Третий фактор, который, якобы, не дает возможности отнести текст к расследовательским, — наличие в нем попытки автора вызвать то или иное отношение общества к персонажу данного расследования.
Существует мнение, что «журналистское расследование предоставляет информацию, а не создает отношение и не достигает политических целей. Не может журналистское расследование ставить перед собой политической целью увольнение того или иного чиновника либо общественную обструкцию по отношению к той или иной компании»[12]. Опять же, очень странное утверждение. Почему? Поскольку содержанием отношения человека к действительности является оценка им этой действительности, то «создавать отношение» аудитории к чему-то, — значит влиять на ее оценку этого. Многие полагают, что такое влияние оказывается в том случае, когда автор излагает в публикации свою собственную оценку обнаруженных фактов. Но дело в том, что отношение аудитории к предмету публикации, ее героям может формироваться и без влияния на нее авторской оценки. Предположим, журналист, как и требует автор цитаты, не ставит перед собой цель вызвать у своей аудитории какое-то отношение к герою публикации, а просто рассказывает, с фактами в руках, о том, как тот ворует государственное имущество или проворачивает какие-то махинации иного плана. Неужели в этом случае у аудитории не сложится какое-то отношение к подобному герою публикации? Оно обязательно сложится, хочет того журналист или же нет. Почему? Потому что, повторим, отношение человека к какому-то явлению (т. е. его оценка) отнюдь не всегда складывается как слепое следование оценке, высказанной кем-то (в нашем случае, журналистом). Оно возникает и как результат осознанного соотношения знания о явлении (информации о нем) и неких критериев (стандартов, эталонов и пр.), присущих данному человеку. И, разумеется, журналист может прогнозировать такую оценку. Предоставляя аудитории информацию, например, о необоснованном (не соответствующем принятым стандартам) повышении тарифов на коммунальные услуги, журналист может предполагать негативное отношение аудитории к действиям коммунальных учреждений, которое вызовет эта информация. Кроме того, очень уж странно выглядит журналист-расследователь, которому все равно — останется на своем месте, скажем, чиновник–коррупционер, или его выгонят. Привлекут к ответственности мошенническую строительную компанию или оставят в покое, позволив обманывать людей далее? Ну, а если расследовательскую журналистику будут представлять именно такие, не преследующие социально важных целей, не побуждающие общество к их достижению, регистраторы событий[13], то это будет способствовать лишь дальнейшей деградации как самой российской журналистики, так и общества в целом.
|
|
Следующая черта текста, которая, якобы, не дает возможности отнести его к расследовательским, — использование в нем информации из правоохранительных органов.
Правоохранительные органы, как и любые иные государственные учреждения, могут выступать источником информации, используемой в ходе журналистского расследования. Ошибочно считать, как это делают некоторые журналисты, что они, по определению, заинтересованы в том, чтобы никакая информация не просочилась в СМИ. Журналисты вполне могут получать от них определенную информацию, в пределах, разумеется, ограничений, которые налагают на нее соответствующие законы. Более того, из истории журналистских расследований известны случаи, когда, исходя из определенных нравственных, этических устремлений, желания донести правду до аудитории, представители правоохранительной системы по собственной воле передавали журналистам ценные сведения.
|
|
Так, например, поступили два высокопоставленных чиновника Департамента полиции России Бакай и Лопухин, передав в 1908 г. редактору журнала «Народоволец», газет «Русская воля», «Наша Общая газета», «Былого», выходивших в Лондоне, Париже, Петрограде, «Шерлоку Холмсу русской революции» Владимиру Бурцеву сведения о провокаторах в рядах Народной воли[14]. Некоторые данные по расследуемому делу получили у полиции и американские журналисты Карл Бернстейн и Боб Вудворт, «раскрутившие» в 1972 г. так называемый, «уотергейтский скандал», стоивший поста тогдашнему президенту США Ричарду Никсону. Совсем недавно в СМИ ряда стран были опубликованы результаты расследования махинаций, связанных с уходом от уплаты налогов (с помощью панамских офшоров) ряда известных бизнесменов, политиков. Эти махинации были названы некоторыми журналистами «панамгейтом»[15]. Данные по этому делу (их опубликовал Международный консорциум журналистов-расследователей) были получены благодаря «утечке» документов панамской компании Mossack Fonseca. И организовали эту утечку, по мнению многих СМИ, разведслужбы США и др. стран.
|
|
В журналистике подобные утечки часто называют «сливом» информации. Такие «сливы» могут преследовать разные цели. Они могут быть, например, средством информационной войны, в том числе между РФ и некоторыми другими странами, в которую вольно или невольно включаются сегодня и журналисты-расследователи. По словам Генерального прокурора РФ Юрия Чайки, в данном случае, «основную работу по систематизации и изучению документов безусловно должны выполнять профессиональные юристы и финансисты. Задача журналистов состоит в том, чтобы перевести готовые результаты на общедоступный язык, создать ажиотаж, раскрутить историю. Мы находимся в рамках информационной войны, никаких секретов в этом нет»[16]. В том случае, когда «сливаемая» информация достоверна и помогает в борьбе за чистоту общества, за торжество закона и справедливости, журналистам, редактирующим ее, вряд ли стоит испытывать угрызения совести, хотя вклад их в подобные «расследования» вряд ли можно считать существенным.
Исходя из проведенного анализа названных выше характеристик, присутствующих в текстах, созданных журналистами-расследователями, можно утверждать, что они не обязательно ставят эти тексты за рамки именно расследовательских. И в силу этого, данные факторы (а ряд их, допускаем, возможно, будет дополнен или изменен в ходе каких-то других исследований) могут быть учтены, наряду с названными, в качестве фундаментальных, в определении журналистского расследования, данном Робертом Грином, которое мы изложили в начале работы.
Исходя из того, что проанализированные выше качества, встречающиеся в современных расследовательских текстах, принципиально не «противопоказаны» журналистским расследованиям, и могут быть учтены в рассуждениях о своеобразии этих расследований на современном этапе, то можно будет представить возникающие под их воздействием возможные типологические виды журналистских расследований.
Сочетание разных типообразующих факторов, проявляющихся в реальной журналистской практике при проведении расследований, может, в принципе, порождать тридцать две разновидности текстов, каждый из которых может быть, в той или иной мере, признан расследовательским. Разумеется, что на статус, как говорят, «настоящего» журналистского расследования, могут претендовать далеко не все из них.
Шесть разновидностей текстов, включенных в эти три группы, как видим, отличаются от остальных двадцати шести разновидностей расследовательских текстов прежде всего такими важнейшими качествами, как достоверность полученной информации и ее важность для общества.