Но мужчины в комнате молча переглянулись и кивнули друг другу.
– Ну, что ж, – произнес Дисон, – остается надеяться, что ты протянешь хотя бы год после смерти старого Джигга. Больше мне нечего сказать.
– Не думаю, – вежливо откликнулся Малыш. – Не хотелось бы огорчать вас, парни, но вряд ли.
– Это почему же?
– А я, знаете, чуток ясновидящий, – скромно сообщил Кид и подавил зевок.
– Что‑что? Ясновидящий?! И что же ты видишь? – хмыкнул Дисон.
– Ну, вижу, к примеру, как Дисон и Морган едут через холмы, и с ними кто‑то третий. Едет между ними, ноги прикручены к стременам, руки связаны. Вот только лица не вижу – на него падает тень. Стоп, вот он подъехал поближе… Точно, так и думал – да это же я сам! И лошадка – моя красавица Хок!
– Да ты сущий дьявол, – хмыкнул Дисон. – Тогда что же с тобой стрясется, интересно знать?
– Да не знаю даже, как тебе и сказать, старина. Право, язык не поворачивается, так мне себя жаль. Видишь ли, я так понимаю, пленнику в голову пришла одна дурацкая мысль. Сбежать он решился, понимаешь? Ну вот, а охранники‑то, не будь дураки, и изрешетили его! Глазом не моргнули!
– О нет, они не осмелились бы! – дрожащим голосом воскликнул Дейви. В голосе его слышалось отчаяние.
– Да, это верно, – угрюмо подтвердил Дисон, – мы бы не решились. Да и ты не такой идиот, чтобы сбежать! Так что готовься, сынок, теперь с тобой поговорит судья собственной персоной. Он о тебе позаботится, не сомневайся!
– Нет в мире такого суда, который решился бы вынести мне приговор, – вежливо улыбнулся Кид. – Ищите хоть до самого Рио‑Гранде – не найдете! Хотите пари?
– Хочешь сказать, что ты не в розыске? Так, что ли?
– Вот‑вот, так оно и есть! – объявил Кид. – Ну, может быть, кое‑где меня и назвали бы возмутителем спокойствия, все может быть! Есть у меня на совести и кое‑какие грешки, отпираться не буду. Только все это – чистой воды самооборона, и тут уж ничего не поделаешь, ребята!
– Ложь! – прогремел Дисон. – Мы это отлично знаем. И забираем тебя с собой, потому что тебя ищут! Что, съел? Вот привезем тебя и получим свои денежки! А кроме того, мы, значит, стараемся не для себя, а ради закона!
– Конечно, конечно. Я и не думал, что вы это затеяли сами, – успокоил их Кид. – Парочка таких, как вы, здоровых американских парней, да еще с чистыми сердцами… Конечно, вы стараетесь не для себя, по всему видно! Все только ради того, чтобы очистить страну от разного ворья и жуликов, чтобы настоящие стрелки вздохнули спокойно. И вы готовы были пойти на это совершенно бескорыстно, верно?
– Все, хватит молоть языком! У меня уже уши вянут от твоей болтовни! – оборвал его Морган. – Поехали!
– А вы бросьте меня там, возле большой гряды, – добродушно посоветовал Кид. – Небось и не знаете, что я всегда готов наложить в штаны, едва только заслышу волчий вой!
– Да ты, видно, и впрямь решил, что мы собираемся тебя прикончить? Верно, парень? – спросил Дисон.
– Да, да, да! – внезапно выкрикнул старый Трейнор. – Именно это вы и затеяли! Что, скажете нет?! Да это у вас прямо на лбу написано! Убийство, Боже ты мой! Да еще в моем доме! Человека, который попросил у меня приюта! Господи, прости мою душу! Грех‑то какой! – Сгорбившись от отчаяния, он обхватил обеими руками косматую седую голову, и плечи его затряслись.
Глава 13
ТАВРО
– Ну что ж, пора и в путь, – объявил Дисон. – Ты готов, Кид?
– Еще бы! – весело откликнулся тот.
– Уезжай с ними! – крикнула внезапно старушка мать, обращаясь к сыну. – Собирай свои манатки, убирайся вслед за ними, и чтобы ноги твоей больше здесь не было!
– Тише, тише! – зашикал старик. – Ведь это твой сын, неужто забыла, мать?
– Что чувствую, то и говорю, а ты мне рот не затыкай! Видеть его больше не желаю, так и знай! Считай, что я вышвырнула его из своей жизни, с кровью вырвала из сердца. Все! Не видать ему больше от меня ни любви, ни заботы! Умер он для меня, понятно?! Сегодня я потеряла то единственное, что мы с тобой вместе породили на свет. Это больно… да, больно! Но ни за что на свете я не позволила бы ему сидеть за нашим столом с руками, обагренными кровью!
Киду порой казалось, что у него не нервы, а стальные канаты, но отчаяние этой маленькой седой старушки потрясло даже его. Ее супруг с открытым ртом взирал на нее, словно на существо из другого мира. Даже Дисон с Морганом, совершенно позабыв о том, что им не следует спускать с пленника глаз, таращились на мамашу Трейнор.
Наконец Бад, который то бледнел, то краснел, вдруг взорвался:
– Что это еще за вздор, хотел бы я знать?! Папаша, ты что, язык проглотил?! Ну скажи же что‑нибудь или ты не слышишь, что она надумала?!
– Всю жизнь… – медленно, будто язык отказывался ему повиноваться, проговорил старый Трейнор, – всю жизнь мне и в голову не приходило перечить твоей матери. А теперь я уже стар и не стану менять привычек. Так что делай, что приказывает мать, да поживее!
– Так вот она, значит, какая – материнская любовь! – раздираемый яростью и отчаянием, воскликнул Бад.
– Я тебе не мать, Иуда! – зарыдала бедная старушка. – Даже подлый краснокожий никогда бы не сделал того, что сделал ты! Ты предал и продал того; с кем ел за одним столом! Пусть Господь Бог простит тебе этот страшный грех, а я, видать, не смогу!
– Да уж, – мрачно пробормотал старый Трейнор. – Стало быть, снова мы с тобой, мать, остались вдвоем. Как прежде, в молодости. Бад, слышишь, что говорю? Живо собирайся, и прочь из нашего дома!
– Нечего мне собираться, – буркнул тот. – Решил пойти своей дорогой – и пойду. Плевать мне и на вас, и на все, что тут есть. Ничего мне не надо. Раз вы вышвырнули меня из дома и из своих сердец, я сделаю то же самое… – Он вдруг замялся и блуждающим взглядом обвел лица всех присутствующих.
Сначала взглянул на юного Дейви, с белым от ужаса лицом, похожим на застывшую маску. Потом – на Моргана и Дисона, соучастников его преступления, людей, толкнувших его на этот страшный шаг. Они смотрели на него с жалостью, и в то же время – Бад ужаснулся – на их лицах читалось нескрываемое к нему презрение! И наконец, Малыш Кид, которого он предал, тоже глядел на него, Бада, но без ненависти, а будто откуда‑то издалека, как человек, увидевший под ногами какую‑то противную козявку.
Все слова умерли на губах Бада Трейнора. Широкие плечи – вдвое шире, чем у Кида, – безвольно повисли и дрогнули, будто он с трудом подавил рыдание.
– Что же мне делать?! – хрипло простонал он. – Что мне теперь делать, когда все от меня отвернулись, когда любой может швырнуть в меня камень? Или вы не понимаете, что две тысячи – это деньги, которые я просто не мог позволить себе отшвырнуть, будто пригоршню никому не нужных листьев?! А кто бы на моем месте отказался? Ну, я вас спрашиваю, кто?! Мамаша, вы меня слышите?
– Да если бы мне предложили две тысячи золотых слитков, я бы и тогда сказала бы «нет»! Господи Боже, да ведь об этом будут рассказывать детям и внукам! И ни один из тех, кто станет это делать, не назовет тебя Бадом Трейнором. Нет, тебя назовут змеей, трусливым шакалом, который предает друзей под крышей собственного дома, – вот как о тебе скажут! А я… – Тут мужество, которое дало старушке сил произнести эти слова, внезапно покинуло ее. Жалобно всхлипнув, она уткнулась лицом в ладони и глухо зарыдала.
Ее муж, неловко потоптавшись, подошел к ней и погладил дрожащей рукой по плечу.
– Как и раньше, – пробормотал он, – только ты да я. Мы выдержим, ты не бойся! Все будет хорошо, моя старушка!
Это было уже слишком даже для Моргана с Дисоном.
– Мы уезжаем, – объявил Лефти. – Пошли, ребята! Пошли, пошли, нечего уши развешивать! Кид, а ты давай руки назад! Сложи их, да так, чтобы локти сдвинулись вместе.
– Хорошо, – покладисто отозвался Малыш.
В этот момент юный Дейви, с трудом оторвавшись от лица Бада Трейнора, повернулся и скользнул застывшим взглядом по лицам остальных участников этой сцены. Он увидел веревку, которую уже держал наготове Морган, чтобы связать ею руки пленника. Внезапно его озарило. Прямо перед ним, на самом краешке стола, стояла лампа. Стол был низким. Одним резким толчком Дейви перевернул и стол, и все, что было на нем.
На дворе к этому времени совсем стемнело, лишь звезды тусклым светом озаряли все кругом. Печь в доме уже почти прогорела, лишь несколько угольков едва мерцали, готовые вот‑вот погаснуть. В общем, как бы там ни было, а когда лампа рухнула со стола, в комнате стало совершенно темно.
И в этой кромешной тьме вдруг грянули выстрелы, будто внезапно прогремел гром. Один выстрел, следом за ним второй… Острый резкий запах пороха ударил в ноздри всех, кто был в комнате.
Послышался грохот, будто чье‑то тяжелое тело, а может, и не одно, рухнуло на землю, а вслед за этим – сдавленный хрип и пронзительный вопль, полный ужаса и боли.
В проеме дверей на мгновение возник чей‑то смутный силуэт. Человек, вытянув вперед руки и все еще крича, рванулся вперед.
И тут Дейви, который успел отыскать возле себя лампу, дрожащими руками поднял ее и зажег.
Перед его глазами возникло незабываемое зрелище.
В дверях, держа в руках винтовку, стоял Кид. В это самое время беглец, с шумом пронесшись через двор, взлетел в седло и дал шпоры коню. Как ни странно, Кид не выстрелил, а, проводив его взглядом, опустил винтовку и вернулся в дом, как будто для него было немыслимо стрелять человеку в спину.
А в это время в комнате происходило следующее. Миссис Трейнор, вся дрожа, скорчилась в углу. Прямо перед ней, сжимая топор в руках, с дико сверкавшими глазами, замер старик Трейнор. На блестящем лезвии топора виднелись темно‑багровые пятна. Может быть, это и было причиной диких воплей ужаса, что мгновением раньше наполнили дом?
Но глаза всех в эту минуту были прикованы к противоположной стене, где в яростной схватке на полу сплелись тела двоих мужчин. Один из них уже почти перестал сопротивляться. Это был Сэм Дисон. Второй, чье тяжелое тело пригвоздило его к земле, как ни странно, был не кто иной, как Бад Трейнор.
– Спасибо, Бад, – сказал Кид. – Считай, что все забыто. Отпусти его. Только вначале давай заберем у него пушку.
Он подошел и осторожно вытащил из‑за пояса Сэма револьвер, после чего оба парня тяжело поднялись на ноги.
Узкое, обтянутое сероватой кожей лицо Дисона кривилось в усмешке. Впрочем, это было его обычное выражение. Только теперь улыбка стала шире. Может, ему не хотелось, чтобы все решили, будто он струсил.
Однако Сэм явно трусил. Больше того, был перепуган до смерти, и этот оскал на перекошенном от ужаса лице еще больше подчеркивал его страх.
Подняв глаза на Бада, он по‑волчьи оскалился.
– Ах ты, перевертыш, змеиное отродье, грязная собака!
Трейнор только вздрогнул, как от удара, но предпочел промолчать. Ссутулив тяжелые плечи, он низко опустил голову, и в эту минуту его хрупкая матушка, выскочив из угла, бросилась к нему и обхватила слабыми старческими руками.
– Ох, Бадди, Бадди, мальчик мой! – причитала она, и рыдания сотрясали ее с головы до ног. – Мой мальчик, мой храбрый малыш! Благодарю тебя, Господи!
Сын судорожно обнял ее, прижав к груди, и отвернулся к стене, чтобы никто не увидел его лица. Отец только молча сжал ему ладонь старческой, темной рукой и не сказал ни слова. Но и без объяснений было ясно, что узы, связывающие их троих, крепче стали.
А Кид между тем подошел к столу, уселся и глубоко вздохнул.
– Ну, что ж, а я‑то уж думал, на этот раз мне конец, – простодушно признался он. И, заметив Дейви, с улыбкой ему кивнул: – А ты хладнокровный парень! Сдается мне, паренек, я должен в первую очередь поблагодарить тебя. И Бада тоже. Он загладил свою вину. Да еще к тому же потерял две тысячи долларов. Зато выиграл схватку! А ведь Дисон свиреп, как дикий кот. Уж я‑то о нем немало чего слышал. Так ведь, Дисон?
Улыбка, с которой Малыш повернулся к нему, заставила Сэма помертветь от ужаса. Лицо его из желтовато‑бледного стало зеленым, он дрожал всем телом, но все‑таки нашел в себе силы улыбнуться.
– Ну, и что же ты теперь собираешься делать? – с усмешкой поинтересовался он.
– Да ничего. Садись, перекурим это дело, – предложил Кид. – Куда торопиться, верно? Мы ведь приятели, можно и поболтать маленько. Так?
– Это ты о чем? – подозрительно спросил Дисон.
– Да о чем угодно! Давай вспомним добрые старые времена. К примеру, хотел бы я знать, кто нанял вас обоих, чтобы выполнить эту грязную работенку, а, Дисон?
– Да? Вот, значит, как? А больше тебе ничего не хочется знать, Кид? – с издевкой полюбопытствовал Дисон. – Небось уверен, что я тут же все выложу, так?
– Да, – спокойно подтвердил Малыш, – именно это ты сейчас и сделаешь.
Сэм вызывающе передернул костлявыми плечами. Взгляд его ни на минуту не отрывался от двери. Потом он незаметно повернулся и украдкой взглянул на Кида. Тот безмятежно пускал к потолку колечки синеватого дыма. Вздохнув, Дисон тоже свернул себе цигарку.
– Ты расскажешь, – повторил Кид. – Ты мне все расскажешь!
– Я не скажу ни слова, – заявил Сэм, так крепко стиснув тонкие губы, что они превратились в едва заметную линию.
– Дисон, – мягко обратился к нему Кид, – а тебе не кажется, что твоя жизнь того стоит?
– Я не предатель, как некоторые! – зарычал Сэм, с ненавистью уставившись на Бада Трейнора.
– Ладно. – Кид пожал плечами. – Ты не предатель. Ты – просто‑напросто обычный убийца, верно? Ладно! Дейви, будь так добр, отыщи парочку угольков да разведи огонь в очаге, а потом найди кочергу да сунь ее в огонь. Она была где‑то там, я видел.
Дейви без единого слова быстро сделал все, о чем просил Кид. Дисон не сводил с него удивленных глаз. Мелкие бисеринки пота усеяли его лоб.
В комнате царило гробовое молчание. Кид с невозмутимым видом курил.
Наконец он заговорил:
– Бад, уведи из дома мать с отцом. Дейви, думаю, будет лучше, если ты тоже уйдешь. То, что сейчас здесь произойдет, не для тебя. Зрелище будет не из приятных. Так что лучше бы тебе убраться подальше, парень. А то, боюсь, тут может быть немного шумно.
– Кид, – прохрипел Дисон, – что это у тебя на уме?
– Когда кочерга раскалится добела, – любезно объяснил Кид, – ею можно будет сделать отличное тавро. Вот и все.
Дисон медленно сполз со стула.
– Ты шутишь, Кид, – выдохнул он.
– Да Бог с тобой, конечно шучу, – усмехнулся тот, ‑конечно, если ты намерен говорить.
Сэм прикрыл ладонью лицо.
– Ладно, – сказал он. – Держу пари, ты так и сделаешь! Сдается мне, ты сам дьявол, Кид! Что ты хочешь знать?
Глава 14
ДОГОВОР
На лице Малыша засияла очаровательная улыбка.
– Меня интересует все это дело с самого начала, – пояснил он. – Кто послал вас, почему, с какой целью и сколько вам обещали заплатить.
– Тут народу как селедок в бочке, – проворчал Дисон. – Отошли их. Если мне и придется рассказать все, как было, то не вижу никакой причины, с чего бы мне это делать в такой компании.
– Хорошо, 'будь по‑твоему, – согласился Кид. – Они уйдут, то есть, я хотел сказать, уйдут Дейви и старики. Бад останется здесь.
– Бад?! – поразился Дисон. – Это еще почему?! Змея подколодная, жалкий трус! Ему‑то что здесь делать?
– Ну как же? – невозмутимо протянул Малыш. – Мы ведь с ним партнеры – я и Бад. Пора уже тебе знать об этом, старина.
– Партнеры?! Хорошенького партнера ты себе нашел! – хмыкнул Сэм.
Старики и мальчишка, слегка повозмущавшись, вышли из домика.
Бад с недоверием покосился на Кида.
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я остался? – поколебавшись, отважился он спросить.
– Конечно, – кивнул Малыш.
– Но почему?! Почему? – в ярости, от которой содрогалось все его щуплое тело, закричал Дисон. – Кид, ты разве забыл, что этот достойный джентльмен предал тебя, продал, как корову?! А потом переметнулся к тебе и снова предал и продал, только на этот раз – нас с Морганом?! Так для чего ты хочешь, чтобы он остался?
– Это тебе только кажется, что Бад Трейнор предал меня, – спокойно улыбнулся Малыш. – Нет, плохо ты его знаешь! Не такой он человек, уж ты мне поверь! Иначе вам и в голову не пришло бы связаться с ним. Нет, он с самого начала был мне другом. А когда вы предложили ему деньги, только сделал вид, что согласен, а сам преспокойно завел вас в ловушку.
– Гром и молния! – рявкнул Дисон. – Неужто это правда? Так вот почему ты все это время ничуточки не волновался? Ты прекрасно знал, что в последнюю минуту он придет тебе на выручку?!
– Конечно знал, – опять улыбнулся Кид. – У вас с самого начала не было ни единого шанса, ребята! Ведь все это время Бад только и делал, что ждал моего сигнала, чтобы наброситься на тебя!
Сам Бад, замерший у дверей, низко опустил голову, чтобы написанное на его лице изумление не бросилось в глаза Дисону. А тот, схватившись за голову, раскачивался из стороны в сторону, вне себя от мучительного унижения. Ведь он рассчитывал без всякого труда схватить знаменитого Кида, а вместо этого, одураченный и связанный, как баран, сидел перед ним, ожидая его приговора.
– Какого же дурака я свалял?! – горестно прошептал Сэм.
– Конечно, конечно, – любезно согласился Малыш. – Неужто ты не знал, что Бад Трейнор не из тех, кого можно купить?
Дисон отвернулся и в упор взглянул на Бада.
А тот, подняв голову, бросил на Кида странный взгляд, улыбнулся чуть смущенной улыбкой, будто им обоим не были нужны слова, чтобы понять друг друга, но предпочел промолчать.
– Теперь‑то я понимаю, – прошипел Сэм. – Он просто водил нас за нос!
– Кажется, ты что‑то хотел мне рассказать, так, Дисон?
– Повтори еще раз, что ты хочешь знать.
– Кто вас послал?
– Ну, это как раз проще простого – Джек Харбридж. Помнишь такого? Сказал, что хочет свести с тобой счеты за то, что ты как‑то надул его года два‑три назад.
– Харбридж, говоришь?
– Да.
– Это что же, значит, он все еще не забыл ту партию в покер, верно?
– Получается так.
– Странно… В тот день он попытался надуть меня. Тогда я слегка подтасовал колоду, сунув в нее два туза. Одного он прикупил, и тут, как назло, появился второй. Ну ладно! Итак, значит, это Харбридж?
– Да, он.
– Рад слышать. А сколько он вам посулил?
– Десять тысяч чистыми.
– Хорошие деньги, будь я проклят. Где же вы последний раз видели Джека?
– Там, наверху. Мы повстречались с ним на холмах. А было это недели две назад.
– Похоже, вам пришлось порядком погоняться за мной, верно?
– Оно того стоило.
– Неужели так уж долго спуститься в долину?
– А мы не знали, что ты тут. По крайней мере, не сразу узнали. А потом, нам еще нужно было попрактиковаться в стрельбе. Думали, взять тебя будет трудно… Ты ведь не сдашься без боя. Эх, надо было сразу всадить в тебя пулю, с самого порога! – Он тяжело вздохнул, оскалив зубы. Но это уже было мало похоже на улыбку.
– Ты бы так не смог сделать, Дисон, – спокойно возразил Кид. – Бад, взгляни‑ка, как там кочерга? Я хочу, чтобы она раскалилась добела.
Бад молча направился к очагу.
– В чем дело?! – завизжал Сэм, побелев еще больше.
– Видишь ли, – спокойно пояснил Малыш, – мне надо вытянуть из тебя правду. А ты все время врешь, Дисон, и мне это порядком надоело.
– Я сказал тебе чистую правду, клянусь!
– Тогда, боюсь, придется попробовать выплавить из тебя другую, еще более чистую правду. Ничего не поделаешь, старина! А кстати, чем так уж плоха кочерга?
– Почти раскалилась, – буркнул Бад, заглядывая в очаг и окинув придирчивым взглядом орудие пытки.
– Ну что ж, будем считать, что все готово, – проговорил Кид. – Тащи ее сюда, дружище!
Бад молча кивнул, обернул руку тряпкой и вытащил кочергу из огня. Конец ее, раскалившись добела, с треском рассыпал вокруг яркие искры. С первого взгляда можно было подумать, что он расплавился и капли раскаленного металла с шипением и свистом капают на пол.
– Ты не осмелишься! – брызгая слюной, проревел Дисон. – Я же сказал тебе…
Кид улыбнулся:
– Ты паршивая крыса, Дисон. Трусливая, вонючая крыса, и всегда был таким. Я вытяну из тебя правду, всю, до последнего слова, а иначе распишу тебе физиономию, словно книгу, так что твои приятели все прочтут У тебя по лицу, если смогут.
– Убери проклятую штуку! – простонал Сэм.
– Убери ее, Бад, – велел Малыш.
Бад мгновенно послушался.
– Ну, так кто послал тебя?
– Шей, – прохрипел Дисон и мешком свалился на стул. Голова его откинулась назад, тело конвульсивно содрогалось. Он, похоже, совсем обезумел от страха.
– Так, я и думал, – заметил Кид. – У Шея как раз были причины попробовать добраться до меня. Стало быть, это он предложил вам десять тысяч за мою голову? Так, Дисон?
– Да, да, это так.
– Рад это слышать. Точнее, приятно, когда у человека нет проблем с наличностью. А почему вы, скажем, не прихватили с собой Диксона?
Этот вопрос застал Дисона врасплох.
– Кто тебе сказал? – воскликнул он.
– О Диксоне?
– Да, о Диксоне. Что за змея завелась у нас, хотел бы я знать? Как ты все это пронюхал?!
– Сам догадался, – усмехнулся Кид. – Скажем, я давно знал, что он заодно с Шеем. А эта работенка как раз для такого парня, как он!
– Чэмп сказал, что он с этим не станет связываться, – буркнул Сэм, все еще не в силах прийти в себя от изумления. – Говорит, что с тех пор, как ты убрался из города, удача отвернулась от него. Понятия не имею, с чего это вдруг взбрело ему в голову, но только он уперся, как баран! Богом клянусь, на это стоило посмотреть! Хотелось бы мне знать, Кид, что это за удача такая, которую может принести парень вроде тебя!
Он метнул в сторону Малыша разъяренный взгляд.
– Ну, вот и хорошо. С меня достаточно, – объявил Кид. – Теперь ты мне больше не нужен.
Дисон встал:
– И что меня ждет? Пуля в спину, я так понимаю?
– Разве я когда‑нибудь стрелял в спину? – мягко спросил Кид.
– Когда‑то ж надо начинать! Или ты хочешь сказать, что отпускаешь меня?
– Кажется, мы договорились с самого начала: твоя жизнь в обмен на нужную мне информацию. Или ты не понял?
– Ты правду говоришь, Кид?
– Правду, Дисон. А теперь убирайся!
Сэм медленно направился к двери. Взявшись за ручку, немного помялся, потом неохотно поднял голову и взглянул на Малыша.
– Ну что ты за человек такой, понять не могу! – вздохнул он. – Можно подумать, у тебя уши повсюду! Вот скажи на милость, откуда ты догадался, что вовсе не Харбридж стоит за всем этим? Джек ведь ненавидит тебя лютой ненавистью, верно? А потом, у него есть деньги, чтобы заплатить за твою голову.
– Просто обычно Харбридж сам обстряпывает такие делишки, – объяснил Кид. – И в конце концов, ведь это было не больше чем догадка, Дисон. Обычный блеф, но сработал он отлично.
Физиономия Сэма исказилась гневом и жгучей ненавистью.
– Терпеть не могу когда меня обувают, как последнего идиота, – прошипел он. – И ненавижу, когда блефуют! А теперь, Кид, если у тебя есть еще что сказать, говори!
– Да, – кивнул тот. – У меня к тебе просьба. Передай кое‑что от меня Шею, идет? Передашь? Только слово в слово!
– Идет!
– Скажи, что я загляну как‑нибудь на днях, когда он будет дома. И еще скажи, что если ему придет в голову послать кого‑нибудь из своих вонючих, трусливых крыс к Трейнорам – если он надумает причинить зло старикам, – я глаз не сомкну, а достану его! Передай, что жизни не пожалею, но и ему тогда не жить! Он и вздохнуть не успеет, как его дом превратится в угли и пепел! Передай, что найму краснокожих для этого дельца – уж они мне не откажут. Это то, что касается стариков. А что до Бада, то он сам позаботится о себе, так же, как и я. Может охотиться на любого из нас, если есть желание. Тут у него развязаны руки. А теперь, Дисон, пошел прочь и не вздумай возвращаться! Только когда встретимся в другой раз, не советую медлить! Хватайся за пушку или беги, иначе ты покойник, пусть даже это случится в церкви!
Сэм, бросив в его сторону еще один, исполненный ненависти взгляд, толкнул дверь и выскользнул наружу. Мгновением позже до Кида и Бада донесся громкий стук копыт, когда лошадь карьером вылетела со двора и помчалась по тропе, ведущей в долину.
Оставшись вдвоем, парни взглянули в глаза друг другу.
– Кид, – хрипло прошептал Трейнор. – Даже не знаю, что и сказать…
– Можешь поблагодарить меня за то, что с сегодняшнего дня свора мерзавцев пустится по твоему следу, – любезно парировал Малыш.
– Эти? – переспросил Бад и с улыбкой махнул рукой. – Ну, с этими‑то я управлюсь! Но ты… почему ты так поступил? Почему?
– Как поступил?
– Ну, сказал, что я вроде как твой партнер, что мы с тобой были заодно!
– Ответь, Бад, ты счастлив здесь, в этом доме?
– Здесь?! Да, кажется, в тюрьме я и то был бы Счастливее, ей‑богу!
– Но тропа ведь не тюрьма, верно? А почему бы нам не пойти по ней вместе? Мы бы стали партнерами.
– Да я бы с радо… Но… стоп, Кид. Разве ты забыл, кто я? Не стою я этого, старина!
– Хватит болтать, – усмехнулся Малыш. – Это уж мне решать – стоишь или не стоишь! А теперь, может, пожмем друг другу руки?
Бад Трейнор медленно покачал головой. Круто повернувшись, он ринулся к двери, но Кид оказался быстрее. Его правая рука взлетела в воздух и железные пальцы сомкнулись на запястье у Бада. Еще мгновение, и сделка состоялась.
Глава 15
СУХОПУТНЫЕ АКУЛЫ
Спустя два дня после этих событий Конопатый Грегори с ранчо Милманов зашел в корраль, набросил лассо на шею упрямому жеребцу с надменным горбатым носом римского патриция и принялся учить его приличным манерам. Но громадный мустанг без устали то взвивался, казалось, под самое небо, то неистово бил задом, так что под конец у Грегори потемнело в глазах, а зубы стучали так, что он чуть было не оглох. Прошло еще десять минут. Наконец жеребец, видимо, решил, что счастье отвернулось от него, а может, просто выдохся. Во всяком случае, прекратил скакать из стороны в сторону и пустился вдоль изгороди вполне приемлемой рысью, дружелюбно фыркая, чутко поставив уши.
Но эта показная покорность ни в малейшей степени не обманула Грегори. Не было ничего такого, чего бы он не знал о лошадях. А поскольку торчащие кончики ушей могли говорить не только о дружеских намерениях, но и том, что животное, затаив обиду, что‑то замышляет, он все время был начеку. Если мустанг что‑то задумал, жди беды, вертелось у него в голове.
Поэтому он ничуть не удивился, когда, взобравшись по тропе на холм в направлении Харри‑Крик, мустанг вдруг заартачился и опять встал на дыбы. Это случилось, когда они уже перевалили через вершину и стали спускаться вниз.
Для любого коня ничего не стоит встать на дыбы, если это на ровной поверхности. Другое дело, когда тропа идет под уклон, тогда проделать такое в десять раз сложнее. Но уж если упрямец выкинет этот фокус – держись, ковбой! Усидеть в седле в этом случае – дело нешуточное! Грегори, который первые десять секунд, можно сказать, висел на волоске, все‑таки умудрился вытянуть жеребца хлыстом с такой силой, что упрямая скотина заработала отметину на носу до конца своих дней. Ожесточенно работая хлыстом и охаживая жеребца по бокам, Грегори вдруг поднял голову и решил, что ему померещилось. Прямо перед ним расстилалась долина, но ее склоны в данную минуту представляли собой странное зрелище.
Хребет и склоны Харри‑Крик, казалось, шевелились – они были сплошь покрыты коровами, которые, как ни странно, не спускались к водопою. Вместо этого они с покрасневшими от жажды глазами неподвижно стояли, глядя в одну сторону.
Грегори протер глаза, поморгал и снова уставился на них.
Ручей Харри‑Крик являлся частью ранчо Милманов. Он питал его так же, как кровь питает человеческое тело. Ибо на многие мили кругом нигде не было ни капли воды, кроме как в этом ущелье. Конечно, бывало, что во время сильных дождей между холмами на несколько дней оставались большие лужи, но это случалось нечасто. На ранчо всегда хватало сочной травы для скота. А немного дальше, у самого его края, тянулись леса. Но вода была только в Харри‑Крик. Однако ее всегда хватало.
Еще много лет назад, когда отец Милмана впервые появился в здешних местах, у него достало сообразительности устроиться именно здесь, неподалеку от ручья.
Харри‑Крик брал начало высоко в горах, а оттуда с ревом и шумом низвергался вниз по глубокому ущелью. В те далекие времена, когда поблизости появилось ранчо, сердитый его рокот докатывался до самого фермерского дома, будто предупреждая о приближении беды. Вырвавшись на свободу из каменных тисков каньона, он несся дальше, прокладывая себе широкую дорогу меж окрестных холмов, и, добежав до горной цепи, снова низвергался на дно узкого ущелья, отвесные стены которого вздымались высоко вверх. Конечно, коровам было бы трудно спуститься на водопой по крутым склонам обоих каньонов, но в этом и не было нужды. Ранчо Милманов само по себе являлось не чем иным, как гигантской дамбой. Самая узкая часть их владении приходилось как раз на то место, где ручей, поднявшись на поверхность из одного ущелья, некоторое время нес свои воды меж холмов, прежде чем снова укрыться среди скал. Тысячи и тысячи акров плодородной земли, то, что владельцы называли западным и восточным ранчо, лежали по обе стороны ручья. И сюда на водопой стекался скот с самых дальних уголков пастбищ.