Сергей почувствовал, как у него дрожат руки, и крепче взялся за трос.
— Заходи в дверь, дура, — продолжал он беседовать с химерой, чтобы отвлечь себя от страха. — Дверь вон там, в торце. Давай быстрее, не томи!
Мутант подошел к парнику вплотную, и Швед вдруг увидел его морду — абсолютно четко, как сквозь обычное оконное стекло. Он различал все детали — и глаза, и зубы, и даже вторую голову-паразита, смотрящую набок, в сторону от стены. Химера потерлась о стекло носом и, отойдя назад, растворилась в мутной зелени. Потом легко оттолкнулась и… очутилась на крыше парника.
Швед мгновенно вспомнил последнюю охоту на кровососа, когда мутант забрался на контейнер. Руки сразу стали мокрыми и заскользили по тросу, как троллейбусные токоприемники по контактным проводам.
Он отважился поднять глаза и встретился с ней взглядом. На химеру это не произвело никакого впечатления, она со скукой отвернулась и поскребла лапой края отверстия. Люк был слишком маленьким, чтобы она могла в него пролезть. Когда Швед его прорубал, он о таком развитии событий даже не думал и вполне мог бы сделать дыру пошире. Одна эта мысль вызывала у него панику.
— Парни, она отсюда вас не достанет? — спросил Сергей. — На вашу крышу не запрыгнет?
— Вроде нет, — неуверенно отозвался Хаус. — Надеюсь, мы достаточно высоко.
— Если бы могла, уже достала бы, — сказал Скрипач. — Она голодная, слюни рекой текут.
Шведу на плечо упала крупная пенная клякса с резким запахом скипидара.
— Сам вижу… — пробормотал он.
Химера порычала на двухэтажное строение с четырьмя сталкерами и прогулялась по стеклянной поверхности. Сергей завороженно следил, как по потолку переступают кошачьи лапы, каждая «подушечка» на которых была размером с человеческую ладонь. Мутант вдруг оскользнулся на двускатной крыше, и выпущенные когти процарапали по стеклу параллельные ряды глубоких борозд. Вскоре зверю наскучило бродить по крыше, и он спрыгнул вниз.
Одежда на Сергее была уже мокрой от пота, когда химера наконец соизволила заглянуть в оранжерею. Снасти ей не понравились сразу. Она пригнула голову и осуждающе посмотрела на Шведа. Уходить, однако, она тоже не собиралась.
— Я живой! Я вкусный! — выкрикнул Сергей, не узнавая своего голоса. — Прыгай, сука! Или я сейчас сам от инфаркта загнусь.
Зверь сделал пару шагов и остановился у первой сети. Поднял переднюю лапу, осторожно попробовал ячейку когтем. Веревка зацепилась, и мутант невольно потащил сеть на себя. Сорвавшись с креплений, она упала ему на морду. Он попытался ее стряхнуть и, повернувшись, наступил задней лапой на вторую сетку. После этого он разозлился уже всерьез и принялся кружиться по оранжерее, запутываясь в новых сетках все туже.
— Что там происходит, Швед? — спросили сверху. — Отсюда не видно!
— Порядок…
— А?! Громче!
— Поднимайте! — крикнул Сергей.
Его мигом вытянули на крышу и задушили в объятиях только за то, что он остался жив.
— Швед, это премия, однозначно! — заверил Хаус.
— Ее надо закрепить получше, — сказал тот.
— Ну, ты герой! Сегодня гуляем! — воскликнул Скрипач.
— Закрепите ее получше, — механически повторил Сергей.
Хаус без лишних слов открыл свою фляжку и втиснул ему сквозь зубы горлышко. Швед глотнул, кашлянул, глотнул еще раз и снова кашлянул — так, что водка вышла через нос. Не сказать, чтобы это было приятно, но он тут же пришел в себя.
— Больше я на такое не подписываюсь, — прошипел он.
Химера внизу на мгновение перестала биться в сетях и утробно заревела.
Когда сталкеры спустились вниз, Чак уже докладывал Кабану об успешной операции.
— Значит, так, — торжественно объявил он, выключая КПК. — Сейчас поднесут еще сеток и тросов, на базе выгребают все, что есть. Зафиксируем зверя, и два-три дня пусть лежит здесь, пухнет с голоду. Когда ослабнет, привезут большой контейнер, попробуем затащить ее туда. На это время будет выставлен пост. Пока не расходимся, ждем!
— А может, стоило попробовать усыпить ее снотворными? — подал голос Кекс.
— И как же это мы раньше-то не догадались! — трагически воскликнул Чак.
— На мутантов снотворное действует непредсказуемо, — пояснили Кексу бойцы.
Тот, смущаясь, попятился и скрылся за чужими плечами.
Ахмет пошуровал в джипе и нашел старый канат. Его разрубили на две части и в ожидании подмоги с базы дополнительно закрепили мутанта как смогли. Концы привязали к трубам отопления, и для этого тоже требовалось определенное мужество — химера, даже спутанная, оставалась опасным хищником.
Хаус вернул Шведу коммуникатор и с легким сердцем поставил пистолет на предохранитель.
Выполнив то, что от них требовалось, бойцы занялись привычным бездельем. Все разбрелись по двору, разбились на кучки и принялись обсуждать вечные темы: деньги, бухло и женщин. Кабан с подкреплением не спешил, охотники тем более никуда не торопились.
Когда рвануло, Швед не заметил, за часами он не следил. Сергей сидел в сторонке с закрытыми глазами и переживал последствия стресса, а Хаус тактично помалкивал рядом. И вдруг где-то близко, прямо в школе, бахнуло так, что у Шведа заложило уши. Он открыл глаза и не узнал двор.
Кто-то откусил здоровый кусок от главного школьного корпуса — так вначале показалось Сергею. Огромный фрагмент стены, с первого по четвертый этаж, просто отсутствовал, на его месте зиял открытый проем, распахнувший на обозрение все внутренности здания — и межэтажные перекрытия, и водопроводные трубы, и старую мебель.
Такие масштабные разрушения мог вызвать только мощный взрыв, но Сергей дал бы голову на отсечение, что никакого взрыва не было. Однажды в детстве он наблюдал за сносом старого дома и навсегда запомнил то гигантское облако пыли, которое поднялось от какого-то квелого особнячка. Здесь же ничего подобного не было. Ни ударной волны, ни сотрясения почвы, только грохот — короткий, словно выстрел.
— Все целы? — заорал оглушенный Капитан. — Кого не хватает, осмотритесь!
Швед вскочил и завертел головой. Из-под груды битого кирпича у основания школы торчали чьи-то подергивающиеся ноги. Кто из сталкеров присутствовал, а кто пропал, сказать было сложно.
— Становись! — скомандовал Капитан, и это было верным решением.
— Чак! Я его вижу! — вдруг крикнул кто-то из бойцов.
Чак висел в проломе на последнем этаже, держась за край перекрытия. Он болтал ногами, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры, но стены были далеко, а внизу зияла пустота, в которой билась и пощелкивала разрядами новорожденная аномалия.
— Кто успеет?! — заорал Капитан. — Помогите ему!
Сергей, не отвечая на призыв, сорвался с места и бросился к раздевалке. Оказавшись в школе, он пробежал по коридору налево, взлетел по лестнице и, задыхаясь, остановился.
Каждую секунду Чак съезжал все дальше в дыру. Руки скользили по окаменевшему линолеуму, сталкер хотел вцепиться в него ногтями, но не мог.
Швед присел у края разбитой стены, чтобы его не было видно с улицы.
— Друг… — простонал Чак, глотая серую пыль, сыпавшуюся сверху. — Давай, давай, тащи меня!
Сергей подпер щеку кулаком.
— Тащи! — повторил Чак. — Руку дай мне!
Его можно было вытянуть уже два раза, но Швед продолжал сидеть, грустно глядя ему в глаза. От известки борода и брови у соратника были белыми, как у просветленного старца.
— Все что хочешь, — пошипел Чак. — Любые деньги, оружие, жратва. Только блатные задания. Самые блатные. Вообще ничего делать не будешь, лежи в кубрике целый год. Только вытащи меня.
Тяжелое снаряжение неумолимо влекло его назад и вниз. Он уже висел на одних пальцах. На какое-то время он перестал сползать, но долго пальцы выдержать не могли — это знал Швед, и это знал Чак.
— Что же тебе надо, сука?
— Ты не захочешь мне это дать, — сказал Сергей.
— Все сделаю. Что тебе нужно?!
— Мне нужно твое место в отряде, — тихо ответил Швед. — И получить я его могу только одним способом.
— Да ты!.. — Сталкеру в рот попал песок, и он кашлянул, сдвинувшись в пролом еще на миллиметр.
— У тебя больше нет сил держаться. Ты уже труп, Чак. Бай-бай.
Сталкер сорвался вниз, но до земли он не долетел. На уровне второго этажа его с оглушительным хлопком разорвало на миллион сияющих искр, которые тут же погасли, оставив в воздухе лишь дымные хвосты.
Сзади что-то заскрипело, и Сергей резко обернулся. Силясь выбраться из-под завалившегося стеллажа, в коридоре лежал Кекс. Швед с досадой вспомнил, что так и не забрал свое оружие у Капитана. Он подошел к бойцу и помог ему подняться.
— Я ничего никому не скажу, — моргнул тот.
— О чем? — недоуменно произнес Сергей.
— Обо всем… То есть ни о чем! Ничего не было. Я гарантирую… ну, то есть…
— Да ты не волнуйся, все в порядке.
— Я ничего не слышал, правда! — страшно прошептал Кекс и прижал руки к груди — не то убеждая Сергея в своей искренности, не то закрывая сердце от ножа.
Швед показал ему пустые руки.
— Тебе что-то почудилось, парень? — спросил он тоже шепотом и дружески приобнял Кекса за плечи. — Ударился головой, увидел сон. Бывает с тобой такое?
— Не-ет, никогда, — заулыбался боец. — То есть да… Да! Мне все приснилось. Я буду молчать.
— Сто процентов, — кивнул Швед. И сломал Кексу шею.
Сергей осторожно опустил его на пол и привалил сверху тем же стеллажом.
Внизу объяснять ничего не пришлось: он не успел добежать до Чака, и никто не успел бы. Только Хаус, услышав про Кекса, придавленного мебелью, почему-то спросил:
— Кексу тоже хана?
Это странное «тоже» долго не давало Сергею покоя, но оно, слава богу, было сказано без свидетелей.
Капитан доложил Кабану о случившемся. Тот в ответ приказал оставить троих сталкеров с химерой, а остальным возвращаться. За руль «Хантера» уселся Ахмет. Что бы ни произошло, он всегда оставался в выигрыше, такой у него был талант.
— Швед, лезь машина взад, ноги зачем ходить? — пригласил он.
— Давай доедем, раз предлагают, — обратился Сергей к Хаусу.
— Ты садись, а я пешком.
— Зачем пешком-то?
— Просто пройдусь, — хмуро отозвался Хаус. — Полюбуюсь.
— Ну, дело твое. Если чего интересного найдешь — звони, мы подъедем, тоже поглядим, — вымученно засмеялся Швед.
Друг не ответил.
Глава двадцатая
Вечернее построение было коротким и, несмотря на пойманную химеру, тягостным. Кабан не пускался в привычные лекции, а лишь подвел итоги дня и представил отряду двух новичков, которых довел до базы Порох. Вместо погибшего Чака командир назначил Капитана. На этом и разошлись.
— Ну что, Капитану жить недолго? — мрачно заметил Хаус, двигаясь рядом с Сергеем к двери гостиницы.
— Типун тебе на язык! — сказал Швед. — А ты что такой смурной?
— Просто так. Кекса жалко.
— Хватит намекать. Если есть что предъявить — предъяви и обоснуй. А если нет — заглохни рот, как говорит наш товарищ.
— Не наш он товарищ, а твой. Персональный. А ты чего взбесился, Швед? Я уже и паренька погибшего пожалеть не могу?
— Да что-то устал я, — вздохнул Сергей. — Прости. Еще один день прожит зря, меня это убивает.
— Именно так оно и происходит, и называется это — жизнь. Ладно, пойду, тяпну стаканчик, и спать.
На улице уже темнело. Сергей, задержавшись у двери, отстал от Хауса и поднялся на четвертый этаж значительно позже. Вместо того чтобы зайти в кубрик, он направился в конец коридора, где была еще одна лестница — маленькая, металлическая.
Оказавшись наверху, Швед плотно закрыл люк.
По плоской крыше, в метре от края, бродил Ахмет со снайперской винтовкой. Его смена началась перед самым построением.
— Гость заходи, угощать не могу, дал ярак, — приветствовал он Сергея.
— Не паясничай, мы тут одни.
— Зачем пожаловал? Другого времени не нашел? — спросил Ахмет, не меняя выражения лица. — Не подскажешь, Чак действительно сам сорвался?
— Сам, — честно ответил Швед. — У меня не было выбора.
— Рассчитывал, что Кабан тебя на его место поставит? С какой стати?
— Я харизматичен. И я могу выполнять эту работу.
— Этого недостаточно.
— У меня не было выбора! — повторил Сергей. — Я в цейтноте. Если в ближайшее время не сумею попасть в «Монолит»… — Он с опаской заглянул за край крыши.
— Подожди, мне пора на связь. — Ахмет вытащил КПК и доложил: — Пока время несу службу, нет происшествия никакого!
— Принял, отбой, — отозвался человек в дежурке и, отключаясь, добавил для кого-то рядом: — Моя-твоя сообщает, что еще не сгинул.
Ахмет пропустил это мимо ушей.
— Ты сюда для мозгового штурма поднялся? — спросил он у Шведа. — Чем я тебе помогу?
— Есть новая информация. Но я надеюсь на взаимность.
— Я тебе в прошлый раз уже все рассказал.
— Ты не назвал имени Полковника, — напомнил Швед.
— Я его и не знаю.
— Врешь.
— Серьезно, не знаю.
— Врешь, говорю!
Ахмет вздохнул.
— Я без понятия, как его зовут. Нам неизвестна даже его кличка в Зоне. Полковник — это условный псевдоним, который мы использовали при его разработке. Мы могли бы называть его Терминатором или Тузиком. Просто «Полковник» звучало уместнее.
— Сегодня приехал новый бензовоз, — неожиданно, без всяких условий, сообщил Сергей.
— Это проверенная информация?
— Я сам его сопровождал.
— Две цистерны? — поспешно спросил Ахмет.
— Одна.
— Ну… по крайней мере понятно, откуда у Кабана новый запас бензина.
— То есть его и привезли?
— Выходит, так.
— Цистерна двухкамерная, — сказал, чуть помедлив, Сергей. — Большая.
— Это редкость, — заметил Ахмет.
— Я не специалист, не в курсе.
— Я и не спрашиваю у тебя, а просто говорю: двухкамерные цистерны для перевозки обычного бензина не используют.
— Значит, они решили совместить приятное с полезным? Сюда бензин, отсюда бинарные препараты?
— И еще один момент: они, похоже, не торопятся. Сколько они будут расходовать эту цистерну? У нас появляется лишнее время.
— Это не меняет мою ситуацию с «Монолитом», — покачал головой Швед. — Мне нужно попасть туда как можно быстрее. «Обещанное, бревна и препарат», — вспомнив, добавил он. — Это сказал «монолитовец», получая бензовоз в обмен на артефакты.
— А он точно передавал артефакты?
— Точно. И еще двух зомби.
— «Монолитовцы» отправили куда-то зомбированных? — понизив голос до шепота, переспросил Ахмет. — Ну вот тебе и бревна.
— По-моему, бревнами он называл что-то другое…
— Это терминология японского «Отряда 731», который во время Второй мировой войны занимался разработками биологического оружия. Значит, версия такая: «монолитовцы» передали образцы препаратов и человеческий материал, на котором его можно испытать. Пробник, одним словом. Похоже, ты был на встрече с потенциальным покупателем. И если они договорятся… Полковнику не трудно будет слить несколько тонн бензина, чтобы освободить емкость для транспортировки. С кем они встречались?
— Я не видел лица. Машина с логотипом «Frenzy». Странный такой, смешной.
— Смешной… — упавшим голосом повторил Ахмет. — Нет, это был не покупатель. В смысле, не посторонний.
— Тебе что-то известно об этой фирме?
— Удивительно, что это неизвестно тебе. Фирма серьезная. Сказать, кто отправляет нам зарплату на банковский счет?
— Кто? — предсказуемо спросил Сергей.
— Корпорация «Frenzy», — грустно улыбнулся Ахмет. — И «монолитовцам» тоже. Был один интересный парень, твой соотечественник, про которого до сих пор никто ничего толком не знает. Занимался каким-то бизнесом в интернете… всякой такой чепухой. А потом вдруг придумал, как обрушить акции «Гугла». И что ты думаешь? Взял и обрушил. Сам или с сообщниками — это тоже неизвестно. Подорвал доверие к «Гуглу» крупных рекламодателей. А «Гугл» — это же мыльный пузырь, кроме доверия у него, считай, ничего и нет. Фондовые биржи тут же отреагировали, акции рухнули. Кто-то на падении потерял, кто-то заработал — это в порядке вещей. Но те, кто был недоволен, стали копать и кое-что раскопали. Дело попахивало то ли инсайдерским сливом информации, то ли сговором с топ-менеджерами «Гугла». Как-то слишком странно там все совпало. И главное — те, для кого совпало удачно, выводили прибыль сходными путями. Начался скандал, подключился антимонопольный комитет, но пока проверяли и перепроверяли, герой бала вывел все активы в теплую страну Венесуэлу. Заработал он, по самым скромным оценкам, далеко за сто миллионов. А чтобы эти деньги не лежали мертвым грузом, он зарегистрировал компанию под названием «Fruit Frenzy», это переводится приблизительно как «Фруктовое безумие». И действительно занялся фруктами, как бы чудно это ни выглядело. Буквально за несколько лет его компания выросла до размеров транснациональной. А затем этот парень познакомился с неким Михаилом Котятко, и в истории фирмы началась новая глава.
— Котятко? — переспросил Швед. — Забавно звучит, пушисто.
— Фамилия — это единственное, что в нем было пушистого. Кстати, в биографии Михаила Котятко такой же туман, как и у первого персонажа. Котятко стал совладельцем компании, и ее реорганизовали в транспортную корпорацию. Название тоже изменили, оставили только слово «Frenzy». Фруктов стало поменьше, а безумия — побольше. Пользуясь отработанными маршрутами, возили по миру… практически все, за что не брались другие. Из Франции в Германию — радиоактивные отходы, из Афганистана в Канаду — маковую соломку, якобы для нужд фармацевтической промышленности, из Израиля в Судан — оружие под видом металлолома. Широта интересов — залог успеха. У них и в Зоне свой бизнес имеется, и, естественно, не только транспортный. Стоит ли сомневаться, что эти безумные фрукты — и есть главные заказчики биологического оружия. Без них в Припяти и тушкан не помочится.
— М-да… — только и сказал Сергей. — Насыщенный выдался денек.
Он достал коммуникатор и долго набирал текстовое сообщение. Потом посмотрел на уже темное, но по-прежнему беззвездное небо и отправил послание.
— Кому пишешь? — со сдержанным интересом спросил Ахмет.
— Хаусу, чтобы за водкой сходил. Муторно на душе, и руки после химеры до сих пор дрожат.
— Секунду… — Теперь Ахмет достал свой КПК и привычно оттарабанил: — Несу службу живой, в округе все совсем хороший!
— Что у нас в итоге? Есть некий Михаил Котятко, фактически управляющий корпорацией «Frenzy». Есть группировка «Монолит», получающая от «Frenzy» зарплату. А внутри «Монолита» есть какой-то Полковник, который владеет новым оружием, и он уже готов отправить его людям из «Frenzy». — Швед озадаченно потер нос. — Мало того что мы не продвинулись ни на шаг, мы еще и в петлю угодили, в замкнутый круг.
— Продолжаем заниматься своей работой, что нам еще остается? Как принято у вас говорить — делай, что должен… — начал Ахмет.
— И гори оно все огнем, — закончил за него Сергей. — Пойду вниз. Хаус, наверно, уже ждет.
— Ты все-таки с ним поаккуратнее разговаривай. Рано или поздно он тебя раскусит, и неизвестно, как он на это отреагирует.
Швед остановился возле люка, но прежде чем открыть, сказал:
— Хаус уже не успеет.
Спустившись по металлической лестнице, Сергей снова прошел мимо своего кубрика и отправился на первый этаж.
— Ахмета когда менять будут? — спросил он по пути у дежурного.
— Да вот, уже сейчас пойдут, а что?
— Ничего, я его внизу подожду.
Швед вышел на крыльцо, набрал полные легкие воздуха и закрыл глаза. Хотелось стоять так целую вечность и ни о чем не думать.
Через минуту он выдохнул: ко входу гостиницы подъехал «монолитовский» джип. Из машины вышел Доберман.
— Это не шутка? — спросил он.
— Доброй ночи, — ответил Сергей. — Не шутка.
— Где он?
— Пусть ваши люди встанут около двери.
Доберман подал знак, и из джипа показались трое бойцов.
— Пистолет и два ножа, — предупредил их Швед. — В правом ботинке может быть третий.
— Искал зачем нужен? — протянул Ахмет, выходя на улицу.
— Уже не нужен, — сказал Сергей.
— Что смех юмор творишь, дал ярак? — растерянно проговорил он.
— Вот и в «Монолите» решили, что это юмор…
На лице у Ахмета отразилось непонимание. Он не боялся. Он просто отказывался верить, что Сергей мог это сделать. Но Сергей мог, и он это уже сделал — десять минут назад, когда отправил текстовое сообщение, приложив к нему фрагмент аудиозаписи.
Ахмета обездвижили и запихнули в багажный отсек, почти как тех зомби.
— Садись и ты, Швед, — сказал Доберман. — Теперь ты будешь с нами, даже если передумаешь. Я бы тебя не взял, но кое-кто желает с тобой познакомиться.
— Я хотел бы попрощаться с друзьями и забрать личные вещи.
— Теперь у тебя нет ни вещей, ни друзей. Только братья. Добро пожаловать в «Монолит».
Часть 4. Ты Будешь Уничтожен
Глава двадцать первая
— Слава Монолиту! — дурашливо гаркнул Доктор Хаус, издали заметив Шведа.
— Вольно, сталкер. — Сергей подошел к парапету и сел рядом, но сначала сдул с него пыль, чтобы не испачкать светло-серый комбинезон. — Ну, какие новости?
— Да какие у нас могут быть новости… Лучше ты рассказывай. — Хаус придвинулся на сантиметр, потом отодвинулся на два. Он не знал, как ему разговаривать со Шведом. — Почему без нашивок? — в шутку удивился он.
— Нашивки ветеранские, мне такие носить не положено.
— Что, три недели недостаточно? Я думал, ты там шороху давно навел.
— Дело не в шорохе и не в сроке службы. Можно хоть двадцать лет отпахать, нашивок не получишь. Ветераны — это те, кто попал под «О-Сознание», кому плавили мозги. Лютые дядьки, между прочим.
— Понятно… — протянул сталкер.
Разговор не клеился, и это было обидно. Доктор Хаус так и остался единственным другом Сергея. В «Монолите» такого понятия, как дружба, вообще не существовало. Вместо дружбы там было братство, а Шведу хотелось не этого. За него могли умереть, но поговорить по душам ему было не с кем. За двадцать дней в новой группировке он не нашел себе собеседника и понял, что уже не найдет.
— Продолжаете ловить кровососов? — спросил Швед, пытаясь придать голосу хоть какую-то заинтересованность.
— На тушканов перешли.
— Мельчаете? — засмеялся он.
— Нет, я серьезно. Поступил безумный заказ на двести особей. Вот уже неделю по городу рыщем, провоняли все не то мышами, не то кошатиной… Я, кстати, сейчас на задании, — предупредил Хаус. — Две твари не принесу — получу втык. А все равно не принесу. Противно. О, ты же, наверно, не знаешь! — оживился он. — Капитана из заместителей поперли, он теперь вроде завхоза у нас. А на его место Кабан знаешь кого назначил? Твоего Фридриха!
— Почему моего?
— Ну а кто его провел? Забыл, что ли?
— Как можно забыть? Да, задатки в нем с первого дня были видны.
— Сволочь он. Лучше бы ты его тогда грохнул на маршруте, большое одолжение сделал бы.
— Я бы тогда и сам до базы не дошел, — сказал Сергей.
— Все как у меня, — обронил Хаус. — Все повторяется… Зомбированных много стало, — невпопад проговорил он. — С середины июля прям как тараканы прут. Откуда — неясно.
— Я тоже на них натыкаюсь. Ты думаешь, у нас с тобой разные Зоны, что ли? Ловить их перестали. Барон с отрядом снялся и ушел на юг, в Копачи.
— Да? Я не знал…
По противоположной стороне улицы лениво пробежался одинокий тушкан. Замер у кучи какого-то тряпья, ткнулся в нее мордой и пошел обратно. Медлительно, словно давая зверьку последний шанс, Хаус поднял автомат, не спеша снял с предохранителя и прижал к плечу. Досчитал до трех — Швед видел это по губам — и выпустил очередь, пригвоздив тушкана к дереву.
— Видно, не судьба, видно, не судьба… — тоскливо пропел Хаус.
Посидели еще минуту, снова помолчали. Стало совсем тягостно.
— Ладно, пойду я. — Швед слез с парапета и отряхнул комбинезон, хотя он был чистым. — Не скучай, будем видеться.
Приятель тоже спрыгнул на тротуар и, покачав головой, вздохнул:
— Да конечно, с тобой теперь увидишься… К вам на пушечный выстрел не подойдешь.
— Сам буду в гости наведываться. Буду-буду, — заверил Сергей, поймав критический взгляд товарища. — А то, может, к нам? А, Хаус?
— Да куда мне… У меня шпионов на примете нет, отличиться нечем. И желания особого — тоже нет. У вас ведь, наверно, и с этим построже? — Он щелкнул себя пальцем по горлу.
— Алкоголь под запретом, — подтвердил Швед.
— Вообще? — не поверил Хаус. — А чем же вы бяку из организма выводите?
— Цистамин и триптамин, — улыбнулся он.
— Ну-у… — Хаус сокрушенно махнул рукой. — Тем более не вижу смысла. Я думаю, сваливать пора из Зоны. Как-то мутно здесь становится, напряженно. Зомби повалили. Тут еще и дикие борзеют день ото дня…
— Пойду, — нерешительно повторил Сергей.
Он сделал движение, чтобы обнять друга, но Хаус его не понял, и получилась заминка. Потом Хаус раскрыл объятия, но Швед уже протянул ему руку. Они даже не смогли как следует попрощаться — оба засмущались, натянуто улыбнулись и разошлись в разные стороны.
В речном порту — хотя теперь Сергей называл это здание базой — его давно дожидались.
— Я бы на твоем месте не опаздывал, — сказал дежуривший на КПП боец по кличке Снег, и это было больше, чем сдержанный упрек. «На твоем месте» означало приблизительно следующее: «Ты в отряде никто, ниже тебя только приблудившийся кот, поэтому даже когда ты свободен от вахты, тебе следует неотлучно торчать на базе, в надежде хоть как-то себя проявить».
Возразить, даже мысленно, Сергею на это было нечего. Вот уже три недели он ходил в патрули и стоял на воротах, более серьезных дел ему не доверяли. Швед тянул службу безропотно и добросовестно. Иногда он вместе с провинившимися бойцами подметал улицу — чистота в районе речного порта не возникала сама по себе, ее поддерживали ежедневным нудным трудом. Кто-то получал метлу в руки за мелкие дисциплинарные нарушения, Сергей же занимался этой работой без всякой причины, как новичок, которому не положено было отказываться. Он и не отказывался. Он понимал, что период «карантина» неизбежен, но ждать, когда этот этап закончится, сил оставалось все меньше. В его положении действительно не стоило опаздывать на разговор к начальству — вот что хотел сказать Снег, и он был совершенно прав.
Швед прошел мимо скамеек под навесом и остановился у павильона кафе. Второй часовой намеков делать не стал, а сразу доложил о его прибытии.
— Спускайся, — сказал он, выслушав ответ в коммуникаторе.
Сергей зашел в кафе, миновал зал, затем помещение кухни и, оказавшись в бывшей кладовке, спустился по приставной лестнице через большой люк в полу. Он давно знал, что начальство находится под землей, в переоборудованном подвале, но без необходимости приблизиться к этому месту не мог. А необходимости до сих пор не было.
Внизу его встретил долговязый Мотыль. Он отобрал у Сергея все, вплоть до коммуникатора, и молча указал пальцем на одну из двух дверей.
Кабинет, учитывая широту полномочий его хозяина, был крайне скромным. В углу стоял узкий топчан, у противоположной стены — мощный банковский сейф без какой-либо офисной отделки: простой и прямоугольный, даже не хромированный. Центр комнаты занимал обыкновенный письменный стол со старым кожаным креслом, с потолка свисал кухонный абажур, взятый из первой попавшейся квартиры. Сергей заметил на столе рамку для фотографий, но она была повернута другой стороной. Еще один снимок, большой и яркий, как плакат, висел на стене за креслом. На фоне буйного летнего пейзажа улыбались двое: молодой парень лет двадцати пяти со смышленым лицом и крепкий мужчина в возрасте с идеально выбритым черепом и взглядом человека, постигшего жизнь до конца. Внизу на изображении стоял оттиск красивым, но не слишком вензелястым шрифтом: «Венесуэла, июль 2005».
— Ровно семь лет прошло, — сказал хозяин кабинета, заметив, что Швед засмотрелся на фото.
Это был тот же самый человек, что и на снимке. Время не сильно его состарило, лишь добавило немного морщин. Он по-прежнему выглядел на пятьдесят — как и на фотографии семилетней давности. Одет он был в простой черный френч с единственной нашивкой на рукаве.
— Я не ветеран, но ношу этот шеврон на правах командира, — проговорил он, перехватив взгляд Сергея.
— Читаете меня, как открытую книгу? — спросил Швед.
— Пожалуйста, на «ты», ведь мы братья, — без эмоций произнес мужчина и вдруг добавил: — Вчера мы расстреляли Роберто Кальвино.
— Кого?..
— Ахмета. Это должен был сделать ты. Но у тебя еще будет время, ты сумеешь доказать свою преданность. Или не сумеешь, — равнодушно заметил он.
— Как к тебе обращаться? — Сергей из-за разницы в возрасте чуть не сказал «к вам», но вовремя вспомнил Рыло-Фридриха и решил не следовать дурным примерам.
— Зови Михал Михалычем, я привык. Знаю, что звучит не героически, но это мне и не нужно. Не спросишь, почему Роберто казнили только вчера, спустя двадцать суток после задержания? Да ты присаживайся. — Он кивнул на стул. — Ты здесь надолго.
Швед опустился на жесткое сиденье и прислонился к спинке. Ногу на ногу закидывать не стал: Сергею было совершенно не ясно, с какой он тут целью, что о нем думает новый командир и вообще суждено ли ему отсюда выйти живым.