Немного поколебавшись, он посмотрел ей прямо в глаза, и она впервые заметила, как нестерпимо ярко сверкают его глаза.
– Нет, – покачал Малыш головой. – Не только!
Глава 20
ВЫЗОВ
Первая мысль матери – о своем ребенке. И хотя миссис Милман была уверена, что Джорджия вряд ли когда‑нибудь сможет увлечься таким человеком, внезапно она похолодела, подумав, какая опасность нависла над ее девочкой. И так отчетливо, так живо все это представила себе, что чуть было не спросила Малыша напрямик, так ли это.
И все же, несмотря ни на что, чувствовала, что не ошибается. В ясном взгляде Кида она прочла признание, одна мысль о котором заставила ее буквально врасти в землю.
Его взгляд откровенно говорил ей – да, она права, есть нечто такое, что нужно ему куда больше, чем деньги, и это как раз то, чего она не сможет ему дать. Перед ее глазами вставало милое, смеющееся личико дочери.
– Я так понимаю, вы не собираетесь сказать мне, что это за причина? – произнесла Элинор вслух.
– Миссис Милман, – усмехнулся Кид, – вы же сами понимаете… Я ведь игрок, и вы не можете рассчитывать, чтобы я выложил карты на стол!
Она вздохнула и, поколебавшись немного, кивнула.
– А сейчас, думаю, будет лучше, если я поеду и сам взгляну на тех парней у ручья. Заодно и разведаю обстановку. Вернусь через пару часов. Надеюсь, к тому времени ваши «вербовщики» уже будут дома?
Элинор почувствовала, что не может говорить – комок встал у нее в горле. Глубоко тронутая, она молча следила, как Малыш, сдвинув брови, неторопливо зашагал к лошадям. Ей и до этого приходилось не раз встречать сильных духом мужчин, но никогда таких, кто был бы не только силен душой и телом, но и обладал внутренней свободой. А Кид напомнил ей птицу, которая в любой момент может вспорхнуть и взвиться в облака. Приглядываясь к нему, она постепенно начала понимать, откуда взялось это прозвище – Малыш. В том, как он нес голову, во всем его облике, в походке было что‑то необъяснимо и неожиданно мальчишеское. Он, казалось, был олицетворением цветущей юности. Только теперь эта юность предстала перед ней совсем другой – беззаботной и беспечной до жестокости, не испытывающей ни малейшего уважения к такой вещи, как закон. И вдруг Элинор с ужасом подумала, что именно на этого человека ей приходится возлагать все свои надежды. Только Кид способен вышвырнуть захватчиков с их земли и спасти их скот. А что, если потом они столкнутся с куда более страшной угрозой?
Миссис Милман тяжело вздохнула.
Однако как бы там ни было, подумала она, сейчас это не так важно. Конечно, может статься, что все ее подозрения, даже самые дикие, имеют под собой основание – Малыш достаточно умен, чтобы намеренно явиться сюда и предложить свои услуги в такой момент, когда он может предстать перед Джорджией в наиболее выигрышном свете. А вдруг она просто ошибается и у него и в голове нет ничего подобного? В любом случае ей придется довести эту игру до конца. Может, повезет и ей удастся припрятать пару карт в рукаве, хотя с ее стороны принять вызов профессионала – настоящее безумие.
Но делать нечего. Придя к такому выводу, Элинор направилась к дому. Голова ее слегка кружилась. Тень от нее, увеличенная широкополой шляпой, падала на тропинку, по которой она шла, так что ей волей‑неволей приходилось то и дело наступать на нее.
А между тем Кид уже успел присоединиться к Баду Трейнору. Тот, стоя возле поилок, что‑то задумчиво чертил в пыли, пока лошади шумно пили. Машинально отметив, как тесно затянуты подпруги, Малыш быстро ослабил их, чтобы животные могли напиться вволю.
– К чему это ты? – удивился Бад.
– Ну а ты сам подумай, – предложил Кид. – Как бы тебе понравилось, если бы ты умирал от жажды и тебе дали воды, но предварительно потуже затянули ремень?
– Да для лошади ведь все едино! – с удивлением фыркнул Трейнор. – На то она и лошадь.
– Да, конечно, лошадь она и есть лошадь, – терпеливо объяснил Кид. – Только вот послушай меня, Бад, эти самые лошади для нас куда больше, чем просто лошади. – Они для нас – что крылья для птицы. Наша жизнь и смерть порой зависят от них, верно? Мы должны всегда помнить об этом, а поэтому заботиться о них, как о самих себе.
Бад захлопал глазами, удивленно воззрившись на него.
– Понятно, – протянул он. – Послушай, по‑моему, они уже напились.
– Не торопи их, – посоветовал Малыш. – Вот увидишь, они сейчас опять примутся пить. Давай пока выкурим по цигарке, а заодно и дождемся, пока они промочат глотку.
– Тебя послушать, так они виски пьют, не иначе, – хмыкнул Трейнор.
– Для них‑то она послаще, чем виски, – улыбнулся Кид. – Послушай, ты не сердишься, что я втянул тебя в это дело? Да еще…
– Это ты о тех десяти тысячах, верно?
– Да.
– Нет, ничуть.
– Это правда?
– Правда. Но что это за история с Диксоном и его шайкой мерзавцев? Ты уверен, что они тебе по зубам?
– Не знаю. – Малыш пожал плечами. – Поживем – увидим.
Трейнор, о чем‑то задумавшись, нахмурился, потом перевел дыхание и невозмутимо буркнул:
– Ладно!
– Сдается мне, Бад, ты решил, что не иначе как я умом тронулся, ввязавшись в это дело?
– Ничего я не решил, – возразил тот. – Ты у нас за главного – тебе и решать! Пусть у тебя голова болит об этом. А мне что? Мое дело сторона! – Почувствовав на себе серьезный, даже немного суровый взгляд Кида, он поежился и решился спросить: – Скажи‑ка, с чего тебе вдруг приспичило взять меня с собой? До сих пор в толк не возьму, почему ты вдруг взял да и заявил, что я тебе нужен?
– Могу объяснить, если хочешь. С моей точки зрения, убийство – еще не самый страшный грех.
– Знаю, – отмахнулся Трейнор++‑. – То, что я тогда затеял, было куда хуже, ты это хочешь сказать? Так я это и без тебя знаю! Только неужто ты рассчитываешь, что я исправлюсь, и все такое?
– А почему нет? – вскинул брови Кид. – Просто тебе нужен кто‑то, кто бы приглядывал за тобой да покрепче натягивал повод. Вот можешь на меня положиться – я постараюсь держать тебя в узде. А там посмотрим, что из этого выйдет: свернешь ли ты себе шею или станешь другим человеком.
Бад едва слышно вздохнул.
– Куда теперь? – тихо поинтересовался он.
– Вниз, к Харри‑Крик.
Не сказав ни слова, Трейнор шагнул к лошадям и принялся подтягивать подпруги.
– Не торопись, – остановил его Кид. – Пусть передохнут немного. Вот увидишь, потом они сторицей воздадут тебе за заботу. Если лошадь напилась вволю, не гони ее сразу, зато потом она пробежит куда больше. Ты сам убедишься в этом. Сдается мне, на обратном пути нам придется уносить ноги.
Опять промолчав, Бад отошел в сторону, как будто эти постоянные наставления вывели его из себя. Но потом, когда они, взяв лошадей под уздцы, повели их за собой, без колебаний последовал за Кидом.
А тот, выкурив цигарку и отдохнув, казалось, повеселел и наслаждался жизнью. Дошло до того, что, пока они, держа лошадей в поводу, взбирались на вершину холма, Малыш даже изобразил нечто вроде танцевального па. Бад с неодобрением взирал на это. Похоже, его приятель слегка спятил, раз не нашел ничего умнее, чем выплясывать на тропинке, то и дело задирая ноги, да беспечно разглядывать похожие на белых барашков облака, которые ветер нетерпеливо подгонял вперед, то сбивая в кучу, почти так же, как пастух сгоняет своих овец, торопясь вернуться домой, то, наоборот, мощным дыханием заставляя их разлетаться в разные стороны.
Они шагали уже не меньше получаса, обливаясь потом под раскаленными лучами солнца. Притомившийся Бад уже начал спотыкаться в своих сапогах с высокими каблуками. Наконец Кид сделал ему знак. Подтянув подпруги, они быстро вскочили в седла. Трейнор придирчиво оглядел своего мерина. Тот выглядел свежим и отдохнувшим. Повеселев, Бад оглянулся на Кида и шутливо ему подмигнул.
– А ты, сдается мне, знаешь толк в лошадях! – признался он.
Юноша только улыбнулся. И вдруг Трейнор почувствовал себя странно польщенным, точно его удостоили чести узнать нечто такое, что не положено простым смертным, позволив стать наперсником могущественнейшего и умнейшего человека в мире. Странно, ведь по возрасту Бад был старше Кида. Тем не менее его не покидало забавное чувство, будто все его знания не стоят и десятой части того, что кроется за высоким, чистым лбом его юного компаньона.
Они пустили лошадей трусцой, постепенно дав им волю, и те, торопясь добраться до вершины, пошли легким галопом. Малыш не мешал им, но неизменно настаивал, чтобы на крутых склонах они вели лошадей под уздцы.
– Плечи, – объяснил он в ответ на молчаливый вопрос Трейнора. – Их плечи порой дороже бриллиантов! Запомни это, Бад!
Наконец они добрались до Харри‑Крик. И тут на холме заметили верхового – тот явно стоял на страже, зорко оглядываясь по сторонам и небрежно придерживая перекинутую через луку седла винтовку. Заметив их, он насторожился, но только молча наблюдал, как они неторопливо поднимались вверх по склону, направляясь в его сторону.
Подъехав поближе, Кид приветственно помахал рукой.
– Ты знаешь этого джента? – шепотом спросил Бад.
– Да, это Том Слокум.
– Тот самый Слокум, что прикончил парней Лестера?
– Тот самый. Да у него таких подвигов пруд пруди. Так, стало быть, это и есть та шайка, которую собрал Чэмп Диксон?
Подъехав еще ближе, Бад с удивлением увидел перед собой человека с неожиданно мягким выражением лица, на котором выделялись бледно‑голубые, немного печальные глаза и старомодные длинные усы, свисавшие почти до самого подбородка. Легкий ветерок забавно играл их пушистыми кончиками.
– Эй, это ты, Том? Здорово! – крикнул Кид.
– Привет, Малыш! – откликнулся Том, выпрямившись в седле. – Ты как раз вовремя, – продолжал он, когда всадники подъехали почти вплотную к нему. – А кто это с тобой? Никак Бад Трейнор? Вот здорово! Тут и ему найдется работенка.
– А много ли платят, Том? – полюбопытствовал Кид.
– Двадцать зеленых в день, к тому же на всем готовом, – похвастался Слокум. – Да ты только взгляни!
Они стояли почти на самой вершине. Отсюда как на ладони был виден весь Харри‑Крик, сновавшие туда‑сюда люди и сверкающая на солнце новехонькая изгородь, огораживавшая ручей с обеих сторон от каньона до каньона. Слокум горделиво повел рукой, указывая на тяжело груженные фургоны на другом берегу ручья, где был разбит лагерь. Возле него паслись расседланные лошади. Между фургонами стояла палатка, над которой курился дымок, медленно и лениво уплывая в небо.
– Неплохо поживимся, старина, – плотоядно облизнувшись, пообещал Слокум. – А жратва – закачаешься! Даже свежий хлеб с мармеладом, веришь? И никаких тебе вопросов. Мяса завались, ешь в три горла! Как в ресторане, ей‑богу! И бесплатно! Делать ничего не надо, только следи, чтобы парни с того ранчо не выкинули какую‑нибудь штуку! Вот так‑то, Малыш! Целых двадцать зеленых только за то, чтобы сидеть да поплевывать в небо! Поехали, ребята, я отведу вас к Чэмпу Диксону – он тут за главного. Держу пари, уж он‑то двумя руками ухватится за тебя, Малыш, если у него еще есть голова на плечах. Это точно – так и со мной было!
– А кто там с вами?
– Бун Такер, Холлис, Долли Смит, Грэхем, Трехпалый Мерфи, Канюк Джо, еще Оливер Силвертип, Док Кэннон и…
– Так, значит, все здесь? – задумчиво уточнил Кид.
– Да говорю же тебе, все здесь! Поехали, я тебя познакомлю с ребятами!
– Да нет, не стоит, пожалуй. Я ведь, так сказать, на другой стороне, – сообщил Малыш, невозмутимо разглядывая представившуюся его глазам картину. – Видишь ли, так уж случилось, что я не с вами. Поэтому лучше я останусь здесь, старина.
Слокум, отпрянув в сторону, инстинктивно натянул повод.
– Что за игру ты затеял, дьявол тебя забери? – прорычал он.
– Честную игру! – пояснил Кид. – Так что можешь кубарем лететь вниз и доложить о том, что услышал. А там посмотрим, не лишится ли кое‑кто из‑за этого сна и покоя! И если так, приходи ко мне с ним, подумаем, не удастся ли нам всем вместе сделать что‑то хорошее? Ну а если нет, так пусть нас рассудит судья Кольт, тем более что земли, чтобы лечь в нее, тут хватит на всех! Что скажешь, Том?
Глава 21
МАЛЫШ НАБЛЮДАЕТ
Среди тех, кто знал Тома Слокума, не было никого, кто усомнился бы, что этот человек способен на многое. И вот сейчас он еще раз подтвердил это. Для него, казалось, в эту минуту не было ничего на свете интереснее, чем твердо очерченный подбородок Кида.
– Скажи‑ка мне, Малыш, – вкрадчиво произнес он, – что это значит? Неужто ты хочешь, чтобы парочка моих приятелей поднялась сюда да и решила это дельце полюбовно? Ты, да мы, да винтовки – вот и все свидетели, верно?
– Нет, Слокум, не могу сказать, что я об этом мечтаю, – невозмутимо ответил Кид. – Только, как я сказал, мы с вами па разные стороны этой вот изгороди. А коли хотите, прежде чем убраться отсюда, поиграть, что ж, я готов. Вот и все, зачем я, собственно, приехал.
– Тогда давай со мной в лагерь! – предложил Слокум. – Покажешь, кого из парней мне взять с собой.
– Это лишнее, – усмехнулся Кид. – Ты и без того назвал мне достаточно имен, чтобы я знал, с кем придется иметь дело. Впрочем, любой из них меня устроит. Выбирай сам, я согласен заранее. Да и потом, Том, негоже это – за тебя решать, кого ты возьмешь себе в партнеры.
Том Слокум отвернулся и горящим взглядом окинул Бада Трейнора:
– Стало быть, ты, парень, номер второй?
В ответ Бад, едва заметно кивнув головой, повел рукой в сторону Кида, будто желая сказать, что это он выбрал его для работы.
– Пожалуй, спущусь‑ка я вниз да потолкую с ребятами. Узнаю, что они об этом думают, – ворчливо объявил Том. – Только жди меня тут, хорошо?
– Идет, – согласился Кид.
Слокум неторопливой рысцой потрусил вниз к подножию холма.
Все это время Бад Трейнор украдкой тревожно поглядывал на своего партнера. Незаметно для себя даже сунул руку под куртку – туда, где под мышкой с непривычки оттягивала плечо новая кобура. Он долго не соглашался носить револьвер в этом месте. Киду с большим трудом удалось его убедить. Но до сих пор Бад так и не смог привыкнуть к тяжелому револьверу и чувствовал себя на редкость неловко. Правда, ему удалось немного попрактиковаться в стрельбе, пока наблюдавший за ним Кид не доказал ему, что выхватывать оружие из наплечной кобуры куда легче и быстрее, чем если она висит на бедре. И все‑таки ему было не по себе. Рука его скользнула вниз, нащупав винчестер, длинное ложе которого удобно примостилось между ногой и седлом. Странно, но Кид, казалось, не обратил ни малейшего внимания на тревогу своего приятеля.
Малыш был занят – наблюдал за стадом коров, круживших возле подножия холма. Некоторые из них лежали, покорно вытянув голову, видимо уже не имея сил подняться. Скорее всего, это были животные, добредшие сюда с отдаленных пастбищ. С каждой минутой смерть подступала к ним все ближе. Остальные, еще державшиеся на ногах, непрерывно кружили вдоль ручья, издалека напоминая спутанный клубок из тел. Некоторые отчаянно мычали и, задрав голову, метались по берегу. Были и такие, которые, с налитыми кровью глазами, угрожающе мотали головами, увенчанными тяжелыми рогами, в поисках виновника мучений, выпавших на их долю. Именно они, сбившись вместе, отчаянно носились вдоль изгороди, порой налегая на нее всей своей массой, утробно мыча, стараясь свалить ненавистные столбы и добраться до воды, близость которой сводила их с ума. Так они и стояли, пока не появлялись всадники и не отгоняли их ударами кнутов. Но к этому времени даже этого уже было недостаточно, чтобы заставить их уйти. То и дело раздавались выстрелы: всадники стреляли холостыми прямо в морды несчастных, обезумевших животных, но те лишь неохотно пятились, отказываясь уходить. Эта картина повторялась вдоль всего течения Харри‑Крик.
И вдруг Бад и Кид увидели, как один из всадников заставил своего коня перескочить через изгородь, и тут же другой погнался за ним галопом. Потом первый резко повернулся и натянул поводья, готовый встретить преследователя лицом к лицу. Это, насколько они могли рассмотреть, был Долли Смит.
– Ну, Бад, у тебя есть шанс полюбоваться на работу Чэмпа Диксона, – беззвучно хохотнув, прошептал Кид. – Уверяю тебя, дело того стоит. Что ни говори, а когда доходит до этого, он настоящий дока!
– Смит разорвет его на куски, – предположил Трейнор, – если Диксон надумает драться. В конце концов, он фунтов на двадцать тяжелее!
– Двадцать фунтов – это верно. Но только Долли – обычный человек, а Диксон… Черт, Диксон – настоящий горный лев, да еще дикий! Вон, смотри!
Чэмп Диксон одним прыжком, как пантера, метнулся вперед и оказался за спиной Смита. Тот вылетел из седла, словно камень из пращи, и тяжело грохнулся на землю. С быстротой молнии Чэмп ринулся на него. Вздымая тучи пыли, они покатились по земле. Потом Диксон встал, а Долли Смит так и остался лежать на земле, будто сломанная игрушка.
– Свернул ему шею! – потрясенным шепотом пробормотал Бад. – Я видел, как он запрокинул ему голову и дернул. Ну надо же!
– Подумаешь, какое дело! – проговорил Кид. – Будто он до этого никому не сворачивал шею! Однако, держу пари, на этот раз ты ошибаешься. Нет, ты посмотри! Только представь, какой силы надо иметь руки, чтобы проделать такое!
В это время Чэмп, нагнувшись, поднял лежащего на руки, будто ребенка, и одним махом швырнул на спину его же лошади, которая уже успела подойти вплотную и, недоверчиво фыркая, обнюхивала распростертое тело хозяина.
У столпившихся возле изгороди головорезов шайки Диксона вырвался крик. Слившись с неумолчным ропотом ручья, он эхом прокатился по ущелью.
– Этим парням, видать, подобное зрелище по нраву, – заметил Трейнор. – Ну, уж теперь‑то они за Диксона душой и телом! Убей меня Бог, Кид, как ты догадался, что нечто подобное обязательно должно случиться?!
– О, видишь ли, я знаю Диксона. Он не только храбр, как пантера, но еще и хитер, как лиса. Неужели ты думал, что Чэмп позволит кому‑нибудь из своих парней отправиться сюда, чтобы вышибить нас с тобой вон? Да никогда в жизни! Подумай только: случись нам победить, мы бы скрутили их и быстренько отправили на ранчо, а потом с пеной у рта принялись бы доказывать, что они, дескать, напали на нас первыми. Преступный умысел, вот так‑то!
– Ну и что с того? – недоумевающе спросил Бад.
– Да как ты не понимаешь? Это бы означало, что все планировалось заранее. И тогда, имея такой козырь в кармане, мы бы послали за шерифом в Драй‑Крик, а тот обвинил бы Шея и Диксона в злоумышленном нападении и испортил бы им весь спектакль. Вот этого‑то я и добивался, надеялся, что, может, мне удастся заставить этого мерзавца совершить промах. Если бы удалось, можно было бы перегрызть ему глотку. Но нет, Бад. Смотри, что он делает – везет Долли обратно в лагерь. Только Смит теперь уже никогда не простит ему того, что он сделал, да, сдается мне, и еще кое‑кто тоже. Считай, мы своего добились – разделили их, так сказать, на два лагеря. Как бы там ни было, но теперь дела обстоят не так, как раньше. А нам следует поостеречься: если Диксон заподозрит, что это наших рук дело, он сдерет с нас скальп. Только я не намерен давать ему ни единого шанса!
В это время Диксон вместе со своим побежденным противником, миновав оставленный в изгороди узенький проход, оказались в лагере, и еще один мощный вопль, вырвавшийся из глоток бандитов, приветствовал их появление.
– Орут только те, кто и без того был готов лизать ему башмаки, – сообщил Кид. – Остальные, уж будь уверен, вряд ли полюбили его еще крепче за эту последнюю мерзость. Учти, медленно действующий яд убивает так же верно, как и быстрый. Ну, кажется, у нас появилась надежда!
В этот момент небольшая группа коров, голов в двадцать – тридцать, которая до сих пор бесцельно кружила по берегу, неожиданно заметила их и ринулась в атаку. Кид успел выкрикнуть предупреждение, и Дак Хок с быстротой молнии отпрянула в сторону, туда, где опасность ей уже не грозила. Но, увы, лошадь Бада Трейнора, не обладавшая такими поразительными способностями, едва успела отскочить и, испуганно фыркая, понеслась прочь, зацепив хвостом грозно опущенные рога мчавшейся впереди коровы.
Грохот копыт эхом прокатился по склону холма. Опасность, казалось, миновала, но только на первый взгляд, поскольку все животные, столпившиеся вдоль склона, принялись угрюмо мотать головами. Глаза их горели яростью.
– Очень скоро они успокоятся, – сказал Кид. – Вот увидишь, надолго их не хватит – они и так уже шатаются как пьяные. А пройдет еще совсем немного времени, и все лягут, больше не найдут в себе сил подняться. Жажда порой убивает куда вернее, чем пуля!
– Да уж, – согласился Трейнор. – Помню, как‑то мы с Недом Пауэллом и Питом Лоулером ехали в Санта‑Фе и наткнулись на добрую дюжину источников. Так можешь себе вообразить – все высохли! А вокруг бродило этак с тысячу коров, и кое‑кто из них уже падал на колени…
– Поехали, – прохрипел вдруг Кид. – Слышать о таком не могу, просто нет сил! Знаешь, Бад, у меня сердце заходится, веришь? Жалко их, они ведь не люди, пожаловаться не могут! Мучить животных так же подло, как убивать детей, я так считаю!
– Да, гнусное дело, – кивнул Бад, но при этом с любопытством покосился на Кида. И, не выдержав, спросил: – В конце концов, Малыш, с чего это ты так раскипятился? Ведь коровы‑то не твои, верно?
– Ну и что? Какая разница? – с какой‑то непонятной яростью рявкнул Кид. – Они ведь беспомощны, разве ты не понимаешь? Даже не могут за себя постоять! А подонок, который пользуется слабостью любого живого существа – коровы или человека, не заслуживает ничего, кроме… – Смущенный собственной горячностью, он вдруг смешался, замолчал на полуслове и опустил голову.
Однако Дак Хок, которой, похоже, передалось настроение хозяина, принялась слегка приплясывать на месте, выделывая странные курбеты. Движения ее стройных ног были настолько мягки и изящны, что казалось, будто она совсем не касается земли.
– Эй, Малыш, а ну‑ка, взгляни туда! – окликнул приятеля Бад. – Что это они там затеяли, те трое? – И он указал в сторону трех всадников.
Те, свернув направо, к северу, погнали коней к подножию холмов.
Малыш бросил в их сторону быстрый взгляд и, вздрогнув, круто повернул лошадь.
– Так я и знал! – воскликнул он. – Ах ты, старый лис!
– Ты это о чем? – полюбопытствовал Трейнор.
– Нет, ты только взгляни на ту четверку! Вон те, что протискиваются в щель, где изгородь еще не закончена! Эти на первый взгляд направляются в другую сторону – на юг. Но держу пари, не пройдет и нескольких минут, как они соединятся с теми троими, которых мы видели, а потом возьмут нас в клещи! – Расхохотавшись, он крикнул Баду, чтобы тот не вздумал гнать коня, затем тронул каблуками Дак Хок и легким галопом поскакал по холмам к ранчо.
Но не успели они перевалить через второй по счету холм, как увидели такую картину: два небольших отряда, справа и слева, бешеным галопом гнались за ними по пятам, безжалостно нахлестывая лошадей, издавая дикие вопли. Издали их легко можно было принять за свирепых краснокожих.
Глава 22
ПОГОНЯ
– Правее! Держись правее! – крикнул Кид.
Сердце Бада уже давно ушло в пятки. Однако по‑прежнему преисполненный величайшего доверия к своему юному партнеру, он, ни минуты не раздумывая, выполнил его приказание.
И все‑таки его накрыла удушливая пелена страха.
Он ничуть не сомневался, что умнице Дак Хок ничего не стоит уйти от преследователей. Причем проделала бы она это так же легко и непринужденно, как птица, чьим именем ее назвали, которая камнем падает из поднебесья, прижимая к земле более медлительного и более тяжелого скопа, когда, наевшись до отвала рыбы, тот тяжело взмывает в воздух. Дак Хок могла бы уйти от погони в любую минуту.
Однако совсем по‑другому обстояли дела с мерином, на котором скакал сам Бад. К тому же они и так в этот день уже проехали немало миль, и хотя вода, казалось, придала животному сил, тем не менее было заметно, как он устал. И теперь мерин отставал с каждым шагом.
А с севера за ними по пятам летел серый жеребец. В ярких лучах солнца шкура его сверкала, как отполированное серебро, лишь голова и ноги были немного темнее. Он держался впереди отряда, и расстояние между беглецами и им сокращалось с каждой минутой. Казалось, конь летел над землей как птица, буквально пожирая милю за милей. У Трейнора, который, затаив дыхание, не мог оторвать глаз от великолепного животного, вырвался хриплый стон. Он ясно понимал – ему ни за что не уйти от погони. Смерть уже дышала ему в затылок.
Но почему они с Кидом так упрямо несутся на север? Бад ничего не понимал. Сверни они к югу, может быть, у них и был бы еще шанс уйти, хотя топот копыт серебряного скакуна уже гремел за их спинами. Семеро бандитов, вооруженные до зубов, гнались за ними по пятам, и семь винтовок в любую минуту могли заговорить!
И вдруг, вне себя от изумления, он услышал над ухом веселый голос Кида:
– Спокойнее, Бад, спокойнее! Все в порядке, старина!
Он оторопело взглянул на него.
Да, ему не почудилось. Малыш и в самом деле весело улыбался. Даже смеялся. Но не над Трейнором и не над их преследователями. Бад вдруг ясно понял, что его приятель сияет от возбуждения и бурлящей в нем радости жизни.
Он растерянно заморгал. Казалось бы, только что Кид говорил о том, как сделать так, чтобы закон оказался на их стороне, и вот он сам, по собственному легкомыслию, сунул их головы в пасть льва, и теперь его страшные челюсти вот‑вот сомкнутся у них на горле! Ему‑то что, кто может тягаться с его быстрой, как молния, Дак Хок? И все‑таки о чем же думает его компаньон?! Неужели надумал бросить его?
Однако уже в следующее мгновение Бад все понял, и щеки его побагровели от стыда. Как он мог предположить такое?! Что бы там ни болтали о Киде злые языки, никто и никогда не мог упрекнуть его в том, что он бросил товарища в беде! Но тогда что же значит этот непонятный взрыв веселья? А главное, почему ему вздумалось придержать лошадей?
Вот чудеса, и Дак Хок уже не несется вскачь, сменив галоп на легкую рысь!
– Что это взбрело тебе в голову? – в безумном отчаянии проорал Бад. – Не видишь, еще минута, и они возьмут нас за глотку?!
– Они не возьмут нас за глотку, – безмятежным тоном отозвался Кид. – Может, тебе и показалось, что под ними лучшие в мире лошади, но, уверяю тебя, это не так. Твой усталый до смерти мерин даст сто очков вперед большинству из них, причем с легкостью, вот увидишь! Поверь мне, старина, так оно и есть! Они с самого начала упустили свой шанс, теперь им нас не догнать. Да что там, посмотри сам, если хочешь!
Трейнор недоверчиво покосился через плечо и с изумлением увидел, что летящие за ними лошади то и дело спотыкаются, чуть ли не падая на землю.
– М‑да, таким манером они, пожалуй, загонят бедняг до смерти, – задумчиво пробурчал Кид. – Вот только этот серебряный дьявол что‑то мне не нравится. Так и держится впереди, черт бы его побрал! Что за конь такой? И кто это на нем, интересно? Странно… Уж я‑то думал, что знаю наперечет таких лошадей, да и хозяев их тоже!
Бад чуть приободрился, увидев, как одна за другой спотыкаются лошади их преследователей, хотя вскоре они выровнялись и теперь скакали как ни в чем не бывало, лишь поотстав на несколько десятков метров. Но он снова оглянулся, чтобы окинуть восхищенным взглядом серебряного красавца коня. И вдруг в голове его будто что‑то взорвалось – Бад вспомнил, что видел точно такую же картину ровно год назад! Это было на родео. Целая толпа ковбоев бешено неслась вперед – десяток затянутых в кожу выпивох, отчаянных сорвиголов и метких стрелков. А в самом центре этой безумной скачки был чудесный серебряный конь, о котором говорили, что он с такой же легкостью выбрасывает из седла самых искусных наездников, с какой мальчишка стреляет скользкими арбузными семечками, зажав их пальцами. Ах, какой конь! Серебряное чудо, сказочный красавец! Летел вперед, раздувая гриву, будто волшебная серебряная птица, издеваясь над своими соперниками, превратив скачки в веселую игру!
А потом вдруг откуда ни возьмись появился незнакомец – худощавый юноша со смуглым, приятным лицом. Скромно одетый в неприметное платье, он говорил очень вежливо и так правильно, как и не слыхивали в здешних краях. Как же все хохотали, когда этот мальчик вдруг заявил, что желает купить этого серебряного дьявола. Зеваки смеялись и втихомолку качали головой, жалея юного безумца, – откуда у него могли быть такие деньги. Но он не торгуясь заплатил столько, сколько за него запросили, и уехал так же неприметно, как и появился. По толпе пополз шепоток, становясь все громче и громче, пока имя неизвестного покупателя эхом не загремело в ушах у толпившихся ковбоев. И сейчас, вспомнив его, Бад испустил хриплый крик.
– Кид! Послушай, ты знаешь, кто это? Говорю тебе – это он, тот самый негодяй, хуже его нет на свете! Это Чип Грэхем! Чип Грэхем, слышишь? Я вспомнил! Прошлым летом сам видел, как он купил этого коня на родео!
– А, так это, значит, и есть Чип Грэхем! – невозмутимо отозвался Кид. Как ни странно, лицо его оставалось таким же довольным. – Вот он, значит, какой – Чип Грэхем! Интересно!