — это Звёздная Книга Вед разворачивала страницы!
Прилетели они к Алатырской горе, где Заря-Зареница с Хорсом три недели играли свадьбу. Им дары свои подносили сёстры — Жива, Мара и Леля:
— Ты, Заря, возьми золотой платок — развернёшь его ранним утром, озаришь им всё поднебесье.
— Ты, возьми, Хоре, чашу с живой водой. Пил из этой чаши Всевышний. Кто пьёт воду из этой чаши — тот вовеки не умирает.
И служили они Хорсу Суричу и младой Заре– Заренице. Пили воду из чаши Вышня. Пил и Хоре с Зарёй-Зареницей, пили Жива, Мара и Леля, и пила её — Книга Вед.
И плясали они и пели. Пели звёздочки, Хоре с Зарёю, пели Жива, Мара и Леля. Пела с ними Златая Книга.
И все славили Хорса светлого, вместе с ним Зарю-Зареницу.
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как Зарю украл Китаврул, как отвез её к Ясну Месяцу, и как Хорсу братья Сварожичи молодую Зарю вернули!
— Ничего не скрою, что ведаю…
Высоко на своде небесном светлый Месяц и звёзды частые.
Как склонялся к вечеру белый день, так выхаживал Месяц на небо, говорил он так частым звёздочкам:
— Все-то в царстве моём поженены, белы лебеди замуж выданы. Я один — светлый Месяц хожу холостой. Как бы мне найти красну девицу — с телом белым, как лебедино крыло, чтоб была она станом своим статна, а коса её полна волосом. Чтоб сквозь платье у ней тело виделось, а сквозь тело виднелись косточки, чтобы мозг струился по косточкам и катался бы скатным жемчугом.
И ответили часты звёздочки:
— Есть такая девица красная, нет на Белом Свете другой такой. То жена златоокого Хор– са, молодая Заря-Зареница…
— Как у мужа живого — жену отнять? Как у Хорса отнять молодую Зарю?
— Во горах высоких Ирийских среди звёзд живёт Китаврул. Только он — многомудрый — знает, как украсть Зарю-Зареницу…
И поехал по небу Месяц. С облаков съезжал на вершины гор, с гор съезжал в долины широкие. И наехал он на высок шатёр, что стоял у стройного Ясеня.
Вдруг услышал гром Ясный Месяц. Зашатались горы высокие, затряслася Земля Сырая — то скакал Китаврул по вершинам гор. Он копытами скалы раскалывал, головой упирался в небо.
Испугался тут Ясный Месяц, высоко на Ясень забрался — в кроне Ясеня укрывался.
Китаврул-полуконь у шатра вставал, вынимал из уха златой ларец. Отмыкал его золотым ключом, молодую жену из ларца пускал.
Китаврула жена — русалочка, да такая она красавица, ни пером опасать, ни вздумать. Очи у неё — ясна сокола, ну а бровушки — чёрна соболя, а под платьицем — тело белое…
Китаврул с женою пошёл в шатёр, стал с женою он прохлаждаться, стал с русалочкой забавляться. А потом заснул Китаврул. А жена его из шатра пошла, разгулялася по до– линушке. И увидела Ясна Месяца, что упрятался в кроне Ясеня.
— Ай же ты, распрекрасный Месяц! Ты сойди с высокого Ясен я и меня, русалку, люби. Если ты меня не послушаешь — разбужу тотчас мужа грозного. Китаврул тебя не помилует!
Что ж тут делать? Слез Ясный Месяц, и спросил младую русалку:
— Как же сладить мне с Китаврулом?
Отвечала ему русалка:
— Ты налей вина два колодца, ну а третий — наполни мёдом. Он ведь пить вино не умеет. Как проснётся — захочет пить и тотчас все выпьет колодцы. Захмелеет, тогда без страха закуёшь Китаврула в цепи.
Как задумано, так и вышло. Месяц все колодцы наполнил сурьею хмельной и вином.
Пробудился тут Китаврул, начал пить вино из колодцев — осушил до дна все колодцы.
— Ах ты, винный, хмельной колодец! Что ж в тебе нет чистой водицы? Аль всю воду конь выпивал? Грязь копытами выбивал?
Пойду ли, выйду ль я, да, в лес да по малинушку…
Сорву ли, вырву ль я, да, виноградну ягоду…
Ай же ты, виноградная ягода! Ты меня совсем опьянила! Кинусь-брошусь я батюшке на руки — мне не спится и не лежится… Кинусь– брошусь я матушке на руки — мне не спится и не лежится… Кинусь-брошусь я к милой на руки — мне и спится здесь, и лежится…
Китаврул бросался к жене молодой, засыпал рядом с ней непробудным сном. И тогда пришёл Ясный Месяц, заковал Китаврула в цепи.
Много ль, мало ль минуло времени — пробудился бог Китаврул, стал молить он Ясного Месяца:
— Ты меня отпусти на волю! Все желанья твои исполню!
И сказал ему Ясный Месяц:
— Я тебя отпущу, только ты поклянись — для меня добыть Зареницу. Укради её, Китаврул, у великого бога Хорса!
И поклялся ему Китаврул, и сказал он Ясному Месяцу:
— Я срублю летучий корабль. Посажу на нём распрекрасный сад, чтоб цветы и деревья росли в саду. Посажу кипарисово дерево, посажу виноградное дерево. И пущу птичек певчих в зелёный сад, чтобы пели они песни чудные. И поставлю кроватку тесовую, застелю кроватку пе ринушкой. Рядом с ней поставлю золоченый стол, застелю его камчатой скатертью. На столе будут яства разные, меж напитков — вино забу– дящее. Полечу на том корабле, напою Зарю-Заре– ницу — и к тебе её привезу!
Китаврул собрался скорёшенько и построил небесную лодочку, — нос-корма у неё позолочены, рытым бархатом обколочены. А борта иссечены жемчугом и увиты златом и серебром.
И в той лодочке будто дивный рай — кипарисовый, виноградный сад. В нём цветы цветут, птицы песнь поют. Убран яствами золочёный стол — рядом с ним кроватка тесовая.
И поплыл к Заре-Заренице он по небесному своду синему.
А в то время пресветлый, великий Хоре собрался выезжать на небесный свод. И пошёл светлый Хоре по воде золотой, и взошёл в свою колесницу.
Провожала его Зареница, говорила ему слово вещее:
— Ты великий Хоре, Красно Солнышко! Как мне ныне спалось, во сне виделось — как из нашего сада зелёного увозили белую лебедь и с руки моей правой спадало кольцо…
Отвечал Заре-Заренице Хоре:
— Ты спала, Заря, сон ты видела, не украли у нас лебедь белую!
Так сказал светлый Хоре и на небо взошёл.
И приплыл на лодочке Китаврул. Он приплыл к Заре, поклонился ей:
— Ты, Заря-Зареница пресветлая! Ты прими драгие подарочки! О твоей красоте слышал весь
Белый Свет! Твоё тело бело, как лебяжье крыло, и сквозь платье тело просвечивает, а сквозь тело видятся косточки, и твой мозг струится по косточкам и катается скатным жемчугом.
Китаврул на лодку Зарю проводил, и привёл её в распрекрасный сад, и сажал за стол золочёный. И давал он ковш молодой Заре, предложил ей выпить напиточек — выпивала Заря– Зареница пития того забудящего, и забыла она
о Хорее.
И сказал Китаврул молодой Заре:
— Поплывём мы к светлому Месяцу! Месяц наш пожелал, чтобы ты была в его царстве звёздном царицею! Чтоб считала ты звёзды частые, привечала Ясного Месяца!
Отвечала ему молодая Заря:
— Коль поедем мы по Земле — Хоре нас лютым зверем настигнет, полетим на крыльях пчелиных — Ясным Соколом долетит, в синем море — догонит Щукой…
— Ты не бойся, Заря-Зареница! Напущу я туман, тучи тёмные. Не увидит нас златоокий Хоре!
Поднимал Зарю Китаврул, на кроваточку клал тесовую и уплыл с царицею по небу.
И вернулся домой златоокий Хоре, а Зари-За– реницы, его жены, нет уже в чертогах небесных.
И спросил Сварога пресветлый Хоре:
— Ты, Сварог великий! Небесный царь! Где искать, скажи, мне Зарю мою?
Отвечал Сварог Хорсу светлому:
— Китаврул украл у тебя Зарю и увёз её к Ясну Месяцу. Ты езжай, Хоре, вслед за угонок»! И возьми с собою мой турий рог! Станешь в рог трубить — я на помощь пошлю всё своё небесное воинство. Первый раз протрубишь все взнуздают коней, как второй протрубишь — оседлают коней, третий раз протрубишь — жди моих сыновей!
И поехал Хоре за угоною. Побежал по Земле лютым зверем — не нашёл Зарю-Зареницу, и нырнул он в морюшко Щукой — не нашёл и в море беглянку, распустился он Ясным Соколом — и за тучами не нашёл Зарю.
Прилетел он к терему Месяца. Месяц светлый в то время по небу шёл, лишь Заря оставалась в тереме. И сказал Заре-Заренице Хоре:
— Гой еси, ты моя молодая жена, ты ступай домой скоро-наскоро!
И сказала Заря Хорсу светлому:
— У тебя мне жить тяжелёшенько. По утрам вставать — долго мыть лицо, и молиться, и славить Рода. Здесь у Месяца жить привольно мне. Утром здесь встают — и не моются, и Всевышнему Богу не молятся!
И спросил светлый Хоре молодую Зарю:
— Если Месяц придёт, как мне спрятаться?
— Я тебя укрою периною, я укрою тебя лёгким облаком…
Как вошёл Ясный Месяц в терем — так Заря распорола перинушку и укрыла его лёгким облаком, а потом спросила у Месяца:
— Что б ты сделал, муж, если б Хоре был здесь?
— Я отсёк бы ему буйну голову!
Развернула Заря ту перинушку:
— Отрубай ему буйну голову!
И сказал тогда бог прес ветл ый Хоре:
— Уж ты гой еси, светлый Месяц! Напоследок дай протрубить мне в рог, попрощаться с зверями и птицами и проститься мне с Белым Светом!
— Что ж, сыграй напоследок, могучий Хоре. Первый раз затрубил в турий рог бог Хоре —
всколебалася Мать Сыра Земля, приклонилися все дубравушки.
Убоялся тогда Ясный Месяц:
— Это что там шумит во дубравушках?
— Это птицы летят из-за гор и морей, бьют крылами они о дремучий лес! Протрубил и второй раз великий Хоре — всколебалася Мать Сыра Земля, горы дальние порастрескались.
Убоялся тогда Ясный Месяц:
— Это что там шумит во далёких горах?
I I — Это туры бегут по крутым горам, о Сырую Землю копытами бьют!
Как играл светлый Хоре — потрясалося небо, рассыпались хоромы Месяца.
В третий раз протрубил яснолицый Хоре,
< I всколебалася Мать Сыра Земля, гром дошёл до Сварги Ирийской.
Тут раскрылися небеса, и явилась сила Сва– рогова — на крылатых конях Сварожичи. Прилетел, во-первых, Огонь-Семаргл, вслед за
* * ним и Велес Корович, и Стрибог закружил вихрем яростным.
И сказал Семарглу великий Хоре:
— Месяц Ясный украл у меня жену — мо– ( I лодую Зарю-Зареницу! Покарай похитчика,
брат родной!
И тогда Семаргл разрубил мечом Ясный Месяц, лихого похитчика. И вернул Зарю Хор– су светлому.
(I И омылась Заря в водах Ирия, и вернулася к Хорсу светлому.
И с тех пор Ясный Месяц на небе тщетно ищет Зарю-Зареницу и не может найти молодую Зарю. Вырастает опять, но Семаргл-Огне– О бог вновь мечом его разрубает…
Говорил Китаврулу могучий Хоре:
— Чтоб вину искупить, должен ты на Камне Алатыре для Всевышнего Бога воздвигнуть храм. Из камней возвести необтёсанных, чтоб не тронуло их железо и Алатырь не осквернило.
И сказал Китаврул Хорсу светлому:
— Чтоб воздвигнуть из камня цельного на горе Алатырской храм, нужно попросить Га– маюна. Гамаюнов коготь обтешет без железа камень Алатырь.
И просили они Гамаюна. Дал согласие Га– маюн, обтесал он камень для храма.
И воздвиг Китаврул на Алатыре храм великий Бога Всевышнего. Посвятил его Красну Солнышку.
Был построен храм на семи верстах, на восьмидесяти возведён столбах — высоко-вы– соко в поднебесье. А вкруг храма посажен Ирийский сад, огорожен тыном серебряным, и на каждом столбочке свечки, что вовеки не угасают.
Был храм Солнца длиной шестьдесят локтей, в поперечину двадцать и тридцать ввысь. Были в храме окна решётчатые, были двери в храме чеканные. Был внутри он обложен золотом и каменьями драгоценными. И двенадцать дверей, и двенадцать окон были камнями изукрашены — сердоликом, топазом и изумрудом; халкидоном, сапфиром и яспи– сом; гиацинтом, агатом и аметистом; хризолитом, бериллом и ониксом.
Оживали на стенах храма птицы каменные и звери, поднимались к небу деревья, травы вились, цветы цвели.
Был воздвигнут храм за едину ночь высоковысоко в поднебесье.
и теперь Китаврулу все славу поют, и Заре, и Хорсу, и Велесу, и Семарглу, и — Ясну Месяцу!
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, о Деннице, рождённом Хорсом. Как Денница хотел вознестись выше звёзд, но упал, спалив Зем– лю-Ма тушку…
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как над синим широким морем не тума– нушки расстилались и не Зорюшка занималась — поднимался Камень горючий. И на этом Камне горючем выростало деревце ясень.
Как с восточной дальней сторонушки прилетел ко ясеню Сокол. А близ Камешка Бел-го– рючего увивалася Лебедь Белая.
То не просто птицы слетелись — Радуница с Денницей встретились, дети Хорса и Зареницы.
Правда, ветер слух по земле носил, что Денница был сыном Месяца. Но сам Хоре признал его сыном, он простил Зарю-Зареницу.
Как слеталися брат с сестрою, так прокыче– ла Лебедь Белая:
— Что ж ты, братец мой, Ясный Сокол, всё сидишь на ветке, задумавшись? И своими очами ясными всё глядишь во широку даль? Или скучно тебе во родном краю? На родном остро– вочке — невесело?
Отвечал Денница сестрице:
— То не ветер ветки склоняет, и не ясень кроной шумит, то моё сердечушко стонет, словно ясеня лист дрожит. Я хочу взлететь выше Солнца и подняться превыше звёзд! Ведь отец мой великий Хоре! Стать хочу подобным Всевышнему!
И взлетел над морюшком Сокол, и очами своими ясными он осматривал синю даль. Минул морюшко Твердиземное, и Ильменское море, и Чёрное, и Хвангур, гору Березань. Пролетел над гордой Индерией — опустился в Ирийский сад.
Тот Ирийский сад — на семи верстах, на восьмидесяти он стоит столбах высоко-высоко
в поднебесье. В том небесном саде — трава-му– рава, по цветочку на каждой травочке, и на каждом цветке по жемчужинке. А вкруг Ирия — тын серебряный, и на каждом столбочке свечка.
И видны за тыном три терема, крутоверхие, златоглавые. Как во первом живёт Красно Солнышко — яснолицый Хоре сударь-батюшка, во втором живёт ясна Зорюшка, ну а в третьем — там часты звёздочки.
Круг земной весь виден из Ирия. Видны боги морские в волнах, в глубине — Тритон Черноморский и русалки, морские чуда, боги– духи гор и долин, и везде людские селенья.
Обернулся Сокол Денницей и отправился в терем Хорса. И вошёл, и сел в отдаленьи, обернувшись в пурпурный плащ.
Вот сидит на троне смарагдовом пред Денницей великий Хоре. И спросил Хоре сына Денницу:
— Ты зачем, Денница, явился?
— О отец мой, Свет Мирозданья! Если вправду я тебе сын — ты моё исполни желанье!
— Дар любой проси у меня! Я твоё желанье исполню, в том клянусь горой Алатырской!
Стал просить тогда сын Денница у отца его колесницу. Чтобы целый день ею править, пронестись по своду небесному и подняться превыше звёзд.
— Вознестись хочу, словно Крышень, ко престолу Бога Всевышнего! Чтобы сесть одесную Бога!
И качнул главой лучезарной Хоре:
— Безрассудна речь твоя, сын мой! Дар такой тебе не подходит. Управлять моей колес-
(Л* ницей и Творец-Сварог не сумел бы! А его — кто будет сильнее?
Но не слушал Хорса Денница.
— Если, сын, ты думаешь в сердце, что средь звёзд дорога приятна, что увидишь там города — и дворцы, богатые храмы… Знай, что прежде на солнопутье ты звериные встретишь лики! Ты Тельца рогатого минешь, и клешни грозящего Рака, пасть свирепую Льва, Скорпиона, Козерога рога и Щуку!
Засмеялся гордо Денница:
— Если Крышень прошёл этот путь, то пройдёт его и Денница! Я молю — дай мне колесницу!
Хоре повёл его к колеснице, что сковал для Солнца Сварог. Как у той колесницы Хорса золотые дышло и ось. Упряжь у коней вся прострочена. Строчка первая — красным золотом, а вторая строка — чистым серебром, ну а третья-то скатным жемчугом. Вплетены в неё самоцветы — хризолит, смарагд и сардоникс.
Вот коней впрягли ворожеи — Пира, Эя, Феда, Атона. Зареница раскрыла двери в сад цветущий алыми розами. Вывел Хоре свою колесницу.
— Если можешь, совету следуй, — говорил тогда яснолицый Хоре. — Ты натягивай крепче вожжи, понесут тебя кони сами. Знай, проложен путь среди звёзд — следуй им ты, не уклоняясь. Не склоняйся направо к Змею и налево к Ворону Чёрному.
В колесницу взошёл Денница и вожжей руками коснулся. И помчались быстрые кони… Только чуют кони крылатые, что слаба рука у
возницы, что легка под ним колесница — и, ничьей не слушаясь воли, прочь сошли они с колеи, опаляя Землю и Небо.
И Денница не знает в страхе, как вернуть на путь колесницу и клянёт своё безрассудство.
Видит он подобья животных. Вот Дракон, от холода вялый, близ оси полярной лежавший, от жары той разгорячился, пасть свою раскрыл и оскалил. Вот клешни сомкнул лютый Скорпий, показал он жало Деннице.
Как увидел Денница жало, всё покрытое влагой яда, пал без чувств и выпустил вожжи. Тут уж кони, преград не зная, понесли его без дороги. Пронеслись они над Землёю — и её охватило пламя. Гибли в пламени нивы, долы, города обращались в пепел. Выкипали моря и реки. И Тритон, едва показавшись, вновь нырнул на дно Океана.
Мать-Земля, в огне вся и в дыме, обратила– ся ко Сварогу:
— Почему же медлят перуны? Мир земной в огне погибает, гибнут дети мои и внуки!
—
И тогда Сварог, царь небесный, запустил пе рун в колесницу, поразил перуном Денницу. По всему небесному своду разлетелись колеса, спи– <■> цы. Вот и ось златая и дышло, вот — ярмо, удила и вожжи.
И огнём объятый Денница полетел с небесного свода. И упал с небес сын Зари! Он разбился о Землю-Мать, — тот, кто сделал Землю пустыней.
Говорил он:
— Взойду на небо, выше звёзд вознесусь и Солнца, сяду я одесную Бога!
О Но низвержен он ныне с неба, и упал Денница звездою близ Руяна в синее море. Буря воет, и гром грохочет, Солнце Красное не встаёт… Вдоль по морю, по тихой зыби тело Сокола лишь плывёт…
День прошёл без Ясного Солнца, лишь пожары мир озаряли. И сокрыл лицо лучезарный Хоре. Облетели всё поднебесье Зареница с младой Радуницей — отыскали тело Денницы.
Хоронили Денницу в чаще. Над могилою сына Хорса приклонились ольха с' осиной. То не слёзы Зари с Радуницей и не сок стекает с деревьев, то янтарь стекает и стынет под лучами жаркого Солнца…
И тогда по велению Вышня обратилась душа Денницы во звезду, что утром сияет, на– Л) ступленье дня предвещает.
И теперь все Вышнему славу поют, Хорсу и Заре-Заренице, и Деннице, и Радунице!
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о Доне и о Нениле, и о сыне Дона — Вавиле, о Квасуре и Китоврасе, что Вавилу играть учили. Расскажи о победе славной над Собакою, сыном Дыя!
— Ничего не скрою, что ведаю…
О Великий, Пресветлый Боже! Боже Чудный и Всеблагой! Ты творишь знаменья великие, чтобы мы Тебя прославляли! Чтобы славили имя Вышня ныне, присно, во все века!
Ой да как во середине речки, что текла из сердечка Даны, появился волшебный остров. Как на этом волшебном острове поднималося Ясень-деревце. Корни Ясеня во Сырой Земле, ветви в небушко упираются.
Ой ты матушка, свята Ра-река, речка тихая, небурливая… Как вдоль берега тихой реченьки проезжала дочь Святогора, то сама Не– нилушка Ясная, то Ясонюшка, Яся Звёздная. В волосах её Ясный Месяц, на подолушке — часты звёзды.
Поезжала она той дорожушкой поискать дорогое счастье. Видит Яся: остров средь речушки, да вокруг высокого Ясеня хоровод русалочий вьётся.
Кличут вилушки Ясю Звёздную:
— Ты иди сюда поскорее! Здесь во самой серёдке Ясеня счастье Яси Звёздной родилось! И повито оно светом солнечным, и сиянием лунным вскормлено, и обмыто росою звёздной!
Ой да как у матушки-речки подхватило Ясу– ню ветром, в хороводушке закружило…
Яся! Яся! Вот буйный ветер посрывал листву у деревьев, волны в речушке расходились, травы в по-люшке всколыхались…
То не травушка всколыхалась, не листва с деревьев срывалась, то кружились русалки– вилы и клубились над ними тучи.
Как из той-то тученьки грозной ударяла молния в Ясень. Раскололся могучий Ясень и явился из серединочки сам бог Дон-Гвидон, Даны сын и Ра.
Полюбила его Ненила больше жизни и Света Белого.
Как та Дана-река волновалася, струи реченьки замутилися. И поставила посередь себя Данушка-река островочек, и на нём поднялся росточек, вырастал он в деревце Ясень, и тот Ясень был так прекрасен…
Как на том на Ясене-деревце, Ясный Сокол гнездо свивал. Златом краешек завивал, на зави– вочку серебро он клал, плисом-бархатом устилал.
Свивши гнёздышко, он задумался:
— На что Соколу тёпло гнёздышко, коли нету в нём Соколинушки, коли нету в нём молодой жены? Ты пойди за Дона, Ненилушка! Соколица за Ясна Сокола!
И пошла Ясуня за Дона, Соколица за Ясна Сокола. И пошли у них вскоре детушки — Рось, Вавилушка и Дардан.
* * *
Разгулялися ветры буйные, тёмны лесушки расшумелись, в поле травушки всколыхались.
То езжал по полю широкому сам могучий Дон, богатырь Гвидон. Он езжал один по укра– инам на коне своём черногривом. И крутил усы
свои чёрные — каждый ус свисает до пояса. Брови молодца — крылья ласточки, на плечах его бурка чёрная словно тученька грозовая.
Где ни ступит конь добра молодца — погружается по коленочки. Такова у молодца силушка, что гудит под ним Мать Сыра Земля и колеблется вся от гула.
Видит чудо с неба Денница: как по Матушке по Сырой Земле скачет Дон, порождённый Даной. Кто сильней его в целом свете? Нет ни Ла– мии, Змея лютого, нет и лешего, злобной дивы.
Едет Дон печальной пустынею. Не с кем До– нушке повстречаться, не с кем Донушке слово вымолвить. Поглядел он вверх в небо синее и увидел там ярку звёздочку.
— Эй, Денница-бог! Ты ответь-ка мне! Езжу я по землям украинным, не найду себе поединщи– ка, нет ни Ламии, Змея лютого! Светишь ты, Денница, высоко! Ты весь Белый Свет озираешь! Не видал ли мне поединщика?
И ответил с неба Денница:
— Ой же ты, могучий, великий Дон! Я высоко в небе сияю! Я весь белый свет озираю! Нет тебе поединщика равного! Нет, и не было, и не будет!
Возгордился Дон от тех сладких слов. И сказал тогда опрометчиво:
— Ты меня не знаешь как следует! Нет мне равного поединщика на Земле Сырой, в синем Небе! Если ты сойдешь ко Сырой Земле — и с тобою я совладаю!
Не ответил Дону Денница, лишь лицо его потемнело, и сокрылся он в тёмных тучах.
Ехал далее по пустыне Дон. И подули вдруг ветры буйные, взволновалися реки быстрые, Мать Сыра Земля встрепетала. Раскачалося море Чёрное, с ним и дивное море Белое, всклокотало и Сине морюшко.
И явился тут с Синя моря Вепрь, доселе никем не виданный. И поднял тогда Дон своё копьё. И наскакивал на противника.
Только Вепрь тот был очень сильным. Он по небу шаркал главою и клыками горы раскалывал.