– Эй! – позвал Дин.
Навстречу, высунув язык, выпрыгнул гигантский серо-белый бобтейл. Он остановился перед Дином и залаял. Дин расплылся в улыбке:
– Боже, Снупи! Это ты?
Он присел и принялся почесывать пса по затылку. Тот поставил передние лапы Дину на колени и начал лизать ему свободную руку. Сэм нашел в себе силы поинтересоваться:
– И эту собаку в самом деле зовут Снупи?
– Ага. В тот раз он был маленьким щеночком. Эй, а теперь ты у нас здоровенный вымахал, да?
– Но ведь тот, кто дал ему это имя, в курсе, что Снупи был биглем[3]?
Из-за двери донесся голос:
– Его уже так звали, когда он к нам попал, и только на это имя он отзывается.
Сэм поднял голову и увидел красивую миниатюрную женщину, с удивительно белой для жительницы тропического острова веснушчатой кожей, ярко-рыжим хвостом кудрявых волос и зелеными глазами. Как и большинство местных, она носила футболку (с черно-белым абрисом дома и надписью «ГОСТИНИЦА НЕЙЛОР-ХАУС»), шорты и шлепанцы.
– Я хотела назвать его Бастофер Джонс[4], – продолжала рыжая, – но он не приходит, когда его так зовешь. А на Снупи отзывается сразу. И что тут поделаешь?
Дин встал, а Снупи начал бегать вокруг.
– Как поживаешь, Ники?
Ники обняла его:
– Рада снова тебя видеть, Дино. Когда увидела на улице твой танк, сразу поняла, кто к нам приехал. Тебе надо будет загнать машину во двор, нельзя оставлять ее на ночь на улице, – она оторвалась от старшего Винчестера и смерила взглядом Сэма. – А этот большой парень кто?
– Я – брат... хм... Дино. Меня зовут Сэм, – он протянул руку.
– О, так ты Сэмми! – она потрясла предложенную ладонь.
– Ну... ээ... да, – Сэм неожиданно занервничал.
Ники заулыбалась, показав великолепные зубы:
– Когда Дино приезжал сюда, я узнала о тебе все.
– Не верьте ни одному его слову. На самом деле я хороший.
– Да, действительно твой брат, – Ники оглянулась на Дина.
Старший Винчестер тем временем снова почесывал обрадованного повышенным вниманием Снупи:
– Точно. И жить с ним не могу, и пристрелить жалко.
– Вам, так понимаю, нужно жилье?
Сэм кивнул.
– Повезло вам. Могу предложить три комнаты.
Дин непонимающе нахмурился:
– Это еще зачем? Зачем нам...
– Это... – быстро перебил Сэм, – нам двух хватит. Дело в том, что наш отец... он... – младший Винчестер покосился на брата, который выглядел смущенным.
У Ники вытянулось лицо:
– О нет... вот черт, сожалею. Его убил призрак?
– Типа того, – ровно сказал Дин.
– Проклятье. Мне так нравился Джонни. Он был милым.
Сэм мог бы подобрать много слов, чтобы описать Джона Винчестера, но слова «милый» среди них не значилось. Впрочем, он оставил мысли при себе и вслух только сказал:
– Вообще-то, нам и одной комнаты будет достаточно. Не хочется занимать много места.
– Да все нормально. На прошлой неделе пришлось бы потесниться, мест совсем не было, но вчера все выехали. Осталась пара человек, а остальные комнаты свободны. После Нового года всегда так бывает... а после двойного убийства через улицу – тем более.
Сэм бросил взгляд на брата:
– Двойное убийство?
– Ага. Погибли двое работников из фирмы потусторонних экскурсий, – Ники указала на дом с башенкой. – Их нашли с пробитыми головами. Хорошие были ребята. Девушка по имени Анжела и парень Джонатан. Наша гостиница является частью экскурсии, и мы иногда их кормили.
– То есть, тут тоже живет привидение? – уточнил Дин.
– Ну да. Потому-то фирма и купила дом. Вы же поэтому приехали?
Винчестеры обычно осторожничали, но Ники была в курсе ситуации, и Дин кивнул:
– Вроде того. Не знаешь, где сейчас околачивается Яфет?
– Его можно найти на стоянке при «Хогс Брес». Если нет, попробуйте поискать возле «Булл-энд-Уистл», – она зашла за стойку и достала две связки по два ключа. – Сумки есть?
– Все в машине, – отозвался Дин. – Достанем, когда загоним во двор.
– Ладненько. Пойдем со мной.
Ники повела их по коридору, и, пока они шли, Сэм не мог не заметить две вещи: первое, что у Ники в самом деле чрезвычайно короткие шорты, и двигает она обтянутой ими частью тела весьма заманчиво, а второе, что Дин не обращает на это ровно никакого внимания. Обычно старший Винчестер не страдал излишним тактом, когда в поле зрения появлялись соблазнительные особы, и его теперешняя реакция казалась более чем странной.
Свернув за угол, они спустились по трем крохотным ступенькам и оказались в просторном саду, набитом яркими цветами, огромными деревьями и удобными плетеными креслами. В одном сидела высокая широкоплечая женщина с короткими каштановыми волосами и густым загаром. Она была босая, в черных топе и шортах, с кучей сережек в одном ухе и колечком в носу.
– Эй, подруга, смотри-ка, кто к нам приехал.
Женщина вскочила на ноги и, широко улыбнувшись, заорала:
– Малыш Динни! – словно эхо заметалось между деревьями. – Ты вернулся!
Сэм покосился на брата:
– Малыш Динни?
– Закройся, – пробормотал Дин и расплылся в улыбке. – Как дела?
Ники обняла женщину так собственнически, что Сэм внезапно понял, почему брат не пытался к ней клеиться:
– Это Сэм, брат Дина. Сэм, это Бодж, моя спутница жизни.
– Очень приятно.
– Взаимно!
– Я дала им шестой и седьмой номера, – сказала Ники.
– Здорово! – громогласно одобрила Бодж.
Отлепившись от партнерши, Ники повела их по кирпичной дорожке среди деревьев к небольшим двухэтажным домикам. В домике было две комнаты – на первом и втором этаже. В комнате на первом этаже обнаружилась всего одна двуспальная кровать, из чего Сэм понял, что жить предполагается по отдельности. То есть, они когда-то спали вместе, но полноценного сна не выходило, потому что Сэм разваливался на всю кровать, а Дин брыкался.
– Я возьму второй этаж, – младший Винчестер решил, что беганье по лестнице послужит неплохой разминкой.
Ники протянула ему связку с номерком 6:
– Серебряный ключик от главного здания. Мы его запираем около десяти, а вам надо будет как-то войти, если вернетесь позже. Второй от комнаты.
– Спасибо, – Сэм опустил ключи в карман и посмотрел на брата. – Надо разобрать вещи.
Дин взял свои ключи, и они вернулись в главное здание. Загнав Импалу на подъездную дорогу, Дин замер и зажмурился, наслаждаясь горячими солнечными лучами. Он понимал, что это то же солнце, что в Южной Дакоте, но оно, черт возьми, чувствовалось по-другому. Северное солнце просто дразнило, щекотало теплом, пока ледяной ветер выбивал дрожь, а здешнее солнце было ласковым и приветливым.
«Хорошо, что я сумел вернуться перед тем, как все закончится...»
Дин вздохнул и присоединился к брату, помогая вытащить из багажника небольшие сумки со сменной одеждой, туалетными принадлежностями и всякими мелочами. Ощущения старшего Винчестера по поводу скорой развязки менялись день ото дня – даже час от часа, черт побери – но сейчас он был доволен: он спас много жизней, сделал много хорошего и уберег брата.
Вот что самое важное. Сэмми надо защищать. Когда маму убил желтоглазый демон, папа сунул Дину в руки крохотного шестимесячного брата и приказал: «Унеси брата и побыстрее! Не оглядывайся! Ну же, Дин, пошел!» Иногда казалось, что этот приказ определил всю жизнь Дина. Теперь он определил и смерть.
Во время той первой поездки в Ки-Уэст Дин встретил в салуне «У капитана Тони» потрясающую девушку. Ночь запомнилась, особенно после того, как Ники и Бодж не согласились на его закономерное предложение устроить тройничок. Имени девушки Дин не запомнил, зато великолепно запомнил очертания ее груди, запах травяного шампуня и пота, вкус ее губ. Она приходилось то ли родной сестрой, то ли двоюродной, то ли какой-то другой родней участнику группы, игравшей в то время в баре, и должна была через пару недель вернуться в Алабаму.
Дин решил как-нибудь заглянуть в бар. А вдруг снова повезет. Братья опять прошли через сад, и Дин вспомнил, что когда-то здесь жил еще и попугай. Где он теперь интересно? Прячется?
– Раз уж мы разобрались с жильем, предлагаю перейти улицу и посмотреть, что там можно сделать.
– Как скажешь, Дино, – хохотнул Сэм.
– Собственными руками прикончу, – пообещал Дин.
Он совсем позабыл, что Ники и Бодж обожают давать знакомым всякие ласкательные имена. Ясное дело, Сэм теперь своего не упустит. С другой стороны, они наверняка и для Сэма что-нибудь сообразят, и тогда можно будет отыграться.
Сэм, скрипя ступеньками, поднялся к себе. Дин открыл сдвижную дверь и вошел в душноватую комнату. В Ки-Уэсте было намного теплее, чем в той же Южной Дакоте, но по меркам Флориды прохладно, поэтому Дин просто открыл окно. С папой он останавливался здесь летом, и кондиционер был жизненно необходим. У двуспальной кровати была белая плетеная спинка, повторяющая узор ограды в саду. Дину это понравилось. По крайней мере, можно будет привести кого-нибудь к себе, не боясь потревожить спутника. Обои и ковер оказались одинакового пастельного цвета, а на стене висели морские пейзажи и корабельный руль. Дин включил вентилятор на потолке и оставил дверь открытой, опустив только сетку от насекомых. Он хотел предупредить Сэма насчет местных москитов, но потом решил, что будет забавнее, если брат сам обнаружит их присутствие.
– Какого черта ты делаешь в моем доме?!
Дин развернулся и увидел мужчину в белом костюме и синей фуражке. И стену, просвечивающую сквозь него. За годы охоты Дин видел великое множество привидений, но ни одно не было таким... таким четким.
– Ну...
– Я задал тебе вопрос, юноша. Это мое жилище, и я бы желал узнать, что ты тут делаешь!
– А вы?..
– Капитан Терренс Нейлор, естественно! А теперь отвечай на мой вопрос, тысяча чертей!
ГЛАВА 5
Грег Митчелл не раз говорил своей жене Кристе, что Ки-Уэст – отличное место для новогоднего отдыха, но только на третий день их пребывания здесь она признала, что муж прав. Как всякий счастливо женатый мужчина, Грег примирился с тем, что никогда не услышит, что в чем-то прав, поэтому признание жены стало для него значительной победой.
Скептицизм Кристы исходил из того, что Ки-Уэст не очень подходил для подводного плавания. Они ныряли на Гавайях, на архипелаге Теркс и Кайкос, на островах Кука и в Папуа-Новая Гвинея и в множестве других мест, куда более приспособленных для ныряния с аквалангом. Но в тех местах не было такой замечательной ночной жизни. Каждый вечер они заходили в новый бар, пили хорошее пиво и слушали хорошую музыку. Однажды они даже отважились на караоке, исполнив хором «Time of My Life» и «Paradise by the Dashboard Light»[1].
Вот и сегодня они хотели снова понырять, но поднялся сильный ветер, и вода была неспокойная. К счастью, им позвонили в отель и предупредили, так что было время обдумать другие планы. В итоге решили побыть прилежными туристами и осмотреть достопримечательности.
– Хочешь в «Малый Белый дом»? – предложил Грег.
Они с супругой сидели в изножье кровати в своем номере отеля «Хаятт» на Фронт-стрит.
– А дом Хемингуэя?
– Ну, можно. Хотя это всего лишь Хемингуэй, – едва слова слетели с губ, Грегу захотелось взять их обратно.
– «Всего лишь»? Эрнест Хемингуэй – величайший американский писатель!
– Только если не учитывать других американских писателей.
Они годами спорили об одном и том же. На самом деле, они начали спорить еще даже до того, как решили встречаться – а именно на уроке американской литературы в колледже. Учитель, естественно, был на стороне Кристы, зато большая часть класса поддерживала Грега.
Криста собиралась добавить что-то еще, но закрыла рот и махнула рукой:
– Не будем ссориться. Слушай, что бы ты не думал о творчестве Хемингуэя, он здесь жил, и тут в его честь обустроили великолепный музей. И там полно кошек.
Грег моргнул:
– Кошек?
– Точно, – подтвердила Криста. – Целая куча кошек. И все шестипалые.
– Да ты шутишь! – Грег вытаращил глаза. – Какая прелесть! Кошки с полидактилией – это нечто!
Грег всю жизнь был кошатником. В Лоуренсе, Канзас, у них остались три кошки, за которыми на время отъезда хозяев присматривала сестра Грега.
Криста покачала головой и встала, подхватив внушительную черную сумку. Дорогое изделие не вполне подходило под футболку, шорты и сетчатые сандалии, но Криста настаивала, что ей нужно где-то носить все, что может пригодиться, и Грег давно прекратил попытки ее переубедить.
– Почему ты не говоришь просто «шестипалые», как все нормальные люди?
– К чему я и клоню, – он подцепил потрепанную кепку с вензелем из первых букв Канзас-Сити, которую носил еще в детстве, и поспешил за женой. – Это Хемингуэй называл таких кошек шестипалыми, а более или менее образованный человек использует термин «полидактилия».
Супруги захлопнули дверь (если ей не грохнуть хорошенько, может и не закрыться, а в номере остались ценные вещи) и пошли к лифту. Не переставая рыться в сумке, Криста снова заговорила:
– Да, но этот термин неточный. «Полидактилия» – это когда пальцев больше, чем положено. А шестипалый – это как раз про тех кошек, которые с шестью пальцами... ага! – последний возглас относился к найденным в глубинах сумки солнечным очкам.
Грег терпеть не мог, когда Криста надевала солнечные очки, потому что они закрывали ее чудесные голубые глаза. После спора на уроке литературы они друг другу не приглянулись, но в следующем семестре столкнулись на вечеринке у общего друга. Криста покрасила волосы, и Грег ее не узнал – вот и принялся ухаживать за девушкой с великолепными голубыми глазами. Только проговорив всю ночь – уже после того, как вечеринка затухла – он сообразил, что это она выступала его главным противником. Ее глаза были словно озера лунного света, и она только хмыкнула, когда Грег впервые сказал это вслух.
Грег щелкнул по лифтовой кнопке костяшкой пальца:
– Я думал, мы больше не спорим о Хемингуэе.
– Мы и не спорим. Мы спорим о том, что ты строишь из себя самодовольного заучку.
– Я бы сказал, что это связано с темой Хемингуэя, – улыбнулся он.
– А я бы сказала, что нарушила договор ради удовольствия назвать тебя заучкой.
Грег покачал головой и рассмеялся:
– Я тебя люблю.
Она сверкнула глазами, прежде чем спрятать их за темными стеклами очков:
– И я тебя.
Они с удовольствием прошлись по Фронт-стрит до Уайтхолл, через пару кварталов попали на Оливия-стрит, минули несколько домов и ресторанов и один из входов в Малый Белый дом, который Гарри Трумэн[2] иногда предпочитал резиденции Кемп-Дэвид[3] (проходящей когда-то под названием Шангри-Ла). Через улицу от дома Хемингуэя возвышался огромный маяк. Грег смерил его взглядом и сказал:
– После Хемингуэя идем туда.
– Ну... ладно.
Почувствовав ее замешательство, Грег оглянулся:
– Что не так?
– Ты же понимаешь, что там нет лифта? Тебе придется идти пешком до самого верха.
– И что? – негодующе уточнил Грег, заранее настроившись на обидный ответ.
– Да ничего, но когда на полпути ты устанешь тянуть по ступеням свое пузико Будды, не вздумай мне плакаться.
Грег смущенно похлопал себя по брюшку, которое два года назад жена ласково окрестила «пузиком Будды», и проворчал:
– Я думал, тебе нравится пузико Будды.
– Я от него без ума, милый, но бегать по лестнице с ним неудобно.
– Вот как. Чепуха! Я поднимусь по всем лестницам и посмеюсь над твоим отношением к моей спортивной форме.
– Если еще сможешь смеяться, естественно, – она улыбнулась и легко поцеловала его в щеку.
Надо сказать, Грег не угомонился и после поцелуя:
– Замечательно, пошли уж любоваться вашим хваленым писателем.
Криста придержала язык и направилась к билетной кассе, стоящей около огораживающей дом стены. За кассой виднелись открытые ворота, увитые плющом. Заплатив за вход скучающей молодой женщине, которая, кажется, рассердилась, что ее оторвали от чтения «Энтертэйнмент Уикли», они вошли в ворота и поднялись к самому дому. Навстречу вышел улыбающийся парень с большим носом, маленькими глазками и неровными зубами:
– Здравствуйте! Добро пожаловать в дом-музей Хемингуэя! Впервые здесь?
Вокруг не было ни души. Грег уже заметил, что нынешним утром на улицах ходило куда меньше народу, чем обычно, и решил, что виноват прошедший Новый год – еще одна причина, почему они с женой решили отдыхать здесь уже после праздника.
– Да, впервые.
– Меня зовут Дэвид, и я веду экскурсию. Экскурсия начнется через пятнадцать минут, а пока я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, – и, словно предвидя первый вопрос, он начал: – Дом был построен в 1851 году Асой Тифтом, морским архитектором и охотником за ценностями. А Эрнест Хемингуэй поселился здесь в 1931 году.
– А зачем тут каменная стена? – поинтересовалась Криста. – Для охраны?
Грега рассказ не интересовал: он искал кошек и удивлялся, что ни одной не видно.
– Дань моде, – объяснил Дэвид. – Здесь была обычная сетка, но мистер Хемингуэй не хотел, чтобы его дом разглядывали. Он был довольно знаменит, а публика в Ки-Уэсте более непринужденная, чем, скажем, в Голливуде, так что...
– А где кошки?
Дэвид внезапно занервничал:
– Ну... боюсь... видите ли...
– Что? – не удержался Грег.
– Вы в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась Криста.
Дэвид отер пот со лба:
– Все хорошо... Может, вы хотите знать еще что-нибудь о мистере Хемингуэе?
– А здешние кошки действительно потомки того кота с полидактилией, которого держал Хемингуэй?
– Боюсь, моего мужа кошки интересуют больше Хемингуэя, – вставила Криста.
Дэвид скривился:
– Ох, зря вы это сказали.
– Что? Почему... – внезапно Грег почувствовал ладонь на своем плече и оглянулся, но... за спиной никого не оказалось, хотя рука все еще ощущалась.
– Убирайся! Убирайся! Убирайся! Убирайся! – голос выплеснулся будто бы из ниоткуда, отражаясь от каменной стены и словно отдаваясь в костях.
Рука толкнула Грега, и он, не удержавшись на ногах, скатился со ступеней к воротам и поморщился от боли, вспыхнувшей в правой руке при столкновении с тротуаром.
– Боже, Грег! – Криста подбежала и опустилась рядом с ним на колени. – Ты цел?
Грег кое-как сел и осмотрел предплечье. Ссадина болела и кровоточила. Он перевел взгляд на Дэвида, который выглядел так, будто привидение увидел:
– Что это было, черт побери?
– Я сказал, убирайся к чертовой матери! – прорычал голос. – Я по горло, черт возьми, сыт чертовыми кошатниками!
Вот теперь Грегу сделалось серьезно не по себе:
– Что?.. Кто?..
«Это какая-то запись, пущенная через динамик! Запись!»
Он попытался найти разумное объяснение, но сам ему не поверил. Если голос передают через колонки, он не проникает в самую душу.
– Она пусть останется, а он – на выход! – приказал голос.
– Ээ... – заикнулся Дэвид. – Ну... хорошо. То есть, конечно, мистер Хемингуэй.
Грег хлопнул глазами:
– Мистер Хемингуэй???
Это точно фокус. Грег неуверенно поднялся, опираясь на жену:
– Это розыгрыш. Хемингуэй мертв, урод, а я, между прочим, руку ободрал и...
– Естественно, я мертв, глупец! – не замедлил отозваться голос. – Но это мой дом, а не кошачий рай!
Криста заговорила так, будто действительно общалась с Хемингуэем:
– А я думала, вы любили кошек.
– Моего кота любил, – поправил голос. – И это не значит, что мой дом надо было превращать в долбаный зоомагазин!
Грег снова почувствовал руки у себя на груди – уже две, хотя никого, кроме ошарашенной Кристы и перепуганного Дэвида, поблизости не было. Он попытался схватить невидимого противника, но только цеплялся за воздух. Руки сильно толкнули его. Грег не хотел вывалиться через ворота спиной вперед, но невидимка упорствовал. Снова придавив больную правую руку, Грег вскрикнул. Криста выбежала со двора за ним, и ворота тут же с грохотом захлопнулись, от чего несколько листьев плюща оторвались и спланировали на дорожку.
– Господи, Грег! Я вызываю 911! – Криста начала рыться в сумочке.
Грег придержал ее руку:
– Нет, нет, не стоит. Давай просто пойдем в аптеку и купим какой-нибудь бинт или пластырь.
– Ты уверен?
– Чем я точно не хочу заниматься, так это пытаться объяснить медсестре, что здесь произошло.
– Как скажешь, – улыбнулась Криста. – Пойдем, думаю, где-то на Дюваль есть аптека.
Она помогла мужу подняться на ноги. Грег оглянулся на дом и увидел, что, по всей видимости, женщина в кассе не сочла привидение Хемингуэя достаточно уважительной причиной, чтобы отвлечься от кинозвезд.
– И что это было?
– Даже знать не хочу! – воскликнула Криста. – Но ты был прав: зря мы сюда пришли.
Грег покачал головой, шагая по Оливия-стрит к Дюваль.
– Ух, ты.
– Что?
– Ты за эту поездку уже второй раз признаешь, что я в чем-то прав.
– Я признаю, что ты прав, строго раз в году, – отчеканила Криста. – В 2007 году я согласилась, что Ки-Уэст – хорошее место для отдыха. А этот раз был на 2008 год.
– Как скажешь, любовь моя.
ГЛАВА 6
Редко бывало так, что Дин Винчестер не мог подобрать нужных слов. Но теперь, стоя перед призраком капитана Терренса Нейлора, пытающегося завести разговор, единственное, что Дин смог выдавить:
– Ну... странно.
– Ты не ответил на мой вопрос!
Дин, наконец, отступил и, повернув голову к двери, но, стараясь не выпускать привидение из поля зрения, заорал:
– Сэм!
Через минуту на лестнице загрохотали шаги, и в дверях показался младший Винчестер:
– Что такое, Дин? Я... Ой. Это же привидение.
– Спасибо, капитан Очевидность, – пробормотал Дин.
Нейлор сложил призрачные руки на призрачной груди:
– Может, хоть один из вас соизволит объясниться?
Сэм медленно перевел взгляд с Нейлора на брата:
– Он говорящий.
– Похоже на то.
– Прекратите обсуждать меня, когда я перед вами стою! – проревел Нейлор.
– Нууу... – протянул Сэм. – Вы не... Видите ли, вы мертвы.
– Ты не представляешь, но я в курсе, – раздраженно отозвался Нейлор. – И довольно ясно помню, как меня поглощала пучина и соленая вода заливалась в рот и нос. Довольно неприятное ощущение, так что вряд ли я его забуду.
– Так вы знаете, что вы призрак? Что вы привидение? – нахмурился Дин.
– Ну, разумеется, знаю! А ты все еще не ответил...
– Это отель, – вмешался Сэм. – Гостиница.
А Дин вспомнил, что когда-то Бодж рассказывала ему историю гостиницы, и добавил:
– Некоторое время здесь жили ваши предки, а лет тридцать назад какой-то парень решил устроить в доме музей. Идея не пошла, и тогда одна пожилая леди выкупила дом и сделала из него гостиницу. Сейчас тут работает милая молодая пара, – по здравому размышлению Дин решил, что не стоит упоминать, что «милая пара» – это две женщины.
Нейлор свел брови:
– Просто смешно. Как могут посторонние люди селиться в моем доме?
– Его малость обновили, – неловко проговорил Сэм.
Нейлор только головой покачал:
– Что ж, вы, по крайней мере, не ударились в визг.
– То есть? – насторожился младший Винчестер. – Вы тут уже проявлялись?
– Прошу прощения?
– Вы и раньше с кем-то разговаривали? – быстро переспросил Дин.
– Ясное дело! Ну, не то чтобы именно разговаривал. Я пытался, но никто не потрудился высказать ни малейшего понимания. Это раздражает, особенно когда девушки начинают пронзительно визжать.
– Вы здесь постоянно? – продолжил расспросы младший Винчестер.
– Когда я умер, моя душа пришла сюда. Я всегда насмехался над ясновидцами, к которым хаживала моя Агнес, и не верил, что кто-то может беседовать с душами в аду или в раю. Я вообще даже и не думал, что душа может пойти куда-то еще, но после смерти попал сюда.
– Так бывает, – подтвердил Сэм. – Привидения часто возвращаются в места, которые были важны для них при жизни.
– Для меня никогда не было места важнее дома, юноша, даже корабли, на которых я служил, не в счет. Я сам построил этот дом на деньги, заработанные добычей ценных вещей, построил вот этими двумя руками, – он продемонстрировал руки, должно быть, бывшие при жизни мясистыми и мозолистыми.
Дин хотел что-то сказать, но капитан не позволил ему и слова вставить. Старший Винчестер решил дать ему выговориться, ведь несчастный ублюдок молчал почти полторы сотни лет.
– Я купил собственный корабль и женился. Агнес родила мне детей, а потом я вышел в отставку и мог за ними присматривать. Но потом... потом ее унесла чахотка, и я снова вышел в море, – он вздохнул. – Война Северной Агрессии закончилась весьма печально, и наше дело изменилось в худшую сторону.
Дин едва удержался от того, чтобы не фыркнуть. Он знал множество современных южан, которые упорно продолжали называть гражданскую войну именно так.
– Молодое поколение не знало рифов, их самих приходилось спасать. Крепла продажность: благородные судьи ушли на пенсию, и их заменили глупыми юнцами, ничего не понимающими в традициях. А потом случился тот проклятый шторм...
Сэм выглядел так, будто совершенно не улавливал нить повествования; Дин понимал, о чем толкует Нейлор, только потому, что был в Ки-Уэсте раньше. Он поднял руку:
– Э... капитан? Слушайте, нам с братом нужно поговорить наедине, ладно? Мы выйдем?
– Так это действительно гостиница?
Сэм кивнул:
– Действительно. Мм... как вы думаете, капитан, какой сейчас год?
– Я представился в тысяча восемьсот семьдесят первом от Рождества Христова. Полагаю, мы приближаемся к границе веков?
– На самом деле, мы ее уже минули.
– Дважды, – услужливо подсказал Дин. – Сейчас две тысячи восьмой год.
Нейлор погрустнел:
– Уже столько времени прошло?
– Боюсь, что да, – Дин сгреб брата за плечо и потянул к двери. – А сейчас, если позволите...
Старший Винчестер прикрыл дверь, и братья вышли в сад.
– Похоже, та же история, что с цыпочкой Молли и фермером Грили[1].
Сэм помотал головой:
– Есть большая разница. Молли и Грили появлялись раз в году. Они были осязаемые и могли разговаривать, потому что копили энергию весь год и выплескивали ее за один день. Плюс они были привязаны к одному месту. Но то, что творится здесь... – Сэм поскреб затылок. – Что он там болтал про ценности?
Дин улыбнулся, довольный возможностью ради разнообразия просветить Сэма, а не наоборот:
– Он брал вещи с тонущих кораблей. Очень доходный бизнес в позапрошлом веке.
– Они специально топили корабли? Ужас какой!
– Нет, дубина! Корабли тонули сами. Здесь рифов до черта понатыкано, и время от времени кораблям не удавалось проскочить мимо. Они же деревянные были, помнишь? А охотники за ценностями, вроде Нейлора, их спасали.
Сэм оглянулся на дом:
– Так он пират?
– Сначала я тоже так подумал, – хмыкнул Дин. – Но все было легально, хоть и регулировалось неважно. Умельцы имели неплохой куш. Половину хороших домов на острове построили как раз такие вот «пираты» и их семьи.