– До гробовой доски. Твоя. Навеки.
Райан обхватил руками мою голову, не позволяя отстраниться от его губ.
– Кончи со мной, милая, – взмолился он.
Он отдался на волю неистовому ритму, и мне казалось, что тело мое снова и снова рвется на части и тут же собирается в единое целое, чтобы разорваться снова. Я уронила голову ему на плечо, сгорая в пламени чувств, и тело мое сотряслось с головы до пят.
Райан издал глубинный стон, содрогаясь в конвульсиях. Он исторгся в меня, и этот жар соединил нас навсегда.
Пока Райан брился в ванной, я позвонила Мэри:
– Он повторил свое предложение – по-французски.
– Когда вы занимались любовью?
– Угу.
– Господи, Тарин! В жизни не слышала ничего романтичнее! Святые угодники! Погоди, я скажу Тэмми!
От ее воплей заболело ухо, и я переместила телефон к другому.
– Нет! Мэри, прошу тебя, не говори никому. Даже Тэмми. Это же глубоко личное. Мне вообще следовало помалкивать… Я просто… сама не своя. Это было потрясающе. Я никогда… – На глаза мне вновь навернулись слезы. – Ладно, давай сменим тему. Как вообще дела? Как поживает наш паб?
– Ну его к гребаной матери. Я хочу послушать про секс за границей.
– Мэ-э-эри, – простонала я.
– Бар целехонек, Тар. Шумит. Хотя могу тебя порадовать: наплыв одержимых девок сошел на нет. Да, еще большой холодильник сдох. Поверить не могу, что он снова посватался. По-французски! Черт, да я тебя теперь вообще ненавижу. Райан, мать его, Кристенсен, голый, в Париже, имеет тебя и шепчет на ухо признания по-французски. Какая несправедливость! Господи, почему не я отворила ему в тот день?
Я прыснула:
– Ничего бы не изменилось. Ты замужем, забыла?
Мэри хрюкнула без тени юмора:
– А, ну да. Ненадолго.
Я полезла в рюкзак за ноутбуком, жалея, что не удержала рот на замке.
– Да ладно тебе, Мэри. Послушай, я звоню не затем, чтобы похвастать. Скажи, а налоговая декларация еще не пришла? И что там с холодильником?
– Прямо-таки хочешь испортить мне настроение, – шумно вздохнула она. – Тар, да я за тебя искренне рада. Надеюсь, ты мне веришь.
– Конечно.
– Ну и славно. Расскажи о своем путешествии. Мне куда приятнее поговорить о нем, чем о здешних делах. Дай мне услышать, что Райан ходит там голышом.
Смеясь над ее неуемностью, я принялась рыться в поисках адаптера.
– Обернутый полотенцем.
– Проклятье! Вот облом!
– Вот и он так говорит. Мне бы очень хотелось задерживаться в городах подольше. Два-три дня ничего не дают. Поверить не могу – не пройдет и тридцати шести часов, а мы уже будем в Барселоне. Время летит так стремительно.
– О, небось, в Испании он тебя отымеет. Позвони по ходу! Черт, я хочу это слышать! Он должен вставить это в следующий фильм…
– Мэри!
– Что? Ну же, Тар! Если я не буду жить твоей жизнью, мне впору наложить на себя руки. Мы должны путешествовать по миру вместе. Можно, я буду носить багаж или еще что? Или осыпать Райана розовыми лепестками?
– Что стряслось с холодильником?
Мэри шумно выдохнула:
– Надо, чтобы кто-нибудь трахнулся на нем. Может, тогда заработает?
– Позови Гэри. Я уверена, он будет рад подсобить.
Я услышала знакомый шум кассовой ленты: аппарат износился вконец. Еще один предмет, требующий замены.
– Ага, конечно. Он не разговаривает со мной, с тех пор как мы вернулись из Лос-Анджелеса, и, если честно, мне абсолютно наплевать. Мне от него тошно.
– Почему? Что случилось?
Я услышала, как Райан уронил что-то в ванной, и вздрогнула. Наверное, гель для бритья.
– Помнишь того мальца с банкета, которого я приняла за агента по кастингу, – Нэйта – лапочку с умопомрачительной задницей?
Я живо представила того, о ком она говорила: высокий шатен, широкие плечи, узкая талия. Словно сошел с обложки модного журнала!
– Да. И что? Гэри взбесило, что ты с кем-то общалась?
– Ну. Когда мы вернулись в номер, он закатил мне скандал. Вызверился на меня почем зря, – дескать, я строю глазки, как шлюха, и все такое… В общем, получилось… полное безобразие.
Я трудно сглотнула, живописуя себя предельно озлобленного Гэри.
«Убью его, если только посмеет ее тронуть!»
– Насколько полное?
Несколько секунд трубка молчала.
– Мэри, он что – ударил тебя?
Она вздохнула:
– Нет, хотя в какой-то момент казалось, что вот-вот, – он совершенно разошелся. Сказал, что счастья в его жизни больше нет… И что он хочет развода.
У меня сжалось сердце.
– О боже! Нет! И что ты ответила?
До меня долетел ее тяжкий вздох.
– Ответила, что коли так, то до свидания. Это уже давно назревало.
«О черт!»
– Почему ты мне раньше не сказала?
– А о чем говорить? Ты его знаешь. Когда я пытаюсь достучаться до него и сказать, что мне не нравится, он замыкается или не обращает внимания. Да мы и до вылета из Лос-Анджелеса разругались вдрызг, когда я узнала, что он снял с нашего счета еще три тысячи на новую развалюху, которую собрался чинить. Я взбесилась, потому что он сделал это, не посоветовавшись со мной, а он напомнил, сколько зарабатывает, а после имел наглость выматерить меня и велеть заткнуться.
– Ты шутишь?
– Нет, не шучу. Он… Не знаю. По-моему, у него кто-то есть.
У меня голова пошла кругом.
– Ты это серьезно?
– Я не уверена, но чую печенкой. Ты же знаешь, как это бывает. Он совершенно изменился, орет на меня. Недели три назад заявил, что идет выпивать с приятелем, Тони, но домой так и не вернулся. Сказал, что там и застрял, напившись, но я не сомневаюсь, что это вранье. Он никогда так раньше не делал, а стоило мне спросить об этом – рассвирепел. Я знаю одно: больше так продолжаться не может. Последние две ночи я живу у тебя. Надеюсь, ты не возражаешь?
Теперь я жестоко раскаивалась в том, что рассказала ей о повторном предложении Райана. Я так замкнулась в своем мирке, что не имела понятия о ее страданиях.
– Мэри, ты мой лучший друг. Ради тебя я готова на все.
– Спасибо. А холодильник посмотрел Пит. Сказал, что компрессор накрылся. Когда мы вернулись, весь пол был мокрый. Я затребовала прайс-лист на новый.
Мне было наплевать на этот проклятый холодильник.
– Погоди. Значит… ты от него уходишь?
– Не знаю, но так жить больше не могу. – Мэри всхлипнула. – Он сам несчастен и меня делает несчастной. Он все больше избегает меня и почти не разговаривает.
– Бедная, мне тебя очень жалко.
У Мэри, похоже, брызнули слезы.
– Ты не против, если я какое-то время побуду у тебя?
Ее горе разрывало мне сердце.
– Конечно не против. Оставайся сколько хочешь.
Про себя я выругалась, негодуя на Гэри, который так с ней обошелся, а еще больше – на себя, за то, что нагрузила ее, одинокую и несчастную, своими проблемами.
– Да, еще звонила какая-то дама из банка «Юнайтед Фиделити», спрашивала твоего папу. Говорила о каком-то письме и пене за аренду ячейки. У меня есть ее номер. Но ты имей в виду, что мы перестали отвечать на звонки. Я пыталась разобраться в сообщениях, но их слишком много.
Я застонала. Возня с родительским имуществом и безжалостной прессой напоминала вечный бой.
– Мне придется вернуться.
– Нет, в кои-то веки тебе повезло, так что наслаждайся путешествием и занимайся собой и Райаном. Об остальном другие позаботятся.
– Ужасно, что я не рядом с тобой.
– Тар, ты всегда рядом. Пожалуйста, не бери в голову.
Я прислонилась к стене у французских дверей, выходивших на балкон, завороженная видом Эйфелевой башни, сверкавшей в сумеречном небе. Мама всю жизнь мечтала ее увидеть, но так и не довелось.
Я попрощалась с Мэри и отключила трубку. Мне было до боли совестно, что я взвалила на нее решительно все, дабы самой беспечно путешествовать по миру именно тогда, когда она больше всего во мне нуждалась.
Однако по большому счету я испытывала великое облегчение оттого, что кто-то взял на себя заботы о баре и даровал мне столь необходимую передышку от жизни, которую я не выбирала.
Я нагнулась убрать бардак, оставленный Райаном, – тот вывалил на пол содержимое своего рюкзака. В куче виднелась газета, которую он читал в самолете.
Заинтересовавшись, я пролистала ее и остановилась на статье о другом известном актере. Я четко помнила, что Райан прочел ее последней и у него сразу испортилось настроение. Он кое-как затолкал газету в рюкзак и сплел наши пальцы. Я решила, что он наткнулся на неприятный отзыв об «Искуплении», но в этом разделе не было ничего, имевшего отношение к нашей жизни.
Я внимательно прочла статью, и сердце у меня екнуло. Речь шла о паре, которая распалась после четырех лет совместной жизни из-за крайнего различия деловых интересов. Именно оно и привело к разрыву.
Я посмотрела на Райана. Тот оправлял на себе свежие черные боксеры, красуясь передо мной мускулистым животом. Не эта ли статья его огорчила?
Четыре года. Вот на сколько хватило их сенсационных отношений. Жалкие четыре года. Возможно, для них это было достаточно долго. В моем представлении разрыв отношений через четыре года чреват глубочайшей раной – болью и опустошением, способными серьезнейшим образом исковеркать душу.
Я взглянула на мобильник, по-прежнему зажатый в руке. У меня не укладывалось в голове, что мы с Райаном можем прожить вместе всего четыре года. Но вот я стою сейчас сама не своя от счастья, а в это же время брак Мэри летит в тартарары.
Глава 6. Вылазка
– Господи, как же прекрасен Париж! – Прячась за шторами, я пыталась сквозь узенькую щелку сфотографировать восход солнца. – Из моего номера видна Эйфелева башня! – воскликнула я, приплясывая от счастья.
Райан рассмеялся.
– На всех твоих снимках будут блики от стекла. Выключи вспышку и выйди на террасу, – невнятно откликнулся он, не вынимая изо рта зубную щетку.
Я принялась рыться в настройках, пытаясь разобраться в моей новой цифровой камере.
– Нельзя. Там твои фанатки. Не думаю, что они обрадуются моему появлению.
Райан издал стон и привалился грудью к моей спине, глядя через плечо.
– Сколько их?
– Много. Не сосчитать.
Я плотно задернула шторы.
– Мы всегда можем вернуться. Когда они не знают, где я, все бывает иначе. Мой график в твоем распоряжении. Захочешь куда-то отправиться – просто забей в календарь. Рулить моей личной жизнью – твоя забота, будущая женушка.
Неужели? Это меня развеселило, но ненадолго.
– Думаю, ты еще не скоро сможешь путешествовать в свое удовольствие.
Райан поцеловал меня в шею и задержался губами.
– Знаю. Мы что-нибудь придумаем. И нам пора озаботиться постройкой дома. Настало время обзавестись местом, которое можно будет назвать домом. Как ты считаешь?
Дом… Это слово наполнило меня ликованием, и я радостно улыбнулась.
– Большой бревенчатый дом с огромной старомодной спальней, – промычал Райан, не отнимая губ. – Устроит?
– По-моему, идеально. Для этого нам точно понадобится огромная спальня. – Я почувствовала, как его напрягшийся член ткнулся в выемку меж моих ягодиц. – Мы же только что трахались в душе. Ты ненасытен.
– Что же поделать, – шутливо заурчал он, сжимая мои груди, – если ты его опять подняла. Сама виновата.
Изогнувшись, как кошка, я дотянулась до его шеи.
– Выйди ты сейчас наружу с таким украшением, сотни девиц моментально умерли бы от разрыва сердца.
Моя необдуманная провокация развеселила Райана, и он ухмыльнулся, словно шкодливый мальчишка, замысливший очередную пакость.
– Давай проверим, раз уж мне не успеть завалить тебя в койку.
– Не смей! – ужаснулась я.
– Не волнуйся.
Райан натянул джинсы, подхватил футболку и, проходя мимо, отвесил мне шлепка.
– Смотреть на мои причиндалы имеешь право только ты. Дай-ка мне камеру.
Он босиком прошлепал за дверь, под утреннее солнце. Я оставила створки приоткрытыми и смотрела, как он идет к перилам. Снизу понеслись дикие вопли и визги. Это напоминало галдеж десяти тысяч птиц, готовых взлететь. Райан перегнулся через перила, помахал и начал фотографировать толпу, пейзаж и меня на пороге.
– Тар, поди-ка сюда.
Я вышла и присоединилась к нему. Странно было приветствовать орущих девиц, как будто я была важной персоной. «Да, наше вам с кисточкой, мы наверху, а вы внизу». Они, конечно же, вовсе не ради меня столпились перед отелем и орали во все горло. К счастью, нас разделяло восемь этажей.
Райан оглянулся на меня и поднял брови:
– Хочешь устроить им шоу?
– Нет! Боже мой, они же меня возненавидят!
– Да не бойся, я же предлагаю добропорядочный поцелуй. Откровенное фото, самозабвенное слияние. Стоит миллионы, между прочим.
Я чуть не подавилась – его идея показалась мне совершенно абсурдной.
– Можно подумать, кто-то выложит миллион за фото нашего поцелуя.
– Не смейся. Подожди, пока не посыплются запросы о свадебных фото.
– Каких еще свадебных фото?
Райан сделал еще несколько снимков и стал смотреть, что получилось.
– Наших. Когда мы поженимся. Ты удивишься, когда увидишь количество нулей. Встань-ка вон там, на фоне башни.
Я прислонилась к перилам, шокированная одной только мыслью об этом.
– Ты серьезно?
Он возился с камерой.
– Разве похоже, что я шучу?
Многочисленные нули за свадебные фото казались нелепостью.
– Что, миллионы?
– Может быть, десятки миллионов. Посмотрим. Если, конечно, решим продать. Ну-ка, улыбочку!
Райан встал рядом, пытаясь снять нас вдвоем.
– Ты так и сделаешь? Продашь наши фотографии?
Он настроил аппарат и пожал плечами:
– Честно? Нет. Это личное. Но опять же – это и деньги, заработанные всего лишь за обложку и статью на развороте. Мы всегда можем пожертвовать их на благотворительность.
«Благородная идея». Теперь перспектива стала более привлекательной.
– Ты не готов сделать это? Дать деньги на благотворительность?
– Конечно. Нуждающихся полно. Дети из бедных семей. Больные дети. – Он снова навел на нас камеру и щелкнул. – Если тебе хочется сделать какое-то доброе дело, нам совсем не обязательно ждать свадьбы. Поговори с Триш.
Я подумала про обувную коробку с фотографиями, оставшуюся дома.
– Трудно представить, что личные фото имеют какую-то ценность, помимо чисто эмоциональной. Но если у нас есть возможность, я буду рада помочь детям.
– Мы уже делали кое-что в этом плане, когда снимали «Побережье». В любом случае мы всегда можем продать свадебные фотографии. – Райан притянул меня к себе. – Сейчас я слишком увлечен помолвкой. Занят дальше некуда.
Его ухмылка была бесценной.
– Ты собираешься целовать меня на людях?
Райан коварно осклабился:
– Клянусь твоей популей, что да. Я тоже ловлю момент.
Он припал ко мне губами так быстро, что я не успела сделать вдох, и всякие мысли растаяли, оставив в голове пустоту.
Райан подталкивал меня, пока не прижал к стеклянной двери, одновременно щелкая камерой на вытянутой руке и самозабвенно радуясь нашему озорству.
– Как скоро пиратские снимочки появятся в Интернете? – поддразнила я, пятясь обратно в номер.
– А какая разница? Перестань париться из-за таких вещей.
Ему легко говорить. Этот поцелуй, вероятно, нарисовал на мне очередную жирную мишень для таблоидов.
Интервью для прессы начинались ровно в девять утра и были назначены в другом парижском отеле.
Мы мчались в очередном лимузине, и я могла полюбоваться видами из окна. Меня переполнял восторг – как же мне повезло!
Не зная, как благодарить Райана за этот подарок, я просунула ладонь в его руку.
Дэвид, Триш и Аарон, агент Райана, сидели впереди. Когда мы вышли, Майк распростер руки, прикрывая нас. Репортеры, иностранные папарацци и стайка фанатов разразились криками и защелкали камерами.
– Сколько это продлится? – обратилась я к Триш, втайне рассчитывая наведаться в дорогой магазин подарков и, может быть, еще и в соседний бутик, где был выставлен манекен в отличнейшей кожаной куртке.
Та посмотрела на часы:
– Часа три.
Я сжала руку Райана, пока он не погрузился в общую суматоху. Ясно, что меня и близко не подпустят к номеру, оборудованному для интервью. Там все было устроено для бесед тет-а-тет. За стулом с высокой спинкой виднелся постер «Искупления».
– Я прошвырнусь по магазинам – ладно?
Райан мгновенно напрягся.
– Нет.
Внезапно я ощутила себя в клетке, вспомнив многочасовую тоску при подобных обстоятельствах в Лондоне. Лучше было остаться в отеле. Про себя я решила, что пойду независимо от его благословения.
– Я просто хочу прикупить пару сувениров да поискать что-то построже для обеда. Надо же произвести хорошее впечатление.
Жесткий взгляд Райана смягчился.
– Они полюбят тебя, что бы ты ни надела. А после мероприятия нам будет делать подарки «Барберри», так что не беспокойся. Будет уйма бесплатных нарядов – выберешь любой.
Я не хотела полагаться на случай, ведь приличного коктейльного платья на халяву могло и не оказаться. Фирмы раздаривают знаменитостям поразительный хлам. К тому же я обещала Мэри, что привезу ей сувениры из каждого города. Я указала взглядом на дверь, готовая выдержать битву.
– Прошу тебя, не надо, – застонал Райан.
Было ясно, что последним, в чем он нуждался сейчас, был волевой поединок со мной. Он уступил.
– Наверное, мне не приходится ожидать, что ты будешь торчать тут без дела. Поищи кого-нибудь в провожатые – ладно? Здесь где-то бродят подружки Дженны. Только одна не ходи.
Я погладила его по животу, не желая навязываться ни его звездной партнерше, ни ее близким.
– Перестань психовать из-за меня.
Ответом стал яростный взгляд и безмолвное «не дождешься».
Райан глянул на часы и сжал губы.
– Не заблудись. Два часа – потом волоки свою задницу сюда.
Я не стала ждать, пока он передумает. Наскоро чмокнув его, я направилась к лифту, возбужденная открывшимися возможностями.
«Сорок шагов до свободы! Может, поймать такси до Лувра? Потрогать рукой Эйфелеву башню? Завтра в десять утра мы уже будем лететь в Барселону, а вечером времени на экскурсии не будет».
Я надевала солнцезащитные очки, когда заметила снаружи у входа папарацци и внушительную толпу женщин. Я отступила от свободы на двадцать шагов.
«Вот дерьмо! Узнают меня или нет? Поймут ли они, кто я такая, если рядом не будет Райана? Плевать. Есть только один способ выяснить».
Я пристроилась за какими-то постояльцами, направлявшимися к выходу, и попыталась выскользнуть незаметно.
Мне тысячу раз повторяли: «Не смотри никому в глаза». Камеры не взметнулись, но я заметила, как один тип отлепился от стены и толкнул своего приятеля локтем.
Я устремилась в сторону, откуда мы, как мне казалось, приехали, рассчитывая найти витрину с белым манекеном в кожаной куртке до талии. Быстро оглянувшись, я убедилась, что Топтун номер Первый и Топтун номер Второй идут за мной следом. Глянула снова, и пульс участился вдвое. Проклятье! Я приняла их за папарацци, но странное дело – аппаратура так и не появилась. Плохо дело. К счастью, на тротуаре было довольно людно и на дворе стоял белый день.
«Магазин, магазин, магазин… где же ты, черт бы тебя побрал?»
Я прошла уже три квартала. Когда тебя преследуют, расстояние обманчиво.
Я нашла искомую витрину в конце квартала и обрела спасение внутри.
Мужчины быстро остановились и всмотрелись в стекло, дабы убедиться, что я в магазине. Может быть, их удерживал от вторжения вид женского белья? Сердце мое бешено стучало.
Ко мне подошла худощавая блондинка с бритвенно-острыми скулами и заговорила по-французски. По интонации я поняла, что она спрашивает, не нужна ли мне помощь, но в тот момент я и сама не знала, какого содействия просить – выбрать одежду или разобраться с преследователями. Можно было вызвать такси и вернуться в безопасное место.
– Мадемуазель?
Мой взгляд был прикован к витрине. Мужчины затрусили через оживленную улицу. По крайней мере, они уже не стояли прямо у магазина. Может, и вовсе уйдут. Продавщица тронула меня за руку, отвлекая от наблюдения.
– Oui. Oui. Parlez-vous anglais?[5]
– Oui. Да. Чем могу вам помочь?
Теперь, когда языковой барьер был взят, настала пора переходить к делу.
Я украдкой поглядывала на улицу, прикидываясь, что рассматриваю одежду, но больше обеспокоенная неизвестными преследователями. Черт, когда я успела превратиться в параноика? Я в жизни ничего не боялась и не оглядывалась, страшась, что какой-то гад с камерой подловит меня на чем-то постыдном. И вот теперь вынуждена следить за каждым своим чихом.
Даже малейшее естественное движение – почесать сиську или задницу – могло оказаться запечатленным на обложке бульварного журнала. Внезапно запал, с которым я пустилась на поиски товаров от парижских модельеров, сменился страхом и подозрением. Мой первый визит в Париж стремительно оборачивался горьким разочарованием.
Интересно, с Томасом было бы иначе? Ко мне и на пушечный выстрел никто не подошел бы.
Я крепко зажмурилась, вспомнив его крутизну, и тут же мысленно выругалась.
Поверить не могу, что я об этом подумала! Вопиющая несправедливость по отношению к Райану. В голове у меня застучало: «Как будто он властен всему этому помешать!» Я по-прежнему контролировала ситуацию, понимая, что в обществе такой знаменитости, как Райан, приходится терпеть некоторые неудобства. Выбор прост: либо смириться с всеобщим вниманием, либо пожертвовать искренней любовью ради спокойной жизни.
Взамен я решила отказаться от кожаной куртки: легкий выбор ценой в восемнадцать сотен евро. Совершенно незачем тратить такую прорву денег, когда у меня сломался дорогой холодильник. Я так и не научилась с легким сердцем опустошать кредитку Райана, не могла тратить не заработанное и не нажитое вместе. Это шло вразрез со всеми моими принципами. Хотя большинство женщин, наверное, с радостью воспользовались бы такой возможностью. Возможно, будь он рядом, я рассудила бы иначе и сочла бы подарком куртку за две тысячи двести долларов, но без него такая расточительность казалась злоупотреблением его щедростью.
Примерно через час хождений по окрестным магазинам вне общества моих незваных дружков я, набрав кое-чего по мелочи, направилась обратно в отель. Едва я достигла первого перекрестка, двое мужчин, которых я всячески избегала, вскочили со стульев уличного кафе. Меня бросило в холодный пот: они успеют перейти – движение не позволяло мне свернуть за угол.
Я присоседилась к высокому мужчине, одетому с европейским шиком. Тот покосился на меня сверху вниз, и я улыбнулась, надеясь обрести нового, не такого страшного спутника. Мне пришлось перейти чуть ли не на спортивную ходьбу в попытке приноровиться к его широкому шагу, но я была полна решимости держаться поближе к нему. Два мерзавца следовали за нами почти впритык.
Едва я облегченно вздохнула при виде отеля, как меня захлестнула новая волна паники: у входа колыхалась внушительная толпа. Люди продолжали прибывать, и полиция блокировала тротуары.
Я стала проталкиваться, стараясь держаться подальше от топтунов, но когда наконец добралась до входной двери, путь мне преградил полицейский.
– Я гость этого отеля, – объяснила я, понизив голос, и принялась рыться в сумочке. – Там мой жених. Меня зовут Тарин Митчелл. Я помолвлена с Райаном Кристенсеном.
Реакция оказалась такой, как будто я отпустила самую веселую шутку всех времен и народов.
– Oui, mademoiselle. Как и все эти дамы!
Его насмешка привела меня в ярость. Я заполошно перебирала барахло, пока до меня не дошло, что у меня не было ни электронного пропуска на мероприятие, ни паспорта.
– Если вам нечем подтвердить проживание, я не могу вас впустить. Отойдите от входа, s’il vous plaît.
Я стала его упрашивать, дело принимало кошмарный оборот. Заинтригованные ситуацией, подошли еще несколько полицейских, но и они сочли меня сбрендившей фанаткой.
Полицейский заговорил более жестко:
– Назад, мадмуазель! Живо! Повторять не буду!
Я позвонила Триш, но вызов мигом переключился на голосовую почту. Номера Дэвида я не знала, а о звонке Райану нечего было и думать. Меня охватила паника: батарея садилась.
«Майк, пожалуйста, отзовись, – мысленно молила я. – Почему никто не следит за своими чертовыми телефонами?»
Вокруг нас собрались другие женщины. Толпа заволновалась, а мои два часа были почти на исходе. Особы всех возрастов, форм и размеров сновали вокруг в поисках местечка с хорошим обзором и возможностью заполучить автограф. Чем ближе я оказывалась к двери, тем менее дружественными они становились, уподобляясь голодным животным, защищающим свою охотничью территорию.
Я оглянулась и увидела, что мои шпики уже совсем близко и вот-вот настигнут меня. Куда же мне, к черту, податься? Они не были похожи на папарацци – так какого дьявола им понадобилось? Неужели посмеют пристать в этой густой толпе? Или схватят и потребуют выкуп, зная, что богатенький Райан заплатит? Укол снотворного – и я очнусь в фургоне, связанная скотчем. Кричать среди здешнего шума и гама бесполезно, а если я рвану за деревянные заграждения, меня арестует полиция.
Я втиснулась между какими-то девицами, удостоившись по ходу враждебных взглядов. Жуткий тип с отвратным зачесом на лысине таращился на меня, как оголодавший тигр, готовящийся к прыжку. Небритое приплюснутое лицо было изрыто оспинами – вполне вероятно, что в списке разыскиваемых французской полицией он числился первым. Его долговязый приятель в кепке газетчика присматривал за стражами порядка, нервно зыркая глазами туда-сюда, будто наблюдал за теннисным матчем. Мне следовало держаться от них как можно дальше.
Меня сковал ужас, когда он поднял какой-то черный предмет. Охваченная паникой, я застыла, не в силах отвернуться. Затем он прицелился и начал меня фотографировать. Я опустила на глаза темные очки, пригнулась и попыталась подобраться к входу в отель, пряча лицо и протискиваясь в неимоверно узкие зазоры между телами. Волею ангелов или же демонов, но я приближалась к цели.
Я набрала номер Райана и угодила, естественно, в голосовую почту. Наконец на мой муторно длинный международный звонок ответили.
– Майк! О, слава богу! Я перед отелем, но меня не пускают.
Не успела я это сказать, как кто-то тронул меня за плечо.
– Вы, часом, не Тарин Митчелл? – спросила какая-то молодая женщина с сильным французским акцентом, весьма возбудившаяся от перспективы услышать «да».
Я не знала, как быть.
– Ведь это же вы – правда? Можно с вами сфотографироваться? – спросила она пылко.
Внимание еще нескольких женщин, стоявших рядом, целиком переключилось на меня, и я ощутила себя мышью в окружении голодных кошек.
– Майк! Спасай меня! Здесь начинается…
– Можно автограф, s’il vous plaît?
Буквально из ниоткуда возникли ручки, бумаги и фотоаппараты.
Я сдала назад, выгадывая пространство между собой и начинавшейся давкой, но нечаянно наступила на чью-то ногу. Я обернулась извиниться, но эта девица была меньше всего склонна прощать – она разразилась яростной тирадой и с силой толкнула меня.
Негромко выругавшись, я инстинктивно дала сдачи, чтобы защититься. Меня утомило паскудство Райановых фанаток. После года подлых реплик, оскорблений и угроз вкупе с прочим дерьмом, исходивших от всех, кто полагал, что я не имею права на Райана, во мне что-то сломалось.
Тут подключились ее подружки, и началось переталкивание. Трое против одной. Девица в черной куртке съездила мне по лицу и сбила очки. Я не знала, что важнее – защититься или подобрать подарок Райана.
Кто-то схватил меня за волосы, я резко качнулась. Еще один толчок – и сила тяжести с инерцией победила. Я выронила пакет с покупками.
В боку разлилась тупая боль: я налетела на деревянное заграждение, и удар вышиб из моих легких добрую порцию воздуха. Я попыталась замедлить падение, в отчаянии вцепившись в здоровяка-полицейского, и разодрала кожу о кобуру.
В следующий момент я уже лежала ничком, запутавшись ногами в деревяшках и окруженная мужчинами, кричавшими что-то непонятное.
Кто-то схватил меня за куртку и потащил вперед.
Я пыталась помогать себе руками, но те вдруг подогнулись, а я распласталась на мостовой. Спина чуть не треснула, приняв на себя нечто весом фунтов в двести. Чье-то колено прижало меня к твердой поверхности, шлак царапал мне щеку, как битое стекло, а я упорно старалась остановить это чудовищное недоразумение. Тщетно.
Охваченная паникой, я завопила, призывая их прекратить и выслушать меня. Вместо этого чья-то рука сгребла мои волосы, приподняла и шмякнула лицом в мостовую, понуждая молчать.
Рот наполнился медным привкусом крови. Меня оторвали от земли и затолкали на заднее сиденье автомобиля.
Убейте меня, но я не могла и помыслить, что окажусь в наручниках к одиннадцати часам утра.
Глава 7. В синяках
Я не сомневалась, что у меня рассечена нижняя губа. Она адски разболелась, едва я коснулась ее языком, хотя кровь уже запеклась шершавым сгустком. Меня тошнило от мерзкого привкуса меди в глубине рта.
Перед блузки был испещрен бурыми пятнами крови.
Всю левую щеку саднило, и мне хотелось вытереть лицо.
В последний раз нечто похожее случилось со мной, когда меня задел внедорожник, но унижение, испытанное мною у отеля, было безмерным. Повезло же мне дважды так влипнуть! Наверное, следовало благодарить судьбу за то, что я не сломала то же запястье в третий раз.