— Что еще за хрень? — выдохнул Бокс.
— Держаться плотнее! — скомандовал сталкер. — Проверить стволы еще раз, лишнего времени потом не будет. Глядеть в оба!
— Да на что глядеть-то? — растерялся Централ.
За спиной был овраг, дальше за ним находился лес — хмурый, но, кажется, пустой, а впереди лежало голое пространство с редкими измученными деревцами. Там негде было спрятаться даже собаке, не говоря уж о более крупном звере.
На болоте снова послышалось рычание. Теперь не оставалось сомнений, что звук исходил именно оттуда, с гнилой затопленной равнины.
— Что за тварь? — напряженно повторил Бокс. — Почему ее не видно?
— Невидимая потому что, — без иронии ответил Хаус, и на этот раз никто с ним спорить не стал.
— А как же… как же тогда смотреть?..
— Просто смотри и увидишь. Вон там! — Проводник резко повел стволом, указывая направление, однако не выстрелил.
Шведов успел заметить мелькнувшую в воздухе тень, впрочем, он не стал бы ручаться, что это не было обманом зрения.
— Мираж?.. Над болотом?!
— Это не мираж, — терпеливо произнес проводник. — Когда он двигается, он становится заметен. Хотя да, это тоже относится к оптическим эффектам. И все-таки он не мираж.
— Да кто «он»?! — не выдержал Централ.
— Кровосос, — коротко ответил проводник. — Чем эта тварь занимается, объяснять не надо?
— Что, вот прям конкретно пьет кровь?
— Не только, — кивнул Хаус. — Это вам не бледная бабца в кожаном лифчике из кино про вампиров. Это настоящий зверь, очень сильный и опасный. Жрет он все, что можно выкачать из тела хорошей промышленной помпой. Все внутренности, иногда и мозги заодно. После кровососа остаются одни кости и немного кожи — человека можно хоронить в коробке из-под обуви.
|
|
— И что теперь делать? — проронил Централ.
— Ноги, парни, ноги, — тихо сказал сталкер. — Был бы кровосос один, мы его вчетвером уж завалили бы как-нибудь. Но их тут, по непроверенным данным, пять особей. Возможно, шесть. Что такое вальс, все знают? — неожиданно спросил он.
— Мендельсона? — брякнул Бокс.
— Любой вальс, который танцуют на «раз-два-три». Вот этим нам сейчас и придется заняться. Только это будут не совсем танцы. Слушайте внимательно и врубайтесь сразу. У нас двустволки. Швед стреляет — это «раз». Потом про себя отсчитывает «два-три» и снова стреляет. Следующий — Бокс. После второго выстрела Шведа ты тоже отсчитываешь «два-три» и шмаляешь сам. Затем из второго ствола. Потом наступает очередь Централа, и так далее. Пока мы передаем эту эстафету, Швед должен снова зарядить обрез. Бокс, естественно, тоже должен, когда отстреляется. Вот таким вот образом, по кругу. Одновременно двигаемся вправо, вдоль оврага. Не спеша, не растягиваясь. Что бы ни случилось, держим строй, это ясно? Пройти надо немного, меньше ста метров. Стволы держим на уровне живота. Нам просто нужно обеспечить непрерывную пальбу. Кровососы под пули не полезут. Хотя у нас только дробь… Но мы им об этом не расскажем. На перезарядку у каждого будет пять-шесть секунд, этого достаточно. Готовы?
— Ты погоди, это надо обмозговать, — засуетился Централ.
Рядом, где-то совсем близко, опять раздалось рычание и что-то похожее на лошадиный храп. Сергей почувствовал, как по сырой глине протопали массивные лапы.
— Некогда! — крикнул Хаус. — Швед, давай! Понеслась!
|
|
Сергей набрал воздуха и плавно прижал спусковой крючок. Педантично прошептал «два-три» и повторил выстрел.
— Два, три, — подхватил Бокс и тоже пальнул.
Шведов, спохватившись, переломил ружье и вставил новые патроны. Когда он закончил, очередь уже перешла к Хаусу.
Они превратились в единый механизм, который последовательно выполнял простые, но жизненно важные операции. Уже на втором круге группа поймала общий ритм и стала похожа на метроном, харкающий огнем и дробью. «Бах! Два-три… Бах! Два-три…» — звучало в голове у каждого. Они осторожно перебирали ногами, сдвигаясь по узкому перешейку между болотом и ямой. Карьер в этом месте был полностью затоплен. Вода неспешно уходила в песчаное ущелье, против течения реки. По дороге она впитывалась, разливалась в запрудах и постепенно превращалась в тот самый ручей с шапкой зеленой пены, который ходоки видели в начале оврага. Была ли здесь вода такой же ядовитой, или она напитывалась отравой в пути — Сергей не знал, однако перспектива соскользнуть в яму не становилась от этого более привлекательной.
— Застряли, черт… — проскрежетал Бокс, сбивая темп.
Обжигая пальцы, он судорожно пытался вытащить стреляную гильзу, но у него не получалось.
Сергей перезарядил ружье, дождался Хауса и отстрелялся, а Бокс все еще не мог справиться с гильзами. Он самоотверженно хватал металлические фланцы, срывал ногти, матерился, но ничего не мог поделать.
Централ, ожидавший своей очереди, не выдержал:
— Ты, мля, тормоз долбаный!
— Гильзы… они застряли… обе! — беспомощно прошипел Бокс. — И горячие такие, суки!
|
|
— Не волнует! — заявил Централ. — Решай проблему, как хочешь.
— Заткнись ты, умник! — цыкнул Хаус. Он запустил руку за голову и вынул из рюкзака запасное ружье. — Бросай ствол! Держи другой, — приказал он, протягивая Боксу новый обрез.
Централ, вместо того чтобы выстрелить, продолжал наблюдать, как его товарищ заряжает двустволку. Пауза непозволительно затянулась, Шведов уже слышал, как приближается рычащая тварь, ему даже показалось, что в нескольких метрах от группы мелькнул чей-то силуэт.
— Централ, шмаляй, не жди! — крикнул Сергей. Одновременно он сам выстрелил дуплетом в ту сторону, где по земле пронеслась тень. Хаус тоже заметил движение и отправил туда две порции дроби, чем окончательно спутал весь порядок.
Мутант оглушительно взвыл и на мгновение стал видимым. Этого было недостаточно, чтобы Шведов успел рассмотреть кровососа в деталях, однако ему хватило и общего впечатления. Обрез в руках у Сергея заработал в режиме автоматической винтовки: большой палец левой руки едва успевал заталкивать патроны, как правая кисть уже вскидывала ружье для следующей пары выстрелов. Неизвестно, серьезно ли был ранен мутант, скорее всего дробь не нанесла ему особого вреда, а лишь разозлила, и от этого положение группы становилось только хуже.
— Двигаемся, двигаемся! — поторопил проводник. — Если другие твари подтянутся, Кабан нас не дождется.
— А он ждет? — не поверил Шведов.
— Меня — точно. Я у него денег недавно занял. Примета такая.
— Рискованный вклад с его стороны…
Сергей обернулся и увидел, что основную часть оврага они уже прошли. Оставался небольшой участок, закругленный, как воронка от снаряда. За ним можно было сразу сворачивать вправо и отступать к лесу. По болоту ходоки стреляли уже не так слаженно, вальсом тут и не пахло, но отогнать кровососа все-таки удалось. Похоже, психи, истерически палящие в воздух, показались мутанту не слишком аппетитными.
— Все, погнали! — закричал Хаус. — Бегом к лесу, назад не смотреть! Изо всех сил!
Он шагнул в сторону, пропуская остальных мимо, как инструктор провожает парашютистов в первый прыжок. Пассажиры помчались вдоль карьера, огибая крутой обрыв. Хаус какое-то время постоял, прикрывая спутников, затем попятился и, наконец, побежал.
Централ начал отставать почти сразу. Бокс сбавил скорость, взял товарища за воротник и потащил за собой. Шведов несколько раз оглядывался, проверяя, не нужна ли Хаусу помощь. Сталкер периодически останавливался, делал для острастки еще два выстрела по болоту и снова переходил на бег, попутно вставляя в двустволку следующую пару патронов.
Если первые сотни метров группа преодолевала несколько часов, то сейчас оказалась в километре от берега за считанные минуты. Сергею подумалось, что, двигаясь с такой же скоростью и дальше, до города они доберутся довольно скоро.
— Передохнем! — объявил проводник, сбрасывая с плеч рюкзак.
Централ тут же рухнул в траву и, спрятав лицо под капюшоном, блаженно раскинул руки. Хаус, продолжая тяжело дышать, сел на поваленную березу. Место для привала он выбрал у опушки. Шведов предпочел бы зайти поглубже в лес, чтобы не светиться, но у проводника были свои соображения на этот счет, и Сергей не стал с ним спорить.
— Кровосос за нами точно не увязался? — спросил Бокс. — Он же, падла, невидимый. Стоит сейчас рядом и слюни глотает, нет?
— Нет, — качнул головой Хаус. — Кровососы — хищники, они со своей территории уходят редко.
— Потому что на этой территории обитает другой хищник?
— Именно это я и хотел сказать. На любой территории кто-нибудь, да обитает. И кто-нибудь кого-нибудь обязательно жрет. Так уж оно в природе задумано. — Сталкер подтянул к ноге рюкзак и достал оттуда последние патроны. — Да-а… Я надеялся, наши дела получше будут. Посчитайте, у кого сколько осталось. Так! — Он вдруг повысил голос. — У кого ствол не заряжен?! Сколько раз я должен повторять? Проверяйте оружие! Всегда проверяйте оружие! Сколько еще пакости вы должны встретить в Зоне и сколько народу должно погибнуть на ваших глазах, чтобы вы затвердили у себя в башке: всегда! Проверяем! Оружие! Хотя это касается одного тебя, Централ, — добавил Хаус уже спокойней. — У Шведа с Боксом заряжено. А у тебя — нет. Почему? Молчишь?.. Для альтернативно мыслящих поясню: весь этот путь до города нужен только затем, чтобы привить первоходам некоторые элементарные навыки. И если, наглотавшись пыли, ты так и не поймешь, что оружие… должно быть! Всегда! Заряжено, сука! То для чего ты вообще с нами тащишься?
Централ в ходе словесной экзекуции приподнялся на локте, потом сел и два раза переменил позу, но так и не нашел удобного положения. Он покраснел до ушей, и сам это почувствовал, и от этого смутился еще больше.
— Некоторым и заряженное ружье не впрок, — буркнул он.
— У меня гильзы стреляные застряли! — мгновенно вспылил Бокс. — Что я мог сделать? Два ногтя сломал.
— И что? Капец маникюру?
— Слышь, корешок… Куртку на базу, — процедил Бокс.
— Чего? — не расслышал Централ.
— Верни куртку, Анапа. Погрелся уже, хватит.
— Да забери, — презрительно ответил Централ, кидая «аляску» на землю.
— Армия дуболомов, — сокрушенно заключил Хаус. — Скажу по секрету, однажды я вел группу, которая целиком состояла из поваров. Ну, забавно так совпало: сплошные повара. Один из ресторана, двое из школьных столовок, про остальных не помню. Так вот, те шесть поваров держались лучше, чем вы, крутые перцы. И все шестеро из них дошли. Без кунг-фу и мачете, без атомной бомбы, с такими же точно обрезами, как у вас.
— И что, мимо болота так же проскочили? — усомнился Централ. — И не зассали?
— Зассали — не то слово. К тому же там не один кровосос отирался, а сразу два. Я и сам чуть в портки не навалил, реально. Но в итоге все прошли. Потому что никто не играл в альфа-самцов и не тянул одеяло на себя. А мы в отличие от тех поваров сейчас будем менять маршрут. Хрен бы с вами, но я тоже в этом участвую, и я хочу добраться живым.
Доктор Хаус поднялся с дерева и отряхнул штаны.
— Короче, делаем крюк, — подытожил он. — В смысле, не короче, а длиннее. Проиграем в расстояние километра полтора примерно. Зато там спокойней.
— Безопасней? — уточнил Бокс. — Тогда, может, и вправду есть смысл…
— Насчет безопасности — я бы не сказал. Пойдем мимо поселка, по зараженной территории. Хотя она тут везде заражена, чтоб вы не обольщались. Просто в Новошепеличах счетчики трещат погромче. Но у нас их все равно нет, к чему нервы зря трепать?
Централ громко сглотнул и с тревогой помял пах.
— Может… э-э… как-нибудь еще дальше? — заныл он. — Как-нибудь без Ново… Ново…
— Еще дальше нельзя, там много чего обходить придется. К ночи не успеем. И я не очень хорошо те места знаю. Можем в такую глушь забуриться, что от нас и следа не останется. А в Новошепеличах нормально, и, кроме тушканов, там никого не бывает. Зверью тоже не интересно под радиацию лезть, — подмигнул Хаус. Он раздал пассажирам оставшиеся патроны и погрозил пальцем: — В небо не шмалять, руками ничего не трогать, в дома не заходить.
— Ты сам-то много раз бывал в этих… в Ново…
— Новошепеличи, — охотно подсказал Доктор Хаус. — Думаю, это название вы запомните надолго.
Он накинул полупустой рюкзак, поправил лямки и бодро зашагал в темную еловую чащу.
Глава шестая
— Интересно, как в деревне насчет самогона… — пробубнил Централ без особой надежды, просто чтобы отвлечься на приятные мысли.
— Выпили весь еще до того, как ты первую пробку понюхал, — ответил Хаус. — Там давно никто не живет, людей эвакуировали много лет назад.
Пройдя по лесу метров триста, группа вышла на проселочную дорогу. Бетонные плиты, уложенные в два ряда, расползлись к обочинам и покрошились от времени. Местами из плит опасно торчала ржавая арматура, скрытая пробившейся повсюду травой, однако даже по такому полотну идти было несравненно легче, чем по голой земле. Хаус уверенно повернул влево и повел пассажиров навстречу солнцу.
По обе стороны от дороги стояли старые сосны вперемежку с кривобокими елями. Шведов не мог избавиться от ощущения, что сейчас или через минуту где-то качнется ветка, из-за которой появятся грибники, а в конце пути группа выйдет к каким-нибудь дачам.
За плавным поворотом действительно показался просвет, а бетонная дорога на выходе из леса сменилась асфальтовой, такой же разбитой и бесхозной.
Четко обозначенной границы у поселка не было. Новошепеличи открывались путникам постепенно, отдельными постройками. Сперва это был коровник с провалившейся крышей, рядом с ним стоял трактор, ушедший по оси в мягкую землю. За коровником дорога снова вильнула, и впереди возникла водонапорная башня.
— Противогазы! — скомандовал сталкер. — Стоп, сначала застегнуться. Пуговицы, молнии — что там у вас есть? Липучки, шнурки — все затягивайте.
Шведов оглядел свою одежду и, запахнув пиджак, поднял воротник, хотя вряд ли это на что-то повлияло в плане радиационной защиты. Централ, снова оставшийся в рубашке с коротким рукавом, беспомощно посмотрел на Бокса, но тот демонстративно пожал плечами и застегнул куртку до самого горла.
— Вот, боец-отличник! — оценил Хаус. — Теперь противогазы. Проверить, как привинчены коробки. И еще просьба: с дороги не сходить, в лужи не наступать. Подумайте о потомстве.
— Мы ведь к реактору все ближе подходим? — сказал Бокс. — Значит, снять этот гандон уже не судьба?
— Снимем, — успокоил проводник. — В Припяти несколько раз дезактивацию проводили. И там сплошной камень, его дожди каждый день омывают. А тут земля. Кругом пыль. Полчаса подышишь, и можно в гроб ложиться.
Сергей достал из сумки противогаз и разочарованно присвистнул:
— Это же ГП-5? Поновее ничего не нашлось?
— Тебе с вайфаем или, может, со стразами? — сварливо отозвался Хаус.
— Лучше бы с панорамной маской. — Шведов постучал пальцем по маленьким круглым очкам.
— Если тебя что-то не устраивает, можешь не надевать, я разрешаю, — отрезал проводник. — Все готовы? Централ, бедолага… — вздохнул он, глядя, как тот потирает голые локти. — Ну, ничего… Авось обойдется.
Централ, не сильно воодушевленный этим заявлением, набрал воздуха и натянул маску.
Хаус надел противогаз последним и глухо проговорил:
— Парни, мне хочется верить, что вы хоть тут косяков не напорите. Патронов мало. Аптечек у нас всего три штуки. Запасной ствол остался только один. — Он помолчал, соображая, что бы еще добавить, и, ничего не придумав, махнул рукой: — Двинули.
Отдельные постройки постепенно сменились садами, стоявшими плотно, забор к забору. Впрочем, от оград мало что осталось, доски давно сгнили, и только металлические столбики черным пунктиром обозначали былые границы участков. Хозяйства за долгие годы без присмотра не просто пришли в упадок, а исчезли вовсе, превратись либо в чащобы, либо, наоборот, в квадратные пустыри. Судя по всему, после эвакуации в Новошепеличах бывали и мародеры, и пожары. Несколько домов сгорели полностью. В одном дворе, на пепелище в пятнадцать соток, осталась только кирпичная труба, из которой росло кривое болезненное деревце — эта картина Шведова особенно поразила. На другом участке он увидел проржавевшую до дыр тачку — в ней лежала обожженная кукла с такими же дырами на черных щеках. Казалось, что смерть здесь погуляла, но так отсюда и не ушла.
По мере продвижения в глубь поселка Сергей стал замечать и другое: то тут, то там в садах виднелись свежие тропинки, кое-где окна были затянуты парниковой пленкой, а в одном доме он увидел новую дверь, вставленную в посеревшую от плесени кирпичную стену. Признаки человеческого присутствия были ненавязчивыми, они не бросались в глаза, но Сергей слишком внимательно вглядывался в окружающее пространство, чтобы их пропустить.
Смотреть сквозь круглые очки устаревшего противогаза было неудобно. Шведов несколько раз ловил себя на том, что стремится привстать на цыпочки — он чувствовал себя словно ребенок перед высоким иллюминатором, когда самое интересное все время остается где-то за краем. Возможно, из-за этого какие-то детали он и пропустил, но общая картина складывалась именно такая.
Когда группа добралась до магазина с вывеской «Товари для дітей», Шведов заметил на обочине свежий след протектора. Это был грузовик, и проезжал он тут совсем недавно. Вода из соседней лужи наполнила отпечаток колеса на глине, но еще не успела его размыть.
— Швед, не тормози! — окликнул Хаус.
— Пять сек! — отозвался Сергей и присел у обочины.
Он не был уверен, что сквозь стекла противогаза правильно различает цвета. Пятно на земле могло оказаться и вытекшим моторным маслом, но… все-таки оно смахивало на кое-что другое.
— Там кровь! — объявил Шведов, догоняя ушедшую вперед тройку.
— Неужели? — сказал Хаус, не оборачиваясь. — Ты мало крови сегодня видел? Еще одна клякса что-то изменит в твоей картине мира?
— По-моему, та кровь — человеческая.
— С чего ты взял?
— Не знаю… — Сергей замялся. — Просто я так подумал. Почему-то я в этом уверен.
— Если и человеческая — тебе-то что? Не твоя, и слава богу.
— Погоди, погоди. Ты только что говорил, что в поселке жить нельзя.
— Нельзя, — подтвердил проводник.
— Но здесь повсюду следы. Значит, все-таки можно?
— Можно, — произнес Хаус тем же тоном.
Следующие десять метров группа прошла молча. Шведов ждал от сталкера пояснений, но так и не дождался.
— Ну, рожай уже, что ты имел в виду? — не выдержал Сергей.
— Тут, понимаешь ли, нет полиции, — сказал Хаус. — Нет ни рыбнадзора, ни кабинета министров. Никто не диктует, что можно, а что нельзя. Ты решаешь это сам, по обстоятельствам. С точки зрения здравого смысла тусоваться в зараженном поселке могут только душевнобольные. Поэтому я и сказал, что нельзя. Но запретить тебе это не в силах никто, даже Кабан, хотя власти у него много. Поэтому я сказал — можно. И то, что здесь шастают дикие, ничего не меняет. Они раздолбай, им можно все. А ты вроде нормальный, тебе нельзя.
— Дикие — это кто? — невпопад спросил Бокс.
— Тоже сталкеры. Они называют себя вольными, ну им так нравится, — усмехнулся проводник. — На самом деле, конечно, дикие. Бродят по Зоне, мелочевку всякую подбирают. Иногда охотятся: залягут где-нибудь на звериной тропе, дождутся одинокого кровососа и давай его из трех РПК херачить. Или зажмут в угол и гранатами закидают. Возвращаются довольные, как дети. Потом неделю ходят героями: завалили кровососа, блин! А это ведь любой может сделать.
— А что может не любой? — осторожно спросил Шведов.
— А вот это тебе Кабан расскажет. Если дойдем.
— У вас-то с дикими какие отношения? — поинтересовался Бокс. — Война?
— Зачем же война-то… Они нам особо не мешают, мы им, кажется, тоже. Хотя это нас волнует меньше всего. Дикие — в основном одиночки или кучкуются по два-три человека. С такими силами права не покачаешь. Друг с другом и то договориться толком не могут, а нас они просто боятся. Недавно, было дело, обидели они нашего паренька. Ну как обидели… грохнули, да и все. Что-то не поделили на развилке. Так у нас пол сотни душ поднялось, вынесли там все в радиусе километра. Мутантов, диких — зачистили полностью.
— Типа, «закон — тайга»? Кто сильнее, тот и прав?
— Да, как-то так. Но особо с дикими борзеть я бы все-таки не советовал. Среди них тоже разные люди попадаются, с разными нравами. В общем, не лезьте в чужие дела, пока они не пересекаются с вашими.
— А что, если они сейчас здесь появятся? — осведомился Шведов.
— Два варианта, — сказал Хаус. — Если это нормальные сталкеры, то даже хорошо будет. Поддержат нас в случае чего. А если отморозки, то каюк нашей инвалидной команде, — весело закончил он.
В небе послышалось лопотание винта, и все четверо подняли головы. Вертолет летел высоко, рассмотреть его было трудно, а очки противогаза и вовсе превращали его в какую-то большую муху.
— Это Кабан? — спросил Бокс.
— Хрен его знает, — ответил Хаус. — Будем надеяться. Вообще в Зоне вертолет только у нас. Но еще военные с Большой земли залетают. Что у них на уме — неизвестно, но, кажется, они к чему-то готовятся. Зачастили последнее время.
— Есть еще вопрос, пока не дошли… — нерешительно начал Бокс.
— Много болтаем, — заметил проводник. — И так дышать тяжело. Если сейчас бежать придется — сразу сдохнем.
— Ты же обещал, что здесь безопасно.
— Обещают девки, — буркнул он. — Ну, выкладывай, что тебя тревожит.
— Когда можно будет вернуться? По-человечески, не как Обух.
— Ты на будущее интересуешься или конкретно передумал?
Бокс в ответ неопределенно повел рукой.
— Так, для общего развития, — сказал он.
— Если для общего, то зависит от твоих заслуг. Можно и самому уйти, никто останавливать не будет, только один отсюда не выберешься. А чтобы парни из отряда проводили и прикрыли, нужен авторитет. Или приказ Кабана. В общем, дембель у всех по-разному происходит, но тебе о нем думать рано. И все уже, хватит трепаться.
За магазином на Т-образном перекрестке группа свернула вправо, затем влево и, оказавшись на параллельной улице, пошла дальше вдоль сгоревших строений и опустошенных садов. Сергей снова видел следы человеческого присутствия, но уже не обращал на них особого внимания.
Последние полчаса Централ в разговоре не участвовал. Он шагал чуть в стороне и непрерывно, как насекомое, потирал замерзшие руки. Бокс всем своим видом показывал, что после перепалки у котлована делиться курткой больше не намерен.
На южной окраине Новошепеличей асфальтовая дорога перешла в грунтовую. Дома, маленькие и покосившиеся от времени, стояли все реже. Впереди была видна граница поселка, за ней расстилалось не то заброшенное поле, не то пастбище. Внезапно начался дождь, в резиновую макушку ощутимо заколотили крупные капли, по стеклам пробежали водяные дорожки. Шведов отстраненно подумал, что хорошо бы приладить к очкам «дворники», когда вдруг увидел вторую группу в противогазах.
Пятеро незнакомцев в неимоверно изношенной одежде стояли на четвереньках вокруг металлической бочки. За время похода чувство реальности у Сергея притупилось настолько, что в первый момент он даже не удивился.
— Коллеги… — обронил он.
Хаус обернулся и сразу выстрелил. Маска на лице у одного из субъектов превратилась в кровавую тряпку. Второй заряд дроби ударил в край бочки и, срикошетив, с визгами разлетелся.
— Огонь, вашу мать! — заорал проводник. — Огонь! Это не люди!
Шведов уже понял и сам: люди так себя не ведут. Трое из них по-лягушачьи прыгнули вверх и, взлетев неожиданно высоко, оказались прямо на дороге. Четвертый «коллега» злобно зарычал и пополз в сторону, явно намереваясь подобраться к группе сзади.
Проводник перезарядил обрез и в упор расстрелял еще одного прыгуна, когда Шведов сделал только первый выстрел. Дробь попала мутанту в плечо и разбила ему сустав, однако новому прыжку это не помешало. Существо поднялось в воздух и, как показалось Сергею, на мгновение зависло — хотя возможно, изменилось восприятие времени у самого Шведова. Он холодно и отстраненно прикинул траекторию, отметил, что мутант приземлится прямо на него, и придавил спусковой крючок.
Сергей не ошибся: прыгун сбил его с ног и оказался сверху, при этом мутант энергично кивнул, и очки противогаза тут же залило кровью. Шведов провел по стеклам рукавом, но лишь размазал густую жидкость. С трудом высвободив из-под тела вторую руку, он протер очки пальцами. Голова мутанта висела на лоскуте кожи или на связке каких-то жил и деревянно стучала по земле, а из разорванного горла хлестала кровь — прямо на Сергея. Шведов попытался избавиться от обмякшего тела, и это ему почти удалось, когда сквозь чужую плоть он почувствовал удар, и после короткой паузы — еще один. Из артерии выбросило новую порцию крови, и Сергею пришлось опять утираться, чтобы разглядеть сквозь красное марево хоть что-нибудь.
Централ, совершенно потерянный, стоял в метре от Шведова и методично лупил из двустволки по дохлому монстру.
— Мудак! — прохрипел Сергей, но Централ его не услышал.
Воздуха не хватало, мутант всем весом давил на грудную клетку, и даже без противогаза Шведов едва ли сумел бы крикнуть. Кровь продолжала выплескиваться, и он подумал, что скоро она забьет входное отверстие в фильтре. Противогаз придется снимать, и тогда уже кровь потечет ему на лицо, что вряд ли будет лучше.
Сергей нащупал рядом ружье и потряс им в воздухе, давая понять Централу, что он свой. Спустя секунду гравий на дороге разметало новым выстрелом. Мелкий камешек врезался Шведову в голову чуть выше уха, еще один чиркнул по правому стеклу, покрыв его сеткой трещин.
— Централ! Не тупи, сука! — гаркнул Хаус. — Тут еще снорки! Бегом сюда, оставь его!
«Снорки. Отлично», — вяло прошелестело в мозгу у Шведова.
Застонав, он все-таки сумел отвалить труп набок и наконец-то вздохнул, насколько это было возможно в старом противогазе. Сергей еще раз протер очки тыльными сторонами ладоней, поскольку все остальное у него было испачкано в крови снорка, — теперь он знал, как называется эта тварь.
Смотреть сквозь стекла в кровавых разводах было по-прежнему тяжело. Хотелось то поплевать на пальцы, то сполоснуть руки в придорожной канаве, от чего Шведов настойчиво себя удерживал. Он как мог огляделся, но ничего толком не понял. Тела, конечности и одинаковые резиновые черепа крутились в алой карусели; рев, глухие крики и звуки выстрелов сливались в единый шумовой поток. Сергей выпрямился, заскользил, как на льду, и, не удержав равновесия, грохнулся задницей прямо в корыто дорожного ухаба. Одновременно с этим сзади вылетел еще один снорк, метивший ему в шею. Шведов осознал, что в процессе подъема и падения умудрился безотчетно, как робот, перезарядить ружье.
— Н-на, падаль, — сказал он так тихо, что и сам не услышал своих слов.
Снорк, приземлившийся перед ним на четвереньки, успел развернуться только наполовину и получил оба заряда в печень или что там у него оставалось от прежней жизни. Мутант издал умиротворенный хрип и осел на землю, поджимая под себя все четыре конечности, словно уснувший на зиму жук.
Сергей привычно полез в карман, но нащупал там лишь один патрон, последний. Другой карман опустел еще раньше, во время стычки с тушканами. Хотя сейчас называть ту встречу «стычкой» было даже неловко. Нудное упражнение в тире — вот что она напоминала отсюда, из поселка.
Шведов снова поднялся, ни на секунду не упуская мысли, что выстрел у него остался только один. Помотав головой и в который раз повозюкав мокрыми рукавами по мокрым очкам, он кое-как сориентировался. Похоже, из всей группы он был наиболее пострадавшим. Трое его спутников стояли на ногах и добивали рычащую снорочью братию. Прихрамывая, Сергей сделал несколько шагов по дороге, чтобы сменить позицию и выйти из-за спин товарищей.
— Патроны есть еще? — спросил он у Хауса. — Дай немножко.
— У тебя уже все, что ли? Погоди. — Проводник очередным дуплетом взорвал живот еще одному снорку и перезарядил оружие. — Нет! Не дам, — сказал он, показывая на свой патронташ. — У самого мало осталось.
— Еще один! — исступленно крикнул Централ, наводя обрез на Шведова.
— Это же я! — Сергей взмахнул рукой, но на Централа это не подействовало.
— Берегись, — произнес он спокойно, как приговор, и нажал на спусковой крючок.
Выстрела не последовало. Централ озадаченно мотнул головой и полез в карман за патронами.
— Ты совсем рехнулся?! — выпалил Шведов.
Централ торопливо зарядил оба ствола. С боеприпасами у него, как назло, был полный порядок. Сергей на мгновение оцепенел. Хаус повернулся к нему спиной и продолжал разделываться со снорками, звать его на помощь было бессмысленно. Бокс вообще пропал из поля зрения, да и вряд ли он мог вразумить ошалевшего анапского приятеля. Шведов растерянно посмотрел на свой обрез и сделал то, о чем давно мечтал. Он взялся за коробку фильтра и рванул противогаз вверх.
— Это я, дубина! — прошипел Сергей и лишь после этого позволил себе вдохнуть воздуха, сладкого и чистого. Полной грудью. Как в последний раз.
— Слева! — крикнул Централ и наконец выстрелил. — А ты и впрямь дубина.
В последний момент Шведову почудилось, будто что-то коснулось его плеча, но двойной удар отбросил угрозу далеко назад.
— Спасибо, — сказал Сергей и обернулся.
Снорк, чуть было не схвативший его за горло, катался у дороги, мучительно перебирая ногами. Судя по всему, дробь попала мутанту в живот. Глухо подвывая, он уткнулся мордой в чудом сохранившийся фрагмент забора. Ни капли жалости Шведов к нему не испытывал, хотя снорк и был похож на человека, особенно в этой позе, когда виден только затылок противогаза и непонятно, что там спереди — фильтр или просто оборванная трубка. И даже одежда, неотличимая от обычной человеческой, такая, как куртка-«аляска», порядком извалянная в грязи, не могла заставить Сергея почувствовать сострадание, если только… если только это был снорк, а не…