– Мы могли бы копать….
– Неужели ты не помнишь, сколько нужно копать, чтобы добраться до воды? Да и потом, там ведь скала! Коровы к тому времени будут уже мертвы! И не только коровы, все, кроме, может, нескольких голов, которым хватит воды с мельницы!
– Ты же слышала, что рассказал Грегори, – мрачно пробормотал Джон. – А уж он‑то хорошо знает этих людей и понимает, на что они способны! Боже, помоги нам всем! – Казалось, он погрузился в пучину отчаяния.
– Джорджия! – вдруг окликнула дочь миссис Милман. – Бери лошадь и поезжай к Чету Вагнеру. Расскажи ему о том, что с нами стряслось. Спроси, согласен ли он приехать и помочь нам, если придется драться. Если понадобится, напомни, как мы помогли ему той страшной зимой два года назад!
– Будь все проклято! – недовольно пробормотала девушка. – Терпеть не могу просить! Тем более Чета!
– Неужели ты позволишь, чтобы твоя гордость стала причиной банкротства отца? – холодно задала вопрос мать. – В конце концов, Чет неплохой парень. И никогда не сможет отказать тебе.
Джорджия молча покосилась на отца, взглядом умоляя о помощи.
– Нет, нет, Джорджия! Только не подумай, что мне это по душе… Моя бедная девочка! Воспользоваться своим…
– Джорджия вполне может уговорить Вэгнеров, – признал Грегори. – А я, может быть, приведу Бирча с его людьми. В конце концов, мы с Томом Бирчем всегда были друзьями. Насчет Питерсов ничего не могу сказать. Вообще‑то я слышал, что Питере – крепкий орешек. Только вот помяните мое слово: вряд ли кто в наших краях решится пойти против Диксона и его шайки! Но в любом случае лучше сражаться и погибнуть, чем сдаться без боя! И не пытайтесь убедить меня, что за ними закон! Это не закон, это грабеж среди бела дня – вот что я вам скажу! А Диксон еще хочет, чтобы ему уплатили две сотни, тогда он вернет ваше добро и уберется восвояси!
У Милмана вырвался слабый стон. Он обхватил голову руками.
– Если не будет другого выхода, придется уплатить этому негодяю двести тысяч… А уж потом, потом, клянусь честью, я обойду все суды в этой стране, но вытрясу из его глотки эти деньги!
– Скорее удастся добыть воду в этой пустыне! – мрачно резюмировала миссис Милман. И тут же спохватившись, мягко поинтересовалась: – Но ведь ты же не собираешься сдаваться, дорогой?
– Надо иметь мужество смотреть фактам в лицо! – воскликнул Милман. – Что еще мне остается, ну, скажи?! Коровы…
– Да на твоем месте, – не выдержала Элинор Милман, – я бы предпочла, чтобы передохли все коровы, но не позволила бы этим мерзавцам взять себя за горло! Получить с них деньги через суд?! Господи, да неужели ты не понимаешь, что через пять минут после того, как ты отсчитаешь им двести тысяч, они исчезнут, и ищи ветра в поле?! Вернешь свой деньги! Ха! Скажешь тоже!
Ее вдохновенное пророчество заставило Милмана вскочить со стула. Он яростно потряс над головой сжатыми кулаками.
– Нет, черт возьми! Сейчас соберу ребят и мы вышвырнем вон весь этот сброд! – проревел он. – Эй, Грегори, пошли кого‑нибудь за…
– Нет, – с неожиданной твердостью в голосе заявил управляющий.
– Ты, стало быть, тоже решил предать меня, Грегори? – грустно спросил Милман.
– Я хорошо знаю мои обязанности, – ответил тот. – В них входит объезжать ваше ранчо, следить за скотом и за рабочими, а также охранять вашу собственность. Но я никогда не стану подставлять голову под пули отпетых негодяев, которых видел у ручья, до тех пор, пока не буду уверен, что все преимущества на нашей стороне. И не считайте меня трусом. Нет, это простой здравый смысл. В конце концов, я еще не сошел с ума. А потом, Милман, вы хоть понимаете, с кем имеете дело?! Разве вы не знаете, что любой из тех, с кем вы хотите драться, сожрет троих наших на завтрак и не подавится?!
– Видишь, Элинор? – Ранчеро в отчаянии повернулся к жене.
– Ну что ж, – отозвалась она со своим обычным спокойствием, – тогда езжайте к соседям за помощью, заодно и узнаете точно, сколько у нас настоящих друзей. Но только если к вечеру вы никого не приведете, клянусь честью, я сама возьмусь за винтовку! Вот тогда увидим, на что они способны, эти ваши хваленые головорезы!
Глава 18
ДОБРОВОЛЕЦ
Все трое изумленно воззрились на нее.
Миссис Милман не вспыхнула от волнения, голос ее не дрогнул – казалось, она была так же выдержана и хладнокровна, как всегда. Но внезапно все присутствующие поняли, что Элинор и в самом деле сделает то, о чем говорит. И все трое застыли, смущенные, пристыженные, как дети, перед ее железной решимостью.
Вздохнув, миссис Милман повернулась к мужу:
– Я вложила слишком много сил, любви да и всего остального в это ранчо, мой дорогой. И если придется умереть ради всего этого, что ж, я согласна. Сделаю это без малейшего колебания. Но пока что попробуем обойтись без ненужных жертв. Давай начнем с того, что обратимся за помощью к друзьям. Ты, Джорджия, поезжай к Чету Вэгнеру. Вы, Грегори, отправляйтесь к Бирчам. А к Питерсам я поеду сама.
– Ничего подобного ты не сделаешь! – оборвал ее муж. – Ты поедешь просить? Ты? Оставайся здесь!
Она молча кивнула:
– Хорошо. Я сделаю так, как ты хочешь, дорогой.
Выйдя из комнаты, Милман, Грегори и Джорджия молча переглянулись. Казалось, они впервые поняли нечто очень важное, что как‑то никогда прежде не приходило им в голову: оказалось, могучей силой, на которой держалось это ранчо, был не кто иной, а она – хрупкая, миниатюрная Элинор Милман. Даже ее муж раньше не осознавал до конца, насколько это верно. А теперь, молча перебирая в памяти годы их совместной жизни, он вдруг с пронзительной ясностью осознал: это ее голос сотни и тысячи раз, увлекая за собой, вел его вперед, утешал, подбадривал в тяжелые минуты, придавал новые силы, чтобы продолжать борьбу.
Было в этом что‑то таинственное и непостижимое. Откуда в такой маленькой женщине эта почти мужская несгибаемая твердость? Но может быть, именно эта тайна, окутывающая Элинор с головы до ног, придала им сейчас уверенность, силу и мужество.
Не прошло и нескольких минут, как все трое вывели лошадей из конюшни и разъехались в разные стороны. Скоро только удаляющийся стук копыт, постепенно затихающий вдали, напоминал об их поспешном отъезде.
Конечно, в окрестностях ранчо, как это обычно бывает, было немало скваттеров, известить которых не составило бы особого труда. Но люди Милмана в силу ряда причин не очень‑то с ними ладили. Поэтому обратиться за помощью можно было лишь к соседям – владельцам нескольких больших ранчо, с которыми семья находилась в приятельских отношениях. К тому же только там можно было рассчитывать набрать достаточно большое количество вооруженных людей, которые теперь были необходимы. Кроме того, Чет Вэгнер давно уже прославился на всю округу своей храбростью. И все‑таки Джорджия Милман краснела от стыда, когда пыталась себе представить, как она будет просить его о помощи.
Но как бы там ни было, стиснув зубы и мрачно нахмурившись, девушка продолжала гнать коня вперед. Джорджия предусмотрительно выбрала на конюшне отлично вышколенного, резвого мерина и теперь этому радовалась. Конь летел, как птица, и на душе у нее понемногу посветлело. Быстрая скачка, прохладный утренний ветерок, охладивший разгоряченное лицо, быстро прогнали прочь терзавшие ее сомнения и стыд. В конце концов, подумала она, что постыдного в том, чтобы обратиться за помощью к человеку, который когда‑то предлагал ей выйти за него замуж?!
Мысли ее постепенно вернулись к оставшейся дома матери. Джорджия до сих пор не пришла в себя и в то же время смутно чувствовала, что могла бы и раньше догадаться, что за человек ее мать. Ведь и прежде не раз бывало так, что под изящной и грациозной мягкостью Элиноры она чувствовала сталь.
На душе у Джорджии просветлело, сердце радостно забилось в груди. Ей показалось, что весь мир вокруг снова расцвел яркими красками. На скалах бриллиантами сверкала утренняя роса, трава тоже еще была влажной и блестела на солнце. Увы, девушке было хорошо известно, что одной только росы будет мало, чтобы утолить жажду истомившихся животных. Но во всяком случае, это поможет им продержаться хоть немного. Если же соседи не захотят или просто не смогут им помочь, может быть, с надеждой подумала Джорджия, они хотя бы смогут что‑то посоветовать. Она огляделась по сторонам. Очертания хорошо знакомых с детства голубых гор, стоящих на горизонте, ненадолго успокоили ее смятенную душу. Ведь столько раз Джорджия любовалась ими прежде, счастливая и беззаботная, и теперь ей почему‑то не верилось, что эти времена канули в Лету.
Все еще будет хорошо, успокаивала она себя. Неужели же жителям Запада не хватит благородства и отваги в трудную минуту протянуть Милманам руку помощи?!
Лошадь быстрым галопом взлетела на вершину холма, такую плоскую, что издалека ее легко можно было принять за крышку стола. Впереди расстилалась заросшая зеленью лощина. Бросив взгляд вниз, Джорджия, повинуясь какому‑то безотчетному импульсу, вдруг резко осадила коня. По противоположному склону, закинув назад увенчанную тяжелыми рогами голову, карабкался испуганный олень. Он мчался вперед, напрягая последние силы, и девушка замерла на месте, не в силах оторвать от него глаз.
А мгновением позже на вершине холма почти бесшумно возник всадник – высокий молодой человек на черной лошади со странными серебристыми отметинами на груди и на шее, напоминавшими птичьи перья.
Джорджия моментально узнала эти отметины – ведь именно благодаря им Дак Хок получила свое прозвище – и задохнулась от волнения. И тут увидела, с каким искусством всадник пустил кобылу вниз по склону холма.
Это казалось почти невероятным. Ни одно живое существо не может сравниться в быстроте с оленем, находящимся в расцвете сил. Его нельзя догнать, когда он несется по горному склону, легко преодолевая громадные расселины, молнией перескакивая с одного горного уступа на другой, пушинкой взмывая в воздух, будто это не стоит ему ни малейшего труда.
Но сейчас все обстояло по‑другому. Дак Хок, вытянувшись в воздухе, как летящая стрела, вихрем неслась вслед за рогатым. А он, перепуганный насмерть топотом копыт, который эхом отдавался у него в ушах, и свистом лассо над его головой, с каждым прыжком все больше и больше проигрывал эту борьбу.
Вот веревка с шипением в очередной раз взвилась в воздух и туго сдавила ему шею. Олень на полном скаку перекувырнулся через голову и рухнул на землю. Потом мгновенно вскочил на ноги, но было уже поздно.
Всадник, мчавшийся за ним по пятам, соскочил на землю. Молнией блеснул в воздухе острый охотничий нож, и все было кончено. Олень вздрогнул, попытался было приподняться и уронил голову. Шагнув к нему, Кид нанес зверю последний удар, прекративший страдания животного.
Все произошло в одно мгновение.
И вдруг Джорджия Милман заметила, что плечи ее трясутся от истерического смеха. Неистовое возбуждение охватило ее при виде человека, верхом на лошади преследующего свою жертву. Чем‑то он напомнил ей тех легендарных краснокожих, которыми когда‑то славились эти места. Должно быть, только лучшим их воинам было по плечу нечто подобное – подвиг, которым любой охотник был бы счастлив гордиться до конца своих Дней, рассказывать о нем внукам и правнукам!
Только почему‑то она сомневалась, что Кид имеет привычку хвастаться.
Прежде чем дать шпоры лошади и послать ее галопом вниз по склону, Джорджия бросила на него еще один взгляд, невольно отметив, с какой привычной ловкостью он орудует ножом.
Странно, но его умение не вызвало в ней ни страха, ни отвращения, скорее даже восторг, будто перед ней был не человек, а коршун, молнией кинувшийся из‑под облаков на добычу, чтобы вонзить в нее когти. Скоро, упившись еще горячей кровью своей жертвы, он с победным клекотом вернется в свои безоблачные дали.
Девушка умелой рукой пустила мерина вниз, но тот не успел сделать и нескольких шагов, как Дак Хок подняла голову и мягко, призывно заржала. Услышав сигнал, Кид вскочил на ноги и, обернувшись, окинул взглядом приближающуюся всадницу. Она была еще довольно далеко, а он уже сорвал с головы шляпу и приветственно взмахнул ею.
– Еще полчаса, и я с радостью угощу вас жареной олениной, мисс Милман, – крикнул Малыш. – Слезайте и разведите огонь, пока я нарежу мясо. Жаркое будет – пальчики оближешь!
Джорджия покачала головой, с улыбкой глядя на его окровавленные руки.
– И часто вы проделываете нечто подобное? – полюбопытствовала она. – Я имею в виду, вы каждый раз вот так, как сейчас, гоняетесь за своим бифштексом?
– Знаете, мне нравится, когда моя Хок в отличной форме, – усмехнулся он. – А что может быть лучше хорошей скачки, да еще по нашим горам?
– Разумеется, – отозвалась она насмешливо. – Что может быть лучше, чем на полном скаку сломать себе шею? А скачки по горам обычно именно этим и кончаются!
Кид охотно с этим согласился, но без тени раскаяния. Напротив, глаза его озорно сверкали.
– Да, вы правы, но от винтовки всегда столько шуму! А патроны мало того что стоят кучу денег, еще и весят столько, что дважды подумаешь, стоит ли тащить их с собой? Кстати, это уже четырнадцатый олень на счету моей Хок. Хотите – верьте, хотите – нет!
Девушка окинула красавицу кобылу критическим взглядом. Та хоть и дышала с трудом, но голова ее была по‑прежнему гордо поднята, глаза блестели, и можно было не сомневаться, что она готова в любой момент снова броситься в погоню.
– Знаете, если речь идет о ней, так я готова поверить чему угодно. – И вдруг лицо Джорджии омрачилось. – Вы… Вы заодно с теми людьми у Харри‑Крик? – с запинкой спросила она. – Так, значит, вы охотитесь для них? Для этой банды?
– Какой банды? – удивился Кид. – И что за люди с Харри‑Крик? Что‑то я не понимаю. Харри‑Крик? Но это ведь ваша земля, верно?
– Так, значит, вы не один из них? – Девушка с облегчением вздохнула и засмеялась. – Ну конечно, какая я глупая! Если бы вы были заодно с ними, то, конечно, за главного, а там главный этот мерзавец Чэмп Диксон!
– А, так и Диксон здесь? Понятно! И что же за игру он затеял на этот раз?
– Пытается отобрать у моего отца права на ручей!
Кид задумчивым взглядом окинул горизонт. Казалось, ему что‑то пришло на ум.
– А этот ручей… Кроме него, ведь на вашем ранчо больше нет воды?
– Больше нет, – со вздохом кивнула Джорджия. – А эти… Они не дают нашим коровам подойти к воде. Привезли кучу проволоки и огородили ручей с двух сторон!
– Диксон и Шей, – понимающе кивнул Кид.
– А как вы догадались, что здесь замешан и Шей?
– Слышал, что они теперь промышляют вместе. Диксон загоняет кролика, а Шей его кушает. Два сапога пара, впрочем, довольно‑таки странная пара, как мне кажется.
– Смотрите, кто‑то едет, – воскликнула Джорджия, указывая в сторону.
Там, далеко, почти у самого горизонта, показался всадник. Он ехал как раз оттуда, откуда появился Кид.
– Это мой партнер, – пояснил Малыш, даже не взглянув в его сторону.
– Но ведь вы всегда действовали в одиночку, – удивилась она.
– Решил изменить своим привычкам. А что вы задумали? Хотите разделаться с Диксоном и его бандитами? Кстати, сколько у него людей?
– Больше пятнадцати, насколько мне известно. А может быть, и все двадцать.
– Н‑да, это уже серьезно. К тому же я немного знаком с Диксоном и его методами, знаю, что за сброд он набирает для таких дел!
– Так оно и есть, – мрачно подтвердила девушка. – Ну что же, мне пора.
– Если вам вдруг понадобится моя помощь, – неожиданно предложил Кид, – дайте мне знать.
Джорджия так резко натянула поводья, что конь ее взвился на дыбы, а потом, обиженно всхрапнув, тяжело Опустился на землю.
Но девушка, казалось, даже не заметила этого. Сидя в седле по‑мужски, уверенная в своем умении, она будто слилась с мерином.
– Что вы хотите этим сказать? Неужели вы… Неужели вы собираетесь помочь нам?
– Раз уж вы решили поиграть в эту игру, не вижу причины, почему бы и мне не сыграть с вами! А играть я могу и за двоих! – добродушно усмехнулся Кид.
Джорджия в упор посмотрела на него и с упреком спросила:
– Похоже, вас это просто забавляет?
– Сами увидите, – сказал Малыш. – По крайней мере, теперь у нас появился предлог, чтобы побыть вместе, пока мы как следует не распробуем этого оленя. Давайте решайтесь! Неужели вам не жалко, что столько мяса пропадет зря?
Девушка подозрительно сощурила глаза.
– Послушайте, вы к чему‑нибудь относитесь серьезно? Ну, хотя бы к собственной жизни?
– А у меня в кармане страховка на тысячу долларов, – хмыкнул Кид. – Разве можно требовать от человека большего?
Она весело, беззаботно рассмеялась вместе с ним. Потом уточнила:
– Так вы это серьезно? Вы и в самом деле намерены нам помочь?
– Клянусь, – торжественно пообещал Кид, протягивая ей руку.
Она тоже подняла ладонь и вдруг отдернула ее, точно обжегшись.
– Нет! Я не имею права связывать вас словом! Но знаете что? Если вы сейчас отправитесь к нам на ранчо и скажете все это моей матери, ей‑богу, она решит, что вы ангел и явились к нам на выручку прямехонько с небес!
Глава 19
ДВЕ ПРИЧИНЫ
Миссис Милман уже дважды пробежалась быстрыми шагами от дома до леса, но ни на йоту не приблизилась к тому, чтобы принять хоть какое‑то решение. А времени оставалось все меньше, и она хорошо это знала. Знала она и то, что если решение не будет принято, то ранчо грозит неминуемое разорение. А в ее глазах этот кусок земли стоил куда больше, чем груда зеленых бумажек. Порой ее мысли невольно уносились прочь, туда, где муж отчаянно старался найти кого‑нибудь, кто бы пришел к ним на помощь. Однако особых иллюзий не питала. Они прожили вместе уже столько лет, что Элинор успела хорошо узнать этого человека: сурового с виду, но с мягким, незлобивым сердцем. Слишком мягким, со вздохом подумала она, чтобы решить эту проблему.
И все‑таки что же ей делать?
Миссис Милман вновь повернула к лесу и зашагала вперед, высоко подняв голову, опираясь на трость. В этот момент она была похожа на одну из тех жеманниц Старого Света прежних времен, которые, изображая пастушек, резвились в садах Трианона.
Женщина кружила и кружила как заведенная, пока, остановившись на минуту в тени деревьев, чтобы передохнуть, не заметила вдруг вдалеке силуэты двух всадников. Они вихрем летели прямо к ней. Насколько Элинор могла видеть, под одним из них была крупная гнедая лошадь, под другим – вороная, на груди которой ярко выделялась белая манишка. Всадники были примерно одного роста, но вороная лошадь неслась так легко, что можно было подумать, будто сидевший на ней мужчина весит не больше, чем ребенок. Легко, словно танцуя, она взлетела на вершину холма, задохнувшись не больше, чем если бы на спине у нее никого не было. Миссис Милман ахнула от удивления, сообразив, кто перед ней. Только у одного человека в мире была такая кобыла.
Элинор неплохо разбиралась в лошадях. Но еще лучше – в людях, поэтому сейчас, глядя на него, почувствовала, что сердце ее бьется все сильнее и сильнее. Этот всадник на черной как вороново крыло кобыле, так горделиво держал свою голову, что она невольно им залюбовалась, хотя, по правде говоря, и сама вскидывала ее точно так же.
Между тем всадники уже перевалили через вершину холма, миновали навес между деревьями, а затем и корраль, где стояла кормушка для лошадей. Миссис Милман окончательно убедилась, что один из них – Кид, и сердце ее затрепетало. Как уже говорилось, она неплохо разбиралась в людях. К тому же еще не успела забыть, как совсем недавно этот человек один‑одинешенек вошел в дом самого Билли Шея, а спустя несколько секунд бандиты один за другим стали вылетать из окон, будто пушечные ядра!
«Господи, неужели Малыш Кид заодно с теми мерзавцами, что засели у ручья?! Тогда нам конец! И все‑таки нет, не может быть, – подумала она. – Не тот он человек, чтобы ходить в подручных у кого бы то ни было, даже у такого головореза, как Чэмп Диксон!»
Всадники подъехали еще ближе, и Элинор приветливо помахала им тростью. Малыш, узнав ее, повернул лошадь и поскакал к ней. Дак Хок, едва касаясь копытами земли, летела вперед, легкая, будто перышко. Наконец они остановились Кид быстро соскочил на землю и сорвал с головы шляпу, приветствуя женщину. Бад Трейнор, скакавший за ним по пятам, проделал то же самое.
– Вы – миссис Милман? – спросил Малыш.
– Да, это я, – кивнула она. – Разве мы с вами раньше встречались?
– Просто догадался, – улыбнулся он. – Я разыскивал хозяйку дома. А это мой друг – Бад Трейнор.
Бад что‑то невразумительно пробормотал себе под нос, страшно смутившись, поскольку миссис Милман стояла на голову выше того сорта людей, с которыми он привык иметь дело.
– Кид, к вашим услугам. Большинство из тех, кто меня знает, зовут меня Малыш Кид.
– Я видела, как вы заходили в дом к Билли Шею, мистер Кид, – улыбнулась Элинор.
– Ах да, ну как же! Старина Билли… мой давнишний приятель, – усмехнулся он.
– Как прикажете называть вас? Просто Кид? – засмеялась она. – Или у вас есть какое‑то имя?
– Мое настоящее имя, – фыркнул он, – Реджинальд Беквитт‑Холлис, через дефис. Это родители прозвали меня Малышом. Просто устали звать по имени – оно у меня спотыкательное.
В глазах миссис Милман мелькнула улыбка. У Кида вырвался смешок, и он весело посмотрел на нее.
– Я проезжал мимо, но заметил кое‑что такое, что заставило меня задержаться.
– Чэмп Диксон и его люди у Харри‑Крик? – предположила она.
– Нет, – покачал головой Кид. – В эти игры я не играю. Тем более с ними.
У нее вырвался вздох облегчения.
– Я встретился с вашей дочерью.
Миссис Милман невольно крепче стиснула трость и более внимательно посмотрела на его приятное, мальчишеское лицо, озаренное беззаботной улыбкой.
– Ах, так вы встретили Джорджию? – пробормотала она.
– Да, она сказала, что направляется за помощью. Я предложил ей мои услуги. Вот поэтому мисс Милман и послала нас к вам сообщить об этом.
– Джорджия – на редкость умелый вербовщик, – засмеялась Элинор. – И что же она предложила вам взамен?
– Мы об этом не говорили, – ответил Кид. – А что предложите вы?
Оторвав от него взгляд, миссис Милман перевела его вдаль, на горы, невольно отметив, как скот по привычке тянется в сторону Харри‑Крик. Пройдет совсем немного времени, и все их коровы окажутся на берегу ручья. А потом стада, давя друг друга, примутся топтаться на одном месте, теснясь и поднимая тучи пыли, от которой терзающая их жажда станет еще ужаснее. Она уже как будто видела тысячи и тысячи несчастных животных, ложащихся на выжженную, бесплодную землю, чтобы в страшных мучениях ждать конца под жгучими лучами солнца. А солнце палило немилосердно. Даже под рубашкой Элинор чувствовала, как горит ее тело. От его жгучих поцелуев не спасали тонкие перчатки, которые она предусмотрительно натянула на руки.
И тогда миссис Милман решилась.
– Лишь только Диксон со своими людьми уберутся с нашего ранчо, – отрывисто проговорила она, – вы получите от меня чек на десять тысяч. Как вы поделите их с мистером Трейнором – дело ваше.
Бад, глядя на нее, разинул рот, будто небеса вдруг разверзлись и оттуда градом посыпались на землю ангелы. Но Малыш, слегка улыбнувшись, только покачал головой.
– Не думаю, чтобы это заняло так много времени. Так что не хочу вас грабить, мэм. Считайте, что вы наняли нас, как сезонных рабочих, по два доллара в день. Это не слишком дорого?
Она удивленно воззрилась на него:
– Вам не нужны деньги, мистер… мистер Беквитт‑Холлис?
– Как вам сказать? Пожалуй, так, я вполне могу обойтись и без них.
Элинор повернулась к Баду Тернеру:
– А вы как на это смотрите?
Бад захлопал глазами и уже открыл было рот, чтобы ответить. Он едва мог поверить своему счастью – удача сама шла к ним в руки. Прикрыв глаза, он уже видел себя купающимся в золоте. И вдруг вспомнил, в чьем обществе находится. Украдкой осторожно покосившись в сторону Кида, Бад неловко закашлялся и чуть слышно пробормотал:
– Прошу прощения, мэм, у нас за главного Малыш!
Миссис Милман повернулась к Киду.
– Не понимаю я вас, – напрямик сказала она. – Конечно, это очень благородно с вашей стороны, и все такое. Но ведь связаться с шайкой Диксона – это все равно что подставлять голову под выстрелы! Вы рискуете жизнью, разве не ясно? Или вам нужно что‑то другое?
Кид опять улыбнулся самой очаровательной, самой обезоруживающей улыбкой.
– Ну что ж, попробую объяснить. Дело в том, что у меня принцип – никогда не брать деньги, если не занимаешься своим прямым делом.
– А что же вы считаете своим прямым делом, если не секрет, конечно?
– Ну… – протянул он, – так сразу и не ответишь. Хотите, считайте меня рудокопом. Только вместо взрывчатки у меня на руках обычно колода карт. Она ведь порой бывает почище пороха!
– То есть, вы – игрок?
– Да. В основном.
– Скажите, – Элинор замялась, – и вас никогда не мучает совесть, что вы зарабатываете себе на жизнь подобным образом?
– Почему же? Иногда мучает. А кстати, разве вы не знаете, что за Диксоном и его людьми стоит Билли Шей? Я расскажу вам кое‑что. Однажды этот человек пустился в путь вместе с моим приятелем. Но до меня добрался один. А о том моем друге никто больше и не слышал. Вот поэтому, видите ли, я вроде как считаю это своим кровным делом, поскольку уж так получилось, что вы по одну сторону изгороди, а Шей – по другую.
– И вашего друга это тоже касается? – Она выразительно кивнула в сторону Трейнора.
– Мы работаем вместе, – пояснил Кид. – Что хорошо для одного, сгодится и для другого. Теперь, надеюсь, вам все ясно?
Но миссис Милман все еще колебалась.
– Откровенно говоря, я вообще уже ничего не понимаю, – вздохнула она. – Но раз уж это ваши собственные условия… Господь свидетель, как же я рада, что вы предложили нам помощь! У вас есть какой‑нибудь план?
– Нет. Никакого.
– И вы даже не знаете, с чего начать?
– Мне думается, надо все‑таки дождаться, когда ваши люди вернутся от соседей. Хотя бы для того, чтобы знать, стоит ли рассчитывать на их помощь.
– Вы в самом деле надеетесь, что кто‑нибудь решится помочь в таком деле? – саркастически хмыкнула она.
– А вы что думаете?
– Уверена, что нет!
– Совершенно согласен с вами.
– Интересно, почему?
– Потому что, сдается мне, Диксон и впрямь действует по закону. А единственный способ спасти ваших коров – это на время забыть, что такая вещь, как закон, вообще существует.
Улыбка мгновенно исчезла с лица Кида. Он стоял перед ней, вытянувшись во весь рост, и глядел ей прямо в глаза. Миссис Милман невольно отвела взгляд.
– Бад, – окликнул приятеля Малыш, – может, возьмешь лошадей да отведешь их к дому? Надеюсь, в вашей поилке найдется для них немного воды?
Трейнор молча повиновался. Взяв под уздцы обеих лошадей, он повел их за собой.
– Спасибо, – прошептала Элинор. – А как вы догадались, что мне хочется поговорить с вами наедине?
– Так мне показалось. – Кид снова стал серьезным и, глядя на нее, молча ждал.
– А вам не кажется, – вдруг спросила она, – что нам было бы куда проще договориться, если бы мы были немного откровеннее друг с другом?
– А вам не кажется, – в тон ей ответил Кид, – что на свете нет такого человека, с которым это можно было бы проделать без опаски?
– Как? Ни с мужем, ни с женой? Ас родителями или, скажем, детьми?
– Ну, – прежняя белозубая улыбка вдруг сверкнула на загорелом лице Кида, – разве вы не должны быть вежливой со своим супругом?
– Конечно. А почему вы спрашиваете?
– Так ведь это же исключает откровенность, верно? А дети… Иной раз приходится проявлять твердость, хотя вы с радостью бы их приласкали. Вы говорите «нет», когда были бы счастливы сказать «да». Разве так не бывает? И разве это честно?
Элинор взглянула на него совсем по‑новому – с удивлением.
– Похоже, вам немало известно о таких вещах.
– О, что вы, не больше, чем всем! И вот что странно. У меня было немало друзей, готовых умереть за меня. Но ни одного, с кем можно было бы поговорить начистоту!
Миссис Милман кивнула.
– То, что вы сказали… насчет закона…
– Закон вас, может быть, и спасет, – с сомнением проговорил Малыш. – Только вашим коровам от этого не легче, верно? К тому времени, как это случится, все они благополучно передохнут, и вы это знаете не хуже меня.
– Значит, мы должны нарушить закон, чтобы спасти коров?
– Именно это я и хотел сказать. А как вы на это смотрите?
Она опять перевела взгляд на горы, синеющие на горизонте. Были видно, как коровы непрерывным потоком мирно спускаются в долину, не подозревая, что им не суждено утолить снедавшую их жажду. И вдруг лицо ее прояснилось.
– Я уверена, что мы поступаем правильно! – заявила миссис Милман. – Даже если закон сейчас не на нашей стороне. – Она подождала реакции Кида, но тот промолчал. Тогда решительно продолжила: – Вы сказали, что откровенность не в ваших правилах. Но мне бы все же хотелось услышать, почему вы все это делаете? Только лишь из ненависти к Шею и Диксону?