Я согласно кивнула.
– Но это его дело, – поспешила добавить Триш. – Обнародовать вашу личную жизнь или нет – это его выбор… И твой.
– Таааар! – позвала из примерочной Мэри.
– Блин! – с выражением ужаса на лице сокрушенно воскликнула Триш. – Если Марла узнает, что я хоть слово вякнула…
– Я ничего не скажу, клянусь, но хочу, чтобы Райан услышал перед эфиром и другое мнение. Он верит всему, что говорит ему Марла.
Взгляд Триш метнулся к двери, в которую вошли еще несколько покупателей.
– Она уже позвонила продюсеру Джимми Коллинза.
Я представила, как Райан стоит перед камерами и выдает куцые, неубедительные ответы.
– Если я выдерну его одного, ты скажешь ему? Ты можешь круто изменить его карьеру.
Триш остолбенела и все мотала головой:
– Тарин, нет! Я не могу!
– Он же будет выглядеть идиотом, – пролепетала я.
– Тарин, ты уже что-нибудь примерила? – спросила Эллен, мать Райана.
Я сделала неопределенный жест. Надо наконец хоть взглянуть на отложенные платья. Эллен взяла в руки одно из них – темно-синее, но я была настолько погружена в мысли, что восхитилась исключительно для вида.
– Идем, – Эллен потянула меня за локоть и махнула рукой модельерше. – Сосредоточься, у нас мало времени.
Я постаралась выбросить из головы унизительные речи Марлы и насладиться оставшимся днем, но ненависть к ней мгновенно вспыхнула снова, едва я увидела ее входящей вслед за Райаном в костюмерную перед началом «Шоу Джимми Коллинза». И вопреки показному демаршу Райана я знала, что в глубине души он чувствует себя одиноким и несчастным.
Я бодрилась за двоих. В конце концов меня взволновала эта закулисная жизнь, и очень помогало присутствие отца Райана и Пита, которые всеми силами старались подбодрить его. Они болтали о финале Кубка Стэнли и шутили, что устроятся со своими обеденными тарелками перед первым попавшимся в этом ресторане телевизором. Слава богу, брат Райана на сей раз удерживался от своих саркастических выпадов. Райану хватало забот, и не стоило его донимать.
Вокруг него вилась Марла. Она вела себя так, будто он был ее собственностью, и оставалась начеку, заворачивая всех, кто пытался к нему приблизиться. Она грубо прервала беседу, которую он завязал было со своими близкими, и гнев мой дошел почти до предела. Еще больше бесило, что она избегала даже встречаться со мной взглядом. Как все это мелко, просто детский сад какой-то.
Я совсем расстроилась, когда она стала наставлять Райана в ответах, дабы исключить любые сюрпризы, которые мог преподнести ему Джимми Коллинз. Сердце Марлы по-прежнему оставалось черным.
Кипя от ярости, я расхаживала за большим черным кожаным диваном и вращала на пальце кольцо, чтобы хоть как-то занять руки.
Мать Райана взглянула на меня сочувственно.
– Тарин, ты бы присела. – Эллен подвинулась, освобождая мне место. – Пожалуйста. Иди сюда.
Я мотнула головой, зорко следя за своим женихом, и негромко сказала:
– Все в порядке, мама. Спасибо, но у меня все хорошо.
Дверь приоткрылась, и в помещение проскользнула Триш. Она зыркнула по сторонам и вмиг ощутила царившее напряжение. Оставалось надеяться, что по моему виду она сразу поймет, до чего я расстроена. Мы все отчетливо услышали Марлу, когда та велела Райану «не облажаться».
Мои пальцы впились в спинку дивана – иначе задушила бы стерву. Эллен, заботливая мамаша, прицыкнула и звучно фыркнула, испепеляя ее взором.
– Марла, прошу прощения, – быстро вмешалась Триш. – Помощник велел передать, что тебя ищет режиссер.
– Сию секунду? – осведомилась та, взглянула на часы и, подхватив сумку, приказала: – Побудь с ним.
Райан сидел в кресле-вертушке и потирал лоб.
Триш подошла к нему, раздираемая противоречиями.
– Райан? Можно тебя на минутку?
Он отошел с ней в дальний угол.
– Ну, ты готов? Формат понятен?
– Да вроде, – пожал он плечами.
– Триш, скажи ему, – взмолилась я, нервно поглядывая на дверь и зная, что у нас не более десяти минут на подготовку Райана.
– Что сказать? – недоуменно спросил он.
Триш откашлялась.
– Ты же понимаешь, что Коллинз всяко задаст вопрос о помолвке.
– Понимаю, – вздохнул Райан. – Он хочет эксклюзива.
– Мне просто интересно… Не будь здесь Марлы, что бы ты сказал?
Райан снова пожал плечами:
– Не знаю. А что?
Триш сделала глубокий вдох:
– Думаю, Марла дала тебе неправильный совет.
Райан посмотрел на меня, безмолвно вопрошая, зачем мы затеяли все это перед самой записью.
– Дело твое, Райан, но сам посуди: если теперь, когда снимки и ролики разошлись повсюду, ты скажешь, что помолвки не было, доверие к тебе сведется к нулю. – Триш машинально оглянулась, желая убедиться, что Марлы пока не видно. – Когда Коллинз спросит, тебе лучше признаться, что это правда. Не вдавайся в подробности, просто будь честным и в допустимых пределах откровенным. Фанатки задушат тебя в объятиях, если ты раскроешься с романтической стороны.
– Я боюсь привлечь лишнее внимание журналистов к Тарин, – возразил Райан, встревоженный и виноватый одновременно.
– За меня не переживай, – твердо заявила я.
Райан послал мне взгляд, означавший, что мы требуем от него невозможного.
– Если не скажешь сейчас, пресса продолжит раздувать историю и будет только хуже. Замалчивание добавит еще больше остроты, а Коллинз уже знает, что Тарин в здании.
– А завтрашняя пресс-конференция? – поинтересовался Райан.
– Причесана, как и сегодня. Вопросы и ответы только по поводу фильма, – быстро проговорила Триш.
– Но я целый день отмалчивался, – настаивал Райан.
– Знаю, но Джимми все равно выведет тебя пред очи живой публики, так что будь готов. Это громкая история, Райан, и ты знаешь, что она ему нужна! Коллинз перезаключает контракт с каналом и гонится за рейтингами. Если он вынудит тебя признаться… – (Райан сделал большие глаза.) – Что? Марла об этом не говорила. – Триш порылась в сумке, нашла листок и немедленно вручила Райану. – Он наберет очки уже только потому, что ты придешь к нему на шоу в свете всего случившегося. Понимаешь? Тебе так или иначе придется отвечать.
Райан с трудом удержался от крепкого словца.
– Тогда как мне вести себя завтра в «Ночной жизни»?
– Так же, – посоветовала Триш, пряча документ. – Если ты раскроешься перед Джимми сегодня, то завтра Найджел Аллен захочет подробностей и прищучит тебя еще жестче. Его рейтинги взлетят уже потому, что сейчас ты признаешься в том, что помолвлен. Если, конечно, решишься на это. Но если да, то оба они, Коллинз и Аллен, окажутся у тебя в кармане и обеспечат дальнейший пиар. Но не будем об этом сейчас. Ты должен сосредоточиться на сегодняшнем выступлении.
Райан бросил взгляд на дверь, ведущую в главный коридор.
– Насколько я понимаю, Марла не в курсе? – Он поводил пальцем, как бы соединяя меня и Триш.
– Нет, – ответила я. – Триш рискует головой, чтобы защитить твою репутацию.
– Наверное, меня сегодня выгонят, – фыркнула та. – Но ты по-любому должен обернуть скандал к своей пользе, Райан. Поступи честно. Джимми сказал, что если выведет тебя на разговор о помолвке, то сопоставит твое признание с романтической линией фильма. Я присутствовала при его разговоре с Марлой за минуту до того, как ты явился на преинтервью. – (Райан с силой выдохнул через сомкнутые губы.) – От этого можно плавно перейти к кино, – советовала Триш. – Если решишь рассказать, то излагай все в общих чертах и распредели время так, чтобы не коснуться слишком личных моментов.
– Трисия! – гавкнула Марла с порога.
Она оглушительно зацокала каблуками, устремившись к нам.
Когда Марла дошла, Райан побрел прочь в глубокой задумчивости. Я подумала, не пойти ли мне с ним лишь для того, чтобы не стоять так близко к Марле, но не смогла позволить Триш принять весь удар на себя. Я не собиралась бросать ее после того, что она для нас сделала.
Триш подготовилась и быстрыми ответами сбивала гнев Марлы из-за ложного вызова. Я отвернулась, пряча ухмылку.
Райан решительно вернулся ко мне, взял за руку и отвел от Марлы.
– Как самочувствие? – шепнул он украдкой.
Я закивала, мол, лучше некуда, и подмигнула, однако, не удержавшись, все же скользнула взглядом, проверяя, где Марла.
Райан тяжко вздохнул – должно быть, заметил мой маневр.
– А твое? – спросила я.
К Райану подошел кто-то из команды:
– Извините, сэр, мы готовы запускать гостей.
– После поговорим, – прошептал Райан, сжимая мои пальцы, и обнял меня, чтобы поцеловать.
– Давай, милый. Удачи!
Я смотрела, как он уходит в сопровождении помощника режиссера.
Нашу компанию вывели в коридор, чтобы мы заняли места в студии – в отдельном секторе, слева от сцены. Я села рядом с мамой Райана. С другой стороны устроилась его сводная сестра Джанелл. Отец Райана, Билл, ерзал в кресле, с нетерпением, как и все мы, дожидаясь его выхода на сцену. Райан занял главное гостевое место – ему предстояло быть первым.
– Порядок? – наклоняясь ко мне, спросила Джанелл.
В волнении теребя кольцо и постукивая ногами по полу, я неотрывно смотрела на телемонитор:
– Просто нервничаю.
– Почему? – удивилась Джанелл.
Я придвинулась к ней:
– Фото с нашей помолвки просочились в прессу.
– Ах вон оно что… – насмешливо отозвалась Джанелл, и тут до нее дошло. – О, так его сейчас будут об этом расспрашивать? – Она, похоже, была довольна.
Я несколько раз кивнула, не отрывая взгляда от сцены, и замерла, когда камера вновь повернулась к хозяину – Джимми Коллинзу, усевшемуся за стол после своего монолога. Он взял журнал, лежавший перед ним обложкой вниз:
– Если все это время вы не прожили на темной стороне Луны, то знаете, что наш первый сегодняшний гость всколыхнул эфир, исполнив роль путешествующего во времени киллера Чарльза Конроя в хитовом сериале «Побережье». Сегодня он здесь, чтобы рассказать нам о своем новом фильме «Искупление», премьера которого состоится в ближайшую пятницу во всех кинотеатрах страны. Передо мной его фото на обложке «Энтертейнмент уик». А теперь помогите мне поприветствовать Райана Кристенсена!
Из динамиков грянула музыка, и я увидела, как Райан выходит из-за угла. Публика повскакивала с мест. Женщины пришли в полное неистовство: прыгали и вопили, скандируя его имя. От их визга можно было оглохнуть.
Прежде чем обменяться приветствиями с Джимми Коллинзом, Райан помахал рукой, улыбнулся и потер лоб. Он явно нервничал и был просто обескуражен приемом. Заняв наконец свое место, он подался вперед и едва не уткнулся головой в колени, шокированный ликованием зрителей. По выражению его лица я видела, что неуемные восторги снова выбили Райана из колеи. Он все еще скромничал, и меня это радовало. Джанелл буквально навалилась на меня, возбужденно пихая локтем и аплодируя своему деверю.
– Число твоих поклонников стремительно растет. Спасибо, что навестил нас. Как устроился? – осведомился Джимми, пытаясь начать разговор.
Аудитория наконец притихла достаточно, чтобы услышать диалог.
– Отлично! Просто отлично, спасибо! – ответил Райан. – Благодарю за прием.
– Знаешь, ты не единственный, из-за кого визжат тетки, – юморил Джимми. – Я бы и сам с удовольствием избавился от их воплей, правда в мой адрес летят лишь проклятия и брань.
Толпа разразилась смехом.
Райан неуклюже хохотнул и отпил из специально поставленной для него чашки.
– Бывает, они и меня матерят, – признался он.
– Я слышал, что по прибытии одна поклонница устроила тебе еще тот прием, – подсказал Джимми.
– Точно. Не успел я выйти из машины и расписаться на нескольких фотках и чем-то там еще, как увидел, что какая-то деваха задрала футболку и светит мне своими… – Райан сделал выразительный жест, – похоже, воспоминание было шокирующим и одновременно возбуждающим.
Я чуть задохнулась, услышав, что какая-то девка показала сиськи моему жениху.
– Она хотела, чтобы ты на них расписался? – Джимми скопировал жест Райана.
– Откровенно говоря, я даже не знаю, сказала ли она хоть что-то. Она просто прыгала и вопила, – рассмеялся Райан. – Трудно, знаешь ли, поддерживать беседу, когда все это болтается и раскачивается.
– Умора! – Джимми покатился со смеху и, только чуть успокоившись, продолжил: – Ладно, как вообще поживаешь? Последний раз, по-моему, ты был здесь полгода назад. Мы говорили о «Побережье».
Едва прозвучало это слово, как женская часть аудитории снова взорвалась.
Райан глянул на публику и потрясенно покачал головой при виде ее преданности.
– И вот я вижу, что восторги поклонников с тех пор утроились. Вау! – Джимми потер ухо. – Словно подносишь к хворосту спичку. Когда мне нужно развести жену на интим, я просто вламываюсь в спальню и кричу: «Побережье!» Готово дело – она мигом срывает с себя одежду.
Райан издал принужденный смешок:
– Рад, что тебе помогает.
– Конечно помогает – когда я надеваю маску Чарльза. Я имею в виду, что мы с тобой так похожи, что она не видит разницы, – шутканул Джимми, подчеркнуто вращая глазами, чтобы добиться всеобщего гогота. – И все же… Как подвигаются твои дела? – осведомился он.
– Великолепно! Правда! Я только что из Майами, со съемок фильма под названием «Тысяча миль». Это в своем роде триллер.
«Давай, милый, гони про свои фильмы, пусть время идет».
– А через две недели вернусь в Ванкувер для работы над следующим проектом. – Райан нервозно потер шею.
– Что за проект?
– Картина называется «Петля». Режиссер Джонатан Фоллвейлер. Это наша первая совместная работа, и я, конечно, взволнован. К тому же мне там придется немного позаниматься скалолазанием. Никогда этого не делал и очень хочу попробовать. Небольшой, но все-таки риск.
– Но я слышал, ты уже начал тренироваться. Забираешься на столы или куда-то там еще. Так?
Итак, Джимми загнал Райана в угол и, вскинув брови, постукивал по столу пачкой карточек с заметками для памяти, привлекая внимание аудитории.
Отовсюду послышались смешки.
Я следила за лицом Райана, и он, конечно же, моментально покраснел от смущения.
Джимми не замедлил выпалить второй вопрос:
– Как насчет продолжения «Побережья»? Его уже сняли или ты и над ним еще работаешь?
Райан поерзал, устраиваясь поудобнее:
– Нет, мы закончили. Свернулись в декабре.
Публика, как по команде, взвыла.
– И где снимали?
– В городке под названием Сипорт, штат Род-Айленд. Красивое местечко, прямо на берегу.
Я затаила дыхание.
– И… чем же ты там занимался? Были какие-то запоминающиеся встречи? – поинтересовался Джимми с интонацией бдительной мамаши.
Райан несколько раз открыл и закрыл рот. Казалось, он лишился дара речи и только молча тер лоб и ерзал на стуле.
В моем воображении молнией пронеслись девять вариантов ответа. Я надеялась на один – тот, в котором он указал бы на меня и объявил миру, что безумно влюблен.
– Мы познакомились с массой замечательных людей, – с застенчивой улыбкой признался он.
Зрители опять завопили.
Райан бросил беглый взгляд в мою сторону, и на миг мне показалось, что наши глаза встретились.
– Нам устроили отличный прием.
Я улыбнулась, гордясь своим будущим мужем.
– Райан, ты понимаешь, что я просто вынужден спросить о том, что ужасно интересует буквально всех. Все эти слухи… Множество фотографий, запечатлевших тебя стоящим на столе… Пожалуйста, избавь наконец этих женщин от мучительной неизвестности и скажи: ты и правда помолвлен?
Затаив дыхание, я инстинктивно впилась в подлокотники, ожидая ответа… Джимми нарушил уговор и спросил в лоб.
Райан глупо ухмыльнулся, но выглядел в этот момент затравленно и виновато. На миг я решила, что он все выложит, как будто новости, тщательно хранившиеся в тайне, сорвутся с языка сами собой.
Однако в следующее мгновение стало ясно, что момент упущен.
– А разве когда-нибудь было по-другому? – увильнул Райан, стараясь говорить весело и непринужденно. – Скажем так: я очень-очень счастлив и переживаю прекрасный период в моей жизни.
Аудитория отозвалась несколькими выкриками и хлопками, но дело было сделано, критический момент миновал. Ни слова о личной жизни и женщине, которой он поклялся в вечной любви на барном столе перед своими родителями, моими друзьями и толпой незнакомцев.
Я нехотя выдохнула, физически ощущая разочарование, тысячами иголок впившееся мне в руки и грудь.
«Почему он просто не?..»
Джанелл виновато глянула на меня, откровенно сочувствуя. Я отвела глаза, не желая принимать ее сожаление.
После всего случившегося, после публикации фотографий и спекулятивных статей о нашей помолвке я по-прежнему принадлежала к той его жизни, которая оставалась скрытой от публики.
Глава 3. Расплата
– Вау, – выдохнул Райан, вешая на спинку стула темно-серый пиджак, когда я вышла из спальни.
– Что? – машинально откликнулась я.
Я не вполне поняла, понравился ли ему результат: последние два часа меня беспрерывно красили, причесывали, завивали и поливали парфюмом, и теперь я казалась себе размалеванной до невозможности ходячей рекламой косметики.
Я огладила лиф моего платья без бретелек, проверяя, все ли в порядке. Стилистка выбрала платье от Версаче – облегающее, из черного атласа и шифона, с тончайшими серебряными кружевами и высоким разрезом до бедра. Оно обтекало меня, как вода. Картину довершали каплевидный кулон с бриллиантом и такие же серьги.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – пояснил задохнувшийся Райан, для выразительности едва ли не по слогам выговаривая каждое слово.
Его развязный тон и огонек в глазах сказали мне, что низменное желание раздеть друг дружку посетило не меня одну. Он был шикарно одет. Охватившая все мое существо жажда немедленно сорвать с него рубашку и провести языком по мускулистой груди заставила щеки вспыхнуть румянцем.
– Ну как? – неуверенно спросил он, одергивая жилет. – Прилично выглядит?
Я не впервые видела его в костюме, однако сегодня он был блистателен в сшитой на заказ темно-серой тройке от Армани. Я энергично кивнула, но думала в тот момент только о том, что совсем скоро на нем не останется ничего, кроме этой белоснежной сорочки. Не наглухо застегнутой, а распахнутой, дабы продемонстрировать каждый изгиб крепких мышц. Я поправила узел черного галстука и улыбнулась:
– Ты выглядишь как самая настоящая кинозвезда.
Райан взял мое лицо в ладони, ласково улыбнулся и поцеловал – нежно, как и всегда. Голубые глаза в обрамлении бесподобных длинных ресниц заглянули прямо в мои.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Я поцеловала его и ответила тем же, но на душе было тяжко. Весь день я боролась с хандрой, но так и не совладала с разочарованием, хотя любила Райана всеми фибрами души. Ладно, если уж быть совсем откровенной, он меня крайне разочаровал.
– Эй! – окликнул Райан, взяв меня за руку, едва я отвернулась. – Что случилось?
Я не хотела обсуждать причины своего огорчения накануне премьеры. Сейчас ему незачем в это вникать. Мама всегда говорила, что утро вечера мудренее. Возможно, со временем я взгляну на вещи иначе. Бо́льшую часть вечера я молила Небеса даровать мне прозрение.
– Ничего не случилось. – Я изобразила улыбку в надежде рассеять его подозрения.
– Врешь. – Он коротко усмехнулся, входя за мной в ванную. – Тар, по-твоему, я не знаю, когда ты расстроена? Ну же, Тар! Ты должна доверять мне.
Райан притиснул меня к раковине и грудью налег на спину. Тепло его дыхания грело мне ухо.
– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Я с трудом сглотнула, тронутая его заботой о моих чувствах, но не желая ими делиться, пока не разберусь в них сама.
– Ты такая с прошлого ужина, но всякий раз, как я спрашивал, уходила от ответа. Поэтому больше не говори, пожалуйста, что все нормально. В чем дело?
Он ласково поцеловал меня в обнаженное плечо.
Я предпочла оградить его от своих переживаний.
– Ничего важного. После поговорим. У тебя сейчас много дел.
Райан обхватил меня руками и крепко прижал к себе:
– Нет. Я не собираюсь ждать так долго. Мы обещали друг другу – забыла? Откровенность и честность. Я хочу знать, что тебя гложет, и выясню это прямо сейчас.
Я молча смотрела на его отражение в зеркале.
– Сию секунду, – велел он уже другим, приказным, тоном.
– Я ждала, что на шоу ты кое-что скажешь, вот и все, – уступая его настойчивому требованию, призналась я и небрежно повела плечом, стараясь смягчить удар.
– О чем?
Я поежилась, боясь, что это кончится плохо.
– О помолвке. Я решила… Раз уж ты ничего не сказал Джимми Коллинзу, то что-нибудь скажешь в «Ночной жизни», но ты и этого не сделал. Я стараюсь не уподобляться тем жалким девицам, Райан, но мне непонятно, почему ты не говоришь правду, когда тебя спрашивают.
Я надеялась, что причины были не в том, чего я понапридумывала.
Он смотрел мне в глаза добрых десять секунд, издал несколько характерных для него горловых звуков и только потом отпустил. Следующим номером явилось его фирменное «созерцание пола и потирание лба».
Я отвернулась к раковине. С мужчинами приходилось вести себя исключительно осторожно, и это, черт побери, старо как мир.
– Вот поэтому я не хотела говорить. Я знаю, Райан, что у тебя есть на то основания. Я просто… считала себя твоей невестой, но теперь невольно чувствую себя какой-то позорной тайной.
Райан опустил крышку унитаза и сел:
– Ты не позорная тайна, Тарин. И никогда ею не была.
– Ты стыдишься меня?
Он побледнел, как от пощечины.
– Конечно нет! Как ты можешь так говорить?
– Ты отрицал нашу помолвку на всех интервью и во всех программах. Я не понимаю почему – разве что Марла велела. Так что же мне думать? Прости, но ничего другого в голову не приходит.
– И что я, по-твоему, должен делать, черт побери?! – рыкнул он, ударяя по бедрам.
Я выдержала его взгляд, боясь, что он заподозрит меня хотя бы в мизерной попытке устроить ссору.
– Я люблю тебя – всем сердцем. Я хочу быть твоей женой, твоим партнером. Хочу быть рядом во всех твоих переделках. Но я не знаю, как себя вести и какая мне отводится роль. Помоги разобраться, Райан. Помоги найти мое место во всей этой истории.
Райан выдохнул, явно раздосадованный:
– Тар, ты же видишь, что творится! Все эти несносные папарацци, гребаные таблоиды. Они отбирают у меня все! Все, что для меня свято! Как по-твоему, почему наша частная жизнь не может оставаться частной? Если я отдам им это, что у меня останется? Ничего.
Я совершенно растерялась, но за смятением последовал гнев.
– Может быть, мне и вовсе лучше сидеть здесь? Тогда я останусь частным делом, – пробормотала я, обращаясь к кафельному полу.
– Нет. Даже не думай!
Какое-то время я изучала свои кружева, а потом посмотрела ему прямо в глаза, умоляя о ясности.
– Ответь только на один вопрос. Почему ты так поступил? Если ты не хочешь признать нашу помолвку, если это должно быть какой-то тайной за семью печатями, то зачем ты сделал мне предложение публично?
– Ты не понимаешь.
Коротко фыркнув, Райан встал, обошел меня и направился к двери.
«Прекрасно! Как и все мои прежние. Проще свалить, когда разговор приобретает хоть малую остроту. Только так и не иначе. Уйти».
– Ты прав. Не понимаю.
Райан остановился на пороге и, к моему удивлению, буквально вцепился обеими руками в косяки. На миг он понурил голову.
– Я промолчал у Джимми Коллинза, потому что эта скотина нуждалась в моем признании ради рейтингов. – Он развернулся и зашагал вдоль ванны – от душевой, выложенной ноздреватой плиткой под песчаник, до двери и снова обратно. – Тар, интимные подробности нашей личной жизни не подлежат публичному обсуждению. И я не позволю, чтобы кто-то на них наживался. Это наша жизнь и только наше дело.
Я быстро втянула воздух, когда он замер передо мной.
– Я занимаюсь кино. Этим я зарабатываю на хлеб. Если я иду на ток-шоу, то делаю это для разговора о моей работе и рекламы фильма. Там незачем выбалтывать секреты о нашей личной жизни.
– Но едва ли не вся твоя жизнь открыта для публики. Я всегда считала, что это радость, когда люди собираются пожениться.
Его жесткий взгляд смягчился, когда он взял мою левую руку в свои.
– Так оно и есть, это радость. Ты для меня все, Тарин, и никакой не секрет. – Ладонь Райана скользнула по моей щеке, касаясь далеко не только кожи. – Я просто не хочу вещать всему миру на ток-шоу о том, что для меня свято. Ты мой мир, милая. А не их. Они могут заполучить меня, но тебя не получат. – Он страдальчески нахмурился. – Я собирался петь другую песню, когда делал предложение. Все было расписано и должно было произойти частным порядком. Но дела пошли вразнос, и я не уложился по времени. – Райан пригладил волосы. – Черт, все решили, что я тебе изменил. Даже ты, Тарин. И я решил, что раз так… от меня потребуется широкий жест.
Я глубоко вздохнула, испытав угрызения совести, – да, я была в числе усомнившихся.
Райан пригнул голову, чтобы снова поймать мой взгляд.
– Я обезумел, обиделся и подумал тогда… – Он погладил меня по щеке. – Господи, я страшно боялся тебя потерять.
При воспоминании о подброшенном любовном письме и прискорбном путешествии во Флориду на мои глаза навернулись слезы раскаяния.
– Я и думала, что потеряла тебя.
Он мотнул головой в безмолвном «нет».
Я утерла глаза:
– Мне очень понравилась песня. Она была прекрасная. Безупречная. Я очень хочу услышать ее снова.
– Я написал ее в самолете, – улыбнулся Райан. – Хотел, чтобы ты поняла, как серьезно я настроен. Как хочу жить с тобой, Тарин. Когда я сказал, что это навеки, я не шутил. Вот в чем дело. Ты и есть моя жизнь. Но тот я, который стоял перед тобой на коленях тем вечером, и я, стоящий перед тобой сейчас, совсем не те же я, что под лучами прожекторов. – Он с силой прижал руку к сердцу. – Им достается оболочка, а не суть – она для тебя.
Боже! Он заглянул мне прямо в душу и говорил искренне! Я тоже положила руку ему на сердце.
– Ты знаешь, что я люблю тебя, Райан. Со всеми плюсами и минусами. Иногда я…
– Милая, мы пережили так много. – Его голос надломился, большой палец чиркнул по низу моего живота. – Есть вещи, о которых я не хочу говорить на людях, особенно по национальным телеканалам. Ты даришь мне покой, и это чувство лелеять мне, а не им.
– А я надеюсь, ты понимаешь, что я стараюсь разобраться в этих закулисных механизмах, поэтому не хотела заводить этот разговор. Я пыталась вникнуть во все сама, но просто не всегда понимаю доводы Марлы.
– Я тоже ее, бывает, не понимаю, но стараюсь доверять ее мнению. У нее есть свои причины охранять меня – то бишь нас. Она не хочет, чтобы я устраивал телесенсацию, хотя история уже известна. – Райан пожал плечами и заправил мне за ухо выбившуюся прядь. – К тому же не пройдет и часа, как узнают миллионы. В той же мере, в какой я хочу защитить тебя от безумия моей жизни, я понимаю и то, что не смогу делать это вечно. Поэтому сегодня вечером все изменится. Но на моих условиях.
Он ласково улыбнулся, водя пальцем по моим губам. Я облегченно вздохнула, но отпустило меня ненадолго. Через двадцать минут я смотрела, как он носится по спальне в исступленном поиске.
– Ты положил часы в кармашек кейса, – напомнила я, зная, что он ищет.
– Откуда ты?.. Спасибо. Не знаю, что и делал бы без тебя, – пробормотал Райан.
Я хотела сострить, но сдержалась. Он был чернее тучи еще с ланча, когда Триш обратила его внимание на злобные выпады в утренней прессе. Райан горячо заявил, что наезды его не волнуют, но было ясно, что это не так.
Вместо того чтобы сесть и расслабиться, он метался по номеру. Чем больше он мерил пространство шагами и чем ближе подходило время выхода, тем сильнее он возбуждался. Надел пиджак, тут же снял и моментально напялил опять. Затем похлопал себя по карманам, в сотый раз проверяя, взял ли мобильник.
Я укладывала помаду в вечернюю сумочку, когда Райан с силой выдохнул.
– Здесь и правда очень жарко? – спросил он, стараясь оттянуть ворот рубашки.
Я помотала головой. По мне, так в номере было прохладно.
Он вытер пот со лба и выглядел в этот момент очень бледным.
– Потею, как не знаю кто.
Я подумала, что дело, похоже, отнюдь не в жаре.
– Тебе нездоровится?
– Немножко. Вообще-то, у меня чуть кружится голова. Черт, да здесь просто жара.
Дыхание Райана сделалось тяжелым, лицо совсем побелело.
«О нет! Только не сейчас!»
Первое, что пришло мне в голову, – ему нужен воздух.
Райан привалился к стене, все грудью вдыхая волны, распространившиеся от кондиционера. Тут к нам пожаловали наши друзья и близкие.
Эллен заглянула за двойные двери, ведущие в спальню:
– Что стряслось с Райаном?
Я заступила ей дорогу, не позволяя войти.
– Его немного тошнит, – солгала я. – Через минуту пройдет.
Такое с ним уже случалось, и я знала точно, в чем дело. Он никому бы не признался в этом, но страшно разволновался. Мне хватало ума, чтобы понять причину.
– Он выйдет, когда будет готов, – сказала я Дэвиду, едва тот сунулся к двери.
Я не хотела ему грубить, но Райан сейчас не нуждался ни в чьих домогательствах. Тревожное состояние непредсказуемо. Я была рада, когда Майк взял дело в свои руки и выдворил всех из номера.