Сержант Мария Макарова «Сворд»
— Роуч, быстрее! Надо осмотреть камеры! — отозвался капитан. — Сворд, тебя это тоже касается!
Я подмигнула напарнику и присоединилась к Роучу. Стоило нам миновать лестницу вниз, как по мне и сержанту открыли огонь. Наша команда оказалась запертой в предкамерном блоке — автоматические решетки были наглухо заперты. Но благодаря Гоусту, одна из дверей открылась.
Мы пошли в наступление, по пути осматривая открываемые камеры и зачищая тюремный блок.
— Камера 4D — чисто! — доложил Роуди,- Номер 225- в этой камере никого. Дальше!
— 227 и 226 — чисто! — вторила ему я.
— Ищите! Заключённый должен быть в одной из этих камер.
Новый наплыв плохих русских не дал нам завершить поиски. Роуч и Мактавиш отстреливались, скрываясь за ящиками. Я близко подобралась к очередной двери и вела обстрел.
— Гоуст, открой дверь! — Мактавиш быстро перезарядил автомат и прикончил одного русского выстрелом в голову.
— Пытаюсь! — процедил тот. – Ну, и древняя же штука.
Раздался скрип отворяемой решетки. Ко мне присоединилась остальная часть группы. Роуди бросил во врагов светошумовую, ослепляя их.
— Гоуст, это не та дверь! — напряженно сказал капитан. — Повторяю: не та дверь!
Я четко услышала в наушнике едва ли различимую ругань и яростный стук клавиш. Напарник спешил, боялся оставить нас под натиском противника. Пару минут, несколько убитых врагов, и дверь, освещённая синей лампой, отъехала в сторону.
Мы ринулись вперёд, прикрывая друг друга. Последняя камера под номером 232 оказалась подозрительно пустой. Джон открыто нервничал, говоря лейтенанту о пустых камерах.
— Вот оно! Заключенный 627 был переведен в восточное крыло! Идите через оружейную, она в центре, так быстрее, — сказал Гоуст по рации, явно с облегчением.- Гоуст на связи. Советую выбраться через окно и не соваться на нижние этажи.
— Так точно! — коротко ответил капитан.
Дверь из оружейной со скрипом подалась в сторону, но, отъехав на ладонь, остановилась. Старые механизмы заели, норовя оставить наш отряд в смертельной ловушке.
— Гоуст, открой двери! — приказал гневно МакТавиш.
— Чёрт подери, всё закрыто! — прорычал Саймон. — Придётся пробовать подругому.
— Поздно, — выдохнул Джон, завидев приближающегося противника. — Они уже здесь! Нам нужно укрытие, бери полицейский щит!
Чёрт! Щит Роуча уже покрылся многочисленными трещинами! Прикрывшись такой защитой, мы встали перед полуоткрытой решеткой, обеспечивая прикрытие другим членам отряда. Пули градом забарабанили по крепкому пластику. Руки непроизвольно вибрировали и подрагивали от множества выстрелов в их сторону. На моем щите появилась первая трещина, покрывающая паутиной место около моих глаз.
— Открой дверь! — прокричал МакТавиш, готовый рвать и метать.
— Готово! Здесь вспомогательная схема, — взволнованно ответил напарник. В это время Роуди, не успевший прикрыться, упал замертво. На его теле было несколько ран, из которых струйками сочилась кровь. От такого зрелища я в ужасе закрыла рукой рот, а мои глаза наполнились слезами. Нет, только не сейчас, прошу!
Решетка медленно, с усилием открылась. Сержант, с большим рвением, пошел на врага, не выпуская щит из рук.
В этот момент Роуч двинулся вперед и с силой приложил лицевой стороной щита парочке подонков по лицу, выхватил оружие и начал стрелять. Господи, прошу, не нарвись на неприятности Гарри! Но последний противник упал замертво, а сержант остался целым и невредимым. Слава Богу…
Я решила внести лепту в этот хаос. Бросив светошумовую, я достала меч, затем, дождавшись разрыва снаряда, убила троих дезориентированных русских. Пизант прикончил последнего врага, как поступило сообщение от лейтенанта:
— Гоуст на связи, советую выбраться через окно и не соваться на нижние этажи,- оповестил нас Гоуст.
Капитан и сержант, бросив тросы, быстро оказались внизу. Следом за ними спустились Я и Пизант.
- В нижнем отсеке не работают камеры наблюдения. Похоже в этом отсеке нет электричества.
- Вас понял. Используем тепловизоры!- приказным тоном заявил МакТавиш.
Наш отряд аккуратно двигался по узкому коридору, следуя друг за другом. Но тут нас ждала засада. Небольшая группа противников открыла огонь, как только Мактавиш появился из-за угла. Кто-то швырнул гранату. Ослепляющая вспышка закрыла обзор, и я вслепую попятилась назад. Пизант поспешил меня прикрыть.
Зачистив коридор и осмотрев по пути камеры, мы не обнаружили ни следа заключённого номер 627.
Здание затрясло от внешней бомбардировки. Роуч, потеряв равновесие, упал плашмя на пол, заваленный обломками и я поспешила помочь ему встать.
— Какого чёрта, Шепард? — свирепствовал шотландец. — Скажи им, чтобы прекратили огонь!
— Похоже, флот не расположен к беседе. Подождите, — генерал исчез на минуту. — Браво 6, они согласились приостановить огонь. Буду держать вас в курсе. Отбой.
Я мысленно перекривила его. Но, судя по ухмылке Сандерсона, меня выдало выражение лица.
Наш отряд отправился дальше по коридору с трубами, по которым шел горячий пар и вода. Голоса вдали подсказывали, что нас ждёт маленькая неожиданность за углом.
Здесь было опасно. Неверный выстрел — и тебя окатит кипятком, ошпарит горячим паром или вовсе трубой привалит…, но всё закончилось быстро и без потерь.
— Примерно через 30 футов слева будет старая душевая. Чтобы попасть туда, нужно взломать стену, — сообщил лейтенант.
— Отлично. Сворд, устанавливай взрывчатку. Мы пойдем коротким путем, — МакТавиш кивнул головой на бетонную стену встав на против меня к стене, а затем, я поспешила достать настенную взрывчатку и прикрепив её, взяла в дрожащие руки детонатор. МакТавиш кивнул и я активировала взрывчатку.
От взрыва крепкий бетон разлетелся на куски, словно был дешевым и паршивым гипсокартоном. Отброшенные взрывной волной враги болезненно вскрикнули. Воспользовавшись этим моментом неожиданности, Мактавиш молниеносно оценил преимущество противника в количестве и выкрикнул:
— Рассыпаться!
Хрупкий и старый кафель быстро покрыл пол душевой. Водосточные трубы, пробитые пулями и осколками, выпускали наружу фонтаны холодной и горячей воды. Перебегая от укрытия к укрытию, наша четвёрка зачистила первую душевую. Роуди бросил гранату в следующее помещение, но я предостерегающе прокричала:
— Снайперы на втором этаже! Будьте внимательны!
Красные лучи рыскали в поисках цели. Мактавиш и Роуч прижались к стене, сняв пятерых стрелков. Пизант прикончил остальных, а я, увидев штурмовой отряд с полицейскими щитами, позвала сержанта.
— Роуч, бери гранаты и разнеси их к чертям! — перекрикивая стрельбу, сообщала я сержанту. — Я прикрою!
Сандерсон не жалеет боеприпасов. От трёх удачных выстрелов штурмовой отряд лишился щитов и большей части бойцов. Я и Пизант, скрываясь за шкафчиками, открыли огонь по снайперам. Мактавиш добивал уцелевших.
После перестрелки душевая превратилась в полнейшие развалины с трупами моих соотечественников, которые выбрали сторону Макарова.
— Куда дальше?- Поинтересовался капитан, внимательно осматривая трупы.
— Под вами есть тоннель. Идите вдоль него.
— Поняли, — Мактавиш подозвал всех к себе. — В полу как раз есть дыра.
Друг за дружкой мы спрыгнули вниз. Один лишь Гарри не рассчитал время между прыжками и свалился на шотландца. Тот сразу принялся отчитывать непутёвого подопечного, после чего повёл отряд по затопленному тоннелю. Найдя лестницу и поднявшись по ней, наша команда перемахнула через невысокий бордюр и съехала вниз по склону, по которому стекала вода. Затем гуськом мы вошли в тупик.
— Внимание. За стеной обнаружено два сигнала. Одним из них должен быть заключённым 627,- доложил нам Гоуст.
— Вас понял. Роуч, стена, — МакТавиш постучал по холодному и влажному от сырости и воды бетону.
Прикрепив взрывное устройство, парень прижался к стене передо мной. Роуди и Мактавиш стояли по другу сторону.
Проделав дыру в стене, Роуч первым зашел в помещение. Происходящее там за долю секунды удивило его.
Старик в подранном тюремном одеянии и доживающей своё время шапке боролся с охранником, забросив ему сзади на шею цепь. Сержант ступил шаг вперёд, как тут заключённый, прикрываясь русским, как щитом, понёсся на него. Не успел он отскочить в сторону, как был повален на пол крепким ударом кулака в лицо. Уже следующее, что увидел Роуч, было близко приставленное к нему дуло автомата Калашникова.
Скосив взгляд чуть правее, Сандерсон смог рассмотреть нападавшего.
Его щёки и подбородок покрывала короткая борода с проседью. Уставший взгляд ясно-голубых глаз с настороженностью смотрел на него. Крепкие и жилистые руки уверенно держали оружие, словно он только то и делал, что стрелял до того, как попал в ГУЛАГ.
Рассматривание друг друга прекратилось щелчком предохранителя, и Мактавиш приставил заключённому к голове свой М1911. Старик лишь немного скосил на него глаза.
— Брось! — предупредительным тоном сказал шотландец.
Заключённый 627 озадаченно нахмурил брови и удивлённо спросил:
— Соуп?- спросил заключенный. Я вообще ничего не поняла. Какой еще «Соуп»? Так. Они что, знакомы?
— Прайс? — приоткрыла рот я.
— Мария? — не меняя тона в голосе, выдал капитан Джон Прайс. Мне кажется, слушая наш канал, Гоуст офигевает с каждой секундой.
— А я Роуч, — промямлил лежащий сержант. — Буду очень благодарен, если Вы не будете тыкать мне в лицо эту штуку. Благодарю.
— Что здесь вообще происходит? — недоумевал Пизант.
— Позже разберёмся, надо убираться, — Мактавиш передал старому другу свой пистолет. — Кажется, это Ваше, сэр.
Я же в это время помогла Гарри подняться. Прайс не отводил от меня взгляда.
— Кто позволил соваться тебе в ОТГ? — заявил он отцовским тоном.
— Это не я, — невозмутимо ответила я. — Это всё Шепард.
Бывшего заключённого перекривило, словно он съел лимон. Я поняла, что мне предстоит долгий и нудный разговор с нравоучениями.
Здание содрогнулось от бомбардировки.
— Пора убираться отсюда! — шотландец указал на выход.
Наша геройская пятёрка помчалась во всю прыть по коридорам. Камни щедро сыпались на них со всех сторон. В конце коридора замаячил вертолёт, готовый принять команду к себе на борт. Крепость в очередной раз затряслась, пол накренился…, а стены коридора обвалились, отрезая беглецов от спасения.
— Назад! Назад! Найдём другой выход! — Мактавиш развернул нас и повёл обратно.
Дым и обломки шли отовсюду. Роуч шел почти вслепую, таща меня за руку, в то время, как я давилась едким дымом.
Стены грозились обвалиться в любой момент, похоронив нас здесь. Я плелась в хвосте, замыкая колонну, которая повернула направо, как вдруг, перед развилкой в коридоре появился солдат в зимней камуфлированной униформе. Он шел, еле держа равновесие, и прикладывал ладони, одетые в черные перчатки, на глаза, а когда оперся о стену, он сполз на пол и убрал руки от лица. Его взор метнулся ко мне. Я увидела совсем молодого светлоглазого и светловолосого парня чуть младше меня. Из добрых по своей природе голубых глаз лилась кровь. Он смотрел на меня с отчаянием и обреченностью. Он знал, что умрет. Понял это легко, как дети понимают, что родители строгие, а бабушка очень добрая и ругать не будет. Но понять и смириться - это совсем разные вещи.
Парень смотрел на меня. Он не достал пистолет, не схватил автомат, что был у него на коленях. Он просто ждал смерти, которая вот- вот придет за ним и ничего не делал, лишь бессильно облокачивался о холодную каменную стену. Время будто остановилось. Мне было плевать, что рушится здание, что команда спасается без меня, что я сама могу умереть. Мне стало нехорошо, обидно и грустно. Макаров завербовывал солдат принуждением, угрозами. Его заставили работать на лидера ультранационалистов. Почти всех заставили, а кто отказывался, лишался либо жизни, либо семьи. Мой знакомый попал в ряды «Красного Спецназа», потому что угрожали его семье расправой. Через три месяца я увидела его на поле боя в Оренбурге. Он погиб, от моих же рук, словив холодное лезвие шпаги, что пронзила его грудь насквозь. И сейчас я смотрю на этого парня, которому ещё жить и жить, и очень хочу спасти его. Я знаю, что это глупо и он попросту может меня убить, но он не по своей воле здесь и я не знаю чем описать это желание спасти его.. Ничего больше не обдумывая, я крикнула парню, что хочу ему помочь, на что он изумленно раскрыл глаза. И я ринулась к нему. Здание гремело и трещало по швам. Мои ноги были сильно напряжены, дыхание сбитое, ведь я хотела успеть. Рядом со мной громыхнула огромная скала бетона, что откололась от стены. Упав на колени перед юношей, я схватила его лицо, он уже водил по мне смазанным взглядом и я уловила его взор, устремленный на нашивку российского флага на моем жилете с разгрузкой.
- Вставай!- крикнула я парню, так громко на сколько смогла, чтобы привести его немного в чувства,- Ну же! Идем!
Я попыталясь поднять его с пола, но он даже не шелохнулся, чтобы облегчить мне его спасение.
Нет, нет, нет, нет! Ну же, давай, вставай! Ты должен жить! Но парень даже не пытался, что – то сделать, он просто смерился с действительностью. Но я хочу его спасти!
- Вставай! Нужно уходить!
Юноша поднял на меня полные отчаяния глаза, под которыми были следы крови, и в них я прочитала, что он останется здесь, что это бессмысленно и глупо. Парень резко схватил меня за плечо и сжал его, потом он вскинул голову к потолку. Что было дальше, прошло словно в замедленной съемке и одновременно быстро. У меня перехватило дыхание. Сверху на нас падал огромный и тяжелый кусок потолка. Парень соскочил с места, его руки коснолись моего живота и плеча и он с силой толкнул меня вперед, прокричав громким, слегка хриплым голосом:
- БЕГИ!
Меня отбросило на спину, затем содрогнулась земля, глыба, что упала на пол, подняла тучу едкой пыли, отчего я мгновенно зашлась кашлем.
Я поднялась и увидела тело парня. Он лежал предавленный куском потолка. Изпод светлой униформы лилась кровь темно- алой рекой, так как одна из арматуры пронзила спину солдата. Парень слепо смотрел перед собой, чуть прекрытыми голубыми глазами, которые в один миг остекленели. Уши заволокло чем-то тяжелым, мне был слышен только гул и непонятный звон в голове. Сидя на земле, я даже не замечала, как здание рушится все быстрее и быстрее.
Я не могла этого видеть, потому что мой взгляд был устремлен на совсем молодого солдата, моего соотечественника, который имел мужество просто смириться.
Смириться, черт возьми! Он так просто смог принять тот факт, что он умрет!
Ему где-то двадцать лет, он совсем молодо выглядит. И имени его никто, скорее всего, не вспомнит. Я почувствовала, как кто-то интенсивно ставит меня на ноги, кажется это МакТавиш. Он буквально тащил меня в тот поворот, а я не отрывала взгляда от парня, который, по сути, был моим злейшим врагом и мог пристрелить меня, когда я к нему подошла. Почему он этого не сделал? Из-за того, что я побежала спасать его? Из-за того, что увидел на мне флаг нашей с ним родной страны? Почем он спас меня, а не я его?!
Меня продолжали куда-то тащить, пока окончательно не поставили на ноги и не встряхнули.
Передо мной было взволнованное и одновременно наизлейшее лицо МакТавиша, покрытое пылью вперемешку с кровью, потом и трехдневной щетиной, который упорно мне что-то кричал и энергично встряхивал, а я все продолжала отворачивать голову и смотреть на юношу тело которого истекало кровью.
«Не спасла…»- пронеслась одна единственная и обреченная мысль.
Глухота, что закрывала мои уши, все отчетливей пропускала голос МакТавиша.
- Сворд! Сворд! Очнись!! Нам пора сматываться!- меня, словно из омута вытащили, я снова могу слышать и видеть, но не говорить. Горький и колючий ком встал в горле, обжигая глотку. Все звуки: грохот, треск, выстрелы, шум лопастей вертолета и запах пыли, смешанной с гарью и запахом крови, одновременно вонзились мне в нос и уши, отчего моя голова затрещала и закружилась.
МакТавиш еще что-то крикнул и за руку потащил меня в другую сторону, где находиться весь отряд, а я последний раз кинула взгляд на окровавленное тело.
Мы попали в огромну и полуразрушенную столовую. Посреди неё лежал снаряд, что пробил потолок и несколько этажей здания.
— Шесть- четыре, где вас черти носят!? — заорал в микрофон капитан.
— Здесь все в дыму, я вас не вижу! — ответил пилот.
С потолка посыпалась груда камней. Пизант оттолкнул Прайса и Мактавиша. Я же не успела увести сержанта, как тот повалился наземь от удара по голове. Следующий кусок бетона попал мне по плечу и я зашипела не хуже змеи, оттаскивая Гарри подальше от камнепада. Парень потерял сознание.
Прайс попытался привести его в чувство, а я похлопала друга по щекам, хотя мысли у меня были совершенно о другом.
— Очнись же, ну!
Мои руки затряслись. Страх понемногу овладевал мною, из –за недавних событий, ком в горле увеличивался и грозился вырваться безудержным и безумным криком, чтобы выплеснуть все, что во мне накопилось: все мои проблемы, переживания, страхи и волны гнева, все это хотелось выплеснуть, снять с себя этот камень, чтобы снова свободно дышать, но я лишь продолжала любыми способами приводить сержанта в сознание.
— Делай что угодно, Соуп, только быстро! — предупредил капитана старик.
МакТавиш прикрепил сигнальную ракету к подствольному гранатомёту и выстрелил вверх. Небо озарилось красными искрами на несколько мгновений.
Роуч очнулся от моей размашистой пощёчины, потому что я окончательно разнервничалась. Мне не хотлось терять лучшего друга.
Пизант и Прайс подняли его и отвели к месту эвакуации. Заметивший сигнальный огонь, пилот спустил нам трос. Наспех прикрепившись к нему, мы взмыли в небо, покидая тюрьму.
Внизу полыхали руины колонии. Я покрепче взялась за трос.
***
В течение минуты в динамике рации раздавался только режущий слух скрежет одновременно с громким шипением. Я приложила два пальца к наушникам и недовольно поморщилась, желая выругаться вслух, хотя и знала, что это не успокоит.
На связи был Шепард, который сердито командовал, чтобы настроили канал. Но все безуспешно. Наверняка генерал рвал и метал, швырял попавшиеся под горячую руку предметы, сквернословил и без повода нападал на флот, что скоро по его приказу должен начать бомбардировку ГУЛага. Я выдохнула, стараясь набраться терпения, и бросила короткий взгляд на Гоуста, выбежавшего из охраны крепости. Из этого я поняла, что времени в обрез, и если генерал сию минуту не выйдет на связь, ему не удастся узнать необходимую информацию. А может так было бы лучше?
— Прием! Прием! — вдруг раздался четко взывающий голос Шепарда.
Я ожила, ерзая на сиденье вертушки, и инстинктивно огляделась по сторонам.
— Генерал, прием! Сигнал отличный.
— Неужели? — прохрипел он, — Чертова рация… Итак, что ты узнала?
Я покашляла, прежде чем продолжить.
— Заключенный №627 — бывший британский офицер САС, капитан…
Связь окончательно прервалась. Я поняла это по глухому звуку, после которого наступила полная тишина, поэтому расслабилась, откинувшись на сиденье. Мне не хотелось говорить правду. Впрочем, Шепард все равно, так или иначе, все узнает, и скрывать было бессмысленно.
Я на секунду приложила холодную ладонь ко лбу и подняла глаза к закрытому серыми тучами небу. От недостатка солнечного света я уже постепенно угасала сама. Грезила, как с удовольствием ложусь на обжигающий пляжный песок, теплый воздух ласкает мою кожу, а морская волна аккуратно касается ног, погружая меня в приятные воспоминания. Да, это куда лучше, чем сидеть в вертушке, почти полностью запорошенной снегом, и чувствовать в легких морозную свежесть. А с другой стороны я осознавала, что не променяю свою службу ни на один пляж, каким бы великолепным он не был. Иногда просто хотелось отвлечься и повитать в облаках.
— Сворд, ты бы так улыбалась при виде меня, — ухмыльнулся Гоуст, запрыгнув на сиденье и отложив штурмовую винтовку.
Я обратила мечтательный взгляд на него, ощущая бешеное биение сердца.
— Не в этой жизни, лейтенант, — в моем голосе прозвучала фальшивая насмешка, которая вполне вероятно была заметна внимательному Райли.
Он оправил куртку и, достав сигарету, посмотрел на меня, а затем уверенно сказал:
— И это будет очень скоро, так что долго ждать не придется.
Я немного опешила от такого твердого убеждения. И с чего он только это взял? Лейтенант все-таки самоуверен до мозга костей. «Черт! Нет, не дождется!» — промелькнуло в голове, после чего я, нахмурившись, агрессивно скрестила руки на груди. Гоуст поднял вверх маску и подкурил сигарету. Я определенно точно заметила едва уловимую улыбку на его губах. Наверное, он довольствовался моим эмоциональным поведением, но я постаралась изобразить равнодушие, абсолютно не свойственное мне в те моменты, когда Райли успешно делает все для того, чтобы я неконтролируемо краснела.
— Ты разве не рада, что я вернулся целым и невредимым? — поинтересовался он, демонстративно затягивая сигарету.
Я подняла на него строгий взгляд и, прикрыв веки до узких щелочек, иронично ответила:
— Не рада. Лучше бы тебя оставили в одной из камер.
Гоуст заразительно посмеялся, будто мои слова его никак не задевают, а только веселят.
— Как бы ты в таком случае без меня справлялась? Я же твой единственный и любимый лейтенант.
— Не сомневайтесь — справилась бы. Ваши боевые навыки не такие уж и впечатляющие, как казалось изначально, — ирония перешла в заинтересованный сарказм.
Я уже поняла свою грубую ошибку и почувствовала, что Гоуст пилит меня взглядом, поэтому, плотно прижав губы, замолчала как рыба. Его настрой лучше всяких слов обрисовал всю серьезность ситуации. Кажется, мы не сможем найти общий язык, попросту характеры не позволят. «Очень жаль», — грустно подумалось мне.
— Твое право так думать, сержант. Только не пожалей об этом, — он грозно указал пальцем на меня, — И никогда не забывай, с кем имеешь дело.
Я фыркнула, ощущая угрызение совести, ведь прекрасно знала, насколько Гоуст опытен в военном деле. Без него может провалиться далеко не одна операция. Я вдохнула воздух ртом и хотела попросить прощения. Но вдруг пилот как по подлому закону завел вертушку, и лопасти громко загудели, после чего транспорт мгновенно оторвался от земли, тем самым, помешав мне произнести речь. А на нее я невероятно героически решилась. Пришлось плотно сомкнуть губы и неохотно примириться с обстановкой, создавшейся не в мою пользу. Когда вертушка набрала достаточную высоту, слева от нее неожиданно раздались три сокрушительных взрыва.
— Твою мать! Что они делают?! Шепард совсем рехнулся?! — возмутился Гоуст, быстрым движением выбросив дымящуюся сигарету и натянув балаклаву, а затем приложил палец к наушнику, — МакТавиш! Прием! Флот разносит ГУЛаг к чертям собачьим, сваливайте оттуда!
Я занервничала, даже боясь представить, что может произойти с Прайсом и моими напарниками, которые все еще находились внутри рушившегося на кусочки здания. И на связь как назло никто не выходил. Мои напряженные, влажные от слез глаза бегали по заваленной крепости в поисках хоть какого-то оповещающего сигнала. «Нет, нет… Так не должно быть. МакТавиш, Роуч, Прайс… Где вы?» — думала я, продолжая наблюдать сверху за совершенно неприятной обстановкой, не вселяющей надежды.
— МакТавиш, чтоб тебя! Прием! — снова прокричал лейтенант, поглядев на плотный клуб дыма, заволакивающего единственную оставшуюся нетронутой взрывом башню.
— Никого не видно, сэр, — с подозрительной безмятежностью сказал пилот, — Каков приказ?
Гоуст обернулся к нему с таким свирепым видом, будто вот-вот беспощадно разорвет того на части, и жестко ответил:
— Заткнись! Вот мой приказ.
Я нервно прикусила губу, хорошо понимая, что ситуация значительно вышла из-под контроля. И зачем Шепард рушит здание, когда знает о нахождении внутри него нашей команды? Или он с катушек слетел? Факт на лицо — флот бомбит ГУЛаг и мы с Гоустом при этом тотально бессильны. В подсознании уже закралась кромешная, но самая страшная мысль, подтверждение которой я боялась услышать.
— Роуч! Прием! — упорно не сдавался лейтенант, безостановочно высматривая напарников.
От этого длительного молчания я поверглась в испуг, исказивший мое лицо. «Неужели конец? Разве это вообще может быть столь нелепым концом для моего родного дяди, заботливого капитана и настоящего друга? Не верю. Просто не верю», — старалась мысленно собраться я, растерянно схватившись руками за голову.
Плотный ком образовался в горле, и горькие слезы моментально навернулись на глаза. Я сглотнула, однако не стало легче. Меня что-то ломало изнутри, и физическая боль ничто по сравнению с этим острым, пронизывающим все органы ощущением. Каждый следующий вдох оказался больнее предыдущего, будто горящее пламя огня жестоко обжигало легкие. Никогда прежде я не испытывала подобного, даже когда была на грани жизни и смерти. Эта боль сильнее. Намного.
Гоуст продолжал что-то кричать, безрезультатно взывая к сокомандникам, но я уже ничего не слышала, погрузившись в себя и сознательно закрывшись от реальности, которая, увы, не предвещала ничего доброго. Однако спустя несколько секунд в рации четко прошипело, и мы с Райли одновременно насторожились, приставив пальцы к своим наушникам в полном ожидании.
— Гоуст! Сворд! Прием! Вы нас уже заживо в яму что ли закопали, мать вашу?! — воскликнул МакТавиш, от бодрого голоса которого мы с лейтенантом облегченно вздохнули, не обращая внимания на оправданные ругательства, — Не спите там! Живо вертушку сюда! Я сейчас выпущу сигнальную ракету! Спускайте трос!
— Есть, сэр, — усмехнулся Райли и, оживленно взглянув на пилота, сказал: — Слышал, что велено его величеством? Выполняй!
— Так точно! — отозвался тот, направляя вертолет к ярко красному свечению, осветившему дымное небо.
***
22 км к юго-востоку от Петропавловска
08:53
Сержант Мария Макарова «Сворд»
Я до сих пор не могла поверить, что рядом со мной родной человек. Казалось, будто я осталась совсем одна в этом огромном жестоком мире, который не всегда щадит на войне тех, кто нам дорог. Но дядя Джон здесь, совсем близко сидит в салоне вертушки и растягивает непонятное моему уму удовольствие от догорающей в его зубах сигары. Терпким табачным запахом пропитались и моя униформа, и распущенные до плеч волосы, навязчиво падающие мне на лицо даже при слабом порыве холодного ветра. Впрочем, я не раздражалась от этого, а просто с внимательным любопытством разглядывала Прайса. Я ожидала увидеть его именно таким — похудевшим и обросшим щетиной. Однако меня больше смущали черная вязаная шапка и такой же черный костюм заключенного как из никогда не интересных мне тюремных фильмов. Этот видок абсолютно не соответствовал Джону. Последний раз я видела его в камуфлированном костюме с вечной военной панамой на голове. Я еще хорошо помню сказанные им напоследок слова: «Будь умницей, девочка. Не забывай своего любимого дядю». И я не забыла бы даже при всем желании. Да и как вообще можно забыть такого героя? Героя, спасшего не одну жизнь и готового без промедления пожертвовать собой ради спасения всего человечества; героя, прошедшего через огонь и воду, повидавшего слишком много ужасающих событий на своем веку. И они его подкачали, но Прайс каждый раз продолжал твердо стоять на ногах, постепенно становясь сильнее.
— Маша, милая, что с тобой? — он с беспокойством обратился ко мне, заметив мои глубокие размышления.
Свое имя я уже невольно стерла из памяти, поэтому откликаться на него было совсем непривычно. А кажется, не так давно я свыкалась с мыслью о новой жизни в качестве сержанта Сворд. Так кто же я теперь? Или, не найдя ответа, вскоре навсегда потеряю саму себя?
— Мария, в чем дело? — вновь послышался родной голос,- Почему у тебя две нашивки?
Я подняла на Джона задумчивые глаза и, помотав головой, тихо ответила:
— Я наемник, дядя.
Он медленно провел рукой по густой щетине, вероятно обдумывая мои слова, после чего затянул сигару и вернул бдительный взгляд ко мне.
— И откуда же, позволь узнать, взялся этот наемник? В смерть играешь?..
— Вроде того, — усмехнулась я, — Понимаю, что звучит странно…
— Более чем, — скептически прищурившись, вставил Прайс.
Я заправила за ухо прядь волос, сконфуженно склонив взор на пару секунд.
— Не хотелось бы объяснять. Разреши оставить это при себе.
Он согласно кивнул, вновь затянул сигару, но недоверчивое выражение лица осталось при нем. И я как никто понимала его подозрительные думы, непосредственно связанные со мной, однако не могла всего объяснить, чувствуя себя каким-то гребаным предателем.
— Значит солдат «Воля»… Теперь ты у нас непробиваемая… Я рад, что ты пошла по стопам отца, — смиренным тоном голоса оборвал мои никчемные мысли дядя, — К тому же вступила в элитный отряд — это заслуживает особого внимания и уважения.
Уголки моих губ чуть приподнялись, когда я посмотрела на Джона, неторопливо докуривающего толстую сигару, горький дым которой добрался даже до самых труднодоступных мест салона вертолета. Мне было приятно услышать эти слова, хоть я и тщательно от всех скрывала, каким путем попала в отряд. А главное скрывала поставленную передо мной задачу.
— Как обстоят дела с напарниками? — он вопросительно взглянул на меня, и в его светлых глазах я прочла беспокойство.
— По-разному. Подружилась с Роучем, беспрекословно выполняю приказы МакТавиша… — я осеклась, — Хотя не всегда.
Джон по-доброму ухмыльнулся.
— Для сержанта обычное явление. А что насчет Гоуста?
— Гоуста? — прикусив губу, переспросила я, будто не расслышала, и когда увидела подтверждающий кивок Прайса, устало добавила, — Ничего. Мы с ним не поладили.
Внезапно послышались шаги по хрустящему снегу. Как оказалось, к нам подошел капитан, и я оторвалась от внимательного взгляда дяди, который все также смотрел на меня.
— С кем это ты не поладила? — поинтересовался МакТавиш.
— Соуп, что у вас там? Когда начнем подготовку? — сбил его с толку Прайс, назвав каким-то странным именем.
Я нахмурилась, поочередно разглядывая их обоих. Не трудно догадаться, что они уже давно знают друг друга, если учитывать неформальное общение.
— Дай немного передохнуть, старина. Мы в отличие от тебя не отсиживали задницы на нарах.
Прайс, наконец, докурил сигару и, выкинув бычок на пушистый снег, плотно покрывший холодную землю, многозначительно хмыкнул, но промолчал.
— Чего ты вообще задумал? — негромко спросил МакТавиш и выжидательно проследил за его градационными движениями.
Дядя Джон укоризненно покачал головой, всматриваясь в глаза друга.
— Не доверяешь мне, Соуп?
— Доверяю, — твердо сказал он, — Но не хочу, чтобы ты опять вляпался в дерьмо, как на операции по захвату Захаева.
Я недоумевающе посмотрела на Прайса.
— Выдохни, не вляпаюсь. Мне только нужно связаться с Шепардом.
Выходит, дядя с ним также хорошо знаком.
— Без проблем, старина, — МакТавиш протянул ему рацию, лежавшую на сиденье, и, обратив взгляд ко мне, спокойно произнес: — Сворд, проверь Роуча — парень получил небольшую травму в ГУЛаге.
Я растерянно заморгала, понятия не имея, о чем говорит капитан. А потом вспомнила, как хлестой пощечиной приводила его в чувства.
— С ним все в порядке, — заверил он, — Когда здание рушилось, Гарри завалило камнями, но опасности для его жизни нет. А пока что настрой канал для связи.
Я сразу успокоилась, выдохнула и быстро с озадаченным видом начала настраивать канал рации.
— Соединение установлено, — проговорила я и услышала шорохи. Видимо, Шепард на связи. Хорошо. — Генерал Шепард, на связи капитан Прайс, — добавила я.
— С возвращением, капитан, — услышала я. А может это нехорошо, что я тут стою и уши грею? Лейтенант бы меня даже к ноутбуку не подпустил. От этих мыслей я усмехнулась.
— Да уж, как у чёрта со сковороды… — закатил глаза Прайс. — Этот мир превращается в настоящий Ад.
— Мы надеялись вернуть модуль до того, как русские его взломают, — повисла пауза. — Мы ошиблись. После этого Макаров атаковал США. Следующий этап — мировой пожар.
Прайс начал что-то набирать. Я хотела наклонить голову и чуть прищурить глаза, чтобы разглядеть его действия, но не решилась.
— Что ты мне передаёшь? — услышала я недоверчевы вопрос Шепарда.
— Чтобы потушить горящую нефть, сэр, обычно рядом с пожаром устраивают взрыв. Убрать кислород и пламя погаснет, — я прикрыла глаза, переваривая сказанное. Если я правильно понимаю, ни к чему хорошему это не приведёт. Он что-то задумал.
— Прайс, ты переутомился. Приди в себя, не говори ерунды, — усмехнулся генерал. Но капитан, похоже, сказал это на полном серьёзе.
— Шепард, ты готов сделать то, что нужно для победы? — спросил он. Думаю, ответ будет очевиден.
— Конечно, — я и не сомневалась.
— Назревает большой пожар. Взрыв должен быть не меньше, — произнес Прайс.
— Ты слишком долго пробыл в русской колонии, — усмехнулся Шепард. — Это бред. Займись Макаровым.
— На это нет времени. Войну надо закончить сейчас, — отчеканил капитан. Я склонила голову вправо. Отличная идея. Нам ни к чему проливать кровь.
— Это не просьба, Прайс, это приказ. Ты… — связь резко оборвалась. Не поняла. Я ведь настроила всё верно, такое просто невозможно.
— Хм. Кажется, связь оборвалась, — пожал плечами Прайс и встал из-за стола. А я всё ещё стояла здесь. До меня дошло только через минуту — связь оборвал сам Прайс. Дерзко, ничего не скажешь.
Остановившись на месте, я подняла глаза к свинцовому небу, которое пряталось за мягкими непрозрачными облаками, постепенно сливавшимися в одну большую грузную тучу. Редкие хлопья снега нежно касались моего лица, мгновенно тая от тепла кожи, и я, улыбнувшись приятному ощущению, устремила прямой взор к Роучу, сидевшему на корточках возле высокого, покрытого легким инеем дерева в нескольких шагах от меня. Он, зажмурив глаза, прижимал какой-то черный пакет к голове. Наверное, со льдом.
Я направилась к Гари, вдыхая свежий запах морозного утра и слушая, как под подошвой берцев отчетливо хрустит снег, раздаваясь звонким эхом. Парень, естественно, не мог не услышать мое приближение, поэтому распахнул веки и тут же метнул любопытный взгляд ко мне, когда я подошла ближе.
— Гарри, как ты? Сильно тебе досталось? Как хоть угораздило? — посыпались мои тревожные вопросы, а глаза метнулись на его черный шлем, без надобности валявшийся на белом снегу.
Сандерсон помотал головой, улыбаясь.
— На какой вопрос нужно ответить?
— На все, — усмехнулась я, но тон голоса остался серьезным.
— Буду краток, со мной все отлично. Просто незначительная шишка и только, — быстро проговорил он, а затем, пренебрежительно бросив к шлему пакет со льдом, с беспокойством посмотрел на меня, — А ты? В порядке?
— В полном. Страшно было, когда едва камнями не завалило.
— Значит, ты переживала за нас?
— Глупый вопрос, Роуч, — нахмурилась я, — Мы одна команда.
— Да, ты права, — виновато сказал он, задумчиво пробежав пальцами по топорщимся на макушке волосам, — Слушай, ты прости за ту потасовку с Гоустом. Сам не знаю, что случилось. Какая-то ревность взыграла во мне, ведь ты мне нравишься…
Я поджала губы, не желая затрагивать эту тему, поскольку никому из нас она не принесет пользы.
— Ладно, Гарри. Отдыхай.
— Ты ничего не скажешь? — вдруг удивился Роуч, добрые глаза которого посмотрели мне прямо в душу, не позволив сделать ни единого движения.
— Я не злюсь на тебя. Просто не делай так больше.
Распрямившись в полный рост, который всего на пол головы превышал мой, Сандерсон просиял обаятельной улыбкой, и его щеки слегка зарумянились. Я ответила взаимностью, поймав себя на той мысли, что именно таким