– И тебе все равно, что пойду убивать твою соплеменницу? – спросила я, провоцируя его на самоизобличение.
– Рэйчел Морган? – В голосе Тома появились неприязненные интонации. – Конечно. Я подумал, что ты появился в ее облике, чтобы подразнить меня. Убей ее, и я получу повышение.
Ах ты ж сукин сын… Чувствуя, как меня жжет гнев, я показала на него пальцем, держа вторую руку на бедре:
– Я в ее облике, потому что она лучше тебя, мерзкое и вонючее подобие колдуна! – выкрикнула я и подалась обратно, когда круг предупреждающе загудел.
– Мы недостойны, – мрачно произнес Том.
Ага, будто я поверю, что он так думает.
Дверь в заднюю комнату распахнулась, и поверх головы Тома я увидела, как двое мужчин несут бешено извивающуюся связанную женщину. Я глянула на ножи, на чашу. Потом на ее связанные руки, на кровь на полу, которая меня удерживала. Вот черт!
Она в паническом страхе отбивалась, хотя у нее лодыжки и запястья были связаны липкой лентой, а во рту торчал кляп.
– Кто это? – спросила я, стараясь скрыть страх.
Бог мой, это же и есть жертва!
– Женщина, которую ты требовал. – Том повернулся к ней. – Нам пришлось выехать из города, чтобы ее найти. Опять-таки прошу прощения за задержку.
Голые руки женщины загорели под солнцем, длинные рыжие волосы выгорели. Блин горелый, она же точно как я, только моложе, и руки и ноги у нее выдают отсутствие моей практики в боевых искусствах. Увидев меня, она испугалась вдвойне, завизжала, отбиваясь изо всех сил.
– Без травм! – приказала я и попыталась состроить кровожадно-похотливую физиономию. – Люблю нетронутую кожу.
Том вспыхнул:
– Найти, э-э, девственницу нам не удалось.
Глаза женщины блестели слезами, но я видела в ней ярость. И совершенно честно думала, что Алу все равно было бы, девственница она или нет.
– Без травм, – повторила я, и двое державших ее мужчин опустили ее на пол, стоя над нею со скрещенными руками.
Она была на меня похожа. И думать, что с ней хотел сделать Ал, было очень противно. О господи, дай бог, чтобы она была первой.
– Выпусти меня, – потребовала я, стоя у пласта безвременья. – Немедленно.
Приспешники пошевелились, напряженно ожидая. Они даже не поймут, что их свалило.
– Выпусти! – потребовала я, уже не стараясь говорить как демон. Может, я и сама демон. Голова болела, но я ее не трогала. Господи, пусть это будет неправда. Пусть все это будет просто неправда.
Том посмотрел на эту женщину, и первые намеки на угрызения совести по поводу того, что он над ней собирался допустить, мелькнули у него в глазах. Но он отвернулся, жадность вытеснила вину.
– Ты даешь обет показать нам, как выполнять заклинание, которое мы хотим выполнить, и оставишь нас невредимыми, взыскав свой долг с этой женщины, а не с тех, кто тебя вызывал?
Я даю обет, что ты никогда не увидишь неба иначе как из-за решетки.
– О да, – солгала я. – Все, что захочешь.
Идиоты у него за спиной заулыбались и стали друг друга поздравлять.
– Тогда будь свободен! – сказал Том в смехотворной манере шоумена, и все шестеро хлопнули один раз в ладоши одновременно, выражая свое согласие. Коллективный круг рухнул.
Меня передернуло, когда исчезло покалывание. Я только сейчас поняла, как мне не нравилось быть беспомощной. Куда более беспомощной, чем в клетке у Трента.
Ученики посмышленее подались на шаг назад, поняв по моей позе, что утром у них много чего будет болеть. Я сунула руку за спину, к пейнтбольному пистолету, поставив ногу на круг, чтобы его нельзя было вызвать снова.
– Том, – улыбнулась я ему, – ты невероятно глуп.
Его смущение было очевидно, но когда я вытащила пистолет, он прыгнул в сторону.
Троих я успела уложить, пока остальные сообразили начать шевелиться.
Комната пришла в движение. Вопя от страха, трое оставшихся на ногах рассыпались в стороны, похожие на лягушек с этими волочащимися за ними дурацкими черными мантиями. Женщина на полу рыдала через кляп, и я выстрелила поверх ее спины, когда она перевернулась на четвереньки и попыталась уползти через металлическую дверь, на лестницу и прочь из дома.
Через ауру стало просачиваться покалывание безвременья, и я сошла с помоста, направляясь к ближайшему из этих парней. Они ставили сеть – в сущности, неначерченный круг. Чтобы ее удержать, нужно не меньше трех умелых лей-линейщиков. Этот стоял на коленях, испуганный, с вытаращенными глазами, а когда увидел меня, стал орать громче и по-латыни.
– Синтаксические ошибки! – крикнула я, схватила со стола медный котел и бросила в него. Да, грубый аргумент, но если бы я не заткнула ему рот, они могли бы меня скрутить.
Он пригнулся, и в ту секунду, на которую он отвлекся, я на него налетела.
Схватив его за рубашку, я замахнулась дать ему в зубы и чуть не рухнула вперед, получив удар сзади. Взвыв от неожиданности, я отпустила его и выпрямилась, пытаясь выпростаться из плаща. Он дымился, покрытый зеленой слизью.
– Ты что делаешь, это же чужая вещь! – заорала я, обернулась и увидела, что Том снова замахивается.
Тот, кого я дернула с пола, отползал в сторону. Я выругалась, вспомнила про свой пистолет и просто его подстрелила. Парнишка хлопнулся, как мешок с мукой, только вздохнул, разбив себе нос и замочив кровью уродливый ковер. Бедняга Бетти, опять ей моющим пылесосом с отбеливателем работать.
Женщина завопила, я повернулась на пронзительный звук. Похожая на меня девица сумела избавиться от кляпа и пыталась всползти по двери со связанными руками и ногами. С той стороны разрывался Самсон, стараясь прокопаться к нам. Вопли страха дошли до примитивных отделов моего мозга и включили поток адреналина.
– Выпустите меня! – рыдала женщина, пытаясь связанными руками добраться до ручки двери. – Кто-нибудь, выпустите меня! – Увидев, что я на нее смотрю, она стала рваться с удвоенной силой. – Не убивайте меня, я жить хочу, не убивайте, пожалуйста!
Меня могло бы стошнить, но вдруг ее страх перешел в изумление, глаза уставились мне за спину. У меня закололо кожу, и когда ее губы раскрылись изумленной буквой «О», я бросилась на пол.
Небольшой взрыв сотряс воздух, в ушах зазвенело. Оторвав взгляд от мокрого ковра, я увидела еще одну лужу зеленой слизи, сползающей по темной панели и въедающейся в нее. Черт побери, чему их научил Ал?
Я перекатилась – интуиция подсказала мне, что сейчас прилетит еще.
– Идиот! – заорала я, вскакивая на ноги и ругая себя за привычку разговаривать во время драки и хорошего секса. – Хочешь от меня кусок? От вот этого? Я тебе его в глотку забью!
В приступе непростительной трусости Том толкнул ко мне своего последнего ученика. Он свалился к моим ногам, умоляя о пощаде, и я выстрелила в него сонным зельем – другой пощады я сейчас дать ему не могла.
– Твоя очередь, малыш! – проворчала я, прицеливаясь. Спустила курок – и вокруг Тома выросла зеленоватая стена безвременья.
Я прыгнула вперед и остановилась, размахивая руками, когда сообразила, что поздно. Том восстановил круг, в который меня вызывали, и встал в его центре. Одна свеча опрокинулась и скатилась с помоста, оставляя след расплавленного воска и тонкую струйку дыма.
Этот невыносимый тип тяжело дышал, недоумевая, упираясь локтями в колени и стараясь успокоиться.
– Ты нарушил слово, – выдохнул он, сверкая диким блеском карих глаз. – А этого нельзя. Теперь ты мой. – Он улыбнулся. – Навсегда!
Я посмотрела на него, поставив руки на бедра:
– Если вызываешь демонов, кусок дерьма вонючего, то сперва проверяй, кто к тебе явился, а потом уже выпускай.
Он повернулся к помосту лицом, и лицо это было лишено всякого выражения.
– Ты не Ал!
– Динь-динь-динь! – передразнила я голос шоумена. – Приз – в студию! – Меня трясло, но было до неприличия приятно видеть, как дошло до Тома, что он на полной скорости врезался в кучу демонского дерьма размером с Манхэттен. – Имеешь право хранить молчание, – добавила я, – а все, что ты скажешь, будет вставлено в мой рапорт, и ты сладишься еще быстрее.
Том красиво-красиво позеленел.
– Ты имеешь право на адвоката, но, судя по этому подвалу, у тебя не хватит десятой доли тех денег, что на такого хорошего адвоката нужны.
Он открывал и закрывал рот, глядел то на меня, то на женщину у двери.
– Кто ты? Я вызывал Алгалиарепта, – прошептал он.
Я с шипением втянула воздух.
– Заткнись! – выкрикнула я, ударив в развороте по пузырю ногой. – Не называй этого имени!
Это теперь было мое имя. Мое, и всякий, кто его знает, может вытащить меня внутрь защитного круга. А что будет, когда взойдет солнце, я даже думать боялась.
Том уставился на меня:
– Морган? Как вы… Вы убили Алгалиарепта! Убили демона и взяли себе его имя!
Это вряд ли, подумала я. Скорее я взяла себе имя демона и убила себя. Может, Айви была права, и надо было попытаться прикончить Ала. Тогда моя гибель произошла бы быстрее, не было бы сейчас всей этой ерунды, с которой приходится разбираться.
– Без волшебной палочки ты совсем не так крут? – спросила я, услышав откуда-то гудение интеркома, едва слышное за рыданиями женщины у двери. Том выпрямился, и я толкнула его пузырь, радуясь, что он не обжигает. – Отлично, – сказала я, потом в досаде стукнула ногой по барьеру еще раз.
Том отпрянул, чуть не влетев в собственный круг, отчего тот бы рассыпался. А я пошла вокруг него прихрамывая, а интерком тем временем гудел. – Привыкай, Том. Ты долго-долго будешь сидеть в клетке.
Но взгляд у Тома стал хитрым, и я вспомнила, что он умеет перемещаться по линии. Я уставилась на него – а он улыбнулся шире. Нет, он не станет этого делать. Ведь Ал – его контакт среди демонов? Том не рискнет. Ал почувствует и в ту же секунду на него навалится. Да, но Ал за решеткой, так что это может ничего не значить…
– Нет! – крикнула в отчаянии, не зная, как ему помешать. Собравшись с силами, приложила левую руку к барьеру и толкнула – теперь я знала, как это бывает. Я сломала однажды его круг, а этот, без одной свечи, уже ослаблен. Я смогу. Только как это сделать?
Аура горела огнем, я стиснула зубы, глядела на Тома из-под распустившихся прядей волос, тяжело дыша, пыталась поглотить его силу. Взять под контроль линию, к которой он подключился – всю линию.
Что-то сместилось, будто все поле стало прозрачным. Я посмотрела на Тома – у него глаза стали круглые: он тоже ощутил. А в следующую секунду он исчез. Обрамленный аурой щит безвременья испарился, и я полетела вперед.
– Да будь оно все проклято! – заорала я, восстанавливая равновесие. Повернулась, увидела глядящую на меня бедняжку – она даже перестала рыдать. Интерком продолжал жужжать, и я встала, выставив бедро и держась за лоб здоровой рукой. Могла же его взять, так нет – надо было мне читать монологи. Черт побери, в следующий раз такого не сделаю.
Но эта бедолага все еще сидит у дверей, сжавшись в комочек. Я заставила себя улыбнуться, направилась к ней, по дороге прихватив самый маленький ножик, чтобы ее развязать. Слава богу, интерком наконец заткнулся.
У рыжей глаза полезли на лоб от страха.
– Не подходи! – завопила она, пытаясь отползти. Из-за двери яростно тявкал Самсон.
От ужаса в ее голосе я остановилась как вкопанная, переводя взгляд с ножа у себя в руке на валяющиеся тела.
В воздухе стоял резкий запах озона и запах крови. Запястья у этой женщины кровоточили под лентой. Что они с ней сделали?
– Да все нормально, – сказал я, бросая нож и приседая к ней. – Я из хороших парней. – И это правда. Нет, честное слово правда. – Давайте я вас развяжу.
– Не трогайте меня! – заверещала она, когда я протянула руку, и зеленые глаза раскрылись еще шире.
У меня рука опустилась, и чувствовала я себя очень грязной.
– Самсон! – рявкнула я закрытой двери. – Заткнись ко всем чертям!
Пес умолк, и в тишине меня слегка отпустило напряжение. Зрачки у этой женщины были почти во весь глаз.
– Ладно, как хотите, – сказала я, пятясь, когда слезы полились у нее по щекам. – Я вас не трону. Вы только… оставайтесь здесь. Я разберусь.
Оставив нож так, чтобы она могла его достать, я поискала телефон – вызвать подкрепление. У кого-то не выдержал кишечник, и здесь начинало вонять.
Снова загудел интерком, и я направилась прямо к нему. Это был интерком с телефоном, и я, обозленная, включила связь.
– Бетти, это ты? – заорала я, частично разряжая напряжение.
– Что там у вас? – спросил встревоженный голос. На фоне музыки слышался еще и телевизор. – Я слышала крики.
– Это он ту бабу дерет на части, – сказала я, пытаясь говорить пониже и подмигивая девушке. Та уже перестала скулить, и видно было, как красивы мокрые зеленые глаза. – Отключи ты телефон к чертям! И музыку тоже.
– Ну, прошу прощения, – промямлила она. – Мне показалось, что у вас там как-то не так.
Телефон щелкнул, и гудение открытой телефонной линии смолкло. Я посмотрела на женщину – она громко шмыгала носом. Но на лице ее была надежда, а в по-прежнему связанных руках она держала нож.
– Теперь можно я сниму с вас ленту? – спросила я, и она отрицательно покачала головой. Но уже хотя бы не вопила. Я дрожащими пальцами вбила в телефон номер ФВБ и добавочный Гленна.
Трубку сняли сразу же, и деловая фраза «Гленн слушает» никогда не звучала для меня так приятно. Шмыгнув носом от непрошеной слезы – и удивившись, потому что я не помнила, чтобы плакала, – я сказала:
– Гленн, привет! У меня добровольное признание Тома, что он посылал Ала меня убить. И даже мотив есть. Можешь приехать меня отсюда забрать?
– Рэйчел? – ахнул Гленн. – Ты где? Айви и Дженкс решили, что ты погибла, и весь отдел тоже!
Я закрыла глаза и молча вознесла благодарственную молитву. Дженкс вместе с Айви, он жив и здоров. Оба они. Прикусив губу, я сдержала слезы. Грубые суровые оперативники не плачут. Даже когда грубый суровый оперативник выяснит, что он демон. Она то есть.
– Я в подвале у Бетти, – ответила я, стараясь не повышать голоса, чтобы он не дрогнул и не выдал, в каких я растрепанных чувствах. – Здесь же пять черных лей-линейных колдунов лежат в отключке, и не менее одного наверху. Чтобы их разбудить, нужна будет соленая вода. Том пытался принести в жертву какую-то бедняжку, – сказала я, уже не сдерживая слез. – Она с виду похожа на меня, Гленн. Ее поэтому и выбрали.
– А с тобой что? – спросил он, и я заставила себя замолчать.
– Не знаю. – Я чувствовала, что жизнь кончилась. – Прости, что вывалила все на тебя, но я не могу обращаться в ОВ – похоже, Том это делал с их благословения.
Я посмотрела туда, где видела его последний раз, и на миг ненависть превозмогла слезы, вызванные адреналиновым истощением.
– Она жива, – сказал Гленн мимо микрофона. – Нет, я с ней сейчас говорю. Номер дома выяснили? Номер дома? – Раздался треск помех, и снова он заговорил в телефон: – Мы там будем через пять минут, – сказал он, стараясь меня успокоить. – Сиди там тихо, ничего не делай без абсолютной необходимости.
Я опустилась на пол, прижимая телефон к уху. Было мне еще хуже, чем этой женщине, пытающейся зубами перекусить ленту на руках.
– Ладно, – сказала я вяло. – Только Том сбежал. Следите за Бетти. Пусть она с виду дура, но знать должна много всякой мерзости. – У меня кружилась голова. – И вообще кто пинает свою собаку, тот мерзавец.
Гленн вздохнул с усталой досадой:
– Я уже еду. Черт, придется уйти от этого телефона. Ты поговори с Роуз, пока я доеду?
Я покачала головой, подтянув колени к подбородку:
– Нет, я должна Айви позвонить.
– Рэйчел! – предупредил он. – Не вздумай бросать трубку.
Но я уже это сделала. Слезы текли по лицу, промывая дорожки в пыли безвременья, но стыд из сознания ничто смыть не могло. Я – демон. Папочка Трента превратил меня в демона?
Я сидела, погрузившись в несчастье, подтянув к подбородку колени. От легкого прикосновения к плечу я дернулась, и женщина, успевшая снять с себя путы, отскочила. Глаза у нее были круглые, она тряслась в джинсах и красной блузке.
– Я думала, вы их убили, – сказала она, озирая разгром бегающими глазами. – Они спят?
Я кивнула, только сейчас сообразив, как мое нападение на них смотрелось со стороны. Девушка с гигантским облегчением рухнула на пол передо мной, и вид у нее был такой, будто ей нужна жилетка выплакаться, но она боится до меня дотронуться.
– Спасибо вам, – сказала она, вся дрожа. – Вы очень на меня похожи с виду.
Я шмыгнула носом и вытерла лицо.
– Поэтому они вас и похитили.
Она кивнула.
– Только вы сильнее. – Она улыбнулась, напрягла бицепс – и перестала улыбаться, подтянув колени к груди. – Но как вы оказались в этом круге? Наверное, вы очень сильная колдунья… – Она замолчала. – Правда ведь? Я закрыла глаза, стиснула зубы.
– Не знаю, – ответила я, и глаза были влажные, когда я их открыла. – В самом деле не знаю.
Глава тридцатая
Черная машина Гленна была не в моем стиле, но для фэвебешной очень даже приятная. Задняя ее половина была забита ящиками для папок, и потому я не могла отклонить назад сиденье и подремать, пока Гленн вез меня домой. Такое захламление было необычным явлением. Как правило, Гленн держал машину в таком же аккуратном и подтянутом виде, как и самого себя – стерильная чистота, нигде ни пылинки.
Устала я страшно, но заснуть не могла никак. Том ускользнул, и теперь он тоже заинтересован в моей смерти. Девушка – мой двойник – в полной безопасности на попечении ФВБ, и ее отпустят, как только медики ее посмотрят. Она мне сказала, что возьмет несколько уроков боевых искусств, чтобы Том не мог захватить ее в другой раз. Это – да еще Самсон, сидящий у нее на коленях в коповской машине, дало мне полную уверенность, что с ней ничего не случится.
У меня саднили обожженные пальцы, которыми я пыталась убрать дефектный круг Тома, и еще ладонь, ободранная в безвременье. Я вздрогнула от боли, щелкнув по кнопке окна, но эта боль окупилась криками играющих в прятки в темноте ребятишек, от которых стало спокойнее. Глаза закрылись, я попыталась по движениям автомобиля сообразить, где он едет.
Если выйдет наружу, что оперативник ОВ вызывал демонов и выпускал их громить магазины и терроризировать жителей, ОВ придется публично откреститься от Тома, разорвать его контракт и переместить его фамилию из зарплатной ведомости в список «Разыскивается». Если не выйдет, он получит взбучку в частном порядке и сапогом под зад в попытке замаскировать его провал меня завалить. Я в активном списке ОВ не значусь, но точно знаю, что увидеть мое имя на гранитной плите они не против. Зато хотя бы мне не придется платить за разгром в магазинчике амулетов.
Жужжание окна Гленна заставило меня приоткрыть веки, а усилившийся ветер стал трепать почти высохшие волосы возле шеи. От моих рыжих вихров разило жженым янтарем, что отчетливо оглушалось в тесноте машины. Не приходится удивляться, что Тритон стрижется наголо.
Гленн откашлялся, определенно с раздражением, и я закрыла глаза. Я знала, что он не слишком мною доволен, думая, что я разгромила целый ковен, не сказав даже Айви и Дженксу.
– Я такого не задумывала, – сказала я, упираясь коленом в дверцу, когда мы вошли в поворот. – Просто так вышло.
Гленн снова откашлялся, на этот раз недоверчиво, и тогда я открыла глаза и села. В свете мелькающих уличных фонарей он казался старше, чем был, и усталым.
– Был бы у тебя резерв, больше было бы шансов скрутить этого типа, – сказал он с укором. – А сейчас его вдвое труднее будет найти.
Страх во мне воевал с виной, и я стиснула зубы. Я не могла сказать, что меня вызвали в подвал Тома из безвременья и что я считаю себя демоном. Локтем я оперлась на дверцу, подбородком – на ладонь.
– Так получилось, – буркнула я. – Я работала над одной задачей вместе с Трентом…
– Каламаком? – Детектив отвлекся от дороги, темные руки крепче сжали руль. – Рэйчел, держись от него подальше. Злобности ему не занимать, а еще больше у него денег.
Блин, папочкиных советов мне не хватает. Я сделала вдох, потом выдох. Может быть, можно сообщить Гленну часть правды.
– Я помогала Тренту в одном проекте…
– Это та штука, от которой погибли ваши отцы? – спросил он, и я пожала плечами:
– Что-то вроде. Я находилась в безвременье, и меня вытащило по ошибке заклинание вызова демона. Оказалась в круге для Ала, а когда вышла, тут я им и выдала. – Вдох, раз, два, три. Выдох, раз, два, три, четыре. – Трент до сих пор там застрял.
– В безвременье? Рэйчел, что за черт? – Я уставилась на него, пораженная – он практически никогда не ругается. – Кто-нибудь знает, что он туда направился добровольно?
Пробегающий свет уличных фонарей высвечивал тревожное лицо Гленна, и я подняла брови. Я ни сном ни духом не думала, что это может так выглядеть – будто я избавилась от Трента. Хотя пресса находится под впечатлением, что мы любовники, все, кто носит форму, знает, насколько мы друг друга ненавидим. То, что я то и дело на него работаю за деньги – причуды судьбы.
– Его телохранитель, – сказала я, хотя не знала, как отреагирует Квен. – Айви и Дженкс. Мои соседи – те, которых вообще не существует? – закончила я сухо.
Гленн перехватил руль руками, и я поняла, что он хочет включить рацию и привлечь еще кого-то.
– Это вышло случайно, – повторила я, сдвигая колени. – Что мне было делать? Дать им выпустить из нее всю кровь?
– Всегда есть варианты, – примирительно сказал он, сворачивая на мою улицу.
– Том признал, что вызывал Ала с намерением отпустить его меня убивать. Сказал, что за это он получит повышение. Девушка его слышала, спроси ее.
Я уронила подбородок на руку и уставилась в проезжающую ночь. Страх сжимал мое сердце неотвязной мыслью: меня вызвали из безвременья как демона. Не затянет ли меня обратно туда, когда встанет солнце?
Меня затопила боль. Я просто хотела домой, быть среди тех, кого я люблю, и еще – спрятаться, убедить свое подсознание, что я живая и дома, пусть даже меня через несколько часов вытащат в тот ад. То, что Трент застрял там, в непроглядной темноте тесной камеры, тоже не помогало.
Я не люблю Трента. Ничем не оправдать его прошлое – убийцы и наркобарона, и ничего из того, что я видела, не позволяло думать, будто он изменился. Но все равно нехорошо. То добро и то зло, что он сделал, не должны окончиться так бессмысленно. Я поразилась, что мне небезразлична его судьба. За ним все-таки много хорошего, пусть по самым эгоистичным причинам.
Глядя в окно на дом Кизли, который мы миновали, я потирала руку, почти чувствуя пожатие пальцев Трента, его последний шанс прикоснуться к кому-нибудь. Он не просил его спасти. Не просил остаться и драться. Не было в его словах ни гнева, ни досады, что я освобождаюсь, что меня вытащат отсюда туда, куда он попасть не может, а ему оставаться и нести муку за нас двоих.
В тот момент, когда рушился его мир, он просил только позаботиться, чтобы выжил его народ. Его слова не возлагали на меня вину, которую я сейчас чувствовала. Он хотел только быть уверен, что его народ выживет, что его жизнь не сведется лишь к наркоторговле и убийствам.
Ну уж нет. Я никак не буду способствовать выживанию эльфов как вида – пусть сам делает свою грязную работу. Мне только надо его выручить, чтобы дальше он уже сам. Блин горелый, мне точно нужен разговор с Кери.
Моя церковь стояла перед нами, вся сверкающая. Свет из всех окон ложился на черную траву. Еще до того, как мы подъехали ближе, я увидела пару красных глаз, моргающих мне из-под самого высокого закоулка карниза, и взнесенное в салюте крыло. Бис знал, что я вернулась, и я про себя поблагодарила его родичей, которые всю ночь охраняли меня в базилике. Они не знали ни меня, ни моей ситуации, но они спасли меня, и этим изящным благородным созданиям я обязана жизнью. Я сама буду платить за Биса квартплату, лишь бы он был поблизости.
Из-под навеса блеснули знакомые хвостовые огни моей машины – кто-то пригнал ее ко мне домой. Квен, может быть? Четыре струйки зеленоватого света завертелись у шпиля и упали к Бису, и когда один свернул к нам, я собралась и полностью опустила окно. Это наверняка Дженкс. Господи, пусть это будет Дженкс!
Глаза согрелись непролитыми слезами, когда в уши ударил знакомый стрекот и в машину впорхнул Дженкс.
– Рэйчел! – ахнул он, дивно красивый в черном воровском наряде. – Тинкины мучения, это ты! Ты здесь! О господи, как же от тебя воняет! Жаль, что ты такая здоровенная – я бы тебе так наподдал, что ты бы отсюда в следующую неделю перелетела! Я чуть не убил Трента, когда он меня выкинул сюда с этим образцом.
Я замотала головой, не понимая.
– Он тебя не выкидывал. Он сказал, что ты воспользовался последним проклятием, а нас бросил.
Тон гудения крылышек стал пониже, и Дженкс опустился мне на пальцы:
– Как, в гробу видать мои маргаритки, мог бы я это сделать? Я ничего не делал. Вдруг почувствовал, будто мои внутренности протаскивают сквозь заднюю дверь улиткиного дома, и хоп – я уже в базилике, чуть какую-то бедняжку не напугал до смерти. – Он посмотрел на Гленна, и сыплющиеся с него искры стали красными. – А, Гленн, привет!
У меня перехватило горло, рука, на которой стоял Дженкс, задрожала. Да, и мне бы хотелось быть поменьше. Реакция Трента на уход Дженкса была слишком естественной, чтобы быть фальшивой, да и к чему ему врать? Может, пикси подобны демонам – в смысле, что не могут остаться на чужой стороне лей-линий, когда встает солнце?
– Образец у Квена? – спросила я, думая о просьбе Трента. – Он в надежном месте?
Пикси просиял.
– Ага, я его отдал Квену. – От него полыхнула вспышка света, и Гленн вздрогнул. – Когда вы не вернулись, Квен отвез образец в имение Трента. Он хотел еще взять с собой Кери, но она сказала, что будет нужна тебе, когда ты вернешься. Мать-перемать, я должен послать кого-нибудь из детишек сказать ей, что ты здесь. Я-то знал, что ты сообразишь, как прыгать по линиям. Ты тоже оказалась в базилике? И почему позвонила Гленну, а не нам? Мы бы тебя забрали.
Он взлетел с моей руки, когда та сильно затряслась. Никто из них по этому поводу ничего не сказал, но восторг Дженкса тут же сменился тревогой, отразившейся на лице. Он думал, что я научилась прыгать по линиям. Он не знал, что меня притянули сюда вызовом Алгалиарепта.
– Ты не слушаешь каналов ФВБ? – спросила я, и Дженкс сделал круглые глаза.
– Нет, – ответил он, принимая настороженную позу. – А надо?
Гленн подъехал к тротуару перед церковью и поставил рычаг в парковочное положение.
– Мы не давали информацию в эфир, – сказал он, протягивая руку назад и нашаривая свою куртку. – Потому что нам совершенно не нужно вмешательство ОВ.
– Рейч? – подозрительно спросил Дженкс, паря в воздухе – поскольку я убрала руки, чтобы он не видел дрожи. – Что ты натворила?
Я смотрела на церковь, желая оказаться там, внутри, но не способная шевельнуться от усталости.
– Ничего. Немножко мило поболтала с Томом.
Вспышка света от пыльцы осветила машину, и Гленн вздрогнул.
– Черт побери, Рейч! – выругался Дженкс. – Ну отчего ты нас не позвала! Я же ему должен его левое яйцо ему же в зубы засунуть!
В смешанном чувстве страха и вины я заорала в ответ:
– У меня не было выбора!
Дженкс отлетел к приборной доске и молчал, пока я нашаривала ручку двери. Встав на мостовую, я остановилась посмотреть на церковь. Ночь была прохладная, и я неловко поерзала в мокром белье. Черт, устала я сильно.
Дженксовы крылья слились в тихий круг, он подлетел ко мне и, не садясь на плечо, прошептал:
– Я не хотел тебя там бросать, Рейч. – Было слышно, как он себя винит. – Наверное, меня высосало наружу, когда линии закрылись. Но я знал, что ты сообразишь. Теперь ты уже никогда больше не застрянешь в безвременье.
В последних словах звучала глубокая гордость, и я проглотила слюну – отвернулась от него, воспользовавшись необходимостью закрыть дверь. Сказать ему, что случилось на самом деле – это мне было слишком трудно. А видя его восторженное лицо и довольную осанку, я боялась. Дженкс слишком был заведен, чтобы ловить и понимать несказанные слова. Слова о том, что действительно может перепохабить всю мою жизнь, а заодно и их, поскольку они со мной рядом.
– Айви! – вдруг вспомнил Дженкс. – Надо сказать Айви, что ты вернулась. Черт, до чего же я рад!
У меня перехватило дыхание, когда он метнулся к моему плечу и я почувствовала прикосновение прохладных крыльев.
– Я думал, что уже тебя не увижу, – прошептал он – и улетел.
В полном замешательстве я смотрела на оседающую пыльцу. Позади раздался стук закрываемой дверцы – обернувшись, я увидела Гленна, выходящего на тротуар.
– Э-э… – начала я, не зная, что сказать, – спасибо, что подвез, Гленн. И за все вообще.
В свете уличного фонаря видно было, как он сжал губы, отчего усы распушились наружу.
– Ты не против, если я зайду вместе с тобой? – спросил он, и я быстро подавила тревогу. Дженкс мог не слушать, но Гленн ничего мимо ушей не пропускал. Он был насторожен, и если сейчас я его не приглашу, ему придется выбирать между нашей дружбой и ордером. Он хотел знать, как я оказалась в подвале у Тома. Понимая, насколько мне сейчас нужны все мои друзья, я кивнула, соглашаясь.
Прижимая руки к бокам, я заглянула в машину в поисках своей несуществующей сумки. Гленн сунул мой пейнтбольный пистолет в коричневый бумажный пакет, чтобы вынести его из подвала мимо сборщиков вещественных доказательств, и я как-то глупо себя почувствовала с ним в руках, когда Гленн мне его отдал.