Глава 5 По параболе
Падалкина в школе видно не было. Фил делил парту с Максом, за их спинами скучала Томочка. Подружка пришла в одиночестве. С Соней не поздоровалась, на Соню не посмотрела. То ли обиделась, то ли соблюдает правила игры. Когда появился Тихон, Соня на мгновение испугалась, что он сядет отдельно. Что вчерашнее – это всего лишь порыв, желание помочь.Он долго двигался по проходу. Мучительные секунды. Они разбивались о его ботинки, удлиняли коридор.Подошел. Отодвинул стул. Сел.– Привет! – выдавила из себя Соня.Кивнул. Урок начался.По закону физики взгляд человека не может изгибаться, отраженный свет идет по прямой. Но Большой Брат как-то ухитрялся миновать два первых ряда парт и смотреть на Гладкого. По параболе. Обращался в основном к нему. Тихону можно было и не садиться. Пытался подпрыгнуть Фил, выдавал задумчивые сентенции Гера, тянула руку Катрин. Гладкий получил три пятерки. Соня одну. Федя с Ваней отличились особенно – эксперимент удался. Они заработали аплодисменты, но Большой Брат ставить ничего не стал. Просто закрыл журнал и вышел. Класс оглушенно молчал.– Интересно, – пробормотал Гера, выбираясь из-за парты.– О! Перемена! – вскочил Макс. Федя с Ванькой ждали у выхода – их мало интересовало происходящее в классе.– Я пойду, – довольно громко произнес Тихон, поднимаясь. – Возьмешь мою сумку?Соня бы возмутилась. С чего ей таскать сумки Гладкого? Но устраивать сейчас сцены, когда перед ней столько напряженных затылков, столько настороженных ушей, – нет.– Хорошо, – ответила и стала складывать ручки в пенал.Тырин сидел вполоборота, барабанил пальцами по парте.– Макс! – позвал он.– Потом-потом! – махнул рукой Максимов, исчезая в дверях.Там-там-там! – сильно ударил костяшками пальцев Славка, подхватил сумку, вышел.– Ну, что?Томочка перекинула ногу через стул, садясь на него задом наперед. Опустила подбородок на спинку.– Ничего.В волнении Соня не заметила приход подруги. Когда она вдруг нависла над партой, испугалась, что это Тырин примчался ее бить. В кончиках пальцев забегали неприятные мурашки.– Ты говорила с Падалкиным?– Не говорила, – ответила Соня и посмотрела в сторону. Чтобы соврать, надо набраться сил. – Его не было дома.– А сегодня поговоришь?Соня открыла рот, чтобы отказаться – ей не нужны проблемы с Димочкой. Но вдруг вспомнила: Томка с ней общается, несмотря на запрет. Это шанс наладить отношения. Шанс вообще все исправить.– Я попробую. Но он может не послушать.– Просто поговори. – Взгляд Тамары остановившийся – ей хочется добиться своего, ничего более.– Тихону это не понравится.– А ты ему не рассказывай.На мгновение Соне показалось, что она сейчас захлебнется. Что ее бросили в речку, а к ногам привязали камни.– И правда, – прошептала она. – Можно не рассказывать.А в голове молоточками: «Это выход, это выход! Тихон убедится, что я не предатель. Я верну Падалкина. Тырин все поймет. Жизнь станет как раньше».Гладкий уже вошел в их коллектив – через игру. Он же сейчас отправился наверх, играет в паре с Федей, Макс – с Ванькой. Они почти друзья!До того замечталась, что не заметила, как после уроков ушел Тихон. Ну и ладно, ушел и ушел. Нет, попрощался. Руку на плечо положил. Или не положил? Да что с ней такое!Вид Димочки в первую секунду испугал. Бледное лицо, красные воспаленные глаза.– Болеешь? – брякнула первое, что пришло на ум.– Ты зачем пришла?Падалкин отступил в глубь прихожей. Вроде как и не рад, но все же пропускает. Соня робко шагнула через порог. Мурашки колючками спрыгнули с пальцев на пол, ужалили подошвы.– Узнать: как ты?– Тырин прислал?Соня усмехнулась.– А-а-а-а, – хлопнул себя по лбу Димочка и исчез в кухне. – Ты же у нас в касте неприкасаемых!– Извини, что так вышло с фотографиями, – быстро заговорила Соня, снимая кроссовки.Шнурки затянулись, узел не развязывался. Она все наступала и наступала мыском на задник, нога вырывалась. Хотелось уже со злости плюнуть на все и запрыгать в комнату на одной ноге.Щелкнул в прихожей свет.– Тебе помочь?Соня не успела ответить, а Падалкин уже сидел на корточках, воюя с ее шнурком.– А ты правда больше не хочешь в школу ходить? – От растерянности задала вопрос, который был заготовлен на конец беседы, но никак не на начало.– Не знаю… Там посмотрим. Ты чай?..– Без сахара.Все-таки у Димочки странная кухня. Пустая какая-то. Голые стены, плита без единой сковородки, белая старая фаянсовая раковина, пустая стена, выложенная шашечками, скучной расцветки плитка. Низенький холодильник. Пара одиноких магнитиков.– Я еще не решил… – Дима купал в кипятке заварочный пакетик. Раз, другой, перекинул во второй стакан.На столе тарелка с колбасой. Щедрые четыре кусочка. Два тонких ломтя хлеба. Дима насыпал себе сахара и убрал сахарницу в напольный шкаф. И вдруг завершил фразу:– …что делать.– Где делать? – вздрогнула Соня, выпадая из своих грустных мыслей. Он вообще с кем разговаривает? С ней?– А это идея! – Димочка как будто порозовел от внезапного возбуждения. – Сходишь со мной в парк? Надо белок пофотографировать.– А там есть белки?– Толпа! – Димочка отодвинул чашку. – Ручные. Сегодня погода ничего. И еще не поздно. В пять они уже спать ложатся.– Если недолго… – замялась Соня.Во-первых, не очень хочется, во-вторых, уроков много, в-третьих, она собиралась с Падалкиным разговаривать, а не гулять. А ну, как их кто заметит?– Час! – Димочка сорвался с табурета. – А с химией я могу и помочь, ко мне скоро должен Фил зайти.Кудря! Мило. Его тут только и не хватает! Чтобы потом донести радостную весть совместных прогулок до всего класса.– Я из касты неприкасаемых, – на всякий случай напомнила Соня. Может, это охладит Димочкин фотографический пыл.– А я из касты уволенных в запас. – Димочка на секунду явил свой обнаженный торс – тощие плечи, ребристую грудь, еле держащиеся на узких бедрах тренировочные брюки. – Считай, что мы вместе.– Э-э-э-э…Соня хотела сказать, что у нее уже есть с кем быть. Что от одиночества она не страдает. Но решила, что сейчас это не самая подходящая тема для беседы.– А может, ты передумаешь и вернешься в школу?Димочка вновь появился в коридоре. Теперь на нем были джинсы и сорочка, в руках свитер.– Я еще не решил.Под его взглядом Соня засмущалась, стянула с тарелки колбасу и стала жевать. Жестко. Очень. Мясная ворсинка застряла в зубах. Захотелось тут же ее вытащить, но ковыряться пальцами было неудобно. Давясь, Соня проглотила недожеванное и вздохнула. Не нравилось ей все это. Но Томочка просила. К тому же это могло помочь…До парка они шли молча, Соня перебирала в кармане семечки вперемешку с кедровыми орешками. Белочки… У них в парке есть белочки? Нет, не так. У них есть парк? Был, когда была Соня маленькая – она гуляла там с мамой. Повзрослела, гулять перестала. И парк исчез из ее жизни.Сунула орешек в рот. Он неудачно проскочил мимо зубов и застрял в горле. Прогулка явно удалась.Парк остался. В золоте листьев, пронизанный заходящим солнцем.– Хороший свет, – прищурившись, оценил обстановку Димочка. – Встань туда.Он показал на лиственницу, и Соне ничего не оставалось, как пятиться до дерева. Потом стоять в кустах, собирать листья. И кормить белок.Они тоже были.Рыжее тельце мелькало в ветках, стлался по воздуху пушистый хвост. Упираясь передними лапками о ствол, сильно растопырив маленькие пальчики с темными кончиками, белка сползала вниз, чуть слышно цокая когтями по коре. Приподнятая напряженная мордочка. Черные бусины глаз. Зверек недовольно цыкнул, увидев кедровые орешки на открытой ладони. Холодная лапка с шершавой подошвой коснулась Сониного пальца. Белка схватила орех, стала жадно есть, подергивая головой, косясь на человека бездонным черным глазом.В стороне щелкал фотоаппарат. На задворках восторга общения с живой природой прошла мысль, что у Сони теперь будут хорошие фотки. Можно в сети выложить, распечатать. Фотки с белками – это тебе не фотка на лошади.Рядом сопел мальчик. Небольшой, лет шесть. В руках гигантский голубой сачок с длинной бамбуковой ручкой. Мальчик как-то странно смотрел на давящуюся орешками белочку. Будто собирался ее съесть.– Хочешь покормить? – осторожно спросила Соня.Белка припустилась по стволу наверх, взлетела метра на два от земли, застыла.– На, покорми, – протянула свои орешки Соня.– Сама, – коротко произнес мальчик и жестко поджал губы.Соня снова присела на корточки, положила на землю открытую ладонь.Белка недобро смотрела на мальчика и его сачок. Но потом пересилила страх и спрыгнула с дерева.Теперь зверек не церемонился. Сел на хвост, двумя передними лапами хватал орешки, одной задней придерживал Сонину ладонь, чтобы она не могла ее убрать без разрешения.Раздался свист.Белка успела – это спасло Сонину ладонь от удара опустившегося сачка.Зверь бился в сетке, пытаясь прорваться через кончик. Рыжий хвост сквозь голубую синтетическую ткань виделся грязно-коричневым.Ахнув, Соня опустилась на землю. Горло перехватило. Она никак не могла вдохнуть. Что это? Что? Почему она так испугалась? Ну белка, ну поймали. Сначала кормили, а потом поймали. Не человека ведь убили…Щелк, щелк! – ухало над головой.– Мама! Мама! – завопил мальчик, крепко сжимая ручку сачка. – Давай скорее пакет! Я поймал!– Зачем? – опешила Соня.– Мясо возьмем, есть будем, – категорично заявил мальчик. – Мама! Смотри! Все как в твоей сказке!– Кого поймал?От лавочек спешила светловолосая женщина. Короткая стрижка, большие сонные глаза.– Глеб! Что это?– Белка!Димочка хохотал! Пока мама ругалась на мальчика, пока объясняла, что белок ловить нельзя, пока боролась с ним, чтобы выпустить зверька, Падалкин жизнерадостно заливался, не забывая делать кадр за кадром.Оглушительный рев возвестил о том, что белка освобождена. Вид у мальчика был такой, как будто его обидели в лучших чувствах. Он мамонта на ужин, а вы…– Какой смешной! – Прогулка Димочке понравилась, он демонстрировал добродушие и удовлетворенность жизнью. – Настоящий охотник.Соня кивала. Снова напомнил о себе орешек. Она попыталась откашляться, продышаться. Пережитый испуг заставлял бесполезно суетиться – орешек не выходил.– О! Смотри! Фил! – вдруг закричал Димочка. – Кудря! Ты ко мне?Он побежал вперед. Сумка с аппаратом хлопала его по тощей ноге.– А мы белок кормили, – Падалкин вдруг стал возбужденным. – Прикинь, там пацан белку сачком поймал. А ты щелкнешь нас, да? Или давайте втроем? Идет?Он остановил проходящего мимо парня, заставил их сфотографировать. Соня неожиданно оказалась между Филом и Димочкой. Кудря положил руку ей на талию. Что делал Димочка, она не поняла, потому что в голове тревожной жилкой застучало: «Бежать! Бежать! Бежать!» И совсем неуместное: «Пока не поймали!»– Слушай, ты приходи в школу-то, – заторопила она, пока Димочка смотрел на экране, что получилось. Смотрел и кивал головой.Очень он сейчас был доволен. Как будто ему приз в миллион собираются отвалить за один кадр.– И… – слово бы какое подобрать… правильное… единственное… – не обижайся. Все же свои. Ну?Димочка кивал. Не отрывая глаз от экрана, кивал. Пальцы прыгали по кнопкам на панели.Ладно, примем это кивание за согласие.Соня махнула рукой Филу и пошла прочь.– Эй! А как же химия? – очнулся Падалкин.– Спасибо! Я сама! – крикнула Соня, не оборачиваясь. – Возвращайся в школу!Она шла и чувствовала, как с каждым шагом ей становилось лучше, спина выпрямлялась. Хотелось кричать! Хотелось прыгать! Хотелось… позвонить Тихону. Но для этого нужен был номер. Магические десять цифр. Где их взять? Электронный журнал! Это выход! Там есть адреса и телефоны. Она ему расскажет обо всем, что произошло! Ведь Соня сегодня была большая молодец! И немножко умница.Гладкий еще не был внесен в общий список. Почти месяц прошел, а они все тянут. И ведь никому не позвонишь, не спросишь. Разве что Томочке…Но подружка была очень-очень занята. Она ждала Макса. А тот очень не любит, когда Томочку от него отвлекают.Остались учебники и пара книг – готовиться к литературе. С Куприным они выкрутились, дальше выехать на интерактиве не получится. Надо будет писать работу. Компьютер мерцал экраном. Обновлялась страница соцсети. Качался фильм. Со стола свалился словарь английского. На курсах по тестам четверка. А у Тихона вроде с языком неплохо… Надо завтра спросить.Ближе к двенадцати потянулась выключить компьютер, и сон как рукой сняло.Димочка обновил фотографию. Повесил ту самую, где они сфоткались вместе. Втроем фоткались, это Соня помнила отлично. Даже запанибратский жест Кудри, когда он ее приобнял, тоже помнила.На картинке Фила и в помине не было. Они стояли с Димочкой вдвоем, нежно обнявшись. В статусе у Падалкина было «Влюблен в Соню Сладкову». И десять лайков. Игнор – игнором, однако интересоваться новостями никто не запрещал.Дальше на вновь выложенных фотках – белочка, белочка, мальчик с сачком. Рыжий хвост сквозь голубую капроновую сетку. Письмо от Томочки: «Поздравляю!» Быстро пробежала ленту френдов. Тихон из нее исчез. Удалился. Интересно, а что у него стояло в статусе? Она даже не обратила внимание. Вот ведь дурочка! По статусу можно было все понять.Соня подавилась воздухом и отвернулась от экрана. В голове – пустота. Что обычно делают в таких ситуациях? Громко ревут. А еще обвиняют весь мир в своих неудачах. Падалкина обвиняют отдельно и особенно громко. Что хочет сделать Соня? Что хочет? Что? Выпустить белку.Шарахнула кулаком по столу. Задрожал монитор, мигнула картинка на экране. В горло вернулось ощущение орешка. Спазм сдавил желудок. Ладони вспотели. Соня бросилась в туалет. Еле успела.Забегала по коридору мама. Гудел встревоженный голос отца.«Ну что ты все время с этими книжками?» – «Замучили ребенка, замучили». – «Да что у них там творится?» – «Ей бы недельку отдохнуть».Добрый папа… если бы он знал.Мама давала таблетки, подсовывала стакан воды. Соня покорно пила, и внутри у нее рождалась пустота. Нет, не пустота. Уже когда легла в кровать, вода булькала в желудке. стоило Соне повернуться на бок. Противно так переливалась. Словно не в желудок попала, а в бурдюк.Посреди ночи не выдержала, поднялась. Разбудила задремавший компьютер. На экране все еще белочка. Пальцы дрожали, не вовремя нажимали на клавишу мышки. С трудом удалось отыскать страницу Гладкого, послать запрос о дружбе. Хотела написать письмо, все объяснить, но его страница была закрыта – общался он только с «друзьями». К их числу Соня не принадлежала.Пустота не покинула, когда утром Соня оказалась за своей партой. Длинная крышка стола. Соня не заметила, как погладила ту часть, за которой вчера сидел Тихон, смахнула крошки от ластика. Что-то они тут вчера чертили, графики правили.Англичанка успела порядком рассказать о своей недавней поездке в Лондон, когда дверь распахнулась и в класс влетела сумка.– To be or not to be! – выкрикнул Макс, перешагивая порог.– By William Shakespeare? – англичанка открыла учебник, давая понять, что время разговоров закончилось. – Что-нибудь еще?– А можно, я что-нибудь из своего? – Макс королем вступил в класс. Сразу видно: фортуна была на его стороне.– По-английски? – уточнила учительница.– Для начала по-русски, а потом переведем.– А переводить кто будет?– Давайте я попробую.Тихон стоял в дверях, за его спиной, стараясь слиться с действительностью, просачивались в класс Федя с Ваней.– Послушаем, – согласилась англичанка. – Только, Максимов, помедленней. Я записывать буду.Макс кивнул, уронив на лоб челку. Томочка скрипнула стулом, удобней усаживаясь.Макс начал читать. Что-то про бульвар, сквер и холодный ветер. Соня забылась, засмотревшись на спокойное лицо Тихона. Он чуть покачивался в такт словам, прикрывал глаза в конце строчек, словно сбрасывал услышанное в компьютерную программу для перевода.– It is great! – Англичанка пару раз хлопнула в ладоши. – Ты бы, Максимов, не в баскетбол играл, а стихи девушкам писал. Все польза была бы… – Томочка вздохнула, девчонки зашебуршились. – Гладкий, твое слово. Текст нужен?– У меня есть одна рифма. – Тихон вышел к доске. – В остальном попробую сохранить ритмический рисунок.Он заговорил, глядя поверх голов. Настало время учительнице кивать, не отрывая глаз от текста.– Пять баллов! – крикнул Макс, добравшийся до своего места в первом ряду.– Неплохо, – не стала сильно расхваливать работу англичанка.Девчонки зашептались, Ватикан хранил гордое молчание.– А что у нас с Шекспиром?– Тo be or not to be? – развел руками Тихон и пошел через класс.Ватикан не обернулся. Только Катрин скосила глазки, делая вид, как будто поправляет прическу.Учительница задумчивым взглядом проводила новенького.– Выучите мне сонет к следующему разу, – дала она неожиданное задание.– Sixty six?– Any!Еще два шага, и он окажется около ее парты.Раз, два…Сначала на стол легла сумка – и парта сразу из длинной превратилась в маленькую.– Круто! – прошептала Соня, пока Тихон садился.– Вольное переложение Шекспира.Планшет, тетрадь, учебник.Англичанка начала опрос.От радости Соня никак не могла успокоиться – все поправляла и поправляла волосы, выравнивала ручки, пролистывала тетрадь, смахивала невидимые крошки.– Оставишь мне номер телефона? Хотела тебе вчера позвонить…– Я видел фотографию, – прошептал Тихон, а сам уже весь в уроке, слушал, смотрел на учительницу. – Поздравляю.– Это не то! – заторопилась Соня. – Это Димочка сам…– Не надо оправдываться. Все в порядке.– В каком порядке?– Сладкова, – напомнила о себе учительница, – у тебя есть что сказать?Соня поднялась. В голове вертелось много английских слов, но все они сейчас были не те, ненужные и неправильные.Тихон стал негромко подсказывать. Напирала с вопросами англичанка.Соня заработала тройку и села на место.– Меня Томочка попросила, – тут же склонилась к Тихону Соня.– Ты всегда делаешь то, что тебя просят?– Когда это может кому-то помочь… – растерялась Соня. Разговор был не о том, а такое простое, такое понятное объяснение – не получалось.– Зачем? Вы расстанетесь через полгода и больше никогда не увидитесь.– Сладкова, can you speak English?– Can’t, – прошептала Соня, отползая на свой край парты.Англичанка раздала самостоятельные. Соня увидела у себя еще одну тройку и четверку за тест. Почему-то опять вспомнился Димочка. Он собирается все бросить, завалить экзамены, не поступить в летное училище, не сидеть в кабине самолета. Из-за человека, которого он, может быть, вскоре больше не увидит.После английского пришлось задержаться. Еще не отзвенел звонок, Соня еще писала задание – урок, упражнение… что-то сегодня много.– Не расходитесь, не расходитесь! – как всегда стремительно ворвалась в класс Нинель Михайловна.– И… – напомнил Славка.Класс вскочил.– Здравствуйте, Нинель Михайловна!Куратор лучилась довольством. Она все пробегала и пробегала глазами по головам и партам. Снова по головам. Вглядывалась в глаза.– Ну что, дорогие мои? Нашли друг с другом общий язык? Договорились?– Да. – Кивком Славка заставил всех сесть, но сам остался стоять. – У нас теперь есть прекрасная пара – один пишет стихи, другой переводит. Через год мы выпускаем книжку, отправляем во Франкфурт на книжную выставку, она завоевывает все призы, приносит своим авторам и составителям огромные деньги.– Особенно составителям, – вмешался Гера. – Меня – в редакторы.– Девочек опять не берут, – притворно надула губки Катрин. – Придется вам свои деньги на нас тратить.– А почему вы так сели? Соня? Почему вы так далеко?– Отсюда хорошо видно, – ответил за Соню Тихон.– Но они же вам загораживают…Что-то куратор хотела сказать, это было видно. Но все улыбались, все смотрели на нее.– А им вдвоем больше никто не нужен, – вздохнул Гера и посмотрел в потолок. Катрин стукнула его кулачком по плечу.– Слава, у вас все хорошо?– А кто сказал, что плохо?– Учитель по литературе волнуется…– У нас была сложная тема, Нинель Михайловна. Ответственность за поступки.– Ой, Слава, не нравится мне все это…– Дальше пойдет проще: Бальмонт, Сологуб, – перебил куратора Гладкий. – Это в чем-то моя вина – я предложил устроить суд над Желтковым. По-моему, вышло неплохо. Я, например, играл Желткова.Нинель Михайловна с сомнением смотрела то на Тырина, то на Гладкого. Только они вдвоем стояли. И было похоже, как будто они… поддерживают друг друга? Или противостоят?– Ну хорошо… Слава, ты уверен, что ничего не произошло? Ты же всегда отвечал за класс.– Все под контролем! Класс в надежных руках.– Ой, ребятки, вы только доучитесь… – покачала головой Нинель Михайловна.– А что происходит? – повернулась Катрин, как только все учителя ушли.– Ничего, что тебе надо было бы знать! – грубо отозвался Славка, садясь.– Я бы на твоем месте сказала «спасибо» Тихону, – негромко, с явной обидой произнесла Кузнецова.– Говорить не за что! – вдруг взорвался Славка. – Все, что происходит, происходит из-за него!– Давай тогда признаем, что твоя попытка изолировать его от общества не удалась, – вальяжно протянул Гера.Тырин быстро оглядел всех. Макс уже стоял, готовый уйти в спортзал. Федя с Ваней, хихикая, что-то пересылали друг другу по планшетнику. Марк крутил перед собой ластик. Фил строчил в тетрадке.Соня подалась вперед. Если Тырин даст Тихону официальное разрешение быть вместе с ними…– Почему это моя? Все так захотели, – еще пытался сопротивляться Славка.– Перехотели, – мрачно изрек Марк.– Как скажете, – неожиданно сдался Тырин и в открытую посмотрел на Гладкого. – Только, Тихон, будь добр, приди завтра в форме. Меня просил об этом тебе сказать завуч.Не успела Соня облегченно вздохнуть, как Гладкий неожиданно отказался:– А я не хочу!– Чего не хочешь? – Катрин была, как всегда, быстра в вопросах.– Найди хотя бы темный пиджак, – не дождавшись ответа, заговорил Славка, но не успел закончить совет.– Не хочу быть с вами, – отрезал Гладкий. – Вы мне неинтересны. Ваша песочница, ваши разборки, обсуждения, где чей совочек. Я давно не был в зоопарке и получил достаточное впечатление – быть по ту сторону клетки не собираюсь. Я лучше со зрителями.Наступила жуткая тишина. Ребята смотрели друг на друга, словно ждали, кто первый достанет пистолет и убьет обидчика. И вдруг среди этой тишины раздались быстрые шаги – Макс уходил. С грохотом вскочили Федя с Ваней. Тихон сгреб свой планшет, перекинул сумку через плечо и отправился следом.Ошарашенная Соня смотрела ему в спину, а в голове, как заевшая пластинка: «Зоопарк… зоопарк… зоопарк…»Народ стал собираться.– Сладкова, – позвал Тырин, и Соня вздрогнула. И так все не слава богу, а тут еще он. – Спасибо!Соня смотрела на Славку и не спеша думала: рада она или нет, что их лидер к ней обратился. Два дня молчания, а тут – такая честь.– За что?– За выполненное задание!И он вдруг легко ударил себя в грудь и чуть вскинул руку вверх. Их старый знак. Марк повторил движение, а за ним и Гера, и Фил.Соня стояла, ничего не понимая. О каком задании говорит Тырин? О каком? О Падалкине? Но об этом ее уже просила Томочка. Что еще?Вдруг она поняла: Тихон! Своим выступлением новенький оскорбил всех. А причина? Уж не из-за Сони ли? Не она ли сделала так, что Тихон никогда теперь не будет с ними? Тырин, кажется, этого и хотел…
Глава 6 Взялись вместе, взялись дружно!
В столовой Соня привычно села отдельно. Одиннадцатый класс устроился за длинным столом у стены. Все как всегда. Только они почему-то молчали. Или все-таки о чем-то говорили? Сквозь гомон особенно и не расслышишь. Соня не прислушивалась. Если ее что и волновало – то это входная дверь. Народ клубился, то загораживая проход, то вдруг показывая черный провал коридора. Если Тихон придет, куда он сядет?– Сонечка, а почему ты одна?Нинель Михайловна поставила тарелки на учительский стол и остановилась перед Соней.Соня смотрела на нее вопросительно. Разве она одна? Нет! Они всегда вместе, всегда – одиннадцатый класс.– Почему ты перестала сидеть с ребятами?– Я не одна. – Соня вдруг почувствовала неприятный запах еды – словно все, что лежало перед ней на тарелке, стало испорченным, затхлым… – Я просто жду.– Ну хорошо, хорошо, – неожиданно быстро сдалась куратор, отходя к коллегам.А там уже Большой Брат, русиш, математичка с вечной улыбкой на лице. Их разговор был слышен хорошо. Даже очень хорошо. Словно нарочно.– Ничего страшного, – быстро говорила Нинель Михайловна. – Они соберутся. Начало года. Им надо войти в учебный ритм.– Начало года? – гудел русиш. – Уже два месяца прошло! Да вы посмотрите, что они творят!– Обыкновенная химическая реакция, – пожал плечами Большой Брат. – Соединение щелочи с водой дает кислоту и некоторое количество энергии. В вашу щелочь плеснули «Аш два О». Ждите взрыва.– Остановите их! – не сдавался русиш. – Вы разве не видите, что происходит?– Они немного волнуются. Все-таки последний год, – качала головой математичка. – Вспомните прошлый выпуск. И позапрошлый. Они всегда такие.– Конечно, некоторые отклонения здесь есть… – начал Большой Брат.Но русиш перебил его:– Это не отклонения! Это закономерный процесс! Если вы их сейчас упустите, обвинять будут педагогический коллектив.– Да в чем обвинять? – все еще стоя, спросила Нинель Михайловна. – Милые, послушные дети. Газету выпускают.– Социал-демократы тоже газету выпускали, – хмыкнул Большой Брат. – А закончилось все красным террором.– Что вы сравниваете? – не сдавалась куратор одиннадцатого.Появившийся перед Соней Фил загородил стол с учителями и как будто выключил звук.– Слушай, ты прости его, – быстро заговорил Фил, падая на лавку. – Я говорил ему, что не надо так делать. Но он все надеется, что это вызовет у Томки какую-нибудь реакцию. Она ему позвонит, что ли…– Ты о чем?В голове все смешалось: разговор учителей, слова Тихона, растерянный вид Кудри. Хотелось встряхнуться, чтобы выбросить из головы весь этот ком слов, взглядов, жестов.– Про фотографию… – как само собой разумеющееся сообщил Фил. – Он специально все делает, чтобы насолить. И этот статус…Действительность схлопнулась. В памяти кстати всплыло рассуждение Тырина о дизентерийных амебах. Тогда он говорил о девочках. Что же он мальчишек в своих рассказах обошел? Вот вам яркий пример…– Дурак твой Димочка, – прошептала Соня, поднимаясь.– Если хочешь, я его прибью.Фил остался сидеть. Его взгляд снизу вверх был каким-то… жалким, что ли?– Не надо. Пусть живет. В назидание потомкам.Оставив все на столе, Соня пошла на выход. Молодежь кружила и путала ее, она боялась, что не дойдет, что собьется и окажется около стола со своими. Ноги сами могли туда привести… По привычке.– Какой счет? – услышала над собой.– Выгнали, – вздохнул Макс. – Жизнь дает глубокую трещину.А за ним стоит Тихон. Рюкзак на плече, смотрит поверх голов. Чего ждет? Когда сможет пройти? Когда Соня что-то скажет? И она сказала:– А вот Тырин считает, что девушки похожи на дизентерийных амеб.Тихон опускает глаза. Смотрит долго. Ухмыляется.– Он прав, – произносит негромко и проходит в столовую.– Уже поели? – несутся мимо Федя с Ваней.Соня достает свой планшетник, немеющими пальцами касается экрана. Интернет в школе хороший, быстрый. Сеть загрузилась. В статусе Падалкина: «Умер». На аватарке фотография с убитой белочкой. Родилось нехорошее предчувствие, что Димочка выполнит свою угрозу и завалит этот год, летчик дубовый. Или штурману физика ни к чему?– Что там у тебя творится? – шипит Томочка, а сама поглядывает по сторонам. Как только появится Макс, она побежит к нему, поэтому разговор с Соней – в коротенькую паузу. – Тырин прислал узнать.Соня прижимает к груди планшетник.– Я сходила к Падалкину. Он страдает.– Ой, да пошел этот падучий!Томочка высокая и худая. Узкое живое лицо, каштановые с рыжинкой кудряшки. Собирается поступать в вышку на журналистику.– Звонит постоянно. Эсэмэски шлет. Достал уже. Ты-то чего с ним фотографироваться полезла?– Почему я не могу с ним сфотографироваться?Соню удивляет все. И то, что Томочка рядом, и то, что перемена, а вокруг подозрительно тихо, и то, что внутри странно спокойно. Даже можно сказать – холодно.– Ой, да делай что хочешь! Можешь даже его забрать себе.– Издеваешься?– Ой, да ладно тебе. Вон, кстати, твой идет.И Томочки не стало. А по коридору уже шагали Макс с Тихоном, за ними плелись хихикающие Федя с Ваней. Томочка оказалась рядом с Максом, что-то быстро ему защебетала. И тут только Соня поняла, что никакая это не перемена. Что давно идет урок. А сейчас мимо нее проходят большие любители баскетбола, которых в очередной раз выгнали из спортзала, потому что у малышей начались занятия. Томочка, видимо, решила не подставлять себя под удар сумкой – войдет вместе с Максом.Дверь открылась. Макс чуть отступил, замахиваясь.– Объем вытесняемой жидкости равен объему тела, погруженного в нее, – громко крикнул он в нутро кабинета.И вся компания втянулась в класс.Физика. Большой Брат ворчит. Он не любит Максовых выходок. Но у Макса неизменные пятерки, еще и олимпиаду в прошлом году выиграл. Легко у него получается жить!Соня перекинула сумку через плечо. Завтра литература. На курсах коллоквиум. Английский надо подтянуть. Шекспира на языке оригинала в библиотеке взять. Все же теперь стало нормально. Можно учиться дальше.Следующая перемена. Макс убежал, едва брякнул звонок. Большой Брат еще объяснял, как писать проверочную работу, которая придет сверху на следующей неделе. Фил пишет и смеется. Что его там развеселило, в этой физике?– Газету принимайте!– Поздравляю, ребята, поздравляю, – появилась в классе куратор. – Красивая газета. Катюша, ты прекрасно рисуешь! Чья это идея – вместо фотографий…– Это мы вместе решили, – успел ввинтить ответ Тырин. – Газета – коллективный труд.Соня листала как будто еще теплую после печати газету. Четыре листа четвертого формата. Раньше ей нравилось находить свои материалы, пробегать их глазами, замечать шероховатости.– Молодцы, молодцы, – назойливой пчелой вилась Нинель Михайловна.Было здесь и про Тихона. Появился, достиг… Ого! А у него приличный послужной список. Одних школ сменил с десяток. Уже работает лаборантом на какой-то кафедре. Это кто ж такой въедливый?– Кузнецова, откуда ты все это взяла? – спросила, а сама все читала, читала…– Тырин дал. Он покопался в его деле в учительской.Соня перевела удивленный взгляд на Славку.– В единстве наша сила! – стукнул он себя кулаком в грудь и чуть вскинул руку вверх. – Я знал, против кого встаю. Он все равно скоро уйдет в экстернат.– С чего ты взял?– Слышал. Ему у нас не нравится. Переходить дальше не имеет смысла. Он сдаст все экзамены и до ЕГЭ будет у себя в институте болтаться.У Тырина широкое, с высокими скулами лицо. От этого глаза кажутся слегка утопленными в щеках. И что там, за этим взглядом, прячется, кто скажет?– Я поэтому и советовал не вешаться на него. Ненадежный товарищ. Лучше давай сегодня в кино сгоняем?– Молодцы, молодцы, – вертела в руках газету куратор. – А где Дима? Сергей Юрьевич сказал, что с публикациями в нашей газете можно проходить творческие конкурсы на журналистские факультеты. Надо будет только взять рекомендации…– Мы передадим, – снова встрял Славка. – Он плохо себя чувствует. К нему Сладкова ходит. Он не отстанет.– Какие вы все-таки молодцы, Слава. – Нинель Михайловна с грустью покачала головой. – Мне так не хочется с вами расставаться!– Да вроде как рано, – встрепенулся Фил.– Действительно, – вздохнул Гера, откладывая газету. – Рано.У Томочки пропел сотовый, сообщая об эсэмэс. В первую секунду Томочка обрадовалась, но потом улыбка на ее лице угасла. Хмурясь и ошибаясь в кнопках, она быстро что-то набрала и бросила трубку в сумку. За это время куратор успела уйти.– Ее хотят уволить.Тырин сложил газету в стопку – верные гонцы из малышей раздадут свежий номер на следующей перемене по классам.Все смотрели на него, но никто не задавал вопросы. Славка – фанат театральных эффектов. Сейчас будет держать паузу, требовать рукоплесканий.– Неужели Падалкин… – нарушил священное молчание Гера.– Все считают нас опасными. – Тырину надо было торопиться, чтобы никто не перебил. – Говорят, что мы несем разрушение.– Чертовски верное замечание, – поднял глаза к потолку Гера.– Дурак, – хлопнула его ладошкой по плечу Катрин.Соня положила свой экземпляр газеты в общую стопку и стала собираться.У Томочки прогудел мобильный. Она закатила глаза, прошипев сквозь зубы ругательства.– Давайте проживем до конца года без событий? – тихо предложил Славка.– Без событий – это как? – оторвался от газеты Марк.– Вернем Падалкина и не дадим Гладкому уйти в экстернат. Нинель оставят.Планшетник застрял. Соня тыкала его углом в нутро сумки, но он постоянно за что-то цеплялся.– Сладкая моя! – позвал Тырин.Соня выскочила за дверь, не оборачиваясь. Ну его, со своими предложениями. Пускай к чему полезному приспособит Томочку. У нее тоже неплохо получается выполнять задания.Спортивный зал на пятом этаже. Огромное пространство. Царство мячей.На канате болтается что-то мелкое, пытается добраться до потолка.Большой оранжевый баскетбольный мяч выбивает из пола тяжелый звук – бух, бух, бух.Пиджаки аккуратно разложены на лавках. Макс в рубашке, галстук перекинут через плечо. Тихон в футболке. С ним в паре Ваня. Он неловко посылает мяч. Мяч крутится вокруг руки и упрыгивает к стене. Федя зайцем ныряет следом. Сейчас он и сам в своей ярко-оранжевой рубахе похож на мяч.– Восемнадцать – двадцать! – выкрикивает он, пробегая мимо Сони.Тихон кивает – зрительница замечена.Бухая мячом об пол, Федя мчится к щиту.Соня подвинулась на лавке, погладила ладонью аккуратно сложенный светлый пиджак. Тырин так и не смог заставить Гладкого переодеться. Новенький был всегда в светлом.Макс споткнулся о набежавшего на него Ваньку, перекувырнулся через спину. Растянулся на полу, тяжело дыша.– Чего пришла? – спросил он, отдуваясь. – Женщина на корабле – плохая примета. Мы проигрываем.– Газету принесли.– Не новость.– Нинель увольняют.– Туда ей и дорога.– Тихон уходит.Макс приподнялся:– Это плохо. Ты играешь в баскетбол? Нам понадобится замена.Соня покачала головой.– Женщина на корабле – плохая примета, – напомнила на тот случай, если после падения у Макса случились провалы в памяти.– Это если женщина… – ехидно заметил он.Мелкий на канате с визгом скатился вниз и обвалился на мат.– Ты чего пришла-то? – повторил свой вопрос Макс.– Соскучилась.Макс вскочил и убежал за Федей. Пока он лежал, Тихон успел пробить с центра поля, заработав три очка.Зазвенел звонок. Мелкий снова полез на канат. В коридоре Соня столкнулась с физруком – сейчас мальчишек погонят из зала.Биология. Генотипы и фенотипы, наследственность, генные мутации.На биологию мальчишки не пошли. Федя потом хвастался, что за один урок они научили всю мелюзгу из пятого лазить по канату. Даже девчонок.Макс умчался, не дождавшись Томочки. Федя с Ваней нашлись в раздевалке – на планшетниках они резались в «Морской бой». А Тихон встретил ее на улице. Взял сумку и медленно пошел рядом.– Ты мне так и не дал сотовый.– А ты все еще не слушаешься старших?Наверное, впервые они вместе шли из школы. В сторону ее дома.– Кого я должна слушаться?– «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: «Что такое хорошо и что такое плохо?»– И что же такое плохо? – осторожно произнесла Соня. Все было как-то слишком очевидно, чтобы просто ответить на этот вопрос. Хорошо – это когда хорошо. А плохо – тут и так понятно.– Плохо… – Тихон вдруг повернулся к Соне и какое-то время пятился, чтобы постоянно видеть ее перед собой. – Плохо – когда плохо.– А тебе плохо? – с надеждой спросила Соня – Гладкий впервые открылся перед ней, впервые проявил слабость.– Наоборот, мне очень хорошо. – Тихон широко зашагал вперед, перестав подстраиваться под медленный шаг Сони. Оглянулся. – Мне нравится в вашем классе. У вас… весело!– Что же у нас веселого? – Соня торопилась следом. Ей хотелось, чтобы Тихон снова посмотрел на нее, чтобы перестал говорить загадками.– Ты, например, смешная.Соня остановилась. Тихон сразу заметил это.Он улыбался. Скупо. Губы чуть тронула легкая усмешка. А Соне вдруг стало обидно. Она столько всего пережила, чтобы в ответ получить вот такую улыбку.– Диктуй свой номер, я тебе позвоню.Тихон достал мобильный. Соня успела удивиться, что это не навороченная модель, а что-то совсем простое. И даже, кажется, без камеры.Послал вызов. Соня вопросительно смотрела на серый экран. Он не оживал.– У тебя деньги кончились, – прислушался к сообщению в своей трубке Тихон. – Пиши мой.Удивиться, что звонок не прошел, не успела. Ведь если денег нет, все равно входящий должен быть принят.Пальцы не слушались. Все, абсолютно все было необычным и непонятным.– Давай сюда!Он протянул руку. Пальцы коснулись кожи. Тепло пробежало по ладони, ударилось в локоть.И вдруг он обнял. П