Это был Бокс. Сергей подскочил к телу, но раньше, чем он тронул его за руку и перевернул лицом вверх, Шведов уже знал ответ. Коренастый и даже излишне плотный для боксера, со снорками этот человек не имел ничего общего. Сергей удивлялся, как можно было принять его за мутанта, но эту претензию он адресовал не столько Централу, сколько самому себе.
Незаметно подошедший Хаус посмотрел на Бокса, потом на Шведова и снял противогаз.
— Давно пора было, — обронил он.
— Ты о чем? — не понял Сергей.
— Ветра нет сегодня. И дождь недавно прошел. Я про пыль, про пыль.
— A-а… ясно.
Шведов только сейчас заметил, какая вокруг стоит тишина. Дождь прекратился, выстрелы не звучали уже несколько минут. Дохлые снорки лежали вповалку, а значит, можно было двигаться в путь. Но как раз этого — двигаться — Сергею и не хотелось.
Проводник присел рядом и, стянув с Бокса маску, пощупал ему горло.
— Есть новость плохая и похуже, — сообщил Хаус. — Он все еще жив. И бросить его здесь — это не по-пацански и не по-христиански. Не знаю, что тебе ближе, но по всем понятиям выход только один.
— Сделаем волокуши… — неуверенно произнес Шведов.
— Бокс умрет через час. Или через три. А еще — по дороге он может очнуться, и тогда для него каждая минута растянется в год. У нас просто не хватит промедола, чтобы наколоть его до беспамятства. И в любом случае это ничего не изменит. С полным животом дроби умирают — хоть в лесу, хоть в больнице. У Бокса больше нет внутренних органов, у него там сплошной фарш.
— И чего ты от меня хочешь? — сонно спросил Сергей.
— Именно этого, Швед. Ты знаешь.
— Я не буду. Нет. Пусть Централ этим занимается, это же он натворил.
— И вторая новость, — вздохнул Доктор Хаус. — Посмотри вон туда.
|
|
Централ сидел прямо на дороге и, крупно дрожа, раскачивался вперед-назад. Вся маска у него была в крови, как у первого снорка, которому Хаус разнес противогаз вместе с мордой. Вначале Сергей что-то подобное подумал и про Централа, но потом понял, что это только брызги. Чужая кровь, Шведов и сам был в ней вымазан с головы до ног. И все-таки с Централом что-то было не так, что-то в его позе было неестественным. Сергей не сразу сообразил, что одно колено у Централа согнуто не в ту сторону. Его левая нога смотрела вперед, как у кузнечика, и это выглядело ужасно. По идее, он должен был орать от боли, но его лишь трясло.
— Диагноз другой, рецепт все тот же, — проговорил Доктор Хаус.
— Нога — это не смертельно, — возразил Шведов.
— Кажется, его покусали.
— И что теперь с ним будет?
— Без понятия. Но на базу я его такого не потащу. И есть еще одно обстоятельство. — Проводник выразительно кивнул на Бокса. — Мы тут хорошую заваруху пережили, но часто бывает и покруче. Если Централа переклинило сейчас, то чего от него ждать в будущем? А вдруг он снова своих валить начнет? Ладно, если тебя… А если меня?! В общем, Швед, тебе как новичку предоставляется право выбора. На Централа, конечно, зла больше, но легче добить Бокса, поверь мне. Он и так почти труп.
— Сделай это сам, какая тебе разница… — глухо произнес Сергей. — Обоих. Если выхода нет… сделай сам. Пожалуйста.
— Хрен тебе, — спокойно ответил проводник. — Мы для этого и топаем в город пешком. Специалистом за один день ты не станешь, но в конце пути поймешь, куда пришел. А избавлять друзей от мучений все равно когда-нибудь придется. И лучше раньше, я-то знаю. Только так ты сможешь рассчитывать на то, что тебя тоже не бросят.
|
|
Сергей был готов ко многому, но к такому — точно нет.
Хаус взял в руку его ладонь и вложил туда горсть патронов.
— Держи, ты просил.
После этого проводник уверенно зашел Централу за спину и, подняв двустволку, выстрелил ему в затылок. Без радости, но и без скорби. Добил, как ту собаку возле холма. Просто выполнил обязанность, которая на него свалилась.
Сергей проглотил комок в горле и задумчиво погладил ружье. Затем наметил, где у Бокса находится сердце, прижал ствол ему к груди и сделал то, что требовала Зона.
И сразу перезарядил обрез. Это он уже усвоил твердо.
— Отнесем Централа с дороги, — предложил Хаус. — Снорков пусть другие растаскивают, если они кому-то помешают. А человека бросать не будем.
Шведов подошел и взялся за ноги, при этом левое колено Централа отчетливо хрустнуло.
— Хоронить тут не принято? — спросил он, скрипнув зубами.
— Зона и так сплошное кладбище. Куда ни плюнь — везде чей-то прах. А могилы все равно падальщики разорят. Лучше и не закапывать. И еще патроны у них заберем, — деловито добавил Хаус. — Покойникам они уже без надобности, а нам это поможет не присоединиться к ним раньше времени. Противогазы у них все в кровище, обрезы вообще ничего не стоят, а вот боезапас — это важно.
Сергей вернулся к Боксу и обшарил его карманы. Получилось как-то удивительно буднично. Шведов нашел восемь патронов, переложил их к себе в пиджак и догнал проводника.
Следующие полчаса они прошли, не говоря ни слова. За Новошепеличами появилась рукотворная, но давно одичавшая еловая посадка — миновали и ее. Из всех признаков цивилизации в поле зрения осталась лишь размытая грунтовка и редкие телеграфные столбы.
|
|
— Ты молодец. — Доктор Хаус первым нарушил молчание. — Я думал, не осилишь, не сможешь добить пассажира.
— Значит, я все-таки мог отказаться?
— Конечно. Но не отказался, и это хорошо. Сколько там на твоих не конфискованных?
Шведов не сразу и сообразил, о чем речь. Потом посмотрел на часы и, расстегнув браслет, выкинул их в траву.
— Когда работали, была половина четвертого, — сказал он.
— А когда перестали?
— Говорю же: в половине четвертого.
— В смысле — давно ли это было? — терпеливо пояснил Хаус.
— В половине четвертого, — подумав, ответил Сергей.
Проводник озадаченно потер подбородок и рассмеялся:
— У меня в кубрике есть свободная койка. Чувствую, с тобой не скучно будет.
— Спасибо, согласен, — отозвался Шведов.
— А котлы твои сдохли, когда мы со снорками разбирались, потому что сейчас ровно пять.
— Это ты по солнцу определил?
— Ну да.
— Прям настоящий следопыт… — без энтузиазма сказал Сергей. — А кубрик хороший? От выброса защищает?
— Нет, конечно, там же окно. Перед выбросом мы в бункер спускаемся.
— Что еще за бункер?
— Обыкновенное бомбоубежище. Это еще со старых времен осталось. Почти в каждом квартале такое есть.
— Значит, кубрик твой в обычном доме? Тогда это просто комната, а никакой не кубрик?
— Комната, — согласился Хаус. — Но мы говорим — кубрик.
— Потому что живете на военном положении, — закончил за него Шведов.
— Скоро сам все увидишь. Действительно уже скоро, — сказал он, вытягивая руку вперед.
Сергей присмотрелся — из-за леса у дальнего поворота медленно выплывал город: стандартные панельные дома, растушеванные в дымке, стоящие особым строем деревья и даже что-то похожее на колесо обозрения.
От созерцания его отвлек громкий, требовательный лай. Навстречу по дороге трусила одинокая черная собака. Хаус снял с плеча ружье и приготовился стрелять. Шведов, не задумываясь, подобрал на обочине камень и метнул его в зверя — без надежды попасть, но с искренним чувством.
— Пошла отсюда! — заорал он.
Собака на ходу развернулась и побежала обратно. Булыжник упал слева от нее, псина недовольно повернула голову, еще раз гавкнула и перешла на рысь.
— Ну или так, — улыбнулся Хаус. — О черт! Чуть не забыли.
Он остановился, снял рюкзак и достал аптечку. Комплект был полным, по норме «участие в боевых действиях», то есть включая вожделенный Централом промедол, но проводника интересовало не это. Он поддел ногтем и вытащил из коробки два небольших пенала малинового цвета, один из которых передал Шведову.
— Там шесть таблеток, жри все.
— Что это? — с опаской спросил Сергей.
— Цистамин, от радиации. Надо было еще до захода в поселок принять. Но лучше поздно, чем никогда, верно?
— Да хрен его знает… Шесть таблеток — не много?
— Не-е. В крайнем случае вырвет. Кстати! — Хаус выщелкнул из гнезда еще один пенал и, открыв его, одарил Сергея седьмой таблеткой.
— А это что?
— Этаперазин, противорвотное, — хохотнул сталкер. — Нет, я серьезно. От шести колес цистамина некоторые реально блюют. Вода кончилась, прожуешь так. На базе водкой полирнем, усилим терапевтический эффект.
Шведов с сомнением посмотрел на горсть таблеток в грязной ладони, пересыпал их в другую, еще более грязную, и закинул в рот. В конце концов, если бы Доктор Хаус захотел лишить его жизни, он мог бы сделать это уже тысячу раз.
Сергею стало так горько, что все другие проблемы вылетели из головы.
— Помогает? — спросил Хаус, громко разжевывая таблетки.
Шведов энергично закивал, чтобы не нарываться на добавку.
— Потом, правда, почки поболят, — предупредил сталкер. — Но не долго, не долго.
— Там действительно будет курица? — поинтересовался Сергей в попытке выжать из себя хоть немного слюны.
— Курица?! — удивился Хаус. — Какая еще курица?
— Жареная.
— А девственниц персидских тебе не надо?
— Ты говорил Кабану… когда мы уходили с острова… — Шведов, кривясь, сделал несколько глотательных движений, и горечь частично провалилась в желудок. — Ты сказал Кабану, чтобы жарили курицу к нашему приходу.
— Это я шутил, неужели не ясно? С деликатесами тут напряг, — признался Хаус. — Тушенка, завтрак туриста, каши всякие консервированные. Все в банках, короче. И ничего другого я тебе тут жрать не советую. Будут угощать — воздерживайся. Один крендель у нас рыбы наловил недавно. Вечером наелся до отвала, а утром все свои зубы на подушке нашел. К обеду отнесли его в яму, облили бензином, да и сожгли от греха. Мертвого уже, конечно, — уточнил проводник.
— И про то, что деньги у Кабана занял, — тоже шутка?
— Это нет. Почему? Действительно занял, сотку евро. На прошлой неделе.
— Зачем он тебе одолжил, если ты в такие походы собирался?
— Он тогда не знал, что мне походы светят, как ты выражаешься. Я чувствовал, что влепят мне проводки, хотя надеялся на две, а дали, сука, три. Ну ладно, вроде, живой, и все позади… А в тот момент он еще был не в курсе, что мне взыскание положено.
— А кто тебе взыскание объявил?
— Сам Кабан и объявил.
— И сто евро не пожалел…
— У нас дисциплина, — серьезно ответил Хаус. — Это дороже денег.
— Но зачем ты эти деньги у него взял-то? Что ты здесь купить собирался?
— Слушай, ну ты не врубаешься абсолютно! — начал злится Хаус. — Зачем-зачем… Просто я немножко суеверный. Чтобы Кабан нарушил правила и прислал за нами вертолет, сотни не хватит. Но ее вполне достаточно, чтобы он держал за меня кулаки. Вот и все. Сейчас дойдем, и отдам. А ты вообще с какой целью справки наводишь?
— Просто вникаю, — пожал плечами Сергей. — Меня, вероятно, тоже что-то подобное ожидает.
— Я на твоем месте мечтал бы о чем-нибудь более светлом.
— Я и сам не хочу, веришь? Мне ваших чудес уже во как хватило! — Шведов постучал себя пальцами по кадыку. — Но без залетов службы не бывает.
— Тоже правда, — печально проговорил Хаус.
Город приближался не так быстро, как хотелось бы, но Сергей уже начал различать в серых прямоугольниках отдельные этажи, и это поднимало настроение.
— Стой, — неожиданно шепнул проводник. — Не шурши.
Сергей замер в широком шаге, напряженно вслушиваясь в слабое дуновение ветра. Только палец на спусковой крючок положил — так, на всякий случай.
Кто-то шел по дороге из города, похрустывая гравием и негромко, но беспечно переговариваясь.
— Я завалю его, он уже достал, — донеслось до Шведова.
— Ничего ты ему не сделаешь. Он хоть и гнида, но за него многие впрягутся. Сыча завалишь — сам не долго проживешь, — ответил кто-то другой.
Из-за невидимого за кустами поворота возникли трое мужчин в одинаковых комбинезонах болотного цвета. Вооружены они были гораздо серьезней: два автомата и снайперская винтовка.
— Это опасно? — одними губами спросил Шведов.
— Поди разбери… Подождем.
Незнакомцы их тоже заметили, но, не подавая вида, продолжали идти навстречу, хотя в осанке и в походке у всех троих появилось что-то настороженное, хищное.
— Пушку опусти, — приказал проводник Сергею.
— Ну, привет! — бросил один из бойцов, замедляя шаг.
— Ну, здорово, — осторожно ответил Хаус. — Прямиком из города? Чего хорошего нашли?
— Что нашли, то забрали. А у вас как дела?
— Снорки были. Теперь там, возможно, тушканы.
— Прямо на дороге?
— Мимо не пройдете, — кивнул Хаус.
— Да я уж догадался, — ответил боец, критически оглядывая Шведова.
Сергей не понял, что привлекло внимание незнакомца — гражданская одежда или кровь на ней. Но в любом случае он чувствовал себя неловко среди людей в униформе.
— Ладно, двинули, — сказал боец своим спутникам, по-прежнему держа автомат стволом вниз. — Эй! — спохватился он, пройдя несколько метров. — Антибиотиками не богаты?
Хаус молча запустил руку в рюкзак и кинул мужчине аптечку.
— Мерси! — отозвался тот. — Что вам взамен дать? А то вы совсем как бомжи.
— Бомжи аптечками не бросаются, — проворчал Хаус. — Счастливо, не хворать.
— Ну, бывайте!
Троица направилась дальше в сторону Новошепеличей.
— И все-таки я его завалю! — продолжил разговор кто-то из бойцов.
— Сыча? Да расслабься. Его купить дешевле, чем убить.
— О чем это они? — поинтересовался Шведов.
— Не вникай, у них свои темы, — отмахнулся Хаус.
— Это и есть дикие?
— Они самые.
— И в чем же их дикость?
— В неорганизованности. Сегодня нам попались вольные сталкеры, которые были настроены доброжелательно. А завтра все может обернуться совсем иначе. И в принципе эта короткая встреча была опаснее, чем стычка со снорками.
— Да ну… — с сомнением произнес Шведов.
— У снорков нет автоматов, — пояснил Хаус. — Ладно, сам все поймешь. Со временем.
За плотным массивом кустов Сергей увидел тот самый поворот, откуда вышла тройка диких.
— Нам туда, — сказал проводник, показывая на низкие, бликующие от солнца постройки.
— Там что, теплицы? — щурясь, спросил Сергей.
— Когда-то были. Это, считай, уже город.
Метров через двести Хаус сошел с дороги и начал плавно забирать в сторону, уводя Шведова на пересеченную местность. Сергей не возражал и не лез с вопросами, он давно уже понял, что каждый шаг проводника по Зоне чем-то обоснован.
Как выяснилось, река постоянно находилась рядом, скрываясь за холмами и перелесками. Почти все время группа двигалась вдоль берега, хотя проводник и старался держаться от него подальше. Лес расступился, и слева опять заклубились рваные клочья тумана. Река змеилась, выплескивалась на отмели, распадалась на узкие рукава и снова собиралась в единое русло. Из тумана доносились то вой, то рычание, то многоголосый гвалт собачьих стай.
Сергей напряженно смотрел вперед. Парниковое хозяйство занимало огромную территорию и когда-то, вероятно, кормило овощами всю Припять, но сейчас оно напоминало модель Хиросимы после ядерного удара. Длинные каркасы теплиц были похожи на скелеты доисторических монстров с переломленными хребтами. Кое-где блестели чудом уцелевшие стекла, которые выглядели так же странно, как золотые фиксы в пасти полусгнившего покойника. Все это торчало в буреломе из покореженных рам и было усыпано тоннами осколков.
— Какая-то полоса препятствий, — высказался Шведов. — Для тех, кто решил сделать себе харакири, но боится брать на душу грех самоубийства. Мы же здесь не пройдем!
— В гущу-то мы не полезем, — ответил сталкер. — Мы по краешку. Вот где точно не прошли бы, так это по дороге. Дальше на перекрестке разлом, и кого там только нет! Логова кровососов, как ласточкины гнезда, их даже не сосчитаешь. А сюда зверье соваться не любит, тут кругом битое стекло и ржавые… Черт! — Он запрыгал на одной ноге, поджав вторую, с приставшей к сапогу доской. — Гвозди, м-мать!
Доска держалась на подошве крепко, оставалось только догадываться, насколько глубоко вошел гвоздь.
— Обопрись, — сказал Шведов, протягивая руку.
Проводник сделал прыжок навстречу и, уже коснувшись пальцами его ладони, неожиданно рухнул на спину.
— Ну, йо!.. — вскрикнул он не то от досады, не то от боли.
Вторая нога оказалась зажата между двумя брусьями, и это было гораздо серьезней, чем дырка в пятке.
— Ты прямо в капкан угодил, — с сожалением произнес Сергей. — Мог бы сразу без сустава остаться. Хотя еще не факт… Пошевелить можешь?
— Нет! — мучительно выдохнул сталкер.
— Что-то не везет нам на переломы. Сначала Централ, теперь ты…
— У меня не перелом.
— Откуда тебе знать? Идти все равно ведь не сможешь.
— Да точно не перелом! Простой вывих!
У Хауса в глазах вдруг промелькнула тревога, быстро сменившаяся отчаянием. Он осторожно протянул руку за обрезом, но ружье при падении отлетело слишком далеко. Проводник хлопал по земле ладонью, но достать обрез не мог. Вспомнив о запасной двустволке, он завел руку за голову, но снова не дотянулся: рюкзак съехал к самой пояснице. Хаус беспомощно поерзал на спине и решил все-таки ползти за своим обрезом.
— Не надо глупостей. — Сергей предусмотрительно поднял его ружье.
— Ты что надумал? — прошипел сталкер.
— А ты что бы сделал на моем месте?
— Я бы… — Хаус медленно покачал головой. — Тут уже близко! Уже не далеко!
— Близко и не далеко… Понятно. — Сергей опустил глаза. — А ведь ты меня точно застрелил бы. Скажешь, нет?
— Не знаю, Швед, не знаю…
Сталкер попытался сесть, чтобы вытащить из-за спины рюкзак, но Сергей толкнул его ногой и заставил снова улечься.
— Ты без меня не найдешь, куда идти, — торопливо проговорил Хаус. — Город не такой уж маленький. Заблудишься, нарвешься на кого-нибудь… У тебя же на морде написано, что ты здесь человек случайный. Тебя любой охламон завалит.
— Ты действительно никому не веришь? — спросил Шведов. — Вообще никому? Как же ты живешь?
— Ой, только не надо вот, не надо! — скривился сталкер. — Если надумал — делай! Ну?! Делай, говорю! Или что… Может, ты меня бросить решил? Просто бросить, да?! Так не поступают. Нет… Слышишь? В Зоне так не поступают!
— Я знаю, как поступают в Зоне. Уже насмотрелся. — Сергей не спеша переломил ствол и проверил патронник.
Ружье, как всегда, было заряжено.
Глава седьмая
— Есть у меня бутылка вискаря. Литрушка «Блэк Лейбл», красивая такая, в коробке. Если живы будем — заквасим ее, родимую. Я много раз уже хотел, но всегда что-то останавливало. Несколько месяцев прятал ее и от других, и от себя. Хотел сберечь для чего-нибудь важного. Типа для особого случая.
— А что, сейчас особый?
— Думаю, вполне. Меня не каждый день на спинке катают.
— Меня, надеюсь, тоже кто-нибудь когда-нибудь прокатит при необходимости.
— Сплюнь, брат, сплюнь.
— Ты помолчал бы, а то тяжело ведь. Дыхалка сбивается. А мне тебя еще тащить и тащить.
— У вас в СБУ все такие хорошие?
— Я не служу в СБУ, — проскрежетал Шведов.
— Ладно, ладно. Просто поговорить хотелось. — Хаус дернул локтями, обнимая Сергея покрепче.
Телосложение у проводника было заурядным, но если учесть всю его снарягу от худых сапог до рюкзака, то получалось, что Шведов несет на спине доброго тяжеловеса.
Шли уже около часа — так сказал Доктор Хаус, взглянув на солнце. Сергей был уверен, что сталкер врет и тащатся они уже часа три.
— Ты душа-а, душа-человек, — пропел сзади проводник.
— Не пыхти мне в уши. И вообще не трепись! Брошу.
— Не-е, теперь уж точно не бросишь. Я тебя понял. Ты правильный.
— Хватит в уши дышать, я возбуждаюсь! — огрызнулся Шведов. — Лучше скажи: ты с двух рук стрелять можешь? А я тебя подержу, если что.
— А что? — встрепенулся Хаус. — Увидел кого-то?
— Да не вертись ты! Никого я не увидел. Так, на всякий случай спрашиваю.
— На всякий случай — могу. Меткости не гарантирую, но шума наделаем. Да тут уже близко.
— Да ты с самого утра это повторяешь!
— Ну правильно. Семь километров — разве много?
— Вот, блин, не думал, что семь километров можно от рассвета до заката топать…
— Можно и дольше, как повезет.
— Лучше бы ты все-таки помолчал. А если неймется, то давай о чем-нибудь позитивном. Ты, значит, все серии «Доктора Хауса» смотрел? Вот и рассказывай.
— Что там рассказывать? — удивился проводник.
— Все. А то я только четыре сезона видел, потом времени не было.
— Да ну. Прям такой занятой?
— Учился, — буркнул Сергей.
— Где, если не секрет?
— Да какие уж секреты… В Академии СБУ.
— Ах, да! Так за что тебя оттуда выгнали-то?
— Сам виноват.
— А подробнее?
— Эй, тебе там не слишком удобно? — разозлился Сергей. — Начали с сериала, а закончили тем, что я тебе еще и сказки читать должен?!
— Сказок не надо, — ответил Хаус.
— Ну вот и помолчим тогда, — предложил Шведов.
Черту города пересекли незаметно, Сергей не уловил момента, когда они оказались в Припяти. Разоренные теплицы остались позади, какое-то время Шведов нес Хауса по сухой, местами выжженной траве, и это, совершенно очевидно, был еще пригород. Потом на пути оказался бордюрный камень, Сергей его перешагнул и вдруг сообразил, что сошел с газона на асфальтовый тротуар обычной городской улицы.
Так он и вошел в Припять: без фанфар и пальбы, хрипя от усталости, смаргивая натекающий со лба пот и не видя уже ничего, кроме маленького пятачка под ногами. После такого долгого пути Шведов представлял себе это событие иначе. Он ждал чего-нибудь значительного, запоминающегося, а в итоге получил… что-то вроде одноразовой шариковой ручки на столетний юбилей. Ничего то есть не получил. Настроение было скверным.
— Сейчас вправо, там переходим на другую сторону и на третьем повороте — налево, — обратился сталкер к Шведову, словно к таксисту. Разве что не пришпорил.
— «Переходим», говоришь? — крякнул Сергей, из последних сил встряхивая сползающего по спине Хауса. — Спасибо хоть не «перебегаем». Ты ногами сильнее держись, что ты на шее повис, как внебрачный отпрыск? И рюкзачок твой, кстати… рюкзачок надо было бросить давно. Сколько он весит со всей этой фигней ненужной?
— Ненужного в рюкзаке нет, — отрезал проводник. — А с ногами у меня дела неважные, сам знаешь. Не могу я ими держаться. Да ты переходи улицу, не оглядывайся. Авось не задавят.
Шведов сошел с тротуара на мостовую и направился по диагонали к противоположному дому. Проезжая часть была узкой, в две полосы, хотя сейчас называть ее так казалось кощунством. По этой улице не ездили уже много лет. Асфальт потрескался, а местами грунтовые воды подмыли его так, что он провалился длинными канавами. Из дыр в дорожном полотне беспардонно лезли кусты и даже деревца — растения, так долго таившиеся под гнетом цивилизации, теперь будто брали реванш. Трава пробивалась повсюду: из каждой трещинки торчал хоть маленький, да росточек, а в трещинах пошире стебли разрастались в густые копны. В некоторых пучках травы что-то цвело, и в принципе это выглядело даже симпатично. Это можно было бы принять за причудливый парк — если только выкинуть из головы название города.
Дома на фоне атакующей повсюду растительности выглядели как неживые декорации. В основном Сергей видел панельные пятиэтажки, но из-за дальних крыш выглядывали башни повыше.
— Вот здесь, — подсказал Хаус, когда Шведов добрел до углового здания с выбитыми витринами и двойной вывеской «Перукарня — Парикмахерская».
Сергей свернул в проулок, выходивший к какому-то широкому проспекту.
— Ну-ка, держи меня покрепче! — велел проводник и, подняв обрез высоко над головой, сделал два выстрела вверх с интервалом в секунду. — Все, отмучились. Вон лавочка, гляди. Давай сядем, я и то устал.
Шведов свалил сталкера на скамейку и тут же рухнул на нее сам. Ни рук, ни ног, ни спины он не чувствовал. Прикрыв глаза, Сергей запрокинул голову и мечтал сейчас только об одном: чтобы его не тревожили. Хотя бы пять минут. Хотя бы три. Чтобы ни одна сволочь не посмела…
— Нормально тебе, удобно? — обронил Хаус. — А сзади у нас что, не приметил?
— Что? — не двигаясь, простонал Шведов.
— Клумба здоровая, на ней бурьян по пояс, а в бурьяне — снорки!
— Где?! — Сергей конвульсивно дернулся, схватил с лавки обрез и обернулся назад.
— Они могли бы там быть, — наставительно заметил Хаус.
— Я убью тебя…
— Ага. Если самого раньше не сожрут. Нельзя здесь расслабляться, сколько раз повторять? Мутантам фиолетово, как ты устал и в какое место ранен. Им от этого только лучше.
— Да я понял, понял, — промычал Сергей, отмахиваясь от проводника, как от мухи. — Я буду бдителен. Клянусь. Но только не сейчас.
— Твое «сейчас» может оказаться последним. В любой момент. И чем чаще ты будешь вести себя как раздолбай, тем быстрее это с тобой произойдет.
Хаус собирался сказать что-то еще, но со стороны проспекта послышался шум. Из-за поворота выбежали четыре крупные собаки и понеслись прямо к скамейке.
— А вот и они, — удовлетворенно произнес проводник.
Вслед за псами, визжа резиной, на перекресток выскочил открытый джип с пулеметом на высокой турели.
— Ни хрена себе… — только и сказал Шведов.
Псы мчались не к лавочке, они убегали от машины. Как только джип выровнялся на дороге, стоявший за пулеметом человек выпустил несколько коротких очередей. Сразу две собаки, словно наткнувшись на препятствие, поднялись в воздух и пролетели с десяток метров. Через мгновение пули достали и третью: пес плашмя проехался по асфальту, оставив на нем длинный темный след. Четвертая собака успела добежать до конца дома и скрылась во дворе.
Джип затормозил и подъехал к тротуару. За рулем сидел Кабан. Чак за пулеметом деловито возился с замком, фиксируя ствол на турели.
— И это всё?! — крикнул Кабан Хаусу.
— А как ты думаешь? — хмуро отозвался сталкер.
— Ясно. Ну и что ты здесь расселся?
— Я сам не дойду, ногу вывихнул.
Командир недоуменно смерил взглядом расстояние от лавки до мостовой.
— Ну, пусть пассажир поможет, — сказал он.
— У него вообще сил нет, — мотнул головой Хаус. — Тащил меня на горбу от самых теплиц. Без привалов.
Кабан перевел взгляд на Сергея и несколько долгих секунд всматривался в него, как в старого знакомого, чье имя не удается вспомнить. Затем он покинул машину и приблизился к Хаусу. Чак закончил копаться с пулеметом и, спрыгнув, подошел к проводнику с другой стороны. Вдвоем они взяли сталкера под руки и перенесли в кабину, на переднее сиденье.
Шведов, не дожидаясь приглашения, враскачку поднялся со скамейки и дотащился до джипа. Это определенно был УАЗ, но какой модели, Сергей так и не понял: то ли сильно покопанный «Хантер», то ли, наоборот, доведенный до ума «четыреста шестьдесят девятый». В машине было что-то узнаваемое, из самого детства, но ее покрывало такое количество вмятин и царапин, словно ее использовали в качестве ледокола. Шведов забрался назад и сел рядом с Чаком. Тот повернулся и по примеру командира рассмотрел Сергея в упор. На его маленьком зверском лице между черной бородой и черными бровями вдруг возникло какое-то теплое выражение — впрочем, всего на один миг.
Кабан выкрутил руль и резко тронулся, развернувшись через весь переулок, с заездом на противоположный тротуар. Шведов с Чаком одновременно схватились за поручень и тут же откинулись назад: водитель придавил педаль газа по-юношески горячо, без оглядки на правила дорожного движения. Ни движения, ни, соответственно, его правил в Припяти давно уже не было.
На магистральной улице Сергею показалось интересней: дома здесь стояли большие и, главное, разные. Где-то еще сохранились вывески и витрины, где-то их не осталось, но назначение зданий легко можно было угадать по архитектуре. Когда-то это был благополучный и, возможно, даже счастливый город. «Проспект Строителей» — прочитал Шведов на случайно уцелевшем указателе.
Машина пролетела несколько перекрестков и, уходя в глубь города, свернула налево. Сергей от такого маневра привычно испугался, но снова вспомнил, что сплошной линии, которую они вероломно пересекли, на этой дороге давно не существует.
Поездка закончилась на небольшой улочке возле четырехэтажного дома казенного вида. Двери на входе стояли широкие, двойные — некрасиво, но добротно сваренные из толстых листов железа. Над крыльцом нависал козырек с проржавевшим крепежом для светящейся вывески, но какое тут раньше висело слово, определить было невозможно. Фасад неоднократно обстреливали, и от пластика на козырьке не осталось даже осколков.
Кабан посигналил, дверь тут же приоткрылась, и из-за нее выглянул молодой парень.
— Зови кого-нибудь, Доктора к врачу отнести надо, — распорядился командир.
Паренек растерянно поморгал и, наконец сообразив, скрылся. Вскоре из подъезда вышли трое бойцов, которых Сергей вряд ли смог бы отличить от диких сталкеров, повстречавшихся на дороге у Новошепеличей. Здесь все носили примерно одно и то же: сапоги или высокие ботинки, плотные брюки с накладными карманами, маскировочные куртки или комбинезоны болотного цвета. Бойцы извлекли Хауса из машины и понесли к дому.