Но прежде чем продолжить повествование, я все-таки задам несколько вопросов.
Что несет современному человеку урбанизация? Думали ли вы, как растет в городских условиях, а точнее, во все возрастающей запыленности и задымленности больших современных городов, количество патогенных факторов, как снижается под влиянием гипоксии сопротивляемость организма инфекциям? Что развитие транспортной сети и комфортные условия современной городской жизни вызывают гиподинамию, а затем нередко и атрофию сердечной мышцы? Как широко в наше время распространяются лекарственные заболевания? Как, по сути дела, "химизировалась" вся жизнь человека конца XX столетия? Иными словами, задумывались ли вы когда-нибудь о том, как растет сейчас во всем мире число хронических заболеваний - сердечно-сосудистых, нервно-психических, аллергических, органов дыхания, опорно-двигательного аппарата и так далее, и так далее?
Многие ученые в самых различных странах объясняют увеличение числа хронических заболеваний, отмеченных мировой статистикой, устаревшими методами борьбы с заболеваниями. Они считают, что за последние десятилетия слишком много внимания было уделено поискам фармакологических средств борьбы с инфекциями и слишком мало - профилактическим и лечебным мероприятиям, активизирующим собственные защитные ресурсы организма, и прежде всего его иммунную систему.
Это очень серьезные проблемы, и говорить об этом необходимо.
Чего же при ответах на эти вопросы можно ожидать от моего метода, на мой взгляд, одного из самых удобных для внедрения буквально в каждый дом, в каждую семью? Ведь он не требует ни медикаментов, ни каких-либо особых условий для его применения - об этом я уже не раз говорила.
|
|
Еще Боткин писал, что энергичное применение жаропонижающих средств (чем, кстати сказать, до сих пор пользуются во многих развитых странах, причем далеко не обязательно в крайне необходимых случаях) усиливает развитие дистрофических процессов и ухудшает течение болезни. Примерно то же утверждает в своей книге "Тайная мудрость человеческого организма" Залманов. А сегодня это мнение подтверждается и тем фактом, что многие микробы легче уничтожаются лекарствами при высокой температуре, и данными о том, что высокая температура тела неблагоприятно влияет на размножение и внедрение в клетки вируса гриппа. Следовательно, повышение температуры (не до критических пределов) при заболевании - это положительный фактор.
При разогреве крови повышается фагоцитарная активность лейкоцитов и активность клеток ретикулоэндотелиальной системы. Более того, согревание крови стимулирует иммунологические реакции и повышает ферментативную активность.
Я говорю о согревании крови естественным путем и до той температуры, которая необходима организму для его нормальной жизнедеятельности. А она во многом зависит именно от правильной циркуляции крови.
Теперь, наверное, понятно, почему я считаю свой метод, который называю методом согревания крови, столь важным и перспективным и добиваюсь, чтобы он стал достоянием всех людей.
Этим методом (особенно профилактической методикой) могут пользоваться все и дома, и на отдыхе, и даже в самых отдаленных от цивилизации местах. Подобные феномену Д способности может развить в себе почти каждый человек, как каждый может, например, научиться играть на рояле. Конечно, далеко не каждый станет Рихтером, но ведь совсем не обязательно быть лучше всех. И все-таки спешить надо медленно. Я считаю, что обучать методу, предлагаемому мною, нужно в первую очередь врачей.
|
|
Вот об этом в марте 1981 года я вела речь на заседании творческого клуба журнала "Огонек", стремясь хотя бы приоткрыть массовому читателю перспективы этого нового направления в медицине.
"Если мы научимся управлять биоэнергетикой организма, - сказала я тогда, - нам не надо будет лечить болезни, мы сможем просто не допускать их появления. Это, конечно, проблема будущего, но уже сегодня мы должны приложить как можно больше усилий, чтобы ее решить. Речь идет о проникновении в тайны человеческого организма, о котором мы пока знаем очень мало".
Встрече в журнале "Огонек" я придаю почти такое же значение, как и тбилисскому конгрессу. Эта встреча также приобрела международное значение главным образом потому, что была хорошо подготовлена и в ней наряду с журналистами, врачами, доложившими собравшимся о положительных результатах проведенных экспериментов, наряду с профессорами медицины, инженерами-экспериментаторами и некоторыми представителями руководства медицинской наукой приняли участие также и члены Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники, хорошо осведомленные об исследованиях необычных возможностей человека за рубежом.
Проблемы обсуждались с большим знанием дела, аргументированно. Но в основном речь шла об обогащении арсенала здравоохранения, ведь здесь прямо говорилось, что современная медицинская наука, углубившись преимущественно в изучение самих болезней, уделяет недостаточное внимание познанию организма, его норм и неиспользованных возможностей. Напоминалось о необходимости взять на вооружение современной медицины мудрость древних учений и навести надежные мосты между медицинской практикой Запада и Востока. Речь шла о целостностном подходе к человеческому организму и необходимости философского осмысления новых фактов, которые регистрирует и изучает психотроника. (Стенограмма этой встречи была опубликована под названием "По неизвестным еще законам природы" в № 17 "Огонька" за 1981 год.) С тех пор прошло несколько лет. Но, когда я читаю сегодняшние газеты, где все чаще и активнее журналисты и читатели ратуют за альтернативную медицину, мне так и кажется, что заседание в редакции "Огонька" продолжается.
|
|
В адрес нашей встречи пришла тогда телеграмма:
"Дорогие друзья! От всего сердца приветствую вас, собравшихся на заседании, посвященном резервным, неисследованным возможностям человека. Я глубоко сожалею, что не могу принять непосредственного участия в этой встрече, которая, я надеюсь, будет весьма плодотворной для развития советской науки о человеке, для комплексных исследований в области человековедения. Искренне желаю вам больших успехов. Президент Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники Зденек Рейдак".
И сейчас я хочу рассказать о сотрудничестве с Международной ассоциацией по исследованию проблем психотроники (МАИПП), уже более десяти лет возглавляемой доктором Зденеком Рейдаком из Чехословакии. Я вступила в ассоциацию в 1981 году. А уже через год мне было присвоено звание Почетного члена МАИПП.
В Советском Союзе знают Зденека Рейдака как пионера психотроники и страстного пропагандиста этого нового направления науки. Он познакомил московскую научную общественность со многими видными зарубежными учеными и экспериментаторами.
В последний раз он был у меня в гостях вместе с очень интересным американским ученым ирридиадиагностом профессором Б. Йенсеном и, по-моему, получил большое удовольствие, когда мы с Йенсеном поставили друг другу - каждый своим методом - диагнозы.
Зденек Рейдак - мастер контактов. Он обладает завидным качеством: всегда без дипломатических ухищрений говорит то, что думает, но при этом умудряется везде приобретать только друзей. Этот большой, полный, подвижный мужчина всегда весел, невозмутим, полон оптимизма и доброжелательности. Его призвание - увлекать за собой людей.
Так и меня, дотоле никогда не писавшую научных статей, он сумел вдохновить на публикацию в трудах шестого Международного конгресса по исследованию проблем психотроники (Братислава, 1983). Мой доклад назывался "Руки и здоровье человечества".
А когда Рейдак увидел у меня подписанный профессором А. Н. Меделяновским "Краткий отчет по исследованию феномена бесконтактного влияния на аутоперфузируемый препарат сердца лягушки и на сердечнососудистую систему человека", который суммировал результаты экспериментов, проведенных мной на базе Лаборатории системных механизмов гомеостаза НИИ нормальной физиологии имени П. К. Анохина АМН СССР (1984 г.), он уговорил меня на новое научное выступление - теперь уже в ежегоднике "Психотроника и здоровье", выпускаемом старейшим Словацким обществом врачей.
Что же так привлекло внимание президента Международной ассоциации по исследованию проблем психотроники в этом отчете? Не ошибусь, если предположу, что он увидел еще одно неоспоримое доказательство важной истины - бесконтактное дистанционное воздействие, осуществляемое мной, отнюдь не тождественно гипнозу, внушению или самовнушению. Ведь мы все еще должны доказывать, доказывать и доказывать эту истину...
Подумайте, разве можно что-либо внушить холодному перфузируемому сердцу лягушки? (Ведь я имела дело не с Царевной-лягушкой, а с лягушкой натуральной, да еще препарированной!) И тем не менее эффект воздействия был налицо, кардиодинамика менялась!
Непосредственное воздействие я производила с расстояния трех-пяти сантиметров от подушечек пальцев руки до препарата в течение четырех минут. Эффекты последействия фиксировались в течение последующих двадцати минут. Производили синхронную регистрацию электрокардиограммы, пульсового давления и кровотока на ленте многоканального регистратора "Мингограф-81" (Швеция).
Отмеченные эффекты, по заключению профессора А. Н. Меделяновского, свидетельствовали о "радикальной перестройке гемодинамики изолированного препарата сердца лягушки в период прямого и особенно косвенного воздействия оператора".
Эффекты бесконтактного воздействия на состояние сердечно-сосудистой системы человека снова свидетельствовали "об активизации системного кровотока у испытуемого (главным образом за счет ударного выброса сердца, что принято относить к процессу оптимизации кровообращения), а также об улучшении кровоснабжения области головы".
Следует оговориться, что версия о якобы исключительно гипнотическом характере воздействия целителей на больного и об эффекте внушения или самовнушения была полностью опровергнута мной еще раньше - во время эксперимента, проведенного в Институте биологической физики Биологического центра АН СССР (г. Пущино, 1983 г.). Еще тогда было доказано, что методом бесконтактного массажа (так - пока осторожно и приблизительно - был назван в документах мой метод согревания крови) можно воздействовать не только на человека, но и на таких лабораторных животных, как белые крысы, направленно регулируя при воздействии температуру их внутренних органов.
Эксперименты шли один за другим. Они проводились на классических объектах: лягушках, крысах, кроликах, на культуре клетки. И везде, где бы я их ни проводила, метод согревания крови неизменно давал положительные результаты.
Но я не обольщалась этими результатами. Потому что знала: мой метод в лечебных и профилактических целях не будет признан до тех пор, пока о нем не выскажут своего мнения представители физической науки.
Теперь меня активно поддерживают и физики. Они, начав исследование особенностей пространственно-временного распределения физических полей, возникающих вокруг рук оператора (воздействующего) и тела пациента, приняли мой термин "физические поля биологических объектов". А приняв его, признали, что я являюсь "неординарным представителем биоцелительства", в дальнейшем так и называя его "феномен Д".
"Существовало мнение - написали физики потом в своем отчете, - что обычных сенсорных каналов (зрения, слуха, обоняния) недостаточно для объяснения феномена Д. Предполагалось, что он связан с возможностью взаимодействия биообъектов через генерируемые им физические поля, так называемые биологические поля. Именно поэтому к этой работе и были подключены физики".
С помощью специально разработанной аппаратуры физиками были проведены сравнительные исследования сигналов, генерируемых человеком в процессе его жизнедеятельности у двух групп испытуемых: у людей с предполагаемыми особенностями физических полей (феномен Д) и у контрольной группы (нефеномены).
Исследования показали, что в спокойном состоянии пространственно-временное распределение физических полей людей из группы "Д" не отличается от полей контрольной группы. При переходе же в рабочий режим аппаратурой действительно был зарегистрирован целый ряд изменений в биологических полях (прежде всего в области инфракрасного излучения) и, кроме того, было зафиксировано увеличение интенсивности сверхслабого оптического свечения пальцев рук в полтора-два раза.
Итак, объективные доказательства реального существования феномена теперь уже и с точки зрения физики налицо!
Но необходимо было в ходе опытов и экспериментов доказать, что, по сути дела, я лечу весь организм в целом как единую систему, позволяя ему полноценно функционировать.
И далее я поведу рассказ о новой серии экспериментов.
Однажды я пошла в научный Центр, где демонстрировался новый прибор, позволяющий повысить надежность радиоизотопных методов исследований. Неожиданно мне предложили испробовать возможности моих воздействий. Конечно, с немедленной регистрацией на этом впервые демонстрируемом аппарате.
Я согласилась. Воздействию с целью согревания крови подвергся один из сотрудников Центра - врач сорока лет, совершенно здоровый человек. Моя оценка состояния его здоровья целиком и полностью совпадала с данными медицинских исследований.
Как потом показал анализ, за 40 секунд воздействия я увеличила мозговой кровоток на 35 процентов, изменила кровонаполнение малого круга и повысила на 2,6 градуса локально температуру кожи в височной области головы.
Месяц спустя после такого спонтанного эксперимента мне позвонили из этого Центра и предложили "поработать на кролике".
- Пусть даже на инфузории! - весело ответила я.
...На операционном столе в так называемой малой операционной лежал кролик под наркозом на управляемом дыхании в области шеи - она была вскрыта. Я увидела катетеры и датчики. Должны были регистрироваться сердечный ритм, давление в полости сердца, частота дыхания, электроэнцефалограмма, объемный кровоток в аорте. Кроме того, мне сказали, что будут сделаны два-три забора крови из вены кролика на экспресс-анализ, чтобы установить какие-либо изменения газового состава крови в процессе моего воздействия.
Я приступила к работе. В это же время один из сотрудников брал из вены кролика кровь для анализа. И, когда он вернулся с готовым анализом, все остальные участники эксперимента сгрудились вокруг него, обсуждая полученные результаты.
Не вмешиваясь в их дискуссию, я прекратила свое воздействие, так как уже никто не регистрировал показания приборов: всех сейчас интересовали данные экспресс-анализа крови. Самый молодой из экспериментаторов объявил, что показатели газового состава крови по сравнению с исходными изменились в значительной степени.
И тут начались традиционные расспросы: каким образом я выбираю для воздействия ту или иную свою манипуляцию, что при этом чувствую, что думаю, устаю или нет... Меня попросили также прокомментировать по ходу моих манипуляций, что именно я делаю в тот или иной момент. Пояснила, что делала ряд привычных своих манипуляций, изменяя тонус сосудов, и, если в данный момент регистрировать давление, оно должно измениться. Аппаратура все подтвердила.
Время летело быстро, врачи были настроены доброжелательно и заинтересованно, эксперименты получались. Правда, в конце рабочего дня произошел и курьезный случай - из тех, что часто сопутствуют мне. Один из сотрудников постоянно держал в руках секундомер, фиксируя время воздействия. В какой-то момент я увлеклась и проделала свою манипуляцию в непосредственной близости от секундомера. Он тут же внезапно остановился. Я заметила, как обладатель секундомера стал трясти его, подносить к уху и стучать по стеклу. Все было бесполезно! Поняв, что именно моя неосторожность стала причиной поломки, я извинилась и попыталась успокоить сотрудника, ответственного за хронометраж. Мол, все будет в порядке и через три-четыре дня секундомер снова начнет работать.
- Почему не сразу? Может, отнести, его все-таки в ремонт? - спрашивали меня.
- Не нужно! Секундомер исправен, - пояснила я.
Говоря так, я исходила из прошлого опыта. Мне приходилось выводить из строя и более сложную аппаратуру, которая, "отдохнув", потом вновь начинала исправно работать. Словом, выслушав мои объяснения, сотрудник оставил секундомер в покое.
Что ж, на пятый день после эксперимента секундомер и в самом деле заработал безо всякого ремонта, о чем мне с особым восторгом сообщили сотрудники этого Центра. Оказывается, и экспериментаторам тоже не чужда тяга к чудесам!
Еще через неделю меня вновь пригласили на проведение новых серий экспериментов. Дело в том, что одна из лабораторий Центра занималась проблемой создания эффективных антиоксидантов - химически активных веществ, обладающих защитным действием против разрушающего влияния острой и хронической гипоксии. И с моей помощью сотрудники этой лаборатории старались найти вариант биологической защиты органов и тканей от последствий гипоксии.
Я понимала всю трудность поставленных задач, но шла на эксперимент сознательно. Если могу чем-либо помочь науке, то какие бы трудности передо мной ни стояли, всегда готова их преодолеть.
Все чаще, бросая неотложные дела, я выезжала на эксперименты. Однако и здесь происходили явления, которые поначалу озадачивали меня. Например, в одном из экспериментов мне почему-то не удалось поработать подряд на нескольких органах от разных животных. Мы долго не могли понять причины. Тогда я решила получше осмотреть помещение. И поняла, что подготовленные для опытов животные во время работы постоянно находятся за моей спиной, приблизительно на расстоянии двух метров. Я предположила, что в ходе опыта мое воздействие каким-то образом "касалось" их всех. Конечно, с этими животными уже нельзя было работать. Эксперимент не был бы чистым. Мое предположение сначала всем показалось чуть ли не абсурдным, но все-таки просьбу мою выполнили: в дальнейшем животных приносили мне из другого помещения. И потом при соблюдении этих моих условий с такого рода осложнениями мы в работе больше не сталкивались.
Я не буду здесь описывать наши эксперименты во всех подробностях, так как все они касались борьбы с гипоксией и большинство из них было однотипными.
Впрочем, однажды мне удалось устранить так называемую альтернацию, возникавшую вследствие недовозбуждения отдельных частей сердечной мышцы, причиной которого, очевидно, опять же была острая гипоксия миокарда. Такой результат очень всех заинтересовал. Устраняя альтернацию, по мнению моих коллег-экспериментаторов, я оказывала влияние на вагу с - один из главных нервов в системе иннервации сердца. Было сделано интересное предположение о вполне вероятном влиянии моего воздействия на медиаторы типа адреналина или ацетилхолина. Сошлись на мнении, что при возможности нужно будет это проверить при проведении чистого опыта на изолированной полоске мышцы.
По дороге домой я всегда пыталась проанализировать все, что видела во время эксперимента и слышала от проводивших его ученых, и сопоставить с собственными знаниями и опытом.
Если будет доказано, что я влияю именно на активность медиаторов, то не прольет ли это свет на механизм заживления язвенных поражений желудка и двенадцатиперстной кишки? Ведь в лечении язвенной болезни остается так много неясных и нерешенных вопросов... Если устранение альтернации связано с влиянием на рецепторы, чувствительные к ацетилхолину, то не является ли моя биоиндукция антихолинэргическим средством? Ведь ни для кого уже не секрет, что после проведения двух-трех сеансов мои пациенты с обострением язвенной болезни переставали ощущать боли, у них прекращались диспептические явления, рвота, тошнота, отрыжка, а после 9-11 сеансов язва практически рубцевалась, и это не раз подтверждали рентгенологи. "А что, если это своего рода биологическая ваготомия? - думала я в машине по дороге домой. - Опять нужны исследования, исследования и исследования..."
Иногда я вспоминала самые неприметные детали только что минувших экспериментов. Помню, как, закончив один из опытов с кроликом, спросила кого-то из медиков:
- Кролик умрет?
Он небрежно кивнул в ответ головой и продолжал свое дело, а я выбежала в коридор и долго не могла успокоиться, вспоминая несчастное существо, судьба которого была предопределена. Нет, конечно, я не отношу себя ни к вегетарианцам, ни к ханжам, но все же... Очень люблю и ценю все живое, все созданное матерью-природой и не могу понять или оправдать бессмысленной жестокости. С кроликами для опытов все понятно - ими жертвуют ради науки. Хотя, честно говоря, я и себя чувствовала иногда и подопытным кроликом, и белой птицей в стае черных, и горной ланью... Однажды я увидела по телевидению документальный фильм, в котором были кадры об убийстве браконьером беззащитной лани. Эта сцена так потрясла меня, что потом я написала и притчу о лани, и стихотворение. На это стихотворение молодой композитор Игорь Матвиенко написал песню "Ах ты, лань моя". Я приведу здесь лишь ее припев:
"Ах, ты лань моя, быстрая, белая,Оглянись! Ты увидишь беду.Скройся прочь!Но уже дело сделано -На прицел твою взяли судьбу..."Но вернемся снова к человеку и к методу согревания крови. Сейчас я расскажу об одном своем пациенте И. П. Беляеве, долгое время страдавшем ишемией сердца- крайне тяжелой степенью коронарной недостаточности. Ему было тридцать семь лет, когда врачи поставили этот серьезный диагноз. В течение семи лет болезнь прогрессировала, приступы стенокардии все учащались. Два года назад ему было сделано коронарографическое исследование, которое определило стеноз четырех коронарных артерий (до 50 процентов). Страшась хирургического вмешательства, он обратился ко мне, и в течение года я провела с ним три серии воздействий - по одиннадцать сеансов в каждой. Вот после этого и последовала еще одна проверка в 1-м Медицинском институте, по результатам которой и была специальной комиссией снята с моего пациента инвалидность.
С таким же заболеванием ко мне обратился один югослав. И на него я воздействовала своим методом. Я провела семь сеансов и обратилась с просьбой к врачам, которые вместе со мной проводили эксперименты, взять под контроль моего пациента. Иными словами, я хотела получить возможность объективного контроля эффективности каждого моего сеанса и всего курса в целом. Хотела объективно знать степень изменения клинических симптомов после каждого своего воздействия, чтобы уточнить и дозы и продолжительность всего лечения.
Я пригласила его в диагностическую лабораторию, где находился комплекс аппаратуры, совмещенный с тредмилом (бегущей дорожкой). Это позволило непрерывно регистрировать все электрокардиографические параметры, начиная с минимальных нагрузок и кончая предельно допустимыми. Как обычно, больному в состоянии покоя сняли электрокардиограмму, а затем, прикрепив электроды, попросили начать ходьбу. На третьей ступени нагрузки у пациента появились жалобы на загрудинные боли - одновременно на ЭКГ были зафиксированы характерные изменения комплекса "TV-сегмента, что указывало на возникновение ишемии определенных отделов миокарда левого желудочка сердца. Проба была прекращена, и больному положено было бы принять таблетку нитроглицерина, как в этих случаях делается. Но я сделала несколько своих манипуляций над областью сердца, а также сзади, в области лопаток, и в течение минуты боли прекратились, а "рисунок" ЭКГ постепенно вернулся к исходному. Попросив у врача дать мне возможность "поработать" с больным минут 25-30, я начала свои манипуляции под непрерывным контролем аппаратуры. После окончания сеанса пациенту вновь было предложено выполнить нагрузку, прерванную на третьей ступени из-за возникшей боли.
Пациент приступил к выполнению задания, и вот уже третья ступень позади, четвертая... И только в конце пятой ступени нагрузки возникли те же изменения, что и при предыдущей пробе, - правда, на этот раз они уже не сопровождались загрудинными болями и пациент недоумевал: почему прекратили нагрузку?
И на сей раз пациент обошелся без лекарства. Присутствовавшие при этом два врача были немало озадачены такой метаморфозой с тяжелым ишемическим больным. Объяснить они ничего не могли. И только со всей тщательностью регистрировали изменения, происходившие на распечатке в ходе моего воздействия на пациента. А через несколько дней я получила обработанный материал с графиками изменений деятельности сердца и артериального давления.
Множество аналогичных экспериментов провели мы в дальнейшем, но эти - первые - произвели на меня самое сильное впечатление.
Так или иначе я решила важную для себя задачу: возможность контроля за моим воздействием реально существовала.
Перспективность своего метода я давно считала бесспорной, но теперь эта бесспорность подтвердилась с новой силой. У меня уже было достаточно пациентов, которые прошли через подобные серии воздействий со столь же тщательным контролем и таким же клиническим эффектом.
Закономерно спросить, какой же из всех этих экспериментов был сделан вывод? Он тоже важен. Все ученые, принимавшие участие в медицинских экспериментах, сошлись на том, что пора подбирать однородную группу больных с тяжелыми сосудистыми заболеваниями и проводить с ними исследования, одновременно наблюдая контрольную группу.
Итак, изучать, изучать и снова изучать...
Я часто обращаюсь к своему видеодневнику. На его кассетах, кстати, засняты все мои эксперименты. Ведь во время сосредоточенной работы множество деталей можно оставить без внимания или просто не заметить. А тут можно, используя стоп-кадр, разглядеть все до мелочей, спокойно обдумать, что-то прояснить для себя и даже сделать маленькие открытия...
У меня есть запись одного из самых уникальных экспериментов с полной остановкой дыхания у животного в течение трех-четырех минут (пережатие трахеи), когда я одними своими манипуляциями противоборствовала снижению сократительной функции сердца, резкому падению насыщения крови кислородом и другим изменениям параметров кровообращения, наступающим в результате гипоксии. Образно говоря, я выступала в роли кислорода.
Может быть, я потому называю этот эксперимент уникальным, что увидела в нем, как в капле воды, замечательную перспективу для поддержания жизнедеятельности организма в экстремальных условиях.
Признаюсь, я настолько была вдохновлена этим экспериментом и этой новой открывающейся для людей возможностью преодоления сердечных кризов, что пришла домой и написала стихотворение под названием "Эксперимент на сердце".
Правда, видеокассета, на которой запечатлено то, как я выступала в роли "кислорода", вызывает особый интерес главным образом у физиологов и медиков. Без комментария неспециалистам здесь не все понятно. И люди других профессий всегда просят меня показать им другую видеозапись - ту, на которой записано, как я лечу слепых и глухих.
Одна из таких записей была очень удачно сделана моим ассистентом как раз в момент прозрения шестилетней арабской девочки, которая в двухлетнем возрасте после перенесенной травмы (на нее на строительном участке упала балка) совершенно ослепла. Родители лечили ее у многих врачей и во многих странах, в том числе в США и на Филиппинах, но безуспешно. Привезли ко мне, и я почувствовала своими руками, что смогу помочь ей.
И она действительно прозрела! Я не ошиблась. Наверное, не мне следовало бы говорить о том, какое это произвело впечатление на всех очевидцев. Люди плакали и произносили только одно слово - "чудо". А я просто радовалась вместе с ними.
На видеозаписи зафиксировано, как девочка вдруг начинает различать предметы, а потом ручонкой показывает одну за другой звезды, изображенные на моей скатерти...
А вот еще одна видеозапись. Может быть, не менее волнующая.
Двадцатилетний юноша, впервые услышав звуки и человеческую речь, сам пробует артикулировать, и хотя не очень внятно, но уже различимо называет меня по имени... И я слышу его голос всем сердцем, слышу до сих пор.
Каждое такое чудо, оплаченное моим колоссальным трудом, для меня всегда потрясение. И привыкнуть к нему трудно.
Очень хочется рассказать и историю двух братьев Анохиных, Жени и Андрюши, - глухонемых от рождения. Старший брат родился здоровым ребенком и не вызывал у матери никакого беспокойства. Но в положенный срок мальчик не заговорил. И тогда выяснилось, что он глухонемой от рождения. Мать была в отчаянии. Но решилась родить второго ребенка. Второй сын родился - и тоже глухонемой. Что делать несчастной матери? Заглушив свое горе, оставалось только надеяться. Надеяться на чудо и терпеливо ждать. Чтобы войти в безмолвный мир своих сыновей, она изучила язык глухонемых и рассказывала им сказки, где все завершалось долгожданными и выстраданными чудесами. Но однажды младший сын ранил сердце матери. Он спросил: "Мама, когда же придет добрый волшебник и вылечит нас с братом? Неужели все сказки с хорошим концом написаны про неправду?" И мать ответила: "Расти, сынок, и жди". А сердце ее сжалось от тоски и боли.
Так шли дни и годы. Старший сын стал уже совсем взрослым, и к нему пришла первая любовь. Его избранницей была прелестная девушка, но, увы, тоже глухонемая.
И вот как раз в это время их семья услышала о моем методе лечения. Они пришли ко мне - два сына и мать.
Обследовав братьев, я почувствовала, что смогу помочь им, и сказала: "Попробуем!" Я знала: шанс на исцеление есть! От меня опять требовалось чудо. Но кому много дано, с того много и спрашивается. И я работала, работала.