Еж вызвал Ника и шепотом спросил:
– Ну что, вы убрались оттуда?
– Еще три минуты. Уже две… - тоже шепотом ответил Ник.
Еж запустил проверку всех систем бездумно, как обычно делал в начале смены. И сам удивился, вдруг обнаружив, что запустилось одновременно тестирование системы безопасности. Он слышал, как Ник собирается покинуть зал и скомандовал:
– Ребята, стойте. Маленькая проблема.
– Что у тебя, – заинтересовался дежурный, – нашел?
– Похоже. Пока не уверен. Я ничего не трогаю, как договаривались. Просто гоняю тесты! Три минуты.
– Какая? – сетевой контакт дает возможность голосовой связи, но при этом колебания очень слабые, а транслятор чаще всего находится под кожей за ушной раковиной. Еж слышал Ника хорошо… но ему почему-то все время казалось, что дежурный его тоже может услышать.
– Система безопасности вас распознала, и объявит незаконное вторжение, как только выйдете из зала.
Еж едва шевелил губами, ежесекундно вслушиваясь в то, что говорит и делает дежурный. Дежурный рассуждал о некомпетентности и нерасторопности молодых специалистов, которые мнят о себе не весть, что.
– И что делать? – голос Энджи.
– Сейчас… есть идея.
– Извините, – попросил Еж смиренно, – у вас же есть биометрический сканер?
– А что? Ну, есть…
– Да закралось у меня подозрение, что одну антенну вот… слизни залепили. Там, снаружи. Но мне сравнить не с чем… а у меня тут вот, образец, можно сказать. Если слизни, то придется где-то соль брать и на крышу, действительно, лезть…
Образец на подошве и штанине уже немного подсох, но все еще ощутимо вонял.
– Держи… обращаться умеешь? Или давай, я сам… а тебе результат перекину.
– Добро.
Слизни – существа примитивные, параметров немного. Еж сразу перекинул результаты Никите и Энджи. Их, и еще одно маленькое, но интересное приложение.
– Так… разверните эту бомбочку в своем личном пространстве, и вместо ответа на запрос идентификатора загрузите параметры слизня.
– Зачем? – заинтересовалась Энджи.
Дежурный, рассматривавший от скуки паутину по углам зала, отошел достаточно, чтобы можно было шептаться без опаски, но Еж все равно поглядывал в ту сторону: время уходило.
– Временно программа блокирует ваши официальные морды. Котя… то есть портовый искин, будет считать что вы слизни, и не поднимет тревогу, максимум – роботов-уборщиков запустит. Предположительно… так что запускайте и сваливайте оттуда. А то меня уже начинают… трам-пам-пам… проверим-ка еще вот этот малый радар – и все.
Ник не ответил, оставалось только надеяться, что бедовые авантюристы вняли совету.
Еж отключился от виртуального пульта и виновато развел руками.
– Слизни проклятые. Везде они лезут…
– Да, – вздохнул дежурный, – как раз самый сезон. Так что, разобрались?
– Ну, я прав, заляпали несколько датчиков. Но вроде, не смертельно. Надо будет профилактику вам у себя устроить, что ли. Но это уж завтра.
– А… а с помехами что?
Еж пожал плечами:
– Ну, вернусь к себе на точку, проверим…
В коридоре послышалось подозрительное шебуршание.
Он хотел было опять отвлечь на себя внимание дежурного, но не понадобилось:
– Да уж… проклятущие слизни. Система, видать, на вашего среагировала, который на ботинке – вон, чистильщики покатились следы затирать…
Когда Еж запрыгнул в наемный кар, там уже сидели два незваных, но ожидаемых пассажира.
– Ну, ты копаться, – вместо приветствия пробурчал Ник, – поехали! У нас четверть часа всего…
– Спасибо, Еж… – Поблагодарил Еж самого себя, – за помощь и изобретательность!..
– Спасибо! – радостно поддержала его Энджи, – только поехали уже! Сматываемся отсюда…
– Ладно. Чего-нибудь полезное-то накопали?
– Накопали. – Никита посерьезнел. – Здесь, на Ацтеке, похоже, или сообщники хозяев «Фотона», либо вообще их главный офис. Но поговорим, как приедем. Еж! Аккуратнее! Мы так перевернемся!
– Сам же просил поторопиться!
Еж и сам немного испугался собственного виража на съезде на грунтовку. Так что просьбе внял, и скорость немного сбросил.
Ближе к территориям, опасным пузырями, пришлось еще замедлиться.
– Так что у вас, – спросил Еж, передавая контроль над курсом автопилоту. – Никит?
– Он ремонтировался в порту два раза. Оба – повреждения при посадке на антиграве. Оба ремонта – незначительные.
– Садился где-то на неподготовленный грунт?
– Да. Но это не все. У него оба раза на борту был груз без таможенных отметок. То есть, он прилетал в порт, теоретически, откуда-то с Ацтека, не покидая атмосферу. А это уже… это за пределами моего понимания. Он на Ацтеке не зарегистрирован. И вот еще что. Притормози и посмотри в сетке, я скину пакет о пилоте. Только не кричи. А то Энджи кричала, как ужаленная.
Еж быстренько просмотрел автоматическую декларацию… и почти не удивился.
– Жан Дюран, первый пилот… я теперь понимаю, чего он молчит как слизень. Он все-таки один из хозяев нелегального прииска на Майя!
– Это опять не все.
– Да?
– Периодически грузы с «Фотона» увозились в город на транспорте из Нового Каспера. Кто-то на планете знает про этот «Фотон» намного больше, чем мы смогли разузнать…
– Может, они чего безобидное возили… – предположила Энджи. – удобрения, я не знаю…
– …а все ответы у этого Жана… – вздохнул Никита. – Все-таки жалко, что полиция не может его тряхнуть по-настоящему… Ладно, едем. У нас еще три минуты до дежурства. Есть шанс успеть…
Еж даже подумал, что ошибся, и свернул не туда: проходная Миссии светилась прожекторами, ее было видно издалека, огоньки ручных фонарей шарили по кустам в ближайших окрестностях. Внутри тоже энергии на освещение не жалели.
– Что-то случилось, – прокомментировал Еж очевидное. – Поедем? Или спросим?
– Давай мееедленно… – севшим голосом предложил Ник. – Мало ли что.
– Да уж, удачно сгоняли в порт, – пробормотала Энджи с заднего сидения, а потом просунула голову между передними. – Смотрите! Еж, стой!!! Уй-ё!
Кар встал столь резко, что Энджи чуть не долетела носом до панельки вирт-контроля и застряла в щели между спинками.
Впереди, в свете фар стоял в полный рост беглый пилот с «Фотона» Жан Дюран, одной рукой заслоняясь от яркого света, а другую приподняв в международном сигнале автостопщиков.
– Что будем делать? – спросила Энджи, потирая ушибленный локоть.
– Позовем копов? Хотя… – Ник почему-то медлил.
– Пойдем. – Предложил Еж. – Спросим, что здесь за… события.
Жан Дюран, или кто он там на самом деле, выглядел неважно. А, казалось бы, вне цивилизации провел всего чуть более суток. Универсальный комбез порван, на лице – довольно глубокие порезы и следы изоптеровых укусов, уже поджившие.
Увидев, кто остановился, Дюран вздохнул с облегчением. Ну да, могли быть полицейские или военные. Но – повезло.
Ник ухмыльнулся недобро:
– Что, надоело бегать?
Беглец отзеркалил его улыбку:
– Вы же врачи? Идемте, нужна помощь.
– Да ты вроде целый, – не поверил Ник.
Дюран только дернул плечом:
– Перевязку я смог сделать, но главная проблема не в поверхностной травме. Давайте быстрей.
Энджи понятливо кивнула. Показала пальцем на кар:
– Я за аптечкой.
– Уберу машину с дороги, – сказал Еж и поспешил за девушкой. – Ты ему поверила?
– Не знаю, что происходит… но если кто-то ранен, мы должны помочь.
Ацтекский лес плох тем, что воронки от постоянного выхода пузырей делают его похожим на полосу препятствий или последствия многодневных боев. Однако ровные места все же встречаются. И чаще всего рядом с поселениями, ведь площадки для поселков выбирались с учетом этой особенности здешнего ландшафта. Ежу повезло освободить проезжую часть, почти не потратив времени.
Дюран уже ждал их на опушке.
– Эй, – окликнул Ник, – проводник! может, фонарь включишь?
В ответ прозвучало невнятное ругательство и комментарий:
– Не хочу, чтобы на моей совести были еще и переломанные ноги ваших курсантиков. Ты бы сам тоже лучом не размахивал. Свети себе под ноги, ровно, тогда от кордона не увидят.
– Может, лучше, чтобы увидели?
Последнее замечание осталось без ответа.
Миновали несколько старых, почти сравнявшихся в одну пологую яму провалов. Причем, Дюран шел так, словно ему фонарь вовсе не был нужен. Энджи пыталась за ним угнаться, но все время спотыкалась и бормотала заковыристые ругательства, о существовании которых порядочная девушка вообще знать не должна.
– Говорит на русском, как на родном, – шепотом заметил Ник. – Хотя знает, что колония англоязычная.
– Так ты с ним сам на русском заговорил. Еще тогда, в горах. Заговорил бы на французском…
– Еж!.. Откуда ты такой умный?
Еще участок леса, провонявший слизнями и соком красных кустов. Казалось, запах проникает сквозь маску и заставляет слезиться глаза. А этот… вообще как-то без фильтра обходится.
– Сюда, – позвал Дюран, остановившись у камня.
Камень в два человеческих роста, серый, похож на базальт, но в темноте разве рассмотришь? Одиночные камни в лесу – не редкость. Считается, их выталкивают из-под земли пузыри, когда поднимаются из глубин. И происходит это не сразу, постепенно.
– Огромный, – удивился Ник. – Я по лесу много шатаюсь, но таких еще не видел.
Под камнем было устроено что-то вроде гнезда из веток и растительной поросли подлеска. А в гнезде…
– Ринка! – Ахнула Энджи. – Ты что с ней сделал? Еж, посвети!
Девочка лежала на серой рабочей куртке, рука выше локтя перевязана такой же серой тряпкой, и перевязана профессионально.
– Что случилось?.. – немного успокоившись, но не удовлетворившись беглым осмотром, спросила Энджи.
Дюран пожал плечами.
– Она сбежала. Причину могу назвать точно – кто-то в Миссии целенаправленно травит людей с нашего прииска. Я только догадываюсь, кто и почему. Но это не главное – похоже, девочку тоже пытались убить. Ее зацепило игольницей и она упала на очень неприятный сучок, но кровь я сразу остановил. Ее состояние не может быть последствием травмы. Разве что открылись старые переломы, но и это вряд ли, я знаю, что говорю. Был опыт…
– Ладно! – Ник присел возле Энджи. – Ну, что?
– Ее надо обратно в Миссию. Как вам вообще пришло в голову ее сюда притащить? Она что-нибудь ела? Пила? Как яд мог попасть в кровь?
Дюран покачал головой.
Сверху, с камня, раздался тихий дребезжащий свист. Лучи сразу трех фонарей скрестились на бугристой морде одного из обычных обитателей крон – кушмерки, плотоядной суставчатой твари длиной в две руки. Тварь дернулась от лучей и застрекотала, уползая.
– В Миссии кто-то убивает моих… моих товарищей по несчастью, – терпеливо повторил Дюран. – Она оттуда сбежала, потому что боялась за свою жизнь.
– А вы почему сбежали? – спросил Еж.
Ему все мерещилось какое-то движение вверху, и он скользил лучом по переплетению ветвей над головой. Но движение оставалось неуловимым.
– Я надеялся, что за нами прилетят полицейские с харибды. Здешним копам я не верю – они почти наверняка прикормлены хозяевами прииска…
– Кстати, что за прииск? Чего добывали?
– На Майя есть такой минерал. «Сок земли». Самоцветы с особыми свойствами. Они и на внутреннем рынке неплохо ценятся, а некоторые чужаки дают настолько приличную цену, что даже страх перед космокопами отступает…
– Почему считаете, что здешняя полиция в сговоре с хозяевами прииска?
– Поселок выделял машины сопровождения нашим грузам. И часто это были полицейские машины.
– Я не уверена… ребята, ее серьезно нужно вернуть обратно, это угроза жизни! – Энджи вытянула из аптечки очередной стикер.
Пояснила:
– Поможет сбить температуру.
– У нее на руке была такая, – вспомнил Дюран. – Оторвалась, когда девочка упала в игольницу. Вот. Я не стал обратно клеить…
– Да, там стимуляторы, способствующие срастанию костей… ой! Дайте свет! Это не мой стикер, это что-то другое…
Еж не нашел бы и трех отличий между только что примененным средством, и тем, что Энджи зажала в руке. Но Энджи видней. У нее за плечами несколько месяцев медицинского колледжа…
– Если это тот самый яд, у нас его распознают и синтезируют антидот.
– Но проблема остается. – Задумчиво заметил Еж. – Убийца где-то на территории Миссии. И сегодня наше дежурство, на которое мы опаздываем…
– Так, молодежь, – хищно усмехнулся Дюран. – Возвращайтесь в Миссию. Спасайте ребеныша. Найдите список всех прилетевших с Майя переселенцев… а лучше – изображения. Встретимся завтра. Езжайте по дороге в сторону порта, я сам вас найду.
– Столько инструкций, а с чего ты взял, что так и будет? – поднял брови Никита. – Ты был пилотом у этих ваших хозяев. Что, станешь отрицать?
– Три раза. Завтра поговорим… если, конечно, вы не расскажете, как меня найти, шефу полиции. Или как тут называется главный коп?
– Никит, – окликнул приятеля Еж, – он прав. Если нас хватятся, будет только хуже. А так – скажем, нашли ее в лесу… кстати!
Еж снял свою куртку и протянул Дюрану.
– Скажу, что это я ее перевязал. Должны поверить.
– Размер не тот. – Усомнился беглец. – Но благодарю. Давайте, помогу донести ее до машины.
Так и вышло, что возвращение Рины в Миссию обернулось торжественным шествием при большом стечении народа и в лучах полномасштабной иллюминации. Жаль, сама виновница торжества была без сознания и все пропустила.
Список
Ренц был на ногах, как и весь персонал Миссии вместе с добровольцами, курсантами и полицейскими: оказывается, Ринкин побег был сразу квалифицирован как покушение. Но первым делом он высказал сильно припоздавшим «спасателям» что думает об их выходке, мозгах, и полном неумении использовать современные средства связи. И даже обвел присутствующих фирменным высокомерным взглядом.
– Ладно, – вздохнул Ник, – мы виноваты. Но Энджи-то за что влетело? Сегодня не ее дежурство!
Ренц все внимание сосредоточил на Анисимове и даже наставил на него палец. Со стороны это выглядело забавно – Ник был почти на голову выше доктора. Но рост – не главное.
– Подождите же! – наконец смогла вставить слово в монолог доктора Энджи. – Вот! Это было на девочке. Это не наше. Это вообще другой стандарт стикера. Мы думаем, в нем и есть яд. Но надо проверить!
Доктор молча, двумя пальцами, выхватил у девушки пластинку и умчался. Энджи перевела взгляд на Ника и спросила растерянно:
– Чего это он?
Ник, выражая свое мнение, покрутил пальцем у виска.
Еж напомнил о себе, подняв руку, как примерный ученик:
– Я пойду, отмечусь в городке. И заодно попробую найти список переселенцев… или вы против?
– Против чего? – не понял Никита.
– Против того, чтобы увязнуть в этом еще больше. – Еж вздохнул. – Вы можете оставить все, как есть, чтобы разбиралась полиция. Это было бы нормально.
– Еще чего, – Ник то ли на самом деле не понял, в чем загвоздка, то ли просто считал своим долгом сунуть нос в любые возможные неприятности.
Еж даже подозревал, что Анисимов считает это не неприятностями, а приключениями.
– Буду дежурить у нее в палате и никого не подпускать, – очертила круг своих обязанностей Энджи. Она поступила бы так при любом раскладе, потому не сочла нужным поддерживать беседу в том же тоне.
Никита кивнул:
– Я внизу буду. Где пост оборудовали у входа. Если что, зови!
Ночь прошла спокойно. Если не считать, что военные и полиция устроили дополнительные посты на дороге между поселком и Миссией.
Ежа сменил на рассвете знакомый волонтер – с ним они монтировали световышки несколько дней назад. Волонтер, позевывая, рассказал, что ночью «девчонка пришла в себя», а «Софико с матами выставила Ренца из лабы, потому что он собирался там спать».
Еж впечатлился, и с некоторой грустью расстался с идеей заночевать прямо в палаточном городке, на одной из раскладушек. Правда, почти сразу Ник позвал его отсыпаться к себе в коттедж, благо это рядом. Он запомнил только, что согласился, и что даже заскочил в столовую за какой-нибудь едой на завтрак, потому что смутно помнил, что комната у Ника одна, а кухонная зона в ней – это скорей помещение для медитации, чем для еды.
Утром они проснулись от того, что кто-то сильно барабанил в двери.
А когда сонный и хмурый Ник открыл, то аж поморщился, увидев бодренькую и свеженькую Анжелу.
Лицо девушки первые мгновения горело энтузиазмом, но почти сразу помрачнело от разочарования.
– Вы еще спите, да? Блин, я позже тогда…
Ник раздвинул створку шире, пропуская ее в комнату.
На стуле возле раскладушки аккуратной стопочкой лежала одежда Ежа. Вещи самого Ника комом валялись в углу.
Еж сонно махнул девушке рукой, подхватил всю стопочку и исчез в душе.
Она с любопытством огляделась: комната всегда больше говорит о человеке, чем он сам о себе когда-нибудь расскажет. Но это помещение было почти безликим. Сюда приходят спать, но и только.
Ник потер глаза. Скатал постель и в таком виде сунул в встроенный шкаф. Шкаф зашумел экспресс-чисткой.
– Садись, – кивнул он на кровать.
– Ага.
Энджи чинно села, уголком глаза наблюдая, как Ник собирает по полу свои вещи. Ацтек – не та планета, по которой можно ходить в легкой летней одежде – слишком много пыли и микроскопической жизни, несмотря на щиты биоконтроля. Так что вся одежда здесь легкая, но прочная и закрытая. Голый торс Ника выглядел непривычно и невольно притягивал взгляд.
– А вы что-то смогли узнать? – спросила Энджи, чтобы не затягивать молчание.
– Да. Немного. Подожди, сейчас воду нагрею…
Еж вышел из душа, поблескивая влажными волосами. Уже полностью одетый и совершенно обычный. И тут же отправился к единственному в комнате откидному столу. Вскрыл пакет, вчера прихваченный в столовой, вынул из очередного скрытого в стене шкафчика чистую посуду.
Энджи задумчиво наблюдала за его действиями, и не сразу сообразила, что Ник у нее что-то спрашивает.
– А?
– Я говорю, завтракать с нами будешь?
– А, да. Конечно.
– Тогда, наливай кофе. Я тоже в душ.
– Ники, полотенце прихватить не забудь! Еж, помочь?
Бутерброды были уже нарезаны. А чтобы сварить кофе, требовалось только дать команду автомату.
Кофе на Ацтеке прижился, как и многие другие виды со старой Земли, например, виноград и всякие тропические фрукты. Но закон колонизации суров, и вся эта красота произрастает на закрытом грунте в специализированных крытых комплексах, чтобы не допустить экологических проблем и подавления местной флоры-фауны агрессивными пришельцами.
Хотя многие в колонии считали, что некоторые конкретно взятые виды подавить было бы и не грех.
Ник вернулся из душа одетый в одно полотенце. Поинтересовался, подхватывая свою кружку:
– Так что у тебя за новости, что ты примчалась такую рань?
– Какая рань? Почти полдень уже…
– При условии, что мы с Ежом сдали вахту три с половиной часа назад…
– Ой.
– Ладно, прощена. Что за новости?
– Много разных. Первая – с Ринкой все хорошо. И второй пациент тоже пришел в себя – спасибо нашему стикеру и что Ренц такой упертый. Хотя и совершенно невыносимый. Но самое главное, у нас нет времени совсем. Через час совещание в главном, прибывают контейнеры для нового поселка и еще группа переселенцев. Почти тысяча человек, и большая часть к нам. Понимаете, почему я тороплюсь? Рено уже выделил транспорт. И порт тоже дает несколько своих машин, но все равно процесс будет долгий…
– Понимаем, – грустно кивнул Еж. – Нам нужно завершить наше маленькое расследование за час. И еще мы не отсмотрели записи из «Фотона»…
– А полиция вместе с курсантами ищет Дюрана по лесам. Могут найти… а нам еще надо ему передать, что он просил… – Энджи втянула ноздрями кофейный аромат.
– А надо? – задумался Ник. – Он что-то темнит. О себе ничего не рассказал, да и вообще. Может, имеет смысл привлечь сразу шефа Германа? То, что копы заодно с работорговцами, мы знаем только со слов Дюрана. А у него самого рыльце в пуху.
– Давайте попробуем сократить список, – предложил Еж. – Вот у нас двести сорок пять имен… давайте в виртуале посмотрим… убираем пять, это люди с «Фотона». Убираем, наверное, семьи с детьми, где точно указано предыдущее место обитания и работа… вообще, имеет смысл убрать детей и тех, кто в последние дни не мог активно передвигаться по территории. Вот, уже сто девяносто три осталось…
Ник вдруг вскочил, пробежался по комнате: два шага туда, два обратно. Сгреб в кулак челку.
Эта пантомима заставила Ежа умолкнуть. Энджи даже отставила чашку.
– Эй, – напомнила она о себе, – Голова болит? Дать чего-нибудь? У меня таблетки есть…
– Да. То есть, не голова, а я тут, кажется обос… короче, налажал.
Взгляд, всего минуту назад, блестевший честным азартом, стал мрачным.
– В общем, надо было раньше понять…
– Да что случилось? – взгляд Анджелы перенесся на Ежа, но он тоже не мог объяснить резкую смену настроения Ника.
Правда, такое с Ником случается, так что он не удивился.
– Помните утро, когда улетали в горы? В общем, ко мне подходил агроном из Нового Каспера, Вильямс. Просил сообщить немедленно, если мы найдем выживших – де, заботится о безопасности поселка.
– Почему нет? – Энджи пожала плечами.
– Меня насторожило, что он с ходу начал делать мне заманчивые предложения – замолвить словечко, помочь с работой. Все такое. Просто за информацию о том, что кто-то выжил. А сейчас я почти уверен, что он про наш «Фотон» знал, и ждал, получается, именно его. И груз его крайне заботил…
– Думаешь, – Энджи машинально взяла следующий бутерброд и отхлебнула кофе, – он и есть один из «хозяев», про которых Дюран говорил…
– Да, блин! Этот Вильямс мне перед вылетом показал снимок. Я не сразу сопоставил, но сейчас почти уверен, что это был наш французский знакомый. Просто в более цивилизованном виде. Он так и сказал: в нашем пространстве разыскивается контрабандист… Мне в голову потом не пришло проверить. Я теперь думаю… а не он ли подготовил такую теплую встречу нашим выжившим? И если бы Дюран прилетел раньше, на нашем катере, а не с военными… в общем, он правильно сбежал.
Повисла пауза. Каждый из троих попытался уложить новую информацию в привычную систему мира.
– Кто такой этот Вильямс? – наконец спросил Еж. – Я с ним лишь пару раз общался. Производит впечатление человека довольно открытого… не знаю. Выпить меня звал.
– Официально он старший агроном на ферме Рено, – Ник попытался выцарапать хоть что-то из памяти, – и еще он входит в городской Совет. Но больше ничего не знаю. Зато мы можем сопоставить, кто из переселенцев устроился к Рено на работу в последние дни. – Это быстро, сейчас…
Ежа этот рассказ расстроил, Вильямс не казался ему ни опасным, ни достаточно хитрым, чтобы вести двойную жизнь. Впрочем, наверное, владельцы той теневой колонии, где жил он сам, в жизни тоже были милыми и обаятельными людьми.
Он все-таки возразил:
– Ненадежно. Вряд ли другие хозяева прииска, спасшиеся с Майя, вот прямо сразу рванули под крыло Вильямса. Кто-то мог остаться жить в палаточном городке. И это он отравил нашу Рину…
– У меня есть список, кто приходил в терапевтический блок за последнюю неделю… – вспомнила Энджи. – Он длинный, но все равно, те, кто не приходил, будут пока вне подозрений… так?
– Не совсем, – Ник поднял отложенный на время покаяния бутерброд, но опять замер, не донеся его до рта. – Не, вообще не факт. Не станут же они всем своим коллективом кого-то убивать, да еще с помощью яда. Кстати, яд – инструмент женщин.
– Почему? – обиделась Энджи.
– А меньше риска сдачу получить… так вот. Исполнитель – точно был в терапевтическом блоке, так? А те, кто его туда отправил, не были. Их мы не вычислим.
– Ринка говорила, что вообще не помнит, чтобы к ней заглядывали незнакомцы из палаточного городка. Но она могла спать, или могла отсутствовать в палате…
В конце концов, список сократился до вменяемых десяти имен, которые можно было начать проверять. За это время было выпито два кофейника кофе и съедено все, что нашлось в комнате у Ника съедобного.
А вот записи с «Фотона» оказались почти бесполезны. Разве только, стало понятно, почему он рухнул.
Запись из кабины поведала о трагичной гибели управляющего прииска от рук его пилота, за которой последовала попытка направить судно в крутое пике. Попытку прервала «защита от дурака» и еще кто-то ругливый, кто тоже находился в пилотской кабине с оружием.
Еж предложил посмотреть фрагменты, относящиеся ко всему перелету, но архив хранил бессчетное количество записей о более ранних рейсах, все, что казалось последних пяти суток существования «Фотона», было стерто. И в свете последней информации это не казалось уже странным.
– Может, посмотрим технические записи? – спросил Еж.
– Да можно бы… – Ник представил, сколько это займет времени, тяжко вздохнул и уточнил, – а мы в этих записях что-нибудь поймем вообще?
– Ну, я думаю, разберемся. Надо только кое-какие приложения обновить.
Обсуждение могло бы затянуться, если бы Энджи и Ник одновременно не получили напоминание от Софии Георгиевны Назарян о том, что совещание через десять минут и всем сотрудникам Миссии быть обязательно.
– А сейчас с Риной кто? – спросил Еж. – Ты же собиралась от нее не отходить…
– Был доктор Ренц. Но Ренц сейчас тоже пойдет к Софико… Еж, а правда… ты с ней не побудешь? А я побежала. Ники, пойдем!
Ясный Ацтекский полдень лениво трепал вымпелы на фоне василькового неба. К главному корпусу спешили сотрудники и волонтеры, только Еж двигался во встречном направлении, мысленно продолжая прерванный разговор, выстраивая версии и добавляя кирпичики информации, полученной за последние дни.
По словам Дюрана, на Майя была теневая рудная колония, добывающая какие-то особые драгоценные камни… допустим так. В колонии постоянно находилось сколько… больше ста человек, это и персонал, и технари, и собственно «одноразовые контрактники», около шестидесяти из них при этом погибли на «Фотоне». Также погиб пилот, охранник и управляющий. Еще часть отбыла чуть ранее на Ацтек легально, как официальные переселенцы. И им совершенно не нужно, чтобы их узнал кто-то из бывших рабов. Узнают, расскажут копам. Те сообщат коллегам из галактической полиции – и прости-прощай хлебное место, легальные документы и возможность начать бизнес сначала. Спасенные с «Фотона» – это как раз те самые бывшие рабы, которые могут здорово подставить настоящих «хозяев» прииска… ведь по словам того же Дюрана, настоящие хозяева на прииске редко появлялись, постоянно проживая как раз-таки на Ацтеке. О чем говорит и то, как здесь обслуживался пиратский «Фотон»… и интерес Вильямса к крушению «Фотона» тоже об этом говорит.
Значит, «хозяева» принимают деятельное участие в «великом переселении». И наверняка прямо сейчас кто-то из них будет на совещании у Назарян. Вероятно Вильямс, да… И спросить не у кого.
Вряд ли этим хозяевам помогает кто-то из Миссии: Красный Крест появился на планете меньше месяца назад. А прииску на Майя несколько лет, судя по журналу обслуживания «Фотона», который вчера ночью изучали Ник и Энджи.
Нет, это все-таки, кто-то из Нового Каспера. Даже если не Вильямс, то кто-то еще…
Кто-то важный. Кто-то, способный повлиять на решения и военных, и порта, и руководства Миссии…
Кто-то, у кого были глаза и уши в спасательной экспедиции. И это не только Ник Анисимов, если он не соврал, конечно.
Кто-то, кто может поговорить с шефом полиции за чашкой кофе и попросить его запросто дать сопровождение своим грузам.
Кто-то, кто мог без проблем первым получить записи искина катера и стереть интересующий всех фрагмент.
А Еж-то удивлялся, почему «мозг» катера забрали военные, а не копы. А дело в том, что копы уже все посмотрели, и поняли, что интересующие их данные не сохранились.
Нет, все-таки Вильямс…
Или…
Вывод напрашивался такой странный, что Еж даже замер у входа в корпус.
Да, пожалуй, исполнителя тройного покушения он не вычислил. Но. У него уже целых два, если не три подозреваемых! Если так пойдет, он начнет подозревать вообще всех, кто с ними вместе летал в горы. Разве что кроме Феди, который вообще не при делах.
Вот только, что с этими догадками делать? Доказательств нет, поверить ему никто не поверит. Да он сам себе не верит!
Но сейчас главное – Ринкина безопасность и безопасность остальных выживших. Да, они все четверо, под охраной, но ведь никто не знает, от кого получают зарплату эти самые охранники.
Еж взлетел по лестнице на второй этаж. Там столкнулся с Александром Ренцем, который раздраженно сообщил, что он спешит, его пациенты отдыхают, а посторонних на этаж все равно никто не впустит. Напоминать, что он – не посторонний, было уже некому, Ренц умчался.
Так, хорошо. На этаж посторонних не пустят… а если это будет кто-то не посторонний? Сейчас в корпусе работают не только волонтеры и врачи Миссии, некоторые переселенцы тоже.
Как вариант – убедить доктора Назарян, что всех выживших «теневых контрактников» нужно срочно эвакуировать на харибду. В конце концов, они все когда-то были частью легального мира, у всех у них где-то могут быть родственники.