— Я не в курсе, Швед, — проговорил наконец Хаус.
— И это все? — разочарованно выдохнул Сергей.
— Что-то слышал ты, что-то слышал я… И это все, да. Нет ничего такого, что можно было бы назвать информацией. Одни домыслы. «Монолит» — закрытая группировка. Кто заглянул туда одним глазком, тот либо остается с ними навсегда, либо исчезает. И поверь, второе происходит гораздо чаще. Я не советую тебе ни к кому лезть с расспросами, особенно к Кабану или к Чаку. Хотя им, конечно, известно о «Монолите» побольше.
— Я все это знал еще в первый день.
— Да ладно! — махнул на него Хаус куском хлеба. — В первый день ты был таким же фаршем, как и любой другой. Есть собираешься или нет? — спросил он без всякого перехода.
Сергей продолжал настойчиво смотреть на соседа.
— Ну ладно, однажды я видел, как они молятся, — не выдержал собеседник. — Издалека. Ничего не понял. Тебе это помогло?
— Вряд ли, — сказал Швед, залезая ножом в банку с мясом.
— Зачем тебе вообще что-то знать о «Монолите»?
— Интересно. — Он пожал плечами. — Деньги, опять же.
— Ты, смотри, кончай эту ерунду. Нет, ты серьезно? — насторожился Хаус.
— Да успокойся, я же никого не достаю, кроме тебя. И никуда я не собираюсь… Хотя нет, уже собираюсь.
Два коммуникатора одновременно известили о выбросе.
— Десять минут. Успеем доесть, — предложил Хаус.
Они просидели еще секунд тридцать, но аппетит пропал.
— Лучше пойдем сейчас, чтобы на лестнице не толкаться, — сказал Сергей.
На лестнице все равно была толчея. Уже стемнело, и основная часть отряда собралась на базе, поэтому к укрытию выстроилась организованная, но все же неприятная очередь. Двигалась она, впрочем, довольно быстро. Швед уже спускался со второго этажа, когда рядом вдруг возник Ахмет.
|
|
— Мехмат, ты успел посмотреть?
— Что смотреть успел? — с независимым видом спросил турок, и это Сергею сразу не понравилось.
— Память отшибло? — нахмурился он и беззвучно, одними губами добавил: — КПК Зингера.
— А, там ничего. Пустой, дал ярак.
— Не ври мне, — строго проговорил Швед.
Турок невзначай втерся в очередь перед Сергеем и по-детски беззаботно завертел головой.
— Ахмет, не бойся. Я никому не скажу, можешь мне верить.
— Верю, не скажешь. — Тот даже не обернулся. — Нет ничего сказать. Пустой совсем и поломанный.
Сергей сглотнул и с ненавистью посмотрел на черную макушку Ахмета. Так просто и так глупо его не обманывали очень давно — наверно, еще со школы. Никто даже не пытался, потому что это выглядело слишком глупо и слишком просто. Ему захотелось сжать сволочную вихрастую голову и отделить ее от тела, как наконечник от новогодней елки, а затем, хорошо размахнувшись ногой, отправить ее невообразимо далеко, но чтобы обязательно услышать звук удара. Эта голова должна была врезаться во что-нибудь с глухим стуком, как перезревшая тыква.
— Проблемы?.. — осведомился сзади Хаус.
— Нет, все в порядке, — ответил Швед.
— То-то я и смотрю: бормочешь стоишь, как пономарь.
— Устал, спать хочу.
— Я тоже измотался. Ничего, выброс закончится — и сразу дрыхнуть. Надеюсь, сегодня уже ничего не случится.
Вместе с очередью они спустились в подвал, где возле люка, как всегда, стоял Чак.
— А вот и он! — неискренне обрадовался начальник, тыкая в Сергея пальцем. — Швед, у меня…
— Внимание! До выброса пять минут, — заговорили коммуникаторы у бойцов.
|
|
Чак прикрыл глаза, ожидая, когда сообщение прекратится, и повторил:
— У меня рапорт на тебя лежит. Догадываешься, о чем?
— Думаю, да.
— Молодец. Завтра на построении готовься к худшему.
— Я всегда готов, — хмуро ответил Швед.
Глава одиннадцатая
С утра шел проливной дождь, но Кабан решил, что для построения это не помеха. Казалось, он даже получал удовольствие от того, что комбинезон промок до нитки, а белье прилипло к телу. Возможно, это напоминало ему прошлую жизнь, когда он служил в войсках и терпел лишения ради выполнения долга. А возможно, он просто издевался над бойцами.
В ботинках хлюпало, и половина строя незаметно перебирала пальцами — это было и мытье ног, и стирка носков одновременно.
— Итоги вчерашнего дня не порадовали, — объявил Кабан и, окинув шеренгу строгим взглядом, весомо повторил: — Не порадовали. С грехом пополам выполнена задача по отлову кровососа. Все, кто участвовал, молодцы, хотя… — Он склонил голову набок. — Если мы каждый раз будем терять по две сетки, то снасти скоро закончатся. Поэтому я считаю, что операция прошла хуже некуда. Оцениваю на три с минусом. Если бы еще и зверя проворонили, тогда я бы вас вместо него в контейнере отправил. Исключение — Швед, он отличился. Поступил глупо, но хорошо. Хорошо, потому что есть результат. Глупо, потому что результата могло и не быть. Счастливая случайность, не более того. Где ты есть? — Командир отыскал глазами Сергея и сказал, обращаясь персонально к нему: — Будешь и дальше играть с судьбой в орлянку — выпьем за тебя, не чокаясь. Ты понял?
|
|
Швед утвердительно моргнул.
— Далее, — повысил голос Кабан. — Случайности бывают и счастливые, но чаще наоборот. Есть убитые. У нас опять есть убитые, — отчеканил он. — Такими темпами через месяц весь отряд уйдет в могилу, и я останусь в Зоне с кучкой зеленых пассажиров.
Он прошелся перед строем и остановился напротив Пегаса.
— Некоторые бойцы, которых, мать, назначают старшими группы, так этому радуются, что начисто забывают, для чего их, мать, назначили! И вот, пока они радуются… пока поют и пляшут вальсы или, там, свои брейки… я не знаю, что вы сейчас пляшете! — внезапно проорал командир Пегасу в лицо. — Тем временем контролер накрывает их группу, — закончил он на удивление спокойно и так тихо, что сталкеры перестали дышать.
Кабан тяжело помолчал и снова двинулся вдоль шеренги.
Дождь лил не переставая и с каждой минутой только усиливался. Косые струи волнами гуляли по плацу, словно расчесывали его стеклянным гребешком. Синяя форма на бойцах давно превратилась в глянцево-черную. Кто-то из сталкеров сдавленно чихнул.
— И еще о вчерашних достижениях, — с угрозой произнес Кабан. — Один мощный стратег додумался послать на простое, но, как выяснилось, опасное задание нашего лучшего механика Зингера. Да что там механика… Инженера с большой буквы!
Командир зыркнул на своего помощника, стоявшего чуть в стороне от общего строя.
— Там… — вырвалось у Чака.
— Ну-ну. — Кабан заложил руки за спину и повернулся к нему всем телом. — Ну, говори?
— Там были проблемы с машиной.
— Разве нас просили ее чинить?
— Кроме этих троих, послать было некого.
— Сам должен был идти. Или звезды на плечах выросли? Тяжелые? Уже мешают?
Чак поиграл желваками.
— Я был занят, ездил на встречу с Морганом.
Кабан хотел что-то ответить, но передумал и примирительно взмахнул ладонью — ладно, мол, тема закрыта.
— Зингера помянем, а всем остальным урок, — сказал он. — Хотя я не представляю, сколько можно вас учить. Обезьяны, и те усваивают быстрее. Но и это еще не все! — добавил он с улыбкой. — Урожайный вчера выдался денек, есть о чем потолковать… Поздравляю, сталкеры, в наших рядах вырос настоящий демократ, пацифист, правозащитник. Гуманное отношение к пленным — что может быть благородней? Вот грохнул какой-то поц нашего парня и тут же ручки вверх поднял: сдаюсь, простите. А мы и простим. Да, Швед?! Простим и отпустим, ведь мы добрые, мы любим людей. Завтра он еще пару бойцов наших завалит, а мы снова простим. Нам товарищей не жалко, у нас их много. Да, Швед?! Пусть хоть всех перестреляют, зато мы сами в белых перчатках останемся. Да?.. Нет, Швед, нет, — покачал головой командир. — Сколько он еще наших парней убьет — все на твоей совести, все как один. Нельзя за чужой счет карму прокачивать. Две проводки, — объявил он без паузы.
— Есть две проводки! — громко ответил Сергей.
— Вот так, орел, — назидательно произнес командир. — Но поскольку ты и там отличился, и в дружественной группировке остались тобой довольны, просили даже поощрить… — Кабан задумчиво покосился на беспросветное небо. — Пока можешь считать себя условно помилованным. Посмотрим, что дальше выкинешь. А теперь о дне сегодняшнем…
Командир говорил еще долго: раздавал задания, предупреждал о вреде алкоголя, грозил и значительно реже — хвалил. Шведу и Хаусу вместе с другими семью сталкерами выпало ждать погоды и отправляться за новым кровососом. Прежде чем распустить строй, Кабан с Чаком отошли на дальний угол плаца и минуты две о чем-то совещались. Они могли бы и не шептаться — дождь грохотал так, что бойцы все равно не услышали бы ни слова.
— Ничего так линейка прошла, — делились впечатлениями сталкеры, расходясь после построения. — С нашим командиром и кровососы не нужны! Еще пара таких лекций, и сами склеим ласты от воспаления легких.
Швед протолкнулся сквозь спины и ухватил за рукав спешившего куда-то турка.
— Мехмат, у тебя совесть не проснулась?
— Совесть бодрый, дал ярак, — ответствовал тот, упорно двигаясь к двери под навесом.
— Ты вчера пошутил, но не смешно. Сегодня вторая попытка, — сказал Сергей, отмечая, что и сам уже начинает говорить, почти как Ахмет.
— Шутил, — легко согласился тот.
— Ну. Я тебя слушаю.
— О чем? — невинно произнес турок.
— Если ты шутил про сброс памяти на КПК, значит, она осталась? Ты до нее добрался?
— Нету, — заявил он.
— Чего нету? — Швед остановился, и Ахмет забуксовал на месте, не в силах от него вырваться.
— Нет память, нет КПК. Украли, ты знаешь.
Сергей посмотрел на его мокрую морду, облепленную сальными волосами, и… отпустил руку.
— Какое же ты дерьмо, — негромко сказал Швед.
— Я знаю, — бросил Ахмет и исчез в длинном сухом коридоре гостиницы.
— Предлагаю второй завтрак, — промолвил Доктор Хаус. — До обеда этот дождь все равно не закончится.
Сергей послушал, как барабанят капли по жестяному козырьку служебного выхода, и отрешенно кивнул:
— Жрать и греться.
Поднимаясь по лестнице, Швед неожиданно для себя свернул на втором этаже.
— Куда попер? — недовольно произнес Хаус.
— Я сейчас, — не оборачиваясь, буркнул он. — Иди, не жди меня.
В дежурке как всегда топтались бойцы — кто-то уточнял детали своей операции, кто-то требовал новые штаны, кто-то зашел просто так. Стоял страшный гвалт, со всех текла вода, и в комнате было так влажно, что старые обои на стенах начали потрескивать.
Сергей понял, что по личным вопросам приема нет, и пошел к себе в кубрик. По пути к четвертому этажу он вдруг увидел на лестнице Чака.
— А я тебя внизу искал! — обрадованно сообщил Швед.
— Гранаты кончились, ботинки кончились, наволочек нет и никогда не было, — перечислил Чак. — Водки тоже не дам.
Он был злой, как собака, и это казалось логичным. Швед начал без предисловий:
— На каком языке Мехмат матерится?
Чак задумался.
— Да на всяких, — хмыкнул он. — На турецком, на казахском, на киргизском тоже вроде.
— Ты понимаешь, что он говорит?
— Иногда понимаю, иногда просто догадываюсь. А что за вопросы?
— Я тоже на многих языках ругаться умею. Пичка матэр, курэц в дупэ, — продемонстрировал Сергей.
— Это что ты сейчас сказал? — заинтересовался Чак.
— Лучше я не буду переводить. Ты же с Кавказа?
— А что, плохо видно?
— Тогда точно не буду.
— Так о чем этот разговор?
— О том, что я, как и Ахмет, знаю много иностранной матерщины. Но если мне на ногу уронить гирю, то все, что я скажу, будет на родном языке. Потому что это пойдет от сердца, а не от ума.
— А у Мехмата, получается, от ума? — с сомнением спросил Чак. — У него и ума-то нет совсем. Смекалки много, а умом не богат.
— Ты не понял.
— Тогда объясняй снова. Или лучше в следующий раз.
— Лучше, — согласился Швед и пошел к себе на этаж.
В кубрике было тихо. Доктор Хаус, завалившись на кровать во всем мокром, не то дремал, не то притворялся.
— Заболеешь и умрешь, — предупредил Сергей.
— Тебе-то что за дело?
— Сердишься?
— Да на кой ты мне сдался… Пусть Мехмат о тебе печется, у вас с ним общие секреты, тайные знаки и прочий интим.
— Нет, секретничали мы сейчас с Чаком. Но… так и не досекретничали. Не быть ему командиром, намеков не понимает совершенно. Хочешь расскажу, о чем говорили?
— Мне неинтересно. — Хаус взбил подушку и отвернулся в другую сторону.
Швед достал из шкафа запасной комбинезон, переоделся и тоже лег.
— Доктор! — позвал он. — Доктор, почему меня все игнорируют?..
Хаус выдержал еще минуту.
— Ну и о чем говорили? — спросил он, не оборачиваясь.
— Про что говори? Дождик ходи-ходи, погода неважный, дал ярак, — невозмутимо ответил Швед.
На несколько секунд в кубрике повисла тишина, потом оба захохотали так, что соседи стукнули прикладом в стенку.
— Видишь, я тоже это могу, — досмеиваясь, сказал Сергей.
— Любой дурак может, я уже говорил. Но в университет за это не примут.
— Не поступал он ни в какие университеты, это легенда.
— Зачем ему легенда? Чтобы выглядеть поважнее?
— А зачем он прикидывается турком? Ты сам мне этот вопрос задавал. — Сергей положил руки под голову. — Вероятно, прячется от кого-то.
— В Зоне больше половины — прячутся. Кто от долгов, кто от жены, а кто и от жизни.
— Но Мехмат даже здесь шифруется, — со значением проговорил Швед. — И он сюда не сбежал, у него здесь особые интересы. Довольно крупные, судя по всему.
— Почему тебя это парит? — лениво протянул Хаус. — Интересы у него тут? Да и хрен с ними. Ты, главное, близко к нему не подходи, а так — пусть мутит, что хочет.
— Как это «почему меня парит»? — возмущенно спросил Сергей. — Ты забыл, на кого я учился?
— Тебя выгнали, — возразил товарищ. — Хотя привычки старые остались, да.
— Ты обещал, что мы есть будем.
— Типа, «всегда запоминается последняя фраза»? — ехидно улыбнулся Хаус. — А мы разве уже закончили? Что мы имеем в итоге?
— Мы? Ровным счетом ничего. А вот хитромудрый Мехмат имеет как минимум данные с КПК Зингера.
— А на кой черт они нужны? Что там может быть, кроме списка абонентов и истории его соединений? Порнуха? Или дневники?
— Хотел бы я взглянуть на частные записи этого Инженера с большой буквы, как его назвал Кабан… — мечтательно произнес Швед.
— Ну вообще-то Зингер Кабану много помогал. И вертолет восстанавливал, и так еще, по мелочам. Слушай, завязывай со своими шпионскими играми! Это начинает надоедать.
Хаус поднялся и скинул сырую куртку, затем открыл тумбочку и извлек из потайных глубин банку тушенки. Он уже приставил к ней нож, когда коммуникаторы известили о большом сборе.
— Второй раз за день от еды отрывают, — посетовал Хаус.
Спустя несколько секунд на оба КПК пришло текстовое сообщение: «Сбор с винтовками. Дистанция 1000+».
— Прицелы… — озадаченно крякнул Хаус и, распахнув шкаф, достал СВД. — Это мне. Ты бери «винторез». На километр он не бьет, но больше ничего нет.
— Может, лучше «калаш»? Сказано: свыше тысячи. Зачем мне эта пукалка?
— Главное — не выстрелить, главное — попасть. И это, брат, не пукалка, а оружие высокого класса. «Монолитовцы», кстати, его любят. Бери, не думай. Хоть тащить не так тяжело будет.
Хаусу нравилось, что он может чему-то поучить друга, и Швед не стал отнимать у него эту маленькую радость. Он молча надел куртку, накинул на плечо «винторез» и направился к двери. Сосед поймал Сергея за воротник и нахлобучил ему на голову шлем.
— Ворона! — удовлетворенно прокомментировал он.
Сталкеры не строились во дворе, а выбегали через главный вход, и Швед с Хаусом последовали за соратниками. Только на улице Сергей понял, насколько все серьезно. Возле крыльца стояли и «Хантер» отряда, и внедорожник «монолитовцев». Кабана видно не было, погрузкой командовал Чак.
— Еще трое! Пошел, пошел, пошел! — кричал он, подталкивая бойцов. — Еще двое влезут, быстрее! Держитесь там за что-нибудь!
Благодаря тому, что у «Хантера» не было крыши, сталкеры загрузились в него толпой, как пьяные школьницы в кабриолет рок-звезды. Однако настал момент, когда сажать людей было уже некуда, и Чак, словно семафор, развернул очередь в другую сторону.
— Вы, сладкая парочка, сюда. — Он указал на второй джип. — В эту тачку, живее!
Швед влетел в открытую дверь и прижался к краю заднего сиденья как можно плотнее. Следом сел Хаус, потом в машину забрался Пегас, за которым лез кто-то еще. Одновременно другие бойцы забивались в багажный отсек. Не дожидаясь, пока все погрузятся к «монолитовцам», Чак сел за руль «Хантера». Сергей поискал глазами Ахмета, но не нашел — похоже, тот еще не вернулся со своего задания.
— Все, достаточно! — объявил водитель, в котором Швед без труда узнал вчерашнего «монолитовца» по кличке Самсон, хотя возможно, это было его настоящее имя.
Сергей кивнул ему в зеркало, но поймал себя на том, что ведет себя глупо.
Последний уместившийся боец с трудом захлопнул дверь, и джип рванул вслед за Чаком. Ехать оказалось не далеко, это был тот же маршрут, которым Кабан впервые привез Шведа в гостиницу. Джип лихо выскочил на проспект Строителей, при этом все седоки сзади непроизвольно выдохнули и сбились в сторону Сергея. В багажном отделении дружно ойкнули и загрохотали винтовками. Двое «монолитовцев», сидевшие спереди рядом с Самсоном, должны были чувствовать себя королями. Проехав несколько кварталов, машина снова повернула и уже через пару минут зашумела покрышками по грунтовой дороге.
Сергей рассчитывал на инструктаж или на минимальные пояснения, но «монолитовцы», которые явно были в курсе дела, так ничего и не сказали.
«Ладно, мы не гордые, — подумал он. — Хотя как же, черт, надоело быть не гордым».
Оба джипа остановились одновременно. Чак снова командовал, теперь уже рассредоточением. Сталкеры разбегались кто куда, но не беспорядочно, а в соответствии с его указаниями. Отряд растягивался в длинную цепь и занимал позиции на самой окраине города — за ржавыми гаражами, за какими-то косыми сараями, в канавах и разрытых фундаментах.
— А это что за дудка-плевалка? — спросил Чак, увидев у Сергея «винторез». — Я ведь предупреждал всех. Это саботаж или тупость?
— Тупость, — признался тот.
— Хорошо. Жди, когда грохнут твоего друга, и заберешь у него СВД. Оба бегом во-он туда. — Чак показал пальцем на какой-то выгоревший домик из красного кирпича.
До строения было метров двести. Хаус со Шведом зачем-то пригнулись и понеслись между ямами, трубами и заплесневевшими бетонными плитами. Оба успели по разу поскользнуться и упасть — Сергей в мокрую крапиву, а Доктор на мелкую арматурную решетку. Дождь подгонял их в спины и хлестал по лицам, вода была и сверху, и снизу, и внутри.
Вместо крыши у кирпичной коробки осталось лишь несколько балок перекрытия, на которых лежали листы старого шифера, поросшие мхом, а кое-где и травой. Но главное, что этот настил все-таки защищал от ливня. Впрочем, дождь закончился и сам — буквально через минуту после того, как друзья вбежали в дом.
Место было неплохим, даже комфортным. Хаус, едва отдышавшись, натаскал к стене тряпья, разбросанного по полу, и устроил лежку под пустым прокопченным окном.
— Ну вот. Теперь ждем, — сказал он, усаживаясь на тряпки.
— Знать бы чего… — пробормотал Сергей.
— Я — смерти, а ты — наследства, — он показал СВД.
— Ты такой впечатлительный, что просто боже ж мой.
Швед сел к стене по другую сторону от окна. Все сталкеры уже заняли позиции, шум прекратился. Он взял в руки «винторез», снял с прицела заглушку и посмотрел в окуляр. На переднем плане Сергей зафиксировал затылки нескольких бойцов, угнездившихся под открытым небом. Выше и дальше были только луга — пустое пространство куда ни глянь. Знакомые теплицы находились далеко слева, почти вне сектора обзора.
Сергей снова принялся осматривать окрестности и обнаружил, что по второму разу это делать гораздо интересней. Он стал замечать детали, которые вначале не то чтобы не увидел, но невольно проигнорировал. Кусты. Вездесущий кустарник кое-где торчал достаточно плотно, чтобы за массивом смогли укрыться два или три человека, и, кроме того, корявые черные пучки скрывали перспективу. Также Швед рассмотрел несколько вывернутых с корнем деревьев. Ближе, где-то на полпути от линии обороны до кустов, безмятежно разгуливали с десяток слепых собак, похожих на пасущихся овечек.
— Людей не вижу, — прокомментировал Сергей. — Хрен знает, куда мы так спешили…
— Посидим, поскучаем. Опередить противника всегда приятней, чем опоздать, — изрек Хаус.
Возразить Шведу было нечего.
— Сталкеры, внимание! — вдруг раздалось из КПК. Чак вызывал в приоритетном режиме. Как и при оповещении о выбросе, ответ каждого абонента не требовался. — С севера движется большая группа, от двадцати до двадцати пяти человек. Скорее всего они будут прорываться через нас на юг, к «Свободе». Задача простая: остановить и зачистить в ноль. Это не Сталинград, парни. Враги нас не видят, а друзья прикрывают. Подпускаем противника на дистанцию уверенного поражения и валим всех. По позициям не шляться, себя не раскрывать! И всем проверить глушители, это касается каждого. Отбой, охотнички, до связи.
Сергей посмотрел на Хауса и снова приник к окуляру. На предполагаемой линии атаки ничего не изменилось, только псы собрались в кучу и куда-то лениво затрусили по пологому склону холма.
— А у вас тут тепло! — заявил новый боец, вползая в обугленную дверную коробку.
— Когда горело, было еще теплей, — сварливо отозвался Хаус. — Каким ветром? Что тебе в канаве не лежится?
— Чак сюда направил, сказал — тут очередь за СВД быстро движется. — Держась подальше от окна, боец снял со спины «винторез» и поставил оружие в угол. — Зато у меня есть вкусное.
Вкусное у сталкера по кличке Бубен было всегда. Кто-то пропивал в Зоне приличные деньги, а он их умудрялся проедать. К тридцати годам он отрастил не только животик, но и большую шарообразную голову с золотыми, как у юного Ленина, кудряшками. Говорил он басом, но, как правило, тихо.
— А мы ничего не захватили, — сокрушенно признался Хаус.
— А у вас все равно такого нет! — Бубен запустил руки в карманы широких брюк и магическим жестом извлек на свет две банки — с крабами и заливными языками.
— Да-а, — протянул Хаус, рассматривая этикетки. — В пайке этого не дают. Где нарыл?
— В гастрономе у контролера, — отшутился Бубен.
— Я возьму винтовочку, пока у тебя руки заняты? — обратился Швед к товарищу.
— Продолжай наблюдение, — деловито сказал тот, доставая нож. — Как что увидишь — свисти.
— Это не скоро, — елейно произнес Бубен, растирая ладони в предвкушении. — Отморозкам еще полчаса до нас топать, не меньше. Я рядом с Чаком был, пока он меня не выгнал.
— Откуда про них узнали-то? — спросил Сергей.
— Дак… Это же «Монолит» нас по тревоге подорвал. Они и узнали.
— У них что, свой разведспутник над Припятью висит?
Хаус выразительно кашлянул и почесал ножом горло.
— Пф, спутник! — фыркнул Бубен. — У них небось и получше чего найдется! — Он уже три раза поглотил взором пищу и ни на что больше не обращал внимания.
— А Кабан где? Что-то я его не найду, — сказал Сергей, не отрываясь от прицела.
— А зачем ему в пекло лезть? Если облажаемся — тогда прилетит, прожарит все с вертолета. Может, и «монолитовцы» еще подтянутся. Давно я их в деле не видел. Эти трое тоже неспроста с нами сидят.
Хаус наколол ножом свиной язык и сунул Бубну в рот, чтобы он помолчал, но после двух жевательных движений еда чудесным образом исчезла.
— Что-то они там всерьез переполошились, в «Монолите», — продолжал Бубен, сдерживая отрыжку. — Очень их напрягает этот прорыв. Да и народу сейчас много идет, прямо войсковая операция, а не налет бандитов.
— Почему обязательно бандиты? — спросил Швед.
— Ну, анархисты или кто они там… По мне — один черт, беспредельщики.
Сергей поймал в прицел Чака. Тот укрывался не то в подвале, не то на цокольном этаже разрушенного здания. Длинные узкие окна вполне годились под бойницы, а сверху этот наблюдательный пункт накрывала пирамида битого кирпича. Рядом с Чаком стоял Самсон, больше там никого не было. Похоже, Бубна они отослали просто для того, чтобы он не слушал разговоры. Еще двух «монолитовцев» Швед обнаружил на противоположном краю линии обороны, в развороченной траншее давно бездействующей теплотрассы.
Внезапно по позиции прошла неуловимая волна движения — сталкеры что-то тихо передавали по цепочке.
— А вот и они, — сказал Сергей, поднимая ствол выше.
Хаус невозмутимо дожевал крабов, поставил пустую банку на пол и забрал у друга винтовку.
— Ага, нарисовались. Ух ты, действительно много.
Анархисты шли к городу тремя группами, на небольшом расстоянии друг от друга. Одеты они были кто во что: в спортивные и рыбацкие костюмы, в какие-то явно самопальные фуфайки.
— Шапочек из фольги не хватает, — проговорил Швед.
— Сброд, — согласился Хаус.
С оружием у них дело обстояло чуть получше: кто-то шел с винтовкой, кто-то нес охотничье ружье.
Бубен подхватил свой «винторез» и тоже примостился у окна, поглядывая в прицел, как в театральный бинокль.
— Пусть и сброд, но через реку бандиты все-таки перебрались, — прогудел он. — Неизвестно, правда, какой ценой… — ответил он на свой же невысказанный вопрос. — А командир у них реально безумен, м-да.
Один из анархистов вышагивал первым, с пистолетом в руке.
— Сейчас все только в него и целятся, — предположил Хаус. — Когда будет отмашка, разнесут ему голову, как арбуз.
Сергей подумал, что эти слова не лишены логики, и повел стволом «винтореза», оглядывая других противников. Если бы гости знали про засаду, то вели бы себя иначе, но они лишь изредка посматривали по сторонам, чтобы не подпустить к себе мутантов. Швед прикинул, что они сделают, когда попадут под обстрел. Вероятно, залягут, благо на разном удалении от города находилось достаточное количество естественных укрытий. Что будет потом, Сергей сказать не мог. Анархисты с одной стороны, отряд с другой — и все лежат, и все ждут. Пришельцы в любом случае были обречены, но сколько придется потратить времени, прежде чем Зона убьет чужаков, — неизвестно…
— Я не пойму, на что рассчитывают эти идиоты, — проговорил Швед.
— На то, что здесь ничейная территория, куда можно припереться, как к себе домой, — с сарказмом ответил Хаус.
— Потом набрать полные лукошки артефактов, загнать их за миллионы и до старости откисать на Багамах, — иронично добавил Бубен. — Ребятки не в курсе, что здесь, как и везде, — система. Надо либо четко вписаться, либо как-то обосновать свое право. Иначе ты оказываешься против системы, а система — против тебя, и Костлявая, считай, уже вышла тебе навстречу.
— Отличный тост! — оценил Доктор Хаус.
— Только не вздумай здесь квасить, — прошипел Сергей.
— Да я не собираюсь. Так, на будущее.
Швед продолжал смотреть в прицел, пока не заметил собак. Мутанты возвращались на прежнее место, но совсем по-другому, лая куда-то вверх и как будто водя хоровод. Изредка они взвизгивали и отлетали в сторону, но тут же поднимались и снова набрасывались на что-то невидимое — таким образом стая медленно двигалась наперерез анархистам. Один из псов опять подпрыгнул, и тут у него из головы брызнул черный фонтанчик.
Сергей схватил коммуникатор.
— Чак! Чак! — торопливо заговорил он, удерживая «вызов». — Прикажи по сети, чтобы не стреляли в собак, у кого там руки чешутся… Собаки бегают вокруг кровососа, а он идет на врагов. Зачем их предупреждать об этом?
— Повтори короче, — велел Чак.
— Не стрелять по собакам! Там кровосос, он собирается атаковать противника! — отчеканил Швед и не сразу сообразил, что слышит свой собственный голос из КПК товарищей.
— Всем всё понятно? — закончил за него Чак.
— Мощно выступил, — улыбнулся Хаус. — Как же ты его там разглядел? Я вот не вижу.
— Не туда смотришь. Сейчас мутант начнет их валить по одному, и мы тоже под шумок пощелкаем.
— Шумок там будет славный, — покивал Бубен.
Кровосос, отбиваясь от назойливых собак, двигался к анархистам, теперь это было ясно. Он размахивал невидимыми, но от этого не менее мощными лапами, и псы отскакивали, как плюшевые игрушки. Однако все собаки, кроме застреленной снайпером, оставались в здравии, как будто кровосос намеренно их щадил.
— Зона сегодня нам помогает, — высказался Хаус.
— Не нам, а «Монолиту», — уточнил Бубен. — Это же они на нее молятся, мы-то здесь просто работаем. О, смотри, смотри! — Сталкер дернул Шведа за куртку и указал на траншею теплотрассы.
Хаус тоже взглянул туда на секунду и вернул ствол в исходное положение.
— Вот об этом я и говорил. Молятся.
Один из «монолитовцев» опустился на колени и начал раскачиваться вперед-назад. Сергей не видел его лица, в прицеле мелькал только затылок и левый рукав с нашивкой. Второй боец продолжал спокойно стоять за бруствером и, что самое удивительное, никак не реагировал на поведение товарища.
Швед моментально перевел прицел на Самсона в подвале — тот беседовал с Чаком и тоже не делал ничего странного.
— Может, ему плохо? — наивно спросил Сергей.