Жребий был брошен. Назад пути не было. Семь месяцев я ежедневно терзался сомнениями. Оправдано ли мое намерение ехать в «Исламское государство»? Почти каждый день я видел новые варварские жестокости ИГ или читал о них. Перед сном у меня часто возникало ощущение, что кто-то водит тупой стороной ножа по моему горлу. Обычно я вставал, подходил к окну в гостиной и смотрел в ночь. Вернемся ли мы оттуда? Чего стоит слово этих террористов? От иракских друзей в Анбаре я знал, что с ИГ велись переговоры. Давались недвусмысленные гарантии безопасности. Никто из делегации суннитов не вернулся.
С другой стороны, меня одолевала любознательность, велико было желание узнать правду об ИГ. Эта жажда истины гнала меня вперед всю жизнь. После переговоров по Скайпу и получения гарантий халифа создалась ситуация, при которой наше задержание или смерть пошли бы во вред и ИГ. Им хотелось, чтобы их воспринимали как государство, то есть всерьез. Кроме того, как ни странно это может показаться, я доверял Абу Катада. Тому хорошему, что в нем, несомненно, есть. Или когда-то было.
Больше всего меня мучило, что в этом самоубийственном предприятии участвовал мой 31-летний сын. Вся семья умоляла меня не брать его с собой. Случись что мной, он оставался бы единственным мужчиной в семье. Он был нужен им всем. И в первую очередь младшей сестре Натали. Она очень красивая девушка. Но невидимым дамокловым мечом над ней висела страшная болезнь – рассеянный склероз.
Когда я за день до отъезда еще раз попросил Фредерика остаться с семьей, он ответил:
– Ты знаешь, я против этой поездки. Решительно. Если ты погибнешь, то тем самым уничтожишь все, за что боролся в течение многих десятилетий. Прежде всего уважение к мусульманскому миру. Твою смерть воспримут как доказательство ошибочности твоих взглядов. Эта поездка – безумие.
– Возможно, – сказал я. – И поэтому я прошу тебя остаться здесь.
Фредерик сердито посмотрел на меня:
– Я не позволю тебе поехать туда одному. Мы пройдем через это вместе. Если ты полетишь тайно, я отрублю все твои связи в Интернете. Ты не найдешь ничего и никого. Удалю все твои контакты.
У меня не осталось выбора. Фредерик был непоколебим.
Конечно, на тот случай, если бы ИГ не сдержало слово, я принял кое-какие меры предосторожности. Я знаю влиятельных политиков и интеллектуалов мусульманского мира. Незадолго до отъезда я с ними связался. Они обещали мне в случае возникновения чрезвычайной ситуации связаться со своими правительствами, которые затем смогут ради нас установить контакты с ИГ, например, через иракские племена. По крайней мере, попробуют. Даже когда я буду в «Исламском государстве», они пообещали письменно проинформировать Федерального канцлера в Берлине.
Кроме того, я знал и то, что идущие на опасное задание спецназовцы берут с собой яд, который принимают, попав в плен. Ради того, чтобы избежать пыток или мучительной смерти. Летом в подсобке аптеки в курдском Эрбиле я раздобыл четыре дозы лекарства, передозировка которого летальна. В аптечке рядом с аспирином и «Имодиумом» они выглядели абсолютно безобидно. Я противник самоубийства. Но здесь речь шла не об этом. Речь шла о том, чтобы в случае неминуемой смерти иметь верную возможность избежать пытки и унизительной публичной казни. Если мне суждено там умереть, я умру не по сценарию ИГ.
За день до отъезда я показал лекарство Фредерику. Он посмотрел на меня с удивлением, но кивнул. Показалось, что почти с облегчением. Внезапно мы оказались не столь беспомощны перед лицом переменчивой доброй воли ИГ. В нашем арсенале имелось контрсредство. К сожалению, фатальное.
Затем мы написали Абу Катада, что отправляемся в путь на следующий день. И начали укладывать вещи. Важнейшими из них наряду с аптечкой были спальные мешки.
До самой границы
ВТОРНИК, 2 ДЕКАБРЯ 2014 ГОДА
В 7.00 звонит будильник. Спал я плохо. Но теперь все идет своим чередом. Подъем, приведение себя в порядок, проверка всех документов, всего багажа и выход из дому. Но что ни говори, все иначе. Чувство такое, словно отправляюсь не в путешествие, а готовлюсь к серьезной операции в больнице. Под общим наркозом. В носу запах дезинфекции. Странное ощущение перед дальней дорогой.
Незадолго до 10.00 в моей квартире появился Фредерик в компании своего старого школьного друга Малкольма. В последний момент он решил взять Малкольма, который неделями его упрашивал. Он будет протоколировать, а Фредерик снимать. Моя старшая дочь Валери уже здесь. Она принесла нам копии охранной грамоты халифа. Каждый берет себе по экземпляру. Складываем вдвое и кладем во внутренние карманы своих курток. Эта бумага – единственная гарантия нашего возвращения живыми из «Исламского государства»! Если это, конечно, не просто уловка, чтобы заманить нас.
Я прошу Малкольма купить в небольшом магазине по соседству свежие имбирные пряники. В подарок. Кроме того, Валери укладывает еще нам мармеладных мишек, конфеты «Шоко-бонс» и шоколад «Милка». Фредерик принимает у нее пакет. Спрашивает, дозволительно ли делать подарки террористам или это уголовно наказуемо. Как поддержка террористической организации. Я отвечаю, что учтивость никогда не была преступлением. Вынимаем лишь мармеладных мишек. Они изготовлены из желатина, обычно получаемого из свиных хрящей. Долгие сердечные объятия. Валери очень смелая.
По пути в аэропорт мне на сотовый звонит представитель Федерального уголовного розыска. Узнали, что я намерен посетить ИГ. Категорически отговаривают меня это делать. В конце концов, есть предупреждение Министерства иностранных дел для туристов. Какие-то чиновники хотели бы со мной встретиться и расспросить об этом деле. Я говорю своему собеседнику, что у меня, к сожалению, нет времени. Благодарю его и вежливо прощаюсь.
В аэропорту все, к приятному удивлению, проходит гладко. Мы хотим «Турецкими авиалиниями» лететь до Стамбула, а оттуда – в Газиантеп. Нашему отъезду не только не пытались препятствовать, но никто из службы безопасности даже не задал ни единого вопроса. Штатный режим работы. Малкольм и Фредерик ерничают, так-то, мол, немецкое правительство печется о том, чтобы помешать моей поездке в ИГ. Трудно представить, как от меня можно еще проще избавиться. Кажется, и турки нами вообще не интересуются.
Наш вылет в Стамбул, к сожалению, немного задерживается. Про рейс в Газиантеп можно забыть. В Стамбуле мы тем не менее спешим к окошкам касс вылета. Однако рейс в Газиантеп все равно отменен из-за плохих погодных условий. Правда, в полночь вылетает задержанный рейс в Адану, что всего в двух часах езды от Газиантепа. Но тогда спать мы бы легли в четыре часа утра. Поздновато. Поэтому идем в гостиницу аэропорта.
СРЕДА, 3 ДЕКАБРЯ 2014 ГОДА
На следующий день за обедом Малкольм поднимает вопрос о возможном требовании выкупа. В самом деле, кто заплатит за него выкуп? Его семья себе такого позволить не может. Он предполагает, что это мог бы сделать я. Объясняю ему, что я сам не знаю, откуда взять денег на возможный выкуп. Говорю, что ему еще не поздно вернуться. Малкольм задумывается. Колеблется. Затем вновь загорается слабой надеждой. Возможно, его вытащит правительство Германии.
– Мечтать не вредно! – заключаю я.
Все же Мальком больше не хочет ничего слышать о возвращении обратно. Затем покупает себе толстую записную книжку, которой отныне суждено стать дневником.
Сегодняшний рейс на 18 часов в Газиантеп снова отменяется из-за нелетной погоды. Чтобы поменять билет на рейс в Адану, несусь к кассе, которая как раз закрывается. С большим трудом мне все же удается перебронировать билет. Фредерик и Малкольм уже планируют экскурсию по Стамбулу. Но Адана тоже хорошо.
В самолете сидит целый школьный класс. Настроение веселое. Хотя фактически город Адана лежит довольно близко от сирийской границы. И там бушует война. Но юноши и девушки настроены безмятежно. Две девушки лет 18 взволнованно рассказывают мне, как красив их город. Надо только жить с нужной стороны границы. Они сияют, когда мы ступаем на взлетно-посадочную полосу в Адане. Туманно, пахнет горящими дровами, дизельным топливом, генераторами. Над городом повис смог.
Идем в компанию по прокату автомобилей нанять машину с водителем, чтобы добраться до Газиантепа. Нанимаем менее чем за 100 долларов. Нашего шофера зовут Эрдоган. По дороге он рассказывает нам, что большинство иностранных боевиков ИГ пробираются в Сирию через Хатай, Шанлыурфу или Газиантеп. В Газиантепе границу надо переходить у Килиса.
Далее на север, в городе Кахраманмараш размещены германские зенитные ракеты «Патриот». Против кого и чего они предположительно направлены, никто не знает. Сирия не воюет с государствами весовой категории НАТО вроде Турции. И потому будущие террористы ИГ пересекают турецкую границу, как бы защищенную немецкими ракетами. Пилоты решительно устаревших сирийских ВВС остерегаются совершать налеты на боевиков ИГ в этом районе. Неверно заложенный вираж, и они в перекрестье прицела германской ракеты. Главным образом, наши «Патриоты» охраняют беспрепятственный приток террористов, устремляющихся в «Исламское государство».
Прибыв, наконец, около 23.00 в гостиницу в Газиантепе, не можем сдержать улыбки при виде безвкусно-крикливого интерьера ее холла. Восседающие там явно весьма состоятельные мужчины с внешностью мафиози, косятся на нас подозрительно. Сколько именно постояльцев этого заведения, что всего в часе от границы, связаны с ИГ, нам остается лишь гадать. Однако, несмотря ни на что, спим спокойно. По-настоящему все начнется лишь завтра.
ЧЕТВЕРГ, 4 ДЕКАБРЯ 2014 ГОДА
Абу Катада до сих пор так и не звонит. Что случалось уже не раз. Настраиваемся на долгое ожидание. Во второй половине дня решаем пойти в Старый город. Немного прогуляться по рынку, вкусно поесть. Даже разрабатываем альтернативную программу, если Абу Катада не позвонит в ближайшие несколько дней. Подумываем съездить в турецкий приграничный город Килис, но оттуда похищали иностранцев. Поэтому туда стремимся не особо. Конечно, мы могли бы нанять достойную охрану. Но существует ли она здесь?
Заходим помолиться в романтичную укромно стоящую мечеть. Люблю турецкие мечети с их нередко мистической атмосферой. Затем идем через рынок, чтобы купить немного изюма, фисташек и бананов. Во многих небольших мастерских кипит работа, тяжелая работа. Большие металлические чаши искусно обрабатывают молотом.
Неожиданно Фредерик видит на своем мобильном, что Абу Катада в сети. Пишет, что может связаться с нами по Скайпу. Через полчаса мы с ним говорим. По словам Абу Катада, сейчас с точки зрения безопасности ситуация в Ракке стабильна. В последние дни Асад город не бомбит. Из-за неблагоприятных метеоусловий. Пилоты Асада не могут сбрасывать бомбы. На своих старых машинах им приходится летать ниже кромки облачности и самим подвергаться опасности быть сбитыми. А кроме того, они не в состоянии поражать цели точно. Поэтому гибнет много мирных жителей. У американцев не так. Они опаснее, но и они не видят, кто в том или ином здании – бойцы или же гражданские лица.
Мы хотим обсудить, где нас разместят и время нашего приезда. Но на большинство наших вопросов у Абу Катада нет точных ответов. Мы договариваемся поговорить на следующий день в 15.00. В любом случае переход в Сирии невозможен до позднего вечера или ночи. Тем не менее нам следует как-то подготовиться к тому, что должно произойти завтра вечером. Или послезавтра. Как нам становится ясно, временному фактору в ИГ значения не придают.
Мы говорим с Абу Катада об участившихся комментариях в Твиттере, где в мельчайших подробностях воспроизводится моя критика ИГ. Абу Катада многократно повторяет, что у них с этим нет никаких проблем. Наша гарантия безопасности действительна, и ничто этого изменить не может. Если кому-то из нас не придет в голову мысль оскорблять «Исламское государство», Пророка или Бога. В этом случае даже наша гарантия безопасности не сможет спасти нас от смертной казни. Но в какой именно момент, с его точки зрения, начинается богохульство, не говорит.
– Довольно рано, – заявляет Фредерик после. Его приводит в ужас то, насколько недипломатично я говорю с экстремистами – я никогда не прибегал к обинякам даже в Афганистане.
После разговора снова возвращаемся в Старый город, чтобы хоть раз отведать хорошей турецкой еды. Находим старую традиционную шашлычную. Заказываем все, что знаем: различные шашлыки из баранины, курицы и несколько закусок, лахмаджун, салаты и т. д. Даже принявшись за трапезу, продолжаем обсуждать, стоит ли писать на Фейсбуке о поездке до пересечения границы или нет. С приложением копий гарантии халифата. Есть доводы и за, и против. Против в первую очередь то, что в течение нескольких последующих дней я не могу отдать себя на суд возможной публичной критики. Поэтому в итоге мы решаем подтвердить факт поездки только после возвращения. Если нас захватят, гарантию безопасности халифата опубликует Валери.
Перед сном хотим немного посмотреть телевизор. Однако новостные репортажи «Аль-Джазиры» о 50 убитых в Ираке, сражениях ИГ в Сирии, а также новых похищениях отнюдь не наполняют нас энтузиазмом. Выключаем телевизор.
ПЯТНИЦА, 5 ДЕКАБРЯ 2014 ГОДА
На следующий день в 15.00 тщетно ждем звонка. Мне это напоминает Сомали. Там много лет назад я с телевизионщиками и журналистом «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» однажды целую неделю ждал встречи с тогдашним президентом Сиадом Барре. Когда в один прекрасный день поздно вечером назначенная встреча состоялась, съемочная группа растворилась в каких-то ночных клубах. Отважно дожидался лишь журналист «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» Гюнтер Крабб. Фредерик и Малкольм были столь же терпеливы. Они и вправду не торопились попасть в «Исламское государство».
Ожидание, ожидание, ожидание. Снова гастрономическая вылазка в Старый город. Но тут объявляется Абу Катада. Он дает нам номер, по которому нам следует позвонить. Все принимает серьезный оборот. Я звоню. На том конце провода отвечает некто, хорошо говорящий по-немецки. Говорю ему, что мы готовы. Обещает перезвонить через 15 минут. И действительно перезванивает четверть часа спустя, чтобы доложить мне, что сегодня вечером через границу перейти невозможно. Все откладывается на завтра на 9.00 утра. Мы должны будем ему еще раз позвонить. Я начинаю проявлять нетерпение. Почему все так сложно? Есть проблемы?