– Сколько ты потерял, когда Западная Виргиния победила? – поинтересовалась Шеннен, зная, что Крис интересовался подобными играми только в том случае, когда делал ставки.
– Не в том дело, что они выиграли... я не угадал разницу. Двадцать проклятых очков.
– А ты поставил на большее количество?
Крис пожал плечами:
– Получил бы больше денег.
– Если бы да кабы.
Крис снова пожал плечами и сунул лист под кружку:
– Любой каприз за ваши деньги. Что сказал красавчик?
– Он думает, что позвонит кому надо, и все разрешится само собой.
Крис сложил могучие руки на груди:
– На какой планете? Он решил, что у него связи лучше?
– Вообще-то, вреда от этого не будет. А вдруг он нас удивит, и мы сможем вернуться к работе.
– Ага. Эй, мы, кстати, собрались помянуть Тома в баре «У капитана Тони». Они предоставят нам бильярд на пару часов.
– Я приду, – кивнула Шеннен.
– Мисси там небось пляшет от радости.
Шеннен совсем не хотелось обсуждать личную жизнь Тома:
– Думаю, я...
Внезапно все прожекторы на стройплощадке погасли, и все погрузилось в темноту, которую немного разбавляли лишь случайный фонарь и месяц в небе.
– Что, босс, опять за электричество не заплатили? – с ухмылкой поинтересовался Крис.
Вопрос был вполне уместный, потому что уличный фонарь остался гореть, а значит, дело было не в перебоях с электричеством. Кроме того, Шеннен платила за электроэнергию. Так что она пропустила остроумную реплику Криса мимо ушей, тем более что не могла прекратить раздуваться от гордости, когда он звал ее боссом.
Линденмут уставился на телефон:
– Не работает.
Гарри, рабочий, достал собственный мобильник:
– И мой тоже.
Чей-то еще ай-под отрубился так же, как и остальные телефоны.
– Мистика какая-то, – проговорила Шеннен. – Ладно. Давайте...
И тут она увидела его – крупного мужчину, который выглядел так, будто сошел со старого рисунка: боевая раскраска, красно-черно-белая маска, черные волосы и пояс из костей. Из одежды на нем была только набедренная повязка и ничего больше. Шеннен подумала, что он довольно сексуальный.
– Боже правый, – заметил Крис. – А я думал, мы Хэллоуин вот уж как два месяца назад отпраздновали.
– Чудесно! – с досадой воскликнула Шеннен. – Начали подтягиваться психи!
В общем и целом, она поддерживала индейцев: в конце концов, многие их сородичи вымерли в свое время, так что они имели право на причуды. Но даже в такой ситуации без придурков не обойтись, и Шеннен решила, что этот фрукт притащился наводить беспорядки на стройке.
Тем временем «фрукт» устрашающе громко заговорил:
– Мы последние калуза, и мы отомстим!
У Линденмута отвисла челюсть:
– Последние кто?
Шеннен знала о всех племенах, проживающих во Флориде, но калуза среди них не значилось. Если она не ошибалась, племя калуза когда-то тоже жило здесь, но давным-давно исчезло с лица земли. Ясное дело, мужик сбрендил окончательно!
– Некогда эти острова принадлежали нам. Мы были могущественными воинами, правящими на суше и на воде. Идущие на нас войной умирали, жаждущие помощи обретали ее. Мы были калуза, и никто не мог уничтожить нас.
Внезапно Шеннен поняла, что псих говорит не по-английски и не по-испански (других языков она не знала), но все же каждое его слово оставалось понятным. У Шеннен был с собой «Вальтер ППК» – на вполне законных основаниях, надо сказать – и теперь она осторожно потянула пистолет из сумочки, стараясь не делать резких движений.
– Но потом пришли чужеземцы и принесли свои болезни, подкосившие калуза. Теперь же настало время для мести. Вы умрете первыми.
Выронив сумку, Шеннен схватила пистолет обеими руками и сняла его с предохранителя:
– Обломись, приятель! Если тут кому и достанется, то это тебе, если сейчас же не уберешь отсюда свой полуголый зад!
– Мы выше боли, выше страданий, выше смерти. Мы не живем больше, но возьмем с собой и вас.
Он шагнул к Шеннен, и она нажала на спусковой крючок, почувствовав отдачу. Пуля пролетела насквозь. Едва Шеннен выстрелила, на индейца набросились Крис и Гарри. Гарри размахивал гаечным ключом – он такими делами не гнушался. Однако индеец взмахнул рукой, и оба застыли: их кожа сморщилась, обтянув кости, обвисли мышцы, глаза потускнели и запали. Линденмут начал издавать странные невнятные звуки, а Шеннен продолжала стрелять, но все пули летели сквозь индейца, будто того здесь и не было. Невозможно! Она видела его, слышала, и он сотворил что-то с Крисом и Гарри. Патроны вышли, но Шеннен продолжала жать на спусковой крючок вхолостую, не в силах остановиться, поверить в происходящее, не в силах принять это. Том болтал о своих любовных передрягах; Крис делал ставки, а у Гарри остались жена и дочь в Тампе[2] и сын-студент в университете Пердью, в Индиане. Еще один жест существа, называющим себя Последний Калуза, и еще трое парней упали на землю. А потом еще несколько. А потом Линденмут. И тут существо повернулось к Шеннен. Даже в тусклом свете она смогла разглядеть в прорезях маски его глаза – темные, пронзительные и очень злые. Шеннен десять лет прожила с алкоголиком и помнила, что у того были точно такие же глаза, когда он, пьяный и разъяренный, мог наброситься на нее. Глаза Руди в такие моменты пугали ее до смерти, но с глазами Последнего Калуза не могло сравниться ничто.
– П-пожалуйста, – заскулила она, опустив пистолет. – Пожалуйста, не надо...
– Поздно.
Шеннен увидела, как ее руки покрываются морщинами и складками.
– Н-нет!
– Да.
Ноги внезапно ослабли, и Шеннен опустилась на землю, а Последний Калуза запрокинул голову и издал душераздирающий крик. Это было последнее, что Шеннен слышала в своей жизни.
ГЛАВА 14
Едва свернув на Саут-стрит, Дин поспешно ударил по тормозам. Около площадки стояли полицейские машины, фургон судмедэкспертизы и была натянута оградительная лента. С десяток копов бродили по периметру, несколько человек носили форменные куртки медэкспертов, а один парень даже щеголял галстуком. Это был единственный галстук, который Дин увидел на острове помимо их с Сэмом собственных. А на земле лежало по меньшей мере два десятка укрытых с головой тел.
– Плохо дело, – проговорил Сэм.
Дин оглянулся, проверяя, не занята ли дорога, чтобы развернуть машину, а когда повернулся обратно, к Импале направлялся полицейский.
– Дерьмо!
Старший Винчестер принялся просчитывать варианты. Если пуститься наутек, копы пробьют по базе их номерные знаки, а при таком количестве мигалок разглядеть внешний вид и марку автомобиля не составит никаких трудностей. Островок маленький, и выследить такую заметную машину будет несложно. Собственно по номерам копы ни на кого не выйдут, и этот факт сам по себе подействует на них, как красная тряпка на быка, особенно если учесть просроченную регистрацию. С другой стороны, если притвориться невинными туристами, есть шанс уехать без проблем. В крайнем случае, можно сказать, что они собрались на пляж, а это единственная приличная дорога туда от «Нейлор-Хаус».
Потом Дин разглядел, что к ним приближается офицер Монтроз, и высунулся из окна:
– Здравствуйте, офицер!
– Так и думал, что вы тут объявитесь. Видите, что творится. Я пустил бы вас посмотреть поближе, но сейчас не могу.
– Это еще почему? – Дин сам удивился своей горячности, учитывая, что он совсем не ожидал оказаться на месте происшествия.
Монтроз оглядел площадку и указал на мужчину в галстуке:
– Видите того разодетого парня? Это шеф полиции. В последний раз он почтил своим присутствием место преступления в девяносто втором году.
– Сколько погибших? – поинтересовался Сэм.
– Тридцать один. Но вся заварушка из-за того, что среди них – глава строительной компании. У нее было много друзей в Таллахасси, если вы понимаете, о чем я.
– О чем? – не понял Дин, потом до него дошло. – А! Столица.
– Высокопоставленные знакомые, – добавил Сэм.
– Именно, – подтвердил Монтроз. – Еще погиб Кевин Линденмут, а у него в друзьях были шишки даже побольше: поройся в его телефоне и найдешь личные номера губернатора и обоих сенаторов, – полицейский дернул плечами. – Будь здесь только полиция, я бы вас пустил, но шеф не слишком осведомлен во всякой чертовщине. Плюс тут народу куча...
Дин хлопнул по рулю:
– Хватит, мы уже поняли.
– Как они умерли? – продолжил расспросы Сэм.
– Так же, как парочка прошлой ночью. Из них словно жизнь высосали. Эксперты все еще пытаются придумать правдоподобное объяснение.
– Только время тратят, – отозвался Дин.
– Да, но только сомневаюсь, что ответ «Я не знаю» кого-то устроит.
– Возможно, – согласился Сэм. – Но мы...
Внезапно все погрузилось в темноту: фары Импалы погасли, двигатель прекратил фырчать и заглох, на полицейских машинах отключились мигалки, а взглянув на единственный фонарь, Дин убедился, что потух и он. Сэм вытащил из кармана сотовый:
– Телефон тоже сдох.
Братья рывком распахнули двери машины.
– Плохая идея, парни, – предупредил Монтроз.
Не обратив на него внимания, Дин бросился к багажнику. Сэм пару секунд наблюдал за ним, потом перевел взгляд на офицера:
– Мы имеет дело с призраком, который называет себя Последний Калуза. Он является воплощением всего племени, поэтому невероятно силен. К сожалению, то, что подхлестнуло всех местных призраков, сделало его еще сильнее. Если он решил что-то сотворить, то примется за дело сейчас же.
Дин перебросил брату ружье. С площадки доносились жалобы полицейских и экспертов на то, что ни машины, ни рации, ни прочие технические прибамбасы не работают. Но вдруг все притихли, и Дин, подняв голову, понял почему: Последний Калуза объявился снова.
– Мне кажется, – проговорил Сэм. – Или он стал еще выше?
В отеле индеец был ростом примерно с Сэма, а теперь башней возвышался над полицейским, который на несколько сантиметров обгонял планку в метр девяносто.
– Нет, тебе не кажется.
– Мы – последние калуза, – теперь его голос был еще ниже и звучнее, как если бы Джеймс Эрл Джонс[1] заговорил в мегафон. – Вы станете жертвой. Мы мертвы и позабыты, но не потеряны. После жертвоприношения свершится месть, ибо никому не позволено играть в свои игры с калуза и остаться после этого в живых.
– Это еще доказать надо, – Дин вскинул ружье. – Я как раз в настроении поиграть.
– И я тоже, – поддакнул Сэм.
Братья выстрелили одновременно, и ружейный грохот раскатился в ночном воздухе. Последний Калуза даже ухом не повел, но, по крайней мере, полицейские вышли из ступора и принялись палить по призраку из пистолетов – за исключением Монтроза, который, наверное, единственный понимал, что если заряд соли не сработал, то пули точно не помогут.
– Все еще не впечатляет, – прогромыхал Последний Калуза и вытянул окутанную тусклым сиянием руку.
– Дин, может, нам... – начал Сэм и внезапно замолчал.
Дин круто развернулся и увидел, что брат застыл – не дышит, не моргает, ничего. То же случилось и со всеми присутствующими.
– Какого черта? – пробормотал Монтроз.
– Жертвоприношение свершится, – Последний Калуза поднял руку.
Дин почувствовал, будто кто-то схватил его за грудки. В следующий момент их с офицером вскинуло в воздух и отшвырнуло на тротуар. Тренировки отца и богатый опыт всевозможных падений позволил Дину снова вскочить на ноги, отделавшись минимальными повреждениями, а вот Монтрозу повезло меньше: он скорчился на земле, баюкая руку и кривясь от боли. Тем временем Сэм и все остальные безучастно, словно зомби, собирались на стройплощадке и подныривали под брезент.
– Сэм! – Дин рванулся туда же, но словно врезался в невидимую каменную стену.
Из носа хлынула кровь. Отскочив и утершись, старший Винчестер принялся исследовать препятствие уже осторожнее: стена казалась глухой и твердой, хотя глаза твердили об абсолютно пустом пространстве. «Только барьера еще не хватало!» Боковым зрением Дин заметил, как вспыхнул свет, и оглянулся: двигатель Импалы снова заработал, зажглись фары. Тем не менее попавшие за возведенную призраком стену полицейские машины, ровно как и уличный фонарь, оставались в прежнем состоянии.
– Дело дрянь, – Дин подошел к Монтрозу и помог ему подняться. – Ты как?
– Неважно. Только что целую толпу моих близких друзей и коллег умыкнул свихнувшийся призрак. А еще рука болит.
У Дина зазвонил телефон. Первым побуждением было отделаться голосовой почтой, но звонить мог и Бобби, так что Дин вытащил сотовый и действительно увидел на панели имя Сингера:
– Бобби, умоляю! Скажи, что у тебя хорошие новости!
– С плохими вперемешку. Я выяснил, что собирается сделать Последний Калуза, но не знаю, как его остановить. Он выпивает чужую жизненную силу, а на закате приносит в жертву людей, чтобы свершить месть. И знаешь что, Дин? Только белых людей.
– Мы тебя обогнали, – поморщился Дин. – Наш большой приятель только что зачаровал Сэма и отряд полицейских. Один коп остался, но он семинол.
– Логично, – проворчал Бобби.
– Да, но почему он умыкнул Сэма, а меня оставил?
Бобби колебался, прежде чем ответить:
– Потому что тебя уже принесли в жертву, Дин.
– Прости, не расслышал?
– Твоя жизнь уже принадлежит демону, заключившему сделку, – судя по голосу, Бобби едва сдерживался (Дин знал его не один год, но никогда не видел таким разозленным, как в тот день, когда сообщил, на что пошел, чтобы воскресить Сэма). – Последний Калуза не может принести тебя в жертву, потому что такая жертва будет бессмысленна.
– Очешуеть.
– Слушай, я сейчас в аэропорту Су-Фолса, через час вылетаю на Ки-Уэст. С учетом загруженности в Атланте буду у вас к десяти утра, и останется еще несколько часов, чтобы обмозговать все это дело. Единственное, что сейчас скажу: посолить и сжечь здесь не прокатит. Нам бы пришлось разыскать каждую кость каждого индейца-калуза, а кто его знает, где эти кости.
– Да уж, – проскрежетал Дин. – Здесь кости отыскали, и то вон как забегали. Я полистаю папин дневник... может, возьму у Сэма ноутбук и пороюсь в интернете.
– Я позвоню, когда самолет приземлится, – сказал Бобби. – Можешь меня встретить.
– Хорошо.
– И вот еще что, Дин...
– Да?
– Мы обязательно вытащим его.
– Конечно, – Дин отсоединился и спрятал сотовый в карман.
– Вот ведь незадача вышла, а, малыш?
Дин развернулся, вскидывая ружье: голос был Монтроза, но произношение резко отличалось от низкого протяжного говора полицейского. Монтроз – или точнее сказать, Федра – приветствовал его широкой ухмылкой:
– Остынь, Дино, ты же не хочешь поранить бедного офицера Монтроза, правда? А из своей пукалки ты только его тушку и продырявишь.
Дин опустил ружье и выхватил из-за ремня Кольт:
– Возможно, а вот с этим достанется и тебе.
– И снова все упирается в несчастного копа. Нет, ты правда собираешься прикончить стоящего на охране правопорядка офицера полиции, человека с женой и четырьмя детьми только потому, что тебе так не нравлюсь я?
– Монтроз присягал, что при необходимости отдаст свою жизнь ради защиты людей. А ты уже убила четверых – и это только те, о которых я знаю. Так что да, собираюсь, – Дин надеялся, что демон клюнет на его браваду, потому что, по правде говоря, убивать Монтроза ему совершенно не хотелось.
Вообще-то Дин был совсем не против рискнуть кем-то, если успех того стоил, и поступал так не раз. Тем более, став вместилищем демона, человек по-любому прощался с жизнью – взять хотя бы чету Федреготти ради примера. Но так бывало только в том случае, когда демон занимал тело долгое время. Монтроз не пробыл одержимым и нескольких минут, и Дин не был уверен, что сумеет спустить курок. То есть, сумеет, конечно, но желания в данном случае не было.
«Боже, я в самом деле становлюсь сопливым нытиком... Вот как постоишь на пороге смерти, сразу начнешь о других задумываться...»
Не знай Дин Монтроза, даже не догадался бы, что тот одержим, потому что демон не щеголял фирменным черным взглядом. Дин все еще вспоминал, как дочка желтоглазого ублюдка сидела под пентаграммой, и Бобби сказал, что она обычная одержимая девушка, а потом спросил: «Вы что, не знали?», и казалось, что отрицательный ответ привел его в ужас. Отец утаил от них это и много чего другого, так что трюк с распознаванием одержимых Дин так и не просек.
А демон продолжал говорить:
– И потом, может, ты хоть сейчас выслушаешь мое предложение?
Дин ухмыльнулся:
– Я бы сказал тебе «Вали в преисподнюю», но...
– Послушай, Дин, мы оба хотим одного... – Монтроз шагнул было к Дину, но замер от щелчка курка.
Дин снял Кольт с предохранителя:
– Стой, где стоишь. Если хочешь поболтать, я почешу языком, но дай мне хоть один повод нажать на спусковой крючок – и ты труп.
Самозащита прежде всего. В крайнем случае, он будет стрелять в ногу. Монтроз, возможно, будет хромать всю жизнь, да и со службой придется распрощаться, но хоть жив останется. Когда Желтоглазый вселился в Джона, выстрел в ногу помог избавиться от демона, и папу убивать не пришлось. Вероятно, сработает и в этот раз.
– Хорошо-хорошо! – демон вскинул руки Монтроза в защитном жесте. – Но все-таки. Я хочу отомстить за Альберто, а ты – вернуть Сэма. Если мы объединим силы, то справимся.
– А вот интересно... как ты это себе представляешь?
– Я могу применить заклинание, которое направит энергию всех местных призраков в одно тело. Собственно, вариация того, что мы с Альберто и делали. Но для этого мне нужен доброволец.
– Чего париться, да подцепи любого прохожего.
– Я сказала, доброволец, – подчеркнул демон. – Последний Калуза чертовски силен, и если мне одновременно придется подчинять себе волю сосуда, то ничего не выйдет.
– Значит, ничего не выйдет, потому что я в жизни не стану по доброй воле водиться с вашей братией.
Оказалось, что у Монтроза жутко неприятный смех. Хотя, возможно, все дело было в демоне. Как бы то ни было, офицер запрокинул голову и громко расхохотался:
– Может, поздно уже отпираться? Не ты ли водился с нашей братией, когда малыш Сэмми лежал мертвый? Дин, мы уже выяснили, что ты из себя представляешь, теперь дело только за ценой.
Уже за одну последнюю фразу Дин был готов вышибить из демона дух, но вместо этого вспомнил про Сюзанну и еще одну погибшую и проговорил:
– Последние два человека, над которыми ты поколдовала, расплатились перерезанным горлом.
Демон пожал плечами:
– Кровь может пригодиться для ритуала, а кроме того, мертвые девочки не рассказывают сказки об итальянских туристах, которые спаивают их и похищают из бара. На твоем месте я бы не волновалась. Кровь не является необходимым компонентом, хотя и помогает.
– Думаешь, я поверю? Отнятая жизнь делает заклинание более мощным. Так откуда мне знать...
– Нет, пожертвованная жизнь делает заклинание более мощным. Как думаешь, почему Последний Калуза оставил тебя не у дел? Ты уже потерял жизнь, Дин, а твоему мясцу здесь еще год шататься. Мне нет никакого резона тебя убивать, – демон снова заулыбался. – Разве что просто повеселиться, – улыбка угасла. – Но заклинанию от этого ни горячо, ни холодно.
Дин поверил сказанному только потому, что то же самое ему только что сказал Бобби. Но сама идея ему все еще не нравилась.
– Вот что, Дин, – проговорил демон. – Мне еще отдохнуть надо, а ты наверняка захочешь посоветоваться со своим приятелем из Южной Дакоты, и все равно до пяти сорока трех завтрашнего вечера ничего не случится. Мое предложение остается в силе. Встретимся с тобой и твоим дружком Бобби около памятника самой южной точке страны, скажем, в пять.
Демон даже не стал ждать ответа: изо рта Монтроза вырвался черный дым и исчез в темном небе. Справившись с жестоким кашлем, офицер слабо проговорил:
– Да уж. Забавное ощущение, – он схватился за грудь. – Всегда хотел знать, каково это, когда в тебя вселяется демон.
– Правда, что ли?
– Нет, неправда.
В отдалении завыли сирены, все громче и громче.
– Кто-то заметил, что шеф не отзывается, – объяснил Монтроз. – Тебе лучше убираться, я прикрою. Свяжись со мной, ладно?
Дин что-то невразумительно промычал: у него были дела поважнее – и полез в машину.
«Обещаю, Сэмми, я тебя вытащу, – он развернул Импалу и снова выехал на Дюваль-стрит. – Даже если для этого придется работать с распроклятым демоном».
ГЛАВА 15
Сэму очень не нравилось быть одержимым. В последний раз этот ужас растянулся на целую неделю: дочка Азезеля (братья звали ее Мэг, хотя, строго говоря, это имя принадлежало несчастной одержимой девушке) выбралась из ада после обряда экзорцизма у Бобби и не только вселилась в Сэма, но и особым знаком заперла себя в его теле. На руке младшего Винчестера до сих пор держался след, оставшийся после того, как Бобби прижег этот знак – всего один из многочисленных шрамов, заработанных братьями за годы охоты. Так, Сэм все еще ждал, когда на указательном пальце отрастет ноготь, который вырвали те языческие боги в канун Рождества.
Вот и теперь Сэм великолепно осознавал, что происходит вокруг, но не мог ничего поделать, и это было очень и очень неприятно. Тогда он отделался тем, что убил мужчину и замучил девушку, но еще не вечер, как говорится. Надо было освободиться до того, как дела пойдут еще хуже.
Последний Калуза выстроил своих жертв вокруг выступающих из грязи костей. Теперь, когда землю расчистили тщательнее, оказалось, что костей еще больше – явно не к добру. Дина и офицера Монтроза сила индейца почему-то минула стороной. Сэм понятия не имел почему, но радовался, что хотя бы брат остался на свободе, если, конечно, призрак просто не убил его. Едва потеряв контроль над телом, Сэм пытался сопротивляться отчаянно, но безуспешно. Очевидно, Последний Калуза использовал выпитую недавно жизненную энергию для преувеличения собственных сил. Прибавить сюда ритал Федреготти, и Сэм сильно сомневался, что этого призрака удастся остановить. Младший Винчестер снова попробовал хотя бы пошевелить пальцем – тем самым, на котором недоставало ногтя – но ничего не вышло.
– Черт!
Так он понял, что может говорить. Что ж, и то хлеб.
– Что ты собираешься с нами делать?
Последний Каруза, стоящий в центре круга, развернулся и уставился на него из-под маски:
– Мы свершим месть калуза.
– Как?
Индейца перебил шеф полиции:
– О чем ты вообще с этим психом разговариваешь? Послушайте, мистер, я не знаю, что вы задумали, но...
– Молчать! – призрак махнул рукой, и шефу словно звук перекрыли, хотя его губы продолжали шевелиться.
– Оставь его в покое! – крикнул один из копов. – Ты не имеешь права...
Еще один жест – и полицейский тоже замолчал.
– А как насчет нашего права на жизнь? В свое время мы были самыми могущественными воинами. Одни приходили к нам за защитой и были вознаграждены, другие пытались забрать то, что принадлежит нам, и были наказаны. Их кости усеяли землю, став напоминанием о глупых чаяниях бросить нам вызов, – Последний Калуза расхаживал вокруг костей. – Наше племя процветало. Но потом пришли чужеземцы с их странными одеяниями и инструментами. И принесли свои болезни. Мы тоже много болели, но чужие болезни не поддавались целительным силам наших шаманов. Чужеземцам удалось то, что не удалось многим вражеским воинам: они уничтожили калуза.
Последний Калуза остановился перед Сэмом и пристально посмотрел на него. Младший Винчестер увидел, что глаза в прорезях раскрашенной маски беспрестанно меняют цвет. Низкий гулкий голос произносил слова на неизвестном языке, хотя Сэм великолепно понимал их, и эхом отражался от деревянной поверхности.
– Наши люди гибли, и тогда священники собрались вместе, понимая, что надо что-то делать. Когда в живых осталась лишь жалкая горстка калуза, один священник сумел собрать души мертвых воедино, чтобы однажды они смогли отомстить тем, кто уничтожил нас. Едва пришло время, мы вернулись. Мы отнимем жизни чужаков, как они когда-то поступили с нами. Это и есть месть калуза.
– Чудненько, – пробормотал Сэм.
Он заметил, что Последний Калуза выглядит довольно материальным, хотя зачастую призраки куда более прозрачны. В сущности, на то, что Последний Калуза не был человеком, указывало только полное отсутствие запаха. Сэм не мог учуять ничего: ни запаха краски, ни запаха дерева от маски, ни запаха тела самого индейца. Пахло лишь землей и солоноватым ветерком с океана. Так же было когда-то и с Молли: ее призрак, не отличимый от обычного человека и переживающий одно и то же на протяжение пятнадцати лет, был вполне осязаемым, но ничем не пах.
– Какой в этом смысл? – не сдавался Сэм. – Калуза как были мертвыми, так такими и останутся. Прошло больше двухсот лет. На полуострове за это время пожила не одна нация; не осталось ни одного человека из тех, кто вытеснил вас; большинство тех, кто здесь сейчас живет, даже не потомки виновных в вашей смерти.
– Смысл прежний: месть. И это самое главное, – Последний Калуза отступил. – Вы пробудете здесь до вечерней зари. Потом все будет кончено, – и он исчез.
Двигаться все еще не получалось. Сэм надеялся, что удастся образумить призрака, хотя и понимал, что шансы на это равнялись нулю. Мстительные духи, они как компьютер: делают только то, на что запрограммированы, и ничего кроме. Что посеешь, то и пожнешь.
– Какого черта здесь творится? – вопросил шеф полиции. – Это безумие какое-то, как может...
– Шеф, – позвал один из полицейских. – Мы вас уважаем, но все-таки заткнитесь уже. А ты... эй, парень!
Сэм сообразил, что обращаются к нему:
– А?
– Ты, наверное, один из тех охотников, про которых рассказывал Вэн?
Шеф побагровел:
– Охотники? Какое отношение может иметь какой-то болван, бегающий за оленями, к...
– Да, мы с братом познакомились с офицером Монтрозом вчера вечером. Меня зовут Сэм Винчестер.
– Знаешь, как остановить это существо, Винчестер? – к разговору присоединился второй коп.
– Есть много способов уничтожить привидение, – уклончиво отозвался Сэм.
– Хорош говорить загадками, сынок, – сказал третий коп. – Нам этого добра на работе хватает. Лично я бы предпочел честный ответ фальшивым уверениям.
– Я тоже.
– И я.
– Да о чем мы вообще разговариваем? – завопил шеф полиции.
Поскольку начальника игнорировали собственные подчиненные, Сэм решил, что и ему можно:
– Я не уверен. От такого призрака можно избавиться двумя способами. Первый срабатывает почти с любым призраком: посолить и сжечь останки.
– Что значит «почти»?
– Ну, иногда тело кремируют или с останками случается что-нибудь, что приводит к их полному уничтожению. А иногда... – он заколебался. – Иногда призрак просто слишком силен.
На секунду все притихли. Потом взвыл шеф:
– Народ, вы сбрендили! Какие еще призраки? Это чушь!
– Босс, вы сколько прожили на Ки-Уэсте? – поинтересовался полицейский.
– Я не верю в привидений, – насмешливо откликнулся шеф.
– А это что было, по-вашему? Спецэффект? И почему вы двигаться не можете?
– Безумие, – забормотал шеф. – Просто... безумие...
Его бормотание заглушил медэксперт:
– Мистер Винчестер, вы говорили о двух способах и, насколько я понял, хотите сказать, что первый тут не сработает.
– Не сработает, – согласился Сэм. – Этот призрак является воплощением всего племени. Нам в жизни не собрать все останки.