На следующее утро госпожа фон Фихтен- бург приказала позвать Розу и встретила ее с еще большим расположением, чем прежде.
— Роза,— начала она,— я знаю, что ты очень сочувствуешь доброму рыцарю, который находится в заключении в нашем замке, и делаешь ему много доброго. Это мне очень нравится, я хвалю тебя за такое милосердие. Но у тебя, мое дитя, очень мало средств, скорее, почти ничего нет. Я хочу поддерживать твою добродетель и разрешаю пользоваться тем, что есть у меня на кухне и в кладовых. С этого момента бери пищу и питье для рыцаря у меня.
Каждый день Хильдегарда стала давать обрадованной Розе изысканную пищу со своего стола и лучшее вино для Эдельберта. Она все устроила так, чтобы управляющий ничего не знал, и смогла полностью успокоить подозрения старого человека, которые возникли у него по отношению к Розе.
Ежедневно госпожа вместе с детьми приходила в привратницкую, чтобы, как она говорила, навестить спасительницу ее сына. Также с похвалой в адрес Розы, но при этом так, чтобы не задеть чувства самой привратницы, она говорила ей о том, что надо бы облегчить тяжелый труд девушки. Более того, она просила, чтобы в свободное время Роза приходила к ней в гостиную и приводила с собой детей привратницы. Это была милость, о которой в прежние времена привратница не могла даже и мечтать. Она считала себя польщенной тем, что у нее есть служанка, сумевшая войти в благородное общество господ.
А госпожа фон Фихтенбург тем временем с тревогой ожидала своего мужа. Если он не пришлет сообщение о том, что его здоровье уже восстановилось и он скоро вернется домой, она отважится поехать к нему.
Но наконец Кунерих вернулся. Его сопровождали два рыцаря и воины, которые уходили с ним на войну. Все они украсили свои шлемы и копья зелеными листьями дуба и с большой пышностью, под звуки труб, торжественно въехали в ворота замка. Кунерих соскочил с коня, с большой радостью приветствовал свою жену и детей, встречающих его во дворе замка, а затем направился в большой рыцарский зал. За ним следовали жена и дети, а затем рыцари, отважные воины и верные слуги.
После того как стихли первые громкие возгласы приветствия, Кунерих подхватил на руки сына, прекрасного, цветущего мальчика, и все не мог на него достаточно наглядеться. Воспользовавшись моментом, мать подробно рассказала ему историю о том, как малыш упал в колодец и как Роза, рискуя жизнью, спасла его. Рыцарь ужаснулся.
— О мой мальчик! — воскликнул он.— Неужели ты мог бы утонуть, и я тебя больше не увидел бы?! Каким бы невыразимым страданием было это для твоей матери и для меня! У меня кровь в жилах стынет при мысли об этом. Дорогой Эберхард, будь осторожнее!
В подтверждение своих слов Хильдегарда принесла курточку, которая была на мальчике в тот день и которую она решила сохранить в память об этом событии. Она показала мужу дыру, проделанную в курточке железным крючком. Кунерих внимательно рассмотрел дырку и с ужасом заметил:
— Какое счастье, что помощь подоспела вовремя. Если бы разорвалось еще несколько нитей, мы потеряли бы Эберхарда. Эта служанка сослужила нам добрую службу. Да, это действительно так прекрасно и благородно с ее стороны. Как эта девушка могла решиться на такой шаг? Это был поистине героический поступок. Я потрясен мужеством и решительностью этой девушки. Ты достаточно щедро отблагодарила ее за это?
— Я решила предоставить тебе возможность отблагодарить ее,— сказала жена Кунериха.— Все, что я хотела ей дать, казалось мне слишком недостаточным. Ведь практически она рисковала собственной жизнью! Я даже потеряла сознание, увидев ее в ведре, раскачивающемся над бездной. Да и жизнь нашего сына слишком дорога, поэтому ее поступок нельзя оценить несколькими золотыми монетами. Я обещала, что по возвращении ты сам достойно вознаградишь ее. Надеюсь, ты не поставишь меня в неловкое положение.
Рыцарь был так тронут словами жены, как никогда в жизни. Пылкий человек захотел тут же непременно увидеть эту девушку. Приказали позвать Розу.
Смущенная, но полная достоинства девушка вошла в зал. Кунерих приветствовал ее громким возгласом:
— Добро пожаловать, юная героиня, добро пожаловать, спасительница моего сына! Да, я тебя припоминаю. Как-то раз я видел тебя в привратницкой, но не смог тогда оценить, что в тебе кроется столько мужества. А сейчас я должен от всей души благодарить тебя, так как без тебя стал бы самым несчастным отцом! Сегодняшний день стал бы для меня днем самого горького траура. Проси, что хочешь,— и получишь! Да,— пылко заверил Кунерих, преисполненный отцовскими чувствами и не умеющий сдерживать свои эмоции,— клянусь тебе честью рыцаря, что даже если ты попросишь один из моих замков — Фихтенбург или Танненбург, я отдам его тебе.
— Вы сказали очень серьезные слова, господин,— спокойно и скромно произнесла Роза,— чему свидетели эти два благородных рыцаря. Я осмелюсь просить вас о великой милости и умоляю: не откажите в моей просьбе. Нет, я не требую милости, а прошу поступить по правде. Верните мне и моему отцу то, что вы у нас отобрали!
— Как? Что? Как могло такое произойти? — сказал Кунерих взволнованно,— Я у вас что-то отобрал? Кто ты? Кто твой отец?
— Я Роза Танненбург,- ответила девушка,- а Эдельберт - мой отец. Пожалуйста, освободите его из темницы и верните его имущество.
Рыцари, воины и все слуги, находившиеся в тот момент в зале, ахнули от изумления. Кунерих же сделал шаг назад и застыл, как каменный. Насколько глубоко потряс его благородный поступок дочери, настолько же яростно кипела в нем многолетняя злоба на ее отца. В его сердце шла неимоверная борьба противоречащих друг другу чувств. Он стал белым как мел и, с беспокойством поглядев вокруг своими черными глазами, проговорил сквозь зубы:
— Я хотел отдать один из моих двух замков тому, кто сослужил мне такую службу, но никак не дочери этого человека.
Все в зале были шокированы таким резким перевоплощением и молча, в смущении смотрели друг на друга. Затем заговорила жена Ку- нериха:
— Я только несколько дней назад узнала, что эта одетая в бедное платье девушка, находящаяся среди нас,— дочь Эдельберта. В наш замок ее привела любовь к отцу. Ради того, чтобы видеться с ним, быть для него утешением в его печальном одиночестве и делиться с ним своим куском хлеба, эта девушка переоделась в крестьянское платье и пошла работать к привратнику. Она с ангельским терпением сносила любое настроение его жены, с которой не смогла ужиться ни одна самая бедная девушка в округе. На нее взвалили самую тяжелую работу, какую только доводится выполнять служанкам. У меня сердце разрывалось при виде того, как благородная девушка, равная нам по происхождению, несет тяжелый таз воды или же наряду с самой дешевой служанкой метет двор замка. Я делала вид, что ничего не знаю о ее происхождении, так как не осмелилась предпринять какие-то решающие шаги в этом вопросе без твоего согласия, дорогой Кунерих, и с нетерпением ждала твоего возвращения. Ну а теперь, милый, будь добр и прояви человеколюбие. Если бы даже фрейлейн Роза не спасла твоего сына от смерти, то одна только ее любовь к отцу должна повлиять на тебя и примирить с отцом такой дочери.
— Клянусь своим мечом,— воскликнул наконец один из присутствующих здесь рыцарей, которого звали Зигберт,— но то, что сделала девушка для своего отца, намного превышает то, что она сделала для мальчика. Спасение мальчика длилось какие-то краткие минуты, и для такого дела иногда требуется менее благородное сердце. Но многодневные тяготы, которые фрейлейн с честью переносила ради своего отца, свидетельствуют о большой душе. Такое исполненное любовью сердце — истинная ценность. На твоем месте, Кунерих, я не размышлял бы долго, как поступить.
— Кунерих,— включился в разговор другой рыцарь, по имени Теобальд,— если бы Эдельберт действительно был настроен против тебя, то причинил бы тебе немало зла, и для этого у него были возможности. В то время как ты сражался с врагом, тот, кого ты считал своим наибольшим врагом, находился в твоем замке, у его дочери были ключи от камеры. Девять из десяти использовали бы эту возможность и ночью подожгли бы замок и бежали. Кунерих, у тебя нет причины, чтобы быть враждебно настроенным против честного Эдельберта.
Кунерих молчал, тяжело дыша и вытирая разгоряченный лоб. Казалось, он не слышал того, что говорили его жена и оба рыцаря. Все с нетерпением смотрели на него. Роза, вздыхая, устремила взор к небу. В зале воцарилась гробовая тишина.
И тогда Хильдегарда подошла ближе к нему и дрожащим голосом произнесла:
— Дорогой Кунерих! Я хочу сказать тебе еще о чем-то. О, послушай меня внимательно! Кунерих, ты считаешь, что Эдельберт — твой злейший враг. Но до сих пор ты заблуждался. Если бы он был действительно настроен против тебя, то как я, твоя жена, могла бы просить тебя отпустить его? Напротив, я посоветовала бы тебе лучше присматривать за ним в тюрьме. Но все совсем не так, как тебе казалось прежде. И я хочу убедить тебя в этом.
Подумай, я была совершенно одна, когда узнала о том, что Роза — дочь Эдельберта. До этого момента, когда она сама призналась тебе в своем происхождении, ни один человек в замке не знал об этом, лишь я. Твои люди, которым ты доверил замок, не подозревали об этом. Никто, кроме меня и твоего верного управляющего, не знал, что Роза в ночные часы посещает заключенного рыцаря. Но я решила узнать, какова же цель этих посещений.
Со стыдом я вынуждена признаться перед тобой, этими благородными рыцарями и почтенными оруженосцами, что позволила себе подслушивать у двери, как отец с дочерью разговаривают друг с другом. Я пошла на этот шаг, за который мне весьма стыдно, заботясь главным образом о тебе и твоем замке, а не о самой себе. Как далеко я зашла ради твоего блага! Я хотела собственными ушами слышать, не готовится ли заговор против тебя. Но отец с дочерью даже и не думали о заговоре, они просто не могли об этом думать. Я слышала каждое их слово. Но, Боже, что мне пришлось услышать! Какой пристыженной стояла я под дверью! Я убедилась, насколько добры эти люди. Бедный, брошенный в заточение Эдельберт даже и не помышляет о ненависти и мести. Он не только одобрил поступок дочери, но и поощрял ее к этому. Он говорил Розе о том, что она должна любить нас и делать нам добро, насколько хватит ее сил. Вряд ли девушка рискнула бы спасти твоего сына без подобных наставлений отца. Поэтому за спасение сына ты должен прежде всего поблагодарить Эдельберта. Ах, как ты можешь после этого на него сердиться?! Ну что же ты стоишь в нерешительности, все еще сомневаясь? Ах, Кунерих, ты не можешь, ты не должен заставить фрейлейн Розу уйти из этого зала, не получив ответа на свою просьбу! О Боже, коснись же сердца моего мужа!
После ее пламенного обращения Кунерих произнес глухим, едва слышным голосом:
— Роза может получить Танненбург со всем, что ему принадлежит. Я ничего не имею против этого. Но Эдельберт должен остаться там, где находится.
Произнося эти слова, Кунерих не смотрел на жену. Тогда она повернулась к своему сыну и дрожащим голосом, со слезами на глазах воскликнула:
— О Эберхард, пойди попроси своего отца сжалиться над отцом твоей спасительницы. Проси, чтобы он исполнил ее просьбу не наполовину, а полностью! Встань на колени и протяни к нему руки. Вот, я встану рядом с тобой. Я буду говорить, а ты повторяй за мной каждое слово.
Милый ребенок посмотрел на плачущую мать, затем на Розу, которую полюбил со всей детской привязанностью. Увидев слезы на ее глазах, он и сам заплакал. Его пугало грозное лицо отца, и в то же время мальчик хорошо понимал, что нужно приложить немало усилий, чтобы размягчить ожесточенное сердце родителя. Он встал на колени, поднял дрожащие маленькие ручонки и четко повторял слова матери, вкладывая в них всю силу чувств своего любящего сердца:
— Дорогой отец, не будь таким суровым! Не раздумывай долго над тем, отпустить отца Розы или нет! Роза не раздумывала, рискуя своей жизнью ради меня. Эта добрая девушка вытащила меня из глубокого колодца, а ты, пожалуйста, освободи из темницы рыцаря Эдель- берта. Она спасла меня от ужасной смерти в воде, так не дай же ее отцу умереть страшной смертью в темнице. Дорогой отец, она снова подарила тебе меня, так верни же и ей ее любимого отца. О, папочка, не смотри в сторону! Посмотри на своего сына! Если фрейлейн Роза не спасла бы меня, ты никогда больше не смог бы увидеть моего лица и моих поднятых и смотрящих на тебя заплаканных глаз. Эти протянутые к тебе руки могли бы быть уже в могиле!
— Довольно! Это уже слишком! — наконец воскликнул Кунерих.
Он пытался сдержаться, как, по его мнению, подобало вести себя рыцарю, но у него ничего не получилось. Тогда, обратившись к Розе, он сказал:
— Ваш отец, фрейлейн Роза, свободен. Также я возвращаю ему замок Танненбург и все его имущество. Я был несправедлив по отношению к нему. Человек, воспитавший такую дочь, не может быть злым.
— Слава Богу! — воскликнула госпожа Хиль- дегарда и вся в слезах бросилась на шею мужу, велев маленькому Эберхарду целовать отцу руки.
Роза также была вне себя от радости. Два рыцаря не скрывали своего одобрения и от всего сердца пожали руку Кунериху.
— Вы благородный человек,— сказал рыцарь
Теобальд.— С этой минуты мое уважение к вам возросло еще больше.
А Зигберт добавил:
— Вы поступили так, как подобает настоящему рыцарю. Быть порядочным человеком лучше, чем быть храбрым; побеждать себя самого лучше, чем побеждать врага.
Многие из присутствующих в зале украдкой вытирали слезы. Оруженосцы и другие воины радостно переговаривались и громко восхваляли рыцаря.
— Это прекрасно! Это справедливо! Это благородно! — говорили они один за другим.
Наконец все гости единодушно воскликнули:
— Да здравствует Кунерих, Хильдегарда и маленький Эберхард! Да здравствует Эдельберт и Роза!
Эдельберт на свободе!
В тот момент, когда в сердце Кунериха победили благородные чувства, он стал другим человеком. Осознание того, что он смог преодолеть враждебность и клокочущую в его сердце ненависть, доставило ему особое, никогда ранее не испытываемое удовлетворение. Покой и мир вошли в его все еще высоко вздымающуюся грудь, словно после непогоды наступила приятная тишина.
Даже маленький Эберхард заметил в отце это смягчающее душу изменение.
— Вот, дорогой папа,— сказал он,— теперь ты выглядишь таким же дружелюбным, как мама и фрейлейн Роза. Таким ты мне очень нравишься, и я могу с удовольствием смотреть на тебя.
Роза подошла к рыцарю и сердечно поблагодарила его.
— Нет, нет,— остановил он ее,— не поднимайте так много шума по поводу происходящего. Я не заслуживаю ни похвалы, ни благодарности. Я был бы не человеком, а зверем, если бы поступил по-другому. Оставьте свои благодарности и пойдемте со мной. Мы должны сейчас же спуститься в тюрьму к вашему отцу. Думаю, будет грешно еще хоть на минуту оставлять вашего отца томиться в заточении. Пойдемте, Роза! Будет правильно, если именно вы сообщите ему об освобождении. И благодарить за него он должен только вас. А заодно замолвите доброе словечко и за меня. Пусть он от всего сердца простит меня за то, что я так несправедливо поступил с ним!
Тут Хильдегарда подозвала своего мужа и, отойдя с ним к окну, о чем-то долго говорила ему. В ответ он несколько раз одобрительно кивнул головой. Тогда Хильдегарда вежливо обратилась к Розе:
— Почтенная фрейлейн, пойдемте сначала на минуточку со мной.
Она ввела Розу в одну из богато обставленных комнат, где уже была приготовлена одежда и все необходимое к тому моменту, когда Роза сможет быть представлена обществу в ее истинном положении.
Роза отмыла лицо от коричневой краски, а госпожа Хильдегарда искусно завила ее роскошные волосы и надела на нее дорогое белоснежное платье со стоячим воротничком, украшенным самыми нежными кружевами. Теперь Роза выглядела неописуемо прекрасной. Ее цветущее лицо превосходило по великолепию розовые цветы яблони, завитые волосы изящно ниспадали на плечи. Все ее существо, все манеры говорили о благородном происхождении. Хильдегарда с довольной улыбкой любовалась Розой, но молчала, полагая, что не следует восхвалять девушку за красоту, чтобы это не сделало ее самовлюбленной.
Затем госпожа Хильдегарда принесла изящную маленькую коробочку из блестящего черного эбенового дерева, красиво инкрустированную золотом.
— Посмотрите, милая фрейлейн,— сказала она, открывая коробочку,— это украшения вашей покойной матери. Мой муж взял их как трофеи и подарил мне. Но я никогда не носила эти украшения, считая бесчестьем носить краденые вещи. Теперь эти украшения — ваша собственность. Они были для меня священными, и я все время ждала момента, когда смогу отдать их вам. Примите их сейчас из моих рук. Уверяю, из этой коробочки не пропал ни один драгоценный камень, ни одна жемчужина.
Роза с искренней благодарностью взяла украшения. Она внимательно рассматривала прекрасные жемчуга, но не выказала той радости, которую ожидала госпожа от девушки ее возраста.
— О, моя покойная мамочка,— произнесла Роза со слезами на глазах,— как сильно напоминают мне эти камни о тебе! Они бесценны для меня лишь потому, что это память о тебе. Посмотрите, милостивая госпожа,— сказала она, обращаясь к Хильдегарде,— вот это кольцо с бриллиантом было обручальным кольцом моей доброй матери. А это жемчужное ожерелье она получила в подарок от герцогини в день свадьбы. А это бриллиантовое кольцо отец подарил матери в тот день, когда я появилась на свет. Сейчас мне кажется, будто мама стоит передо мной, украшенная этими камнями и жемчугами. Но как недолговечны мы, люди. Эти жемчужины все еще здесь, и камни сверкают, как и прежде. А тело прекрасной женщины превратилось уже в прах. Чем был бы человек, самое прекрасное создание Божье на земле, если бы в нем не было заложено то, что существует вечно и переживет эти мерцающие камни!
В ответ Хильдегарда сказала:
— Милая Роза, слезы на ваших глазах намного ценнее, чем эти жемчужины, а ваши благородные чувства бесценнее этих драгоценных камней. И даже когда ваше цветущее личико превратится в прах, когда крепкие алмазы, также подвластные времени, превратятся в пыль, благородныечувства, наполняющие ваше сердце, будут украшением вашего драгоценного духа. Эти драгоценности будут более прекрасными, чем великолепное убранство, украшающее вас сейчас!
Госпожа Хильдегарда искусно скрепила волосы Розы жемчужными нитями, надела на ее белую шейку жемчужное ожерелье и вдела в уши изящные сережки. Но великолепное бриллиантовое кольцо оказалось слишком велико. Роза рассмеялась и сказала:
— Кольцо может потеряться.
Тогда Хильдегарда предложила:
— Кольцо, большое для безымянного пальца, хорошо подойдет на указательный. К тому же его носят именно на этом пальце. Руки дочери, сделавшей столько добра для своего отца, достойны того, чтобы быть украшенными драгоценными камнями.
После всех этих приготовлений госпожа Хильдегарда проводила Розу к двери темницы. Роза стремительно открыла дверь тюремной камеры и воскликнула:
— Слава Богу! Дорогой отец, ты свободен!
Но, переступив порог камеры, она остолбенела от удивления. Перед ней стоял отец, одетый, как на праздник: в рыцарском наряде из черного бархата, с золотой цепью и медальоном на груди. По обе стороны от него стояли рыцари Зигберт и Теобальд.
Госпожа Хильдегарда предложила мужу, чтобы он приказал одеть в праздничный наряд рыцаря Эдельберта, а она тем временем оденет Розу. Притом Зигберта и Теобальда попросили молчать и не говорить Эдельберту о том, что его освобождение близко. Рыцарь не должен был заподозрить это, чтобы не лишить дочь радости первой сообщить ему об этом. Благородные рыцари с удовольствием взяли на себя это дело. Они доставили в камеру одежду, которую Ку- нерих забрал у Эдельберта при взятии в плен, и помогли рыцарю одеться.
Эдельберт с радостью обнял свою дочь, а Роза, перенесшая так много страданий, в слезах упала на грудь счастливому отцу.
— О, моя дорогая Роза! — сказал он,— С Божьей помощью ты одержала победу, которую не смогла бы одержать целая армия с мечами и копьями. Сила оружия могла бы захватить только замок Кунериха и сломить его мощь, но нежная сила твоей любви к отцу и ко всем людям завоевала сердце Кунериха и превратила его из врага в друга. Мы должны благодарить за это Бога! Он чудесным образом осуществил это превращение. Он благословил твою дочернюю любовь и увенчал успехом твои старания!
Только теперь Эдельберт заметил богатые одежды Розы и украшения из жемчуга и драгоценных камней.
— Посмотри,— продолжал он,— Бог сделал не только то, о чем ты Его так часто молила. Он также вернул тебе украшения покойной матери, о которых ты никогда и не просила. Я часто с болью в сердце думал о том, что ты из любви ко мне продала свои сережки — последнее, что сохранилось у тебя из драгоценностей и что свидетельствовало о блеске твоего положения. Но и здесь Бог восполнил все и дал тебе то, чего ты даже не ожидала. Он всегда щедро воздает. Он не забывает никогда даже о тех мелочах, за которые мы не ожидаем вознаграждения.
Оба рыцаря стояли потрясенные красотой Розы.
— Истинно, моя дорогая госпожа,— сказал Теобальд,— вы немалым пожертвовали ради своего отца, пряча лицо под коричневой краской ореха и фигуру под плохим платьем. Вы прекрасны, как ангел.
Услышав эти слова, Роза покраснела. Она восприняла их скорее как незаслуженную лесть.
Зигберт же заметил:
— Красота этой девушки является незначительным, наименьшим ее достоинством. Намного ценнее в ней любовь к отцу. Как ангел, спускалась она в камеру своего отца, чтобы облегчить его страдания, а теперь явилась, чтобы сообщить ему о свободе, которой для него добилась.
Роза исполнила просьбу Кунериха и сказала отцу, что тот просит у него о прощении. Эдельберт был тронут этим известием.
— Ты видишь мои слезы и знаешь, что я его давно простил,— ответил он.
В тот момент, когда он говорил это, открылась дверь камеры и вошел Кунерих вместе со своим маленьким сыном Эберхардом. За ними шла Хильдегарда. Мальчик прижался к отцу и выжидательно посмотрел на него: от всего ли он сердца примирится со своим бывшим врагом. Эдельберт и Кунерих пожали друг другу руки и обнялись. Их сердца наполнило тихое умиление. Исчезла всякая ненависть, и они ощутили все благословенные преимущества примирения. Тут же они торжественно поклялись друг другу в вечной дружбе.
Добрый Эдельберт был чрезвычайно рад видеть мальчика, которому Роза спасла жизнь. Он присел на каменную скамейку в своей камере, утомленный нахлынувшей на него сменой событий и чувств, усадил мальчика к себе на колени, ласково ему улыбнулся и пожелал всяческих благ.
— Милое дитя, да благословит тебя Господь, чтобы ты рос на радость отцу и матери и стал благородным человеком, достойным уважения.
— О дорогой Эдельберт,— воскликнула мать мальчика,— да благословит нас Бог тем, чтобы наш мальчик любил нас так же, как вас любит Роза, и чтобы у него были такие же взгляды на жизнь, как у нее! Тогда мы будем самыми счастливыми родителями.
День завершился праздничным ужином в большом рыцарском зале. Эдельберт и Роза должны были занять лучшие места за столом. Кунерих сел рядом с Эдельбертом, а Хильдегарда — рядом с Розой. Все гости от души радовались на этом пиру.
Рыцарь Кунерих уже многие годы не чувствовал себя так хорошо. Он даже торжественно заверил присутствующих:
— Я никогда в жизни не был так счастлив, как сегодня. Моя лютая вражда против тебя, дорогой Эдельберт, стоила мне лучшего из друзей. Но что может быть прекраснее, чем единодушие и мир! Сейчас я ясно понимаю, что ненависть и вражда исходят из преисподней, а любовь и дружба — с небес.
В этот день перед Кунерихом поставили большую серебряную чашу, инкрустированную золотом, которую он приказал наполнить самым лучшим старым вином из запасов, имеющихся в его подвалах. Эдельберту же подали прекрасный серебряный кубок, из которого он обычно пил, когда жил в своем замке, и который был очень ценен для него, как память о прародителях. Роза заметила у отца знакомый кубок и взглядом поблагодарила госпожу Хиль- дегарду за такую внимательность.
Первый тост Кунерих поднял за здоровье Эдельберта и Розы. Оба рыцаря, Теобальд и Зигберт, последовали его примеру. Эдельберт осушил свой кубок и многозначительно сказал:
— После такого крепкого вина, многоуважаемый рыцарь, мы должны быть начеку. Оно может сбросить на землю даже такого рыцаря, который не боится турецкой шашки.
Кунерих рассмеялся: ему понравилось, что хвалят его вино; однако он понял намек.
— Да, я помню, что еще в ту пору, когда мы были оруженосцами у герцога, ты всегда призывал меня и наших друзей знать меру. И у тебя на то была причина. Будь нашим опекуном и сегодня. Мы должны хорошо повеселиться, но при этом оставаться в полной форме. Наше веселье должно пройти чинно и благопристойно, наилучшим образом. Прежде чем выпить, каждый должен сказать тост, а ты, Хильдегарда, и вы, дорогая Роза, должны сегодня выпить вместе с нами.
Хильдегарда и Роза присоединились к пирующим, но омочили лишь губы в этом горячительном напитке. Тосты же, вызвавшие у многих аплодисменты, звучали так:
— Все истинные мужчины должны жить в мире и согласии и не сеять раздоров! — сказал Эдельберт.
— Все женщины и девушки должны быть похожи в своей добродетели на госпожу Хильдегарду, на прелестную Розу и покойную Матильду. Так выпьем же за них! — предложил Теобальд.
А Зигберт добавил:
— Все родители должны воспитывать своих детей так, как Эдельберт и Матильда воспитали Розу. А все дети должны почитать и любить своих родителей, как Роза — отца!
Кунерих закончил пир последним тостом:
— Пусть всем родителям дети доставляют столько радости, сколько Эдельберту — его прелестная дочь!