А во время игры в Чикаго Хэйрстон получил жестокую травму колена — невосполнимая потеря для нашей команды. К этому времени мы сыгрались с Хэйрстоном и под щитом хорошо понимали друг друга. Нашему тренеру пришлось переиначивать стартовый состав. Он ввел в него Билла Бриджеса. Ветеран (ему тогда было 34 года), потерявший с возрастом скорость и выносливость, он тем не менее был признанным мастером борьбы под щитом и неплохим снайпером. Его результат — десять тысяч подборов и столько же очков (за спортивную карьеру) — выдающийся в истории НБА. Не успел Билл войти в игру, как Джерри Вест растянул ахиллово сухожилие. До этого мы уже имели подряд 11 побед, но после таких потерь стали проигрывать. В тот год я играл настолько нерезультативно, что иногда мои партнеры не замечали моего присутствия в атаке, игнорируя меня даже в тех случаях, когда я был совершенно открыт. Моим амплуа стали игра в обороне и подборы мяча под щитом. Это не прошло незамеченным. В спортивной печати стали объяснять спад в результативности... моим эгоизмом. Я, дескать, вознамерился установить новый рекорд результативности — по количеству мячей, заброшенных с игры, и поэтому пренебрегал интересами команды. Они вспоминали то время, когда я приносил по 50 очков за игру, забывая, что и тогда они обвиняли меня в эгоизме. Это напоминает мне историю с Мохаммедом Али. Когда он был молод, его обвиняли в саморекламе, в хвастовстве, шутовстве на ринге, но когда он стал старше и отказался участвовать в войне во Вьетнаме да еще стал выступать против расизма, то тогда что? Тогда стали вспоминать, каким молодцом он был в молодые годы.
Признаюсь, последний год мне хотелось закончить новым рекордом. Но мне не нужен был рекорд ради рекорда — их имелось у меня уже предостаточно. Я всегда старался ставить перед собой определенную цель в спорте и достичь ее. Если у вас за плечами более тысячи проведенных матчей в профессиональной лиге, как у меня, то вы поймете, как трудно оставаться в каждой игре на высоте. Поэтому достижение определенной цели было для меня самым главным стимулом.
Я всегда стремился играть в каждом матче сезона. Но у любого из нас бывают и неудачные игры, и любой из нас рассчитывает свои силы на весь турнир, иначе мы были бы похожи на загнанных лошадей, падающих от усталости на финишной прямой. Некоторые матчи я считал не столь важными для команды и подсознательно настраивался на то, чтобы не «выкладываться» в таких играх.
В конце концов, и соревновательный пыл гаснет, да и баскетбол уже не казался мне самым главным в жизни. Поэтому я считал для себя важным лидировать по результативным передачам и мячам, забитым с игры. И потом игра игре рознь. Настраивать себя нужно на весь сезон, иначе выдохнешься. Вот, например, игра с «Милуоки», когда после четырех поражений подряд проигрывать больше было уже нельзя. Естественно, подобное положение побуждало меня на особую игру. Я забил 10 мячей из 14 с игры, произвел четыре удачных штрафных броска из пяти, превзошел Карима по очкам, сделал 20 подборов мяча, четыре результативные передачи. Мы победили 91:82. А через месяц мы вновь встретились с той же командой, и тогда результат встречи меня не волновал. Но значит ли это, что я намеренно играл слабо? Нет, конечно. Я просто играл иначе.
Игры моего последнего чемпионата проходили с переменным успехом, но в финал мы все же пробились. В первом финальном круге мы чуть было не споткнулись о команду «Чикаго Буллз». Две первые встречи мы выиграли, а затем, в Чикаго, две проиграли. В пятой игре, у себя дома, мы победили, а «быки» взяли реванш у себя дома, и вновь наша судьба стала зависеть от седьмой встречи, в Лос-Анджелесе.
Билл Шарман (бесспорно, один из лучших тренеров в НБА) имел, по-моему, единственный существенный недостаток: он не умел приспосабливаться к меняющейся обстановке игры. Все его замены были спланированы заранее, и своего плана он почти никогда не менял. Независимо от сложившейся ситуации он в заранее определенное время проводил заранее определенные замены. По его заменам часы можно было сверять. В целом такая система работает неплохо — она позволяет отдыхать игрокам стартового состава по нескольку минут в каждой половине игры, и к тому же баскетболисты играют увереннее, зная, что их не посадят на скамейку из-за слабой игры.
Но бывают ситуации, когда тренер обязан посадить на скамейку того, кто играет слабо. Шарман или не хотел поступаться своими принципами, или по доброте своей боялся обидеть спортсмена. Но в баскетболе, где темп является одним из важнейших факторов, такая доброта может быть хуже воровства. В той седьмой игре Шарман держал Макмиллана все отведенное для него время — 21 минуту в первой половине, несмотря на то, что Макмиллан сделал 11 бросков, не забросив ни одного мяча. Процент попаданий в той игре был у нас жалкий — всего 36,2. Я не понимаю, как нам удалось все-таки победить. Когда до конца встречи оставалось около двух минут, мы проигрывали со счетом 88:92, но, четко и жестко играя в защите, смогли сократить разрыв до одного очка, когда до конца встречи оставалось всего 28 секунд. В это время Норм Ван Лиер бросил в прыжке с линии штрафного броска, я блокировал его бросок, перехватил мяч и отправил его через всю площадку. Такому пасу позавидовал бы сам Джо Намат. Мяч был адресован Гудричу, который перехватил его под корзиной соперников и без труда переправил его по назначению. Два точных штрафных броска Джерри на последних секундах довершили дело. Игроки «Чикаго Буллз» тяжело перенесли это поражение, особенно Ван Лиер. Реактивный Норман совершал в этой игре невозможное. Он не только был первым в команде по результативности (28 очков), но и по подборам мяча у щита. И это при росте 182 сантиметра.
Следующим соперником была команда «Голден Стейт Уорриэз». В первом матче мы сыграли слабо: нам удалось добиться всего лишь 38 процентов попаданий, но игру спас Макмиллан, набравший 37 очков. Мы победили со счетом 101:99. В двух последующих встречах мы одержали легкую победу, причем в третьем матче наша команда показала прекрасную игру в защите, о чем красноречиво говорит разгромный счет — 126:70. С такой же легкостью мы завершили и всю серию игр с калифорнийцами. Вначале мы считали их самыми грозными соперниками. Но, просмотрев видеозапись предыдущих встреч «Бойцов из Калифорнии» с командой штата Милуоки, мы пришли к выводу, что калифорнийцы победили явно слабого соперника. Карима в этой серии нельзя было узнать, и тому была своя причина. Семь участников движения «Черные мусульмане» были злодейски убиты в Вашингтоне. Все семь были друзьями Карима, и мы слышали о том, что планируется покушение и на него. Не могу себе представить, как он мог вообще играть в такой обстановке.
Увидев, насколько слабой выглядела команда «Милуоки», мы почувствовали уверенность в своих силах перед встречей с калифорнийцами и выходили играть, зная, что мы сильнее.
Победа над калифорнийцами принесла нам звание чемпиона западной зоны, а в это время за победу на чемпионате восточной зоны сражались команды «Бостон Селтикс» и «Нью-Йорк Никc». Победили ньюйоркцы, и это означало, что они стали нашими соперниками в борьбе за титул чемпиона НБА. В первой игре мы одержали победу, но в четырех последующих проиграли, как и в прошлом году, только в обратном порядке. Тогда мы проиграли первую встречу и победили в четырех последующих. Но в 1972 году мы побеждали с большим разрывом в счете, а сейчас судьба каждой игры решалась только на последних секундах. В третьей встрече из игры выбыл травмированный Джерри Вест. Во второй половине этой игры ньюйоркцы имели преимущество в 10 очков, однако мы сумели сократить этот разрыв до двух. Нужен был один удачный бросок, но Джерри сидел на скамье, бросок сделал Эриксон и... промахнулся. В четвертой встрече к перерыву счет был 47:26 в пользу ньюйоркцев, но вторую половину мы начинали при счете 55:44. В конце игры нам удалось собраться — сократили разрыв до двух очков. Счет стал 94:92, но за 49 секунд до конца встречи Дебушер сделал необыкновенно удачный бросок, о котором я рассказывал в первой главе.
После матча мы молча сидели в раздевалке и тяжело вздыхали. Дебушер набрал 33 очка, а кроме него мы должны были еще нейтрализовать и Фрэйзера. Любой из игроков стартового состава «Никс» был баскетболистом экстракласса. В тягостный для нас момент после поражения в раздевалку вошел доктор Керлан и произнес фразу, которая должна бы стать спортивной классикой: «Игроки «Никс» играли против таких сильных соперников и под таким давлением, что не могли не победить».
Для завоевания чемпионского титула мы должны были победить в оставшихся трех встречах, а поскольку мы все чувствовали, что могли победить в первых трех матчах, то почему бы нам действительно не победить в следующих трех?
Но нам было суждено сыграть всего лишь одну игру. Пятая встреча стала для нас последней. Дебушер нейтрализовал Макмиллана, Рид блокировал броски нашего Бриджеса, а Фрэйзер остановил Джерри Веста. Как ни странно, но эффективно играть в нападении, после того как ты весь год провел в защите, нельзя. Из семи бросков, сделанных мною в первой четверти игры, точными были только два. Команда «Никс» вышла вперед — 23:16. На первых минутах второй четверти игры мне удалось набрать пять очков, и хотя процент попаданий в первой половине был у нас низкий — всего 32, но мы вырвались вперед — 41:39.
Во второй половине играть мы стали еще хуже. И если наши соперники в третьей четверти достигли 67-процентной точности попаданий, то мы за это время вырыли себе яму, из которой было чрезвычайно трудно выбраться. Даже травма грозного Дебушера не спасла нас. Мы безнадежно отстали — 65:79. И тут мы вдруг собрались и заиграли, сократив разрыв до четырех очков — 80:84. В это время Бриджес в прекрасном стиле перехватил мяч, отскочивший от щита, и судья объявил ему персональное замечание, хотя того заслуживал опекун Бриджеса, а не он. И вместо того чтобы сократить разрыв до одного очка, мы (после штрафных бросков наших соперников) отстали на шесть. Это нас доконало. Чемпионами стала команда «Нью-Йорк Никc».
По сути дела, оба финалиста (как «Никс», так и мы, «Лэйкерс») играли неважно. Но коллективные действия «Никс» были более четкими, сыграли они в целом лучше и победили заслуженно.
После чемпионата газеты писали о мужестве Уиллиса Рида, игравшего с травмой колена, и Джерри Веста, игравшего несмотря на растянутое сухожилие. Бесспорно, и Уиллис, и Джерри мужественные спортсмены и заслуживают доброго слова. В последнем матче я играл с распухшим глазом, которым почти ничего не видел, перебинтованными руками и больной пяткой, на которую я едва ступал. К тому же давали себя знать и старые травмы. Но... «какое тут мужество, ведь он супермен, ему положено играть и с травмами; еще бы, ведь он такой...» Ох, как это все надоело!
Мы не завоевали звания чемпиона, но одержали 60 побед и вышли в финал. Баскетбол — коллективная игра, и если коллектив играет слабо, а отдельные игроки достигают высоких результатов, то это не утешение. Это понимали и болельщики, и журналисты.
В последнем матче с ньюйоркцами я набрал 23 очка и сделал 21 подбор у щита, полностью нейтрализовав центрового соперников Уолта Фрэйзера. После турнира мне часто приходилось слышать слова, которыми был назван отчет о чемпионате НБА в одной из нью-йоркских газет: «Даже Уилту одному не под силу победить всех».
Глава XVI
Проиграли мы или победили — теперь уж ничто не могло изменить моего решения расстаться с профессиональным баскетболом. Я отдал 14 лет НБА, три года играл в школьной и еще три в студенческой командах, плюс год в «Глобтроттерс» — итого 21 год. Пожалуй, хватит. Непосвященным кажется, что спортсмен-профессионал ведет легкий образ жизни. Нет, деньги нам достаются нелегко. Готов поспорить, что мой рабочий день в два или три раза длиннее рабочего дня тех, кто работает от девяти до пяти, особенно если прибавить к играм и тренировкам разъезды, показательные встречи, финальные игры, тренировочные сборы и т. д. В среднем игрок НБА проводит больше четырех месяцев вдали от дома и семьи. Для суперзвезды жизнь еще сложнее. Если ты Уилт Чемберлен, то ты вынужден держать себя под добровольным домашним арестом. Чтобы избежать болельщиков, которые ходят за тобой толпой, я стараюсь не выходить из своего гостиничного номера, хотя это и не всегда помогает. Я лишен возможности прогуляться одному по улицам города или зайти спокойно в магазин. Меня нигде не оставляют в покое. Мне трудно изменить себя до неузнаваемости, как это может сделать любая другая знаменитость. Даже когда меня видели с Никсоном (во время избирательной кампании), люди подходили ко мне за автографом, не замечая кандидата в президенты. Я столько лет провел на глазах любителей спорта, что спрятаться от них невозможно. Да и разве можно замаскировать мой рост и цвет кожи? Поэтому об уединенности и спокойной жизни можно только мечтать.
Я еще не знаю, чем займусь после своего ухода. Но знаю наверняка, чем заниматься не буду. Я не буду тренером и не буду читать лекции о спорте или разъезжать по стране, делясь своими воспоминаниями[97]. Не буду играть и в профессиональный футбол, несмотря на уговоры, — в 37 лет об этом не может быть и речи.
Чего бы мне хотелось? Мне бы хотелось организовать волейбольное турне. Я уже тренирую свою волейбольную команду. Я бы не возражал стать спортивным деятелем в одной из любительских спортивных организаций типа ААЮ или НКАА, непонятных, как и их названия. Возможно, что я увлекусь телевидением или кино — не знаю...
На телевидении я уже сделал несколько передач, и мне предложили организовать и вести постоянную телевизионную рубрику. Кино я всегда любил. Среди самых любимых фильмов «Мост через реку Куай», «Бен-Гур» и «Пушки Навароны». Со многими актерами я встречался и глубоко их уважаю. Но все это еще впереди. Когда вы будете читать эту книгу, многое прояснится. Двадцать лет жизни я отдал баскетболу, и конечно же чувство тоски по нему меня не покинет. Мы наверняка еще увидимся с вами, мой читатель. Может быть, вы увидите меня на баскетбольной или волейбольной площадке, по телевидению или в кино (только не на экране, а за камерой) или... Короче говоря, я не прощаюсь.
Я остался доволен личными результатами в своем последнем сезоне. Я вновь сыграл в каждом матче чемпионата. После травмы колена в 1970 году я провел без перерыва 284 игры. По игровому времени я занял второе место (за 14 лет я только четыре раза был вторым и 10 раз — первым). Я вновь был первым в НБА по проценту попаданий с игры (десятый раз), по подборам (одиннадцатый раз). И хотя по проценту попаданий с игры я установил-таки новый рекорд — 73 процента, но лучший результат по подборам доставил мне больше радости — ведь это означало, что каждый год моего пребывания в НБА я был рекордсменом в одном из важнейших показателей игры: очках, подборах, результативных передачах. Мне кажется, что ни один спортсмен не достиг подобного ни в одном виде спорта! Я не очень-то разбираюсь в хоккее, но готов поспорить, что нет такого хоккеиста в мире, который бы смог быть первым по очкам, забитым шайбам, голевым передачам 14 лет подряд.
Я всегда считал, что критерий таланта — это долговечность.
Когда меня просят назвать великих баскетболистов, я всегда интересуюсь, сколько лет оставался этот баскетболист в числе сильнейших. Сравнивать силу спортсменов разных времен всегда неблагодарная задача, но если бы мне предложили выбрать лучших атакующих защитников, то я бы назвал Джерри Веста и Оскара Робертсона. Лучшие нападающие, по-моему, Джон Хавличек, Элджин Бейлор и, возможно, Билли Каннингэм (хотя самым лучшим потенциально был бы Чет Уолкер). Все они демонстрировали превосходный баскетбол в течение многих лет. Именно поэтому они лучшие из профессионалов. Что касается центрового, то выбрать сильнейшего мне будет нелегко. Первым на ум приходит Билл Рассел — изумительный центровой, который поражал воображение зрителей целых 13 лет. Билл Рассел был лучшим центровым под своим щитом и сильнейшим в подборах мяча с отскока. Но Карим Абдул-Джаббар — центровой, одинаково великолепно играющий как в нападении, так и в защите, — обладает таким потенциалом, что исключить его из своей символической команды сильнейших я не могу, хотя он и играл в НБА всего четыре года. Сильным центровым считается и Нейт Турмонд, который особенно хорошо играл против меня и Карима, но зато гораздо слабее играл против других центровых. Трудно выбрать сильнейшего. Легче всего исключить и Билла, и Нейта, и Карима. Отгадайте, кто же тогда останется самым сильным центровым?.. Но символические сборные мало что значат. Идет время, и на смену сильнейшим приходят более сильные. Побеждают и непобедимых, бьют рекорды, которые казались недосягаемыми. Вскоре Уолт Фрэйзер станет играть лучше, чем играли Уэст и Робертсон, а Спенсер Хейвуд или Рик Барри могут в конце концов обойти Бейлора и Хавличека. Билл Уолтон может вырасти в лучшего центрового, чем Рассел, Абдул-Джаббар или Чемберлен. А в школе, может быть, подрастает сейчас малыш, который будет таким баскетболистом, что всем нам и не снилось.
И это хорошо! Падут и мои рекорды. В конце концов, рекорды для того и существуют, чтобы их били. Чем сильнее играют спортсмены, тем лучше и привлекательнее для людей становится игра. Ведь острое соперничество и зрелищность — вот для чего в конечном счете и существует спорт.
Я всегда буду тосковать по баскетболу, по атмосфере больших состязаний, по зрителям. Я до сих пор получаю удовольствие от игры в баскетбол в школьных дворах с чумазыми мальчишками.
Баскетбол — это любовь моя, и мне никогда с ним не расстаться.
__________
Дмитрий РЫЖКОВ
НБА: Вчера и сегодня
Итак, уважаемый любитель баскетбола, вы перевернули последнюю страницу рассказа Уилта Чемберлена о его жизни профессионального баскетболиста. И обнаружили, что вам предлагается еще какое-то баскетбольное чтиво.
О чем или о ком?
Признаюсь, даже я, журналист, более двадцати пяти лет пишущий о хоккее, баскетболе, гандболе, после чтения некоторых страниц перевода жизнеописания Чемберлена откладывал рукопись в сторону и начинал перелистывать (благо было что перелистывать) баскетбольные справочники и журналы: если о великом Коузи я и раньше знал, что он великий, то фамилии Петита или Хавличека мне практически ничего не говорили. Впрочем, это вполне естественно.
Когда-то, в начале 70-х годов, отмеченных первой серией встреч советских хоккеистов с профессионалами Национальной хоккейной лиги (НХЛ), прочитанные мною канадские книги о спорте № 1 в Стране кленового листа вызывали такую же массу вопросов: что такое «плей-офф»? Чем же знаменит Морис Ришар? Кем был кумир канадских болельщиков Тэд Линдсдей? Сейчас, более пятнадцати лет спустя, формула «плей-офф», то есть «игра на вылет», используется и в нашем чемпионате. Морис Ришар — больше не легенда, а пожилой человек среднего роста, с которым уже лично знакомы и наши тренеры, и журналисты. Имена же нынешних звезд североамериканского профессионального хоккея, таких, как Уэйн Гретцки или Марио Лемье, известны даже не слишком просвещенным из наших любителей хоккея.
Думаю, на более тесное знакомство с баскетболом Национальной баскетбольной ассоциации (НБА) у нас уйдет менее десяти-пятнадцати лет. Во-первых, потому, что благодаря телевидению наши любители баскетбола уже вскоре после первого, в 1988 году, визита в СССР профессионального клуба «Атланта Хокс» получили возможность смотреть, пусть и с опозданием, игры чемпионата НБА. Во-вторых, уже в 1989 году советские баскетболисты — практически одновременно с хоккеистами — отправились за океан для пробы сил в профессиональных клубах. Словом, контакты с НБА развиваются куда интенсивнее, чем когда-то контакты нашего хоккея с НХЛ. Но именно поэтому о том же Бобе Коузи, как мне кажется, недостаточно знать только то, что он был великим игроком НБА.
Цель диктует средства — отсюда и выбор жанра для того, о чем я хотел рассказать. Это и своего рода дополнения к книге Уилта Чемберлена, и комментарий на тему «Кто есть кто в НБА», и штрихи к портретам наиболее известных баскетболистов-профессионалов...
«Игра за деньги»
История изобретения баскетбола Джеймсом Нейсмитом известна широко. Более того, она, эта история, в иных книгах обрела такие детали, о которых не подозревал и Нейсмит. А потому я буду лаконичен.
Зимой 1891 года д-р Джеймс Нейсмит, инструктор колледжа Ассоциации молодых христиан (ИМКА) в Спрингфильде, штат Массачусетс, ломал голову, чем занять в зимнее время, после окончания сезона американского футбола, своих воспитанников, и... изобрел баскетбол.
В ИМКА новая игра не долго была желанным детищем. По мере того как баскетбол вытеснял гимнастику — наиболее подходящее, по мнению совета попечителей, занятие для молодых христиан, — росла оппозиция новоизобретенной игре. И в конце концов консерваторы из руководства ИМКА победили — баскетбол был вычеркнут из спортивных программ ассоциации.
Впрочем, аутодафе запоздало — детище Нейсмита уже приобрело много поклонников. Бывшие игроки команд ИМКА стали пропагандировать баскетбол в колледжах и университетах, где начался настоящий баскетбольный бум. Однако обучение в этих заведениях было далеко не всем по карману, и молодые люди, познавшие вкус баскетбола, начали организовывать «дикие» команды. Но — человеческая природа несовершенна — вскоре стали проводиться и матчи, как у нас говорят, «под интерес».
История сохранила некоторые подробности первой официальной «игры за деньги». Она состоялась в небольшом городке Трентоне, штат Нью-Джерси. Присутствовало около двух сотен зрителей. Цена на билеты... — увы, репортер, составивший маленькую заметку об этом событии, пренебрег столь прозаической деталью. Известно только, что после выплаты аренды за зал игроки местной команды-победительницы получили по 15 долларов, а капитан Фред Купер — 16.
Эти размеры гонорара — примерно по доллару за минуту игры — сохранялись довольно долго. А в силу того, что по тем временам полтора-два десятка долларов представляли собой довольно внушительную сумму, игроки ради нее позволяли себе многое. Захваты, толчки, удары соперника кулаком считались явлением обыденным, а сломанный нос — заурядной травмой.
В начале XX века команды стали создавать различные лиги, в основном на атлантическом побережье США. Но — любопытная деталь — «игра за деньги» процветала в небольших городах. Возможно, потому, что в Нью-Йорке, например, зрелищ и без того хватало.
Первыми в крупных городах признали баскетбол обитатели негритянских гетто. И не только потому, что, прыгучие и гибкие чернокожие ребята идеально вписывались в эту игру, — возможность заработать имела для них тоже немалую притягательную силу. Однако «черный баскетбол» и «баскетбол белый» долгое время существовали раздельно: чернокожие игроки не имели права играть с белыми не только в одной команде, но и встречаться с ними на площадке.
В 1922 году в Нью-Йорке, в Гарлеме, произошло событие, имевшее далеко идущие последствия. Хозяева казино «Ренессанс», желая привлечь публику, создали из наиболее талантливых чернокожих баскетболистов две команды, которые (не предшественники ли это знаменитых «Глобтроттерс»?!) проводили матчи между собой. Успех и соответственно заработки превзошли все ожидания: игроки купили вскладчину старенький автобус и отправились на гастроли по восточному побережью США.
Естественно, гастролеров (а они выступали под названием «Нью-Йорк Ренессанс» или, короче, «Ренс») никто не встречал, о местах же в отелях негритянские баскетболисты и мечтать не могли. Приехав в тот или иной город, «Ренс» пристраивали свой автобус где-нибудь на окраине — благо в нем можно было спать — и отправлялись на поиски соперников.
Поначалу «белые» команды шли на встречи с «Ренс» охотно, но затем, после серии разгромных поражений, начали либо отказываться от матчей, либо подбирать таких судей, чтобы «эти черные» не имели шансов выиграть. Однако «Рейс» выигрывали. Одновременно от года к году рос и коммерческий успех гастролей: залы заполняли зрители, одних из которых привлекал сам баскетбол в исполнении негритянских игроков, других — желание увидеть, как очередная «белая надежда» разнесет в пух и прах «гарлемских выскочек». И хотя второе желание чаще всего не исполнялось, доходы «Ренс» от этого не страдали.
Выявление сильнейшей команды США в 20-х годах чем-то напоминало систему соревнований борцов в дореволюционной России: и там, и там едва ли не каждый турнир гордо титуловался «чемпионатом мира». Разумеется, и «чемпионов» было больше чем достаточно. В США в ранге «чемпионов мира» к середине 20-х годов ходили как баскетболисты «Ренс», так и укомплектованная только белыми игроками команда из Бостона «Ориджнл Селтикс».
До 1927 года эти команды не встречались, но в конце концов договоренность о выявлении «истинного чемпиона» была достигнута. Спор белых и черных в 1927 году закончился ничем: каждый из соперников выиграл по три матча. Но шесть лет спустя в повторной серии из восьми игр «Ренс» добились победы в семи матчах, чем окончательно подорвали политику сегрегации в американском баскетболе.
После перерыва, вызванного второй мировой войной, «игры за деньги» начали приобретать все больший масштаб. Возобновились и переговоры о создании организации под названием баскетбольная ассоциация Америки, охватывающей все команды США.
Поскольку необходимые предпосылки для ее рождения были налицо, организационный период не затянулся — уже в 1946 году начался первый всеамериканский турнир профессиональных клубов, завершившийся весною 1947 года победой баскетболистов из Филадельфии. Клуб «Филадельфия Уорриэз» получил звание чемпиона мира, и эта традиция сохраняется по сегодняшний день. Именно звание «чемпиона мира», а не «чемпиона США» американцы считали — и надо сказать, не без оснований, — что в игре, родившейся на их земле, сильнее родоначальников баскетбола никто и быть не может.
Нынешние клубы НБА — высокоразвитые промышленные предприятия по производству баскетбольного зрелища. Ни один мало-мальски интересный молодой игрок США сегодня не оказывается вне поля зрения большой армии тренеров-скаутов (по нашей терминологии — селекционеров) команд НБА. Причем в последние годы скауты уже подыскивают новобранцев и в Старом Свете (в ФРГ, Англии, Исландии, Франции, а с 1989 года — в СССР), и в Африке (в Нигерии, Судане), не говоря уж о соседних Канаде, Панаме, Ямайке, Гаити и Багамских островах. Сорок три же года назад менеджеры первых клубов НБА о таком и мечтать не могли.
История появления в 1946 году в клубе «Филадельфия Уорриэз» самого результативного нападающего этой команды-чемпиона Джо Фалкса ныне выглядит патриархально-наивной. Но она, насколько я могу судить, весьма типична для тех лет. Впрочем, лучше послушать рассказ Эдди Готтлиба, менеджера, уже упоминавшегося в книге Уилта Чемберлена.
«...В 1945 году НБА еще не существовала. Существовало лишь несколько клубов, игроки которых получали деньги за выступления. Одним из них был мой старый клуб «Филадельфия Спарз». В годы войны немало наших бывших игроков служили в армии, и мы специально разрабатывали программы занятий, позволявшие им сохранить кое-какие навыки баскетбола. Трое таких парней служили на Филиппинах, и один из них как-то прислал в Филадельфию письмо с вложенной вырезкой из местной газеты, в которой был напечатан репортаж о баскетбольном турнире на Филиппинах. В этой заметке упоминался некий Джо Фалкс, который, сыграв лишь половину встреч, стал лучшим снайпером соревнований. Это меня заинтересовало — ведь этот Фалкс опередил ребят, которые в «Спарз» были не на последнем счету.
В письме, отправленном на следующий день Розенбергу, одному из троицы служивших на Филиппинах, я просил написать, что представляет из себя Фалкс. Ответ был предельно кратким: «Если вы заполучите Джо Фалкса, мы станем чемпионами». Приписка же гласила: «Он уже демобилизовался и уехал домой, в Штаты. Родом Джо из Катавы в Кентукки...»
Слышали ли вы об этой Катаве в Кентукки? Я никогда не слышал. Но тем не менее под Рождество 1945 года отправил туда письмо с вопросом, не заинтересует ли Джо Фалкса предложение поиграть в команде Филадельфии. Ответа не последовало...»
Прерву пока рассказ Готтлиба. Сегодня, когда любой игрок почитает за честь получить приглашение в профессиональный клуб, это — «ответа не последовало» — может показаться невероятным. Однако, оказывается, на заре своего рождения НБА была отнюдь не столь богатой и могущественной организацией, какой она является ныне. И если сейчас в переговорах о контрактах фигурируют суммы с пятью нулями, то тогда...
Готтлибу в мае 1946 года, когда профессиональная ассоциация баскетбола уже получила свидетельство о рождении, удалось все же найти Джо Фалкса в колледже по подготовке учителей, куда тот поступил после демобилизации. Первое знакомство было заочным — по телефону. И вот как оно протекало.
— Мистер Фалкс, знаете ли вы, что создана и осенью начнет функционировать баскетбольная ассоциация Америки?
— Да.
— Не хотели бы вы играть в ней?
— А сколько я смогу зарабатывать?
Поскольку клубный «фонд зарплаты» — я вновь воспользуюсь более знакомой для нашего читателя терминологией — составлял в 1946 году 50 000 долларов на 10 игроков, то Готтлибу не было нужды совершать сложные подсчеты.
— Пять тысяч за сезон.
— Нет, я не смогу играть за такие деньги.
— Сколько же вы хотите?
— Восемь тысяч.
Фалкс, несмотря на уговоры, не уменьшил названную сумму и на сотню долларов. Но и Готтлиб не даром впоследствии стал, что подтверждает и Чемберлен, одним из наиболее преуспевающих баскетбольных менеджеров. Короче, Эдди Готтлиб и не подумал в мае 1946 года отступить.