То дожди, то заморозки,
Хоть ни шагу со двора;
У крестьян работы встали,
Шла бездельная пора.
Все зато они гуляли
На последний четвертак:
Кто от радости, кто с горя.
Кто на свадьбе, кто и так;
Только всех других умнее-
Был наш Вукол-зверолов:
Вукол в осень занимался
Заготовкой к зиме дров.
Раз, сушьё в лесу сбирая.
Где лутошку (липа без коры),
где чурбан,
Он следы подметил Волка –
И поставил тут капкан.
Уж октябрь стоял в средине,
Вся привянула трава,
И хозяева животных
Не сгоняли со двора.
Волк, что Вуколом замечен,
Рыскал в лесе, как шальной:
Всё искал себе добычи,
Но не видел никакой:
Ни ягнёнка, ни козлёнка,
Ни телёнка, ни козы,
Все они в деревне скрылись,
Будто птицы от грозы,
В силу трудных обстоятельств,
Чтобы жизнь не потерять,
Волку серому осталось
Только средство – воровать.
Волк на это преступленье
Легкомысленно глядел
И в деревню тёмной ночью
Воровать уж полетел.
Вдруг он издали по ветру
Запах мяса услыхал;
Шаг умерил, морду поднял,
«Верно!» - сам себе сказал;
И стремглав пустился снова
Как помешанный бежать
Чрез пеньки, через валежник,
Жертву с жадностью пожрать…
Вот уж Волк стоит у мяса,
Только что-то он ревёт,
Мяса жирного с маслами
В рот ни крошки не берёт.
Бедный, бедный Волк! Попался:
(зверолов всему вина)
Лишь он лапой мясо тронул –
Хлоп пружина. Вот-те-на! 
Волк, себя не понимая,
Так стоял минут пять-шесть,
Бельма сделались кровавы,
Поднялась щетиной шерсть;
Вот он сильно разъярился,
Начал грызть пружинный круг,
Вверх и в стороны метаться,
Прыгать, дёргать, рваться… вдруг
Из капкана лапу вырвал
И наотмашь отлетел;
Как опомнился, поднялся,
Убежал и заболел.
|
|
Волк на Вукола озлился,
Но ужасно трусил мстить,
И поэтому скорее
Всё намерен был простить;
Но когда в лесу разнёсся
Слух, что Серый нездоров,
Лиска радостно сказала:
«Так и надобно воров!»
И немедля побежала
Волка к мести подустить,
Под предлогом благовидным…
О несчастье погрустить.
«Что с тобою, брат, случилось?
Будь настолько добр и мил!
Расскажи-ка мне подробно,
Как ты лапу прищемил?»
-«Ох, сестра! И сам не знаю:
Всё со страха позабыл.
Помню только, что от боли
Я страшнее бури выл.
Вишь, по глупости нарвался
Я на Вуколов капкан;
Трои сутки был не евши,
И копнул меня шайтан!»
-«Ах, какие страсти! Ужас!
Как жалею я тебя!
Неужель ты это спустишь,
Не отплатишь за себя?!
Если б я была мужчина,
Постояла бы за честь:
Я сама себе не рада,
Как ценю к злодеям месть.»
Это Волка вскипятило,
Он хоть думал всё простить,
Но, задетый за живое,
Крикнул: «Как бы не спустить!
Нет, сестрица, будь спокойна,
Я злодея не прощу
И скорее жить не буду,
Чем жестоко не отмщу!»
-«Ну так действуй, да умнее!
Штука эта, ведь хитра!»
Очень мило, при прощанье,
Брату молвила сестра.
Волк просил Лису остаться,
Но Лисица не могла
И, пожавши лапой лапу,
На полянку побегла.
Так Лисица Патрикевна,
Хорошо умея льстить,
Своему врагу за дочек
Подстрекнула также мстить.
Баснь 4.
Ай, хорош-хорош дворец!
Соломенный крылец!.
Серый Волк, не отлагая
В длинный ящик данных слов,
Как поправился ногою,
Стал по -прежнему здоров,
Ночью месячной и звёздной
Побежал по бугорку,
Где вприпрыжку, где рысцою,
Ближе, ближе к Островку.
Прибежав в деревню, мститель
|
|
Вздумал прежде посидеть
И тихонько, осторожно,
Что случится, поглядеть.
Он взглянул чрез подворотню
И нашёл, чего не ждал:
У крыльца лежали овцы,
Он их мигом сосчитал;
Под сараем Волк заметил
Свинью-хрюшку и быка,
В стойле – лошадь пегой масти,
Петуха да гусака,
Под крыльцом спала собака,
Возле погреба был кот;
Он лишь только съел сметану
И облизывал свой рот.
В доме также пробудились,
Вукол Силыч задрожал:
«Быть беде, беде не малой»,
Испугавшись бормотал:
«Не к добру приходят волки,
Чтоб их одрало горой!
Чу, неистово как воет!
Это просто, ведь, разбой!
Что теперь я буду делать?
Ах, беда моя, беда!
Буйный ветер свищет к худу,
Ворон чует это, да!
Значит мне идти на Волка
Не годится, - загрызёт;
Вещий ворон так не каркнет:
Значит, смерти чьей-то ждёт,
Лучше дать Волку овечку,
Пусть подавится ей вор!»
И, поймав одну из лучших,
Вукол бросил чрез забор.
Жертву бедную, овечку,
Волк зарезал в тот же час
И, взвалив к себе на спину,
Скрылся с Вуколовых глаз.
На другую ночь Волк Серый
Снова к Вуколу прибыл
И опять нахально, дерзко
Ту же песенку завыл.
Вукол Силыч также струсил:
Он вторую овцу дал,
И вторую Волк зарезал,
Утащил и ободрал.
Показались Волку овцы,
Месть и жадность без конца.
Волку Серому гребтела
Уж последняя овца.
По привычке он забрался
Вдоль по улице в конец
И завыл всё ту же песню:
«Ай, хорош-хорош дворец!»
Спел он песню, но овечки
Вукол Силыч не даёт;
Волк пропел её вдругоряд,
Вукол Силыч не несёт:
Он решился, что не будет,
Больше Волку не дарить:
«Вишь, несытая утроба!
|
|
Хочет в корень разорить!
Нет, лафа теперь отпала:
Седни ветер не шумит
И зловещий чёрный ворон,
Вестник смерти, не кричит,
Значит, худа мне не будет,
Завалюсь-ка спать на ларь
Пусть дерёт обжора глодку:
Не накормишь эту тварь!»
Волк же, видя неудачу,
Вздумал, точно гнусный вор,
В двор пробраться птичьим ходом,
Просто молвить, чрез забор.
Что задумано, то свято:
Волк был так горяч, что страх;
Хвост ощерил, морду поднял,
Разбежался, прыг … но ах!
Сверх забора было вбито
Пять огромнейших шпилей,
И в горячности Волк Серый,
Напоролся, дуралей!
Тут залаяла собака
И захрюкала свинья,
Вукол кинулся к забору,
А за ним и вся семья.
Как сбежались, увидали,
Что Волк виснет на шпилях,
Стали бить его несщадно,
Чем попало второпях.
Волк бы тягу дал скорее,
Но железный шпиль держал;
И уж тут его, ворищу,
Вукол Силыч угощал.
Наконец, каким-то родом
Волк со шпиля сорвался;
Вукол вышел за ворота,
Но уж Серый уплелся.
В лес вернулся он поутру
И голоден, и избит,
Голова его трещала,
Хвост ощепком был обрит,
Рёбра саднили от раны,
Из неё струилась кровь,-
Словом, Серый Волк с побоев
Стал опасно нездоров.
Дома с оханьем и стоном
Он ряхнулся под пенёк
И валялся, будто пьяный,
Наступивший весь денёк.
Лунной ночью побежала
К Волку хитрая Лиса;
Лиска, видите, узнала,
Что Волк мясом запасся,
И отправилась с той мыслью,
Чтоб попробовать овец.
Уж три дня она сбиралась
И собралась, наконец.
Всю дорогу Лиска пела:
«Как у наших у ворот.»
А когда явилась к Волку,
Закричала во весь рот:
«Ну, братище, поздравляю
С целой грудою овец!
Как отлично! Как я рада!
Ты, Волчище, молодец!»
- «Да чему ты больно рада?
Аль не видишь, я больной?»
-«Как? Ужели приключилось
Снова что-нибудь с ногой?»
-«Нет, не то, а вдвое хуже:
Я совсем было издох.»
Гостья, хитрая Лисица,
Простонала: «Ох, ох, ох!
Отчего же? Разве Вукол
Задал взбучку за овец?»
-«Да! Такой-сякой, он самый,
Да его седой отец
Ну зато овец наславил,
Мяса будет невпроед.»
«Ах, пожалуйста, брательник,
Собери-ка мне обед!»
Но Волк жадный, хоть и болен.
Был не ласков до родни.
«Уж, пожалуйста, сестрица,
Её ответил: «Извини!
Что-то мясо больно жёстко,
Верно, старая овца.»
Волку хитрая Лисица
Не сказала ни словца,
Распрощалась с ним учтиво,
Так, как следует сестре,
И отправилась к полянке
Жарить рыбу на костре;
Но в душе Лиса озлилась,
Волчью жадность не снесла:
«Ну, постой!» она грозилась,
«Волк завоет тра-ла-ла,
Я сплачу ему не эдак,
Помнить будет целый век,
Я отмщу за овцу злее,
Чем хозяин-человек.»
Волк, с неделю провалявшись,
Оздоровел, стал ходить;
Но с тех пор себе дал слово
Больше Вуколу не мстить.
Стал Волк Серый жить смирненько
Да глодать своих овец.
Только Вукола бранил он:
«Ах, разбойник, ах, подлец!»
Ноябрьская песня.
Баснь 5.
Не думал, не гадал,
Как в беду попал.
Время катится, как шарик,
Снова первое число;
День Кузьмы и Дамиана;
Уж и снегу нанесло.
В городе Кузьминки – праздник:
Шесть дней ярмарка идёт,
И какой-то шут-проказник
Представления даёт.
Из окольный сёл крестьяне
Все приехали гужом (гусем, вереницей):
Кто на ярмарку, кто в гости,
Кто потешиться шутом.
Вукол ходит по базару,
Продаёт своих лисят;
Просит ровно сто копеек,
Ценят только в пятьдесят.
Дарья с лошадью осталась,
Продаёт свою морковь,
Репу, бухму (брюква), свёклу, тыкву,
Мёд, капусту и «картофь».
Торг у ней идёт успешно,
Не уступит на вершок,
Лупит гривну за ведёрко,
Восемь с деньгой за мешок.
Маша, взяв у Дарьи денег,
Побежала в красный ряд.
Ей приказчики из лавок
Предлагают взять наряд:
«Что вам, девица, угодно?
Вот пожалуйте сюда-с!
Здесь берёте каждогодно
И довольны завсегда-с.»
- «Есть у вас платки французки,
Янтари, коты с репьём (полусапожки с бантом)?»
«Есть, извольте, для почину
С вас без лишнего возьмём:
За коты – всего полтину,
За платочек – четвертак-с,
Янтарём же цены разны:
Есть за рублик, есть в пятак-с.»
-«Эдак дорого, спустите!»
-«Вы взгляните какой цвет-с!
Не угодно ль прицениться?
Нынче цен дешёвых нет-с…»
Маша вышла на площадку.
Там калачницы кричат,
Жид с цыганином дерётся,
Шуты бубнами брянчат.
Посреди толпы базарной,
Против входа в балаган,
От диковин рот разиня,
Смотрит брат её Иван;
На кривлянья скомороха
Проглядел он все глаза.
Но ещё одна оказья:
Вышла длинная коза. 
«Марья, Марья!» Ваня крикнул:
Дай-ка денег мне взаймы!»
«Пошто?»- знамо на камедью;
Аль не люди что ли мы?»
Но достаточно об этих,
Пусть их в городе гостят,
Если ярмарка да шуты
Так заманчиво им льстят.
Нам пора сказать про Остров,
Что случилось так в те дни.
В кои дедушка с старухой
Домовничали одни.
Там старуха деда просит:
«Дед, возьми-ка ты топор!
Да сходи-ка на охоту
В чернолесье, либо в бор!
Кстати, вот теперь пороша:
На снегу следы видны.
Не свалишь ли ты медведя?
Что-то грезятся мне сны.»
Дед старухе не перечил.
Он старуху уважал,-
За кушак воткнул топорик
И проворно зашагал.
В три погибели согнувшись,
По трущобам ходит дед,
То и дело припадает:
Смотрит, чей проложен след.
«Это вот бежали зайцы,
Это, словно серый волк,
Но не надо мне их даром:
Не большой от этих толк.
Поброжу ещё по врагу,
Не найду ль медвежий след?
Дня-то вон ещё не много:
Самы полдни, обед.»
И вот дедушка на лыжах,
Твёрдо стоя на ногах,
Чтоб найти следы медведя,
Покатил в глубокий враг.
«Э! так вот де он лытает!»
Вдруг промолвил старый дед,
Увидав немного вправо
На снегу медвежий след.
«Ну теперь, приятель бурый,
Как ни прячься ты, а врёшь,-
Больше прятаться не можешь,
От меня ты не уйдёшь!»
Дед направился по следу
И поехал шибко… вдруг
Подкатил к глубокой яме
Да в неё стремглав и бух.
Дед опомниться не может;
Перетрусил он страх:
Это дедушку в берлогу
Затащил лукавый враг.
Но в сорочке, знать, родился
Старый дед: Медведь-то спал,
И от грохота паденья
Не проснулся, не слыхал.
Вот немного-понемногу
Сила-дед пришёл в себя,
Увидал Медведя спящим
И грозит: «Уж я тебя!
Я с тобой теперь расправлюсь!
Вишь ты крепко как заснул!»
И, схватив топор за черен,
Что есть моченьки, махнул.
Сила-дед хотел Медведю
Сразу голову отсечь,
Но сослепа не наметил:
Промахнул пониже плеч;
Лишь отсёк ему он лапу
И пустился с ней бежать.
Мишка рявкнул, забранился:
«Кто там смеет обижать?»
А уж дед катит далёко,
Скоро будет у двора,
Торопясь отдать старухе
Ногу вместо топора.
Второпях с большого страха,
Как Медведь-то вдруг завыл,
Сила взял медвежью ногу,
А топор-то свой забыл.
Получив старуха ногу,
Затопила жарко печь,
Шерсть и кожу с лапы сняла,
Нечем было лишь рассечь,
И приставила к корчаге
(большой глиняный горшок)
Медвежатину варить,
Чтобы к заговенью студень
Иль холодное залить.
Прежде бабушка ложилась
Спать раненько: в семь и шесть,
Но теперь в глухую полночь,
Села прясть медвежью шерсть.
Ну и пусть она трудится,
Пусть ручник её жужжит,
А старик от перепуга,
На печи лежит, дрожит;
Мы отправимся в берлогу
На Медведя поглядеть;
Он вполне теперь достоин
Чтобы плакать и жалеть.
Бедный Мишенька от боли
Что есть моченьки ревёт,
Вкруг него болото крови,
Сам когтями снег дерёт.
Необычный рёв услышав,
Прибежал к Медведю Волк;
Мишка, встретивши собрата,
Застыдился и замолк.
«Что ты, Мишенька, так стонешь?
Аль стряслась с тобой беда?»
«Ах ты, Серый Волк, не видишь!
Посмотри-ка вот сюда!»
Волк взглянул, да так и ахнул,
Так с открытым ртом и встал.
«Видишь, ногу мне отняли,
Как безчувственно я спал.»
«Кто ж на это мог решиться?
Разве Сила, старый дед?»
«Да! Но я его за дерзость
Заберу в берлогу, в плен,
И уж он тогда, разбойник,
От меня добра не жди!
Так пахир (длинные волосы на голове) ему направлю, хоть в цирюльню не ходи!
«Ах, пожалуйста, товарищ!
Будь ты мне названный брат!
Отомсти ему скорее
И сильнее во сто крат:
Он и мне, злодей, намедни
Надавал на калачи…»
«Знаю, знаю; будь уверен!
Только ты о том молчи.»
Волк с Медведем распрощался,
Поклонился и убёг.
Боль у Мишки прекратилась:
Он хотел уснуть и лёг.
Но вот только что улёгся
И закрыл свои глаза,
Прибегла к нему в берлогу
Наша хитрая Лиса.
«Здравствуй, кум ты мой любезный!»
«Здравствуй, кумушка моя!»
«Ты ли это? Что не весел?»
«Ну, как видишь, самый я.»
«Правда ль, кум, скажи на милость!
Говорил мне Серый Волк.
Будто Сила тебе ногу
Отрубил и уволок?»
«Правда, правда! Вот уверься!
Я навек теперь урод,
Но карать его жестоко
Поклялся из рода в род.»
«Так и надо, так и надо!
Сила – враг исконный наш.
Я б сейчас его убила,
Растерзала и шабаш!»
«Нет, постой, кума! Я знаю
Способ лучше, как отмстить.»
«Мсти как знаешь, я к примеру,-
Только нечего годить.
Я надеюсь, ты сумеешь,
Ты не Волку, ведь чета.
И сама бы отомстила,
Да не те уже лета.
Я, однако, заболталась:
Мне пора идти домой.»
«Так ступай! Держать не буду.»
«До свидания, хромой!»
Баснь 6
Скрипи-скрипи нога!
Скрипи, липовая!
Только кумушка от кума
Убежала в тёмный лес,
Мишка мигом взял топорик
И за нею же полез.
Вот в лесу он рубит липу,
Топором ту-ку, ту-ку –
Это плотник-самоучка
К лапе делает клюку.
Вот клюка уже готова:
Мишка рану зализал,
Обвертел её берестой
Да и клюшку подвязал.
Так медведь теперь не тужит,-
След он дедушки нашёл
И по следу в деревушку
Потихонечку пошёл. 
Как пришёл медведь в деревню,
Стало бедному невмочь,
Он устал и сел на отдых,
Люди спали; длилась ночь.
Вот сидит на бугорочке
Хромоногий куманёк,
Да и видит, что у Силы
Блещет яркий огонёк.
«Что за диво?» приподнялся,
Подошёл и обомлел…
Это дряхлая старуха
(Чтоб комар её заел),
До полночи топит печку,
Не жалея дрова жжёт,
Всё варит медвежью ногу
И, когда сварится, ждёт.
Ждёт старуха за работой,-
Это всё она прядёт
На чулки медвежью шёрстку,
Пряжу в мыкальник кладёт,
И сидеть старухе мягко:
Положила кожу вниз,
Только ей мешала кошка,
И кричит старуха: «Брысь!»
Поглядев такую наглость,
Наш Мишук не утерпел:
На дыбы свои поднялся
И вдруг страшно заревел:
«Скрипи-скрипи нога!
Скрипи, липовая!
Все по сёлам спят;
По деревням спят;
А старуха не спит,
На моей коже сидит,
Мою шёрстку прядёт,
Мою ножку варит.
Старый дед не крячи!
Будет спать на печи!
Дай мёду кадуху,
Не то съем старуху,
А тебе, старик,
Задеру парик!»
Как взревел он эту песню,
Застонал могучий бор,
Дом у Вукола затрясся,
Повалились камни с гор,
И на ручке лёд, как в грозу
Гром на небе, затрещал;
А старик с своей старухой,
Как осина, задрожал.
Но как только услыхали,
Что Медведю нужен мёд,
Отлегло у них на сердце,
И старик пустился влёт
Из избы бежать к амбару,
Вынуть кадочку с медком,
Чтоб разделаться с Медведем
По-приятельски, ладком…
Миша, кадку получивши,
Зашагал к себе домой,
То направо, то налево
Спотыкаяся клюкой.
Дома около берлоги
Миша спрятал кадку в снег
И залёг на боковую,
Предовольный за успех,
К ночи Мишенька проснулся
И опять пошёл по мёд.
До медку, ведь, он охотник:
Где узнает, так и льнёт.
В этот раз Медведю Сила
Также кадку мёда дал,
И её Мишук припрятал,
Возле сосен закопал.
Но уж в третий раз Медведю
Так ужасно сорвалось,
Что едва живым в берлогу
Воротиться удалось.
Сколько петь он не старался,
Как ни пробовал свой бас:
Уж и жалобно, и страшно…
Нет удачи в этот раз!
Больше мёду не случилось,
Где же деду было взять?
Как на грех три кадки Вукол
Взял на ярмарку продать.
Дед и охает, и стонет:
Нет другого топора,
И на случай встретить гостя
Приготовил два кола.
После этого старуху
Дед в подполье проводил;
А свою дворняжку злую
В кузов с лямкой посадил.
И его с собакой вместе
Вверх под матку (матица, балка потолочная) привязал;
Сам же спрятался в подпечек.
Где лежал и поджидал.
Меж тем Мишка ждал и думал:
«Ждать какая мне корысть?»
И решил он напоследок
Деда с бабушкой загрызть.
На дыбы поднялся с рёвом,
Отломал запоры в дом,
Стукнул липовой клюкою
И валит себе валом.
Жадно, яростно он смотрит,
Но не видит никого,
Только кузов замечает
И берётся за него.
Но как кузов- то сорвётся,
Как залает страшный пёс!
Бедный Мишка только ахнул,
Так на месте и прирос.
Не успел он с перепуга
Повернуть обратно, в тыл,
Как старик с двумя колами,
Точно вырос, тут и был,
И принялся бить Медведя
В обе руки вдоль хребта,
А собака в то же время
Рвать клыками у хвоста.
Как Медведь живым остался,
Это чудо, господа,
И урок вполне примерный:
Вы не мстите никогда!
Вот наш Мишенька и дома,
Только болен он лежит:
Стонет, охает от боли
И трясётся и дрожит.
Перед ним кума Лисица
Улеглася на ледок,
Соболезнует о горе
И заводит про медок:
«Правда ль, кум ты мой любезный
(услыхала утром я),
Что ты много добыл мёду?»
«Правда, кумушка моя!»
«Ах, пожалуйста, нельзя ли
Принести отведать мёд!»
«Мне не жалко, да проклятый:
Кто полижет, тот умрёт.
Вон возьми, пожалуй, кузов,
Что поставлен в уголок;
Я достал его у Силы ж,
Да сюда и приволок.»
«Ну, спасибо, кум любезный!
Кузов этот я возьму,
Но медок-то твой заклятый
Я, наверное, слизну.»
С этой шуточкой простяся,
Побегла Лиса к себе,
И дорогу всю ворчала:
«Ну, припомню ж я тебе!»
Декабрьская песня.
Баснь 7.
Ясни, ясни на небе,
Мёрзни, мёрзни волчий хвост!
С зимним холодом тянулся
В шесть недель Филиппов пост,
И Никольские морозы
На реках ковали мост.
День заметно уменьшался,
Ночь же всё росла-росла
И идя от часа к часу,
До семнадцати дошла.
Солнце вовсе уж не грело:
Лишь оно покажет луч,
Скажет: «Будет, посветило»,
Да и спрячется меж туч.
Лес, поля, заборы, крыши –
Было всё как в серебре.
Но от этого не легче
Стало Волку в декабре,-
У него, что он трудами
К зиме с осени припас,
Было съедено: овечий
Истощился весь запас.
Так-то снова голодает
Волк девятый день,
Бродит по лесу поджарый,
Как какая-нибудь тень.
Волчий нос и так не толстый
Стал вострее, чем у лис,
И лохматый хвост с кручины
Ветвью сломанной повис.
Волк печалится глубоко,
Ждал голодной смерти… вдруг
Подпрыгнул и от восторга
Испустил приятный звук.
«Побегу,- сказал,- к Лисице,
Попрошу с слезами есть:
У Лисицы ещё, наверно,
Рыбка Вуколова есть.»
Волк добрался до Лисицы,
Поклонился до земли
И плачевно её промолвил:
«Ну, сестра моя, внемли!
Выручай меня от смерти!-
Девять суток я не ел,
Одолжи скорее рыбы,
Чтобы здесь не околел!» 
Злая, хитрая Лисица
Гостю рада: просит сесть
И немедленно приносит
Трёх ершей ему поесть.
Волк от голода и жажды,
Не отбросив и костей,
С нетерпеньем забирает
И глотает трёх ершей.
Но беда! Он подавился;
Прыгал-прыгал, нет-нет
Три ёршика проскочили;
И тем кончился обед.
На другие сутки снова
Волк к Лисице прибежал,
Поздоровался с сестрицей
И любезно ей сказал:
«Ну, сестрица, угостила!
(Распрокляты три ерша!)
Ведь, совсем было издохнул,
Впрочем, рыба хороша!»
«Так не хочешь ли, мой милый,
Я ещё тебе подам?»
«Нет. Премного благодарен:
Мне ерши не по зубам.
Принеси-ка, что помягче!»
«Можно, можно! Я, дружок,
Чем богата, тем и рада».
И дала ему кишок,
Что самой не лезли в горло,
Что противно было есть;
Но голодному-то Волку
И кишочки были в честь.
Волк,однако, не наелся.
Попросил кишок опять;
Но Лисица объяснилась,
Что всего осталось пять,
И, нисколько не стесняясь,
(Что заметно по глазам)
Волка Серого спросила:
«Отчего не ловишь сам?»
«Я, сестрица, ведь не цапля,
Не мартышка, не кулик:
Как же буду я рыбачить?
Волчий носик не велик.»
«Вот прекрасно! Что не скажешь,
Уморил со смеху, брат.
Да ужели ты глупее
Хоть бы цапли во сто крат?
Ну, возьми на хвост сегодня
Крепко кузов привяжи.
На хвосте спусти в прорубку
Да смирненько и держи!»
«Ну, а что же будет дальше?
Рыба так и заклюёт?»
«Нет, клевать она не станет,
Прямо в кузов поплывёт.»
«Это важно! Да постой-ка!
Где же кузов-то мне взять?»
«Кузов есть, о том не думай!
Ты позволишь привязать?»
«Ну, пожалуй, если больно
Хочешь брату услужить.»
«А ещё бы! Долг священный…
Брату как не удружить?!»
И взяла Лисица кузов,
Рассуждая про себя:
«Ну, постой, голубчик серый,
Проучу же я тебя!
Сослужу тебе я службу
И на речку провожу,
Только помнить будешь долго,
Уж я дружбу докажу!
У меня вперёд не скажешь:
(На язык тебе восца!)
Что-то мясо больно жёстко,
Верно, старая овца!»
Привязавши кузов, ночью
Прибегли они к реке,
Где от Острова речного
И домов невдалеке
Лёд был вырублен пешнями,
Чтоб споласкивать бельё,
Тут сказала сестра брату:
«Вот и рыбное жильё,
Опускай и хвост, и кузов,
Да и жди тут до зари!
А сама я караулить
Сяду несколько вдали.»
Волк совет Лисицы принял:
Хвост в прорубку опустил,
И о том, что он зимою
Будет кушать, не грустил.
Серый думал: «Вот поправлюсь,
Как да много наловлю-с!
А Лисе (она хоть лопни),
Ни за что не поделюсь!»
Меж тем хитрая Лисица
Убегла в кусты, за мост,
И тростила: «Ясни, небо,
Мёрзни, мёрзни, волчий хвост!»
Волк, услышав бормотанье,
Закричал Лисе: «Сестра!
Перестань кричать! Услышат:
Ты не дома, у костра!»
«Знаю, знаю, что не дома,
Но недаром бормочу:
Я к тебе же в кузов
Рыбу крупную кричу.
Ну-ка, братец, есть ли рыба:
Судачки, ерши, лещи?
Ты из проруби на пробу
Хвост немного потащи!»
Волк сестрице был послушен:
Вздумал было вынуть хвост,
Но почувствовал как будто
На хвосте большой нарост;
Тотчас снова опустился
И сестре своей кричал:
«Тяжело, сестрица, что-то,
Верно много накачал.»
«Разумеется! Прекрасно!
Посиди ещё с часок!
Как тащить не в силу будет,
Пособлю тебе, дружок!
Тем же временем мне нужно
Лычный пещер припасти:
В двух посудах будет легче
И удобнее нести.»
«Так беги же попроворней!
Скоро будет ясный день.»
«Ну, успею, не тревожься!
Чать (думаю, чую), сидеть,
поди, уж лень!?
Посиди ещё немного,-
И поймаешь осетра,
А покуда до свиданья!»
«До свидания, сестра!» 
Дневной свет боролся с ночью,
Загоралася заря,
Звёзды меркли, месяц блёкнул,
И, как искорка горя,
Вслед за этим показался
Из-за леса солнца край.
Вся природа встрепенулась,
Осветился мир, как рай.
Увидав такое ведро,
Все спешили кто куда:
Кто на мельницу, кто в ригу (молотильный сарай с овином),
Ради дневного труда.
Так и наши поселяне:
Сила, Вукол и Иван,
Захватив краюшку хлеба
Да кваску ведёрный жбан.
Раным-рано рассудили
Съездить в дальние луга,
Чтоб на корм своей скотине
Привести домой стога.
Женский пол их – Дарья с Машей
Тож работу припасли:
Настирали груду платья
И споласкивать пошли.
Вот идут они на мойку,
Смотрят – около неё
Кто-то прыгает и рвётся:
Бык не бык и не свинья,
Подошли ещё поближе
И вскричали: «Э, да Волк!
Колотить его, ворища,
Сбрушить вилами под бок!»
Шибче вихря подбежали,
Криком подняли ворон,
И принялись жарить Волка,
Что есть мочи, с двух сторон.
«А! так эдак ты, охальник (озорник,наглец)?
Вздумал воду намутить!
Погоди же! Мы отучим
С нами шуточки шутить!
Мы тебе овец-то выбьем!
Надо ль?- слопал шесть овец!
Ты, чай, думал: съел и баста.
Спасся бегством и конец!
Нет, шалишь, теперь попался!
Шкурку, верно, подаришь!
Здесь не гвозди, - не сорвёшься,
Здесь мороз,- не убежишь!
Это что ещё за кузов?
Э, да кузов-то ведь наш!
Ну-ка, Маша, хорошенько
Отрезвим его кураж!»
Били Волка коромыслом
И увесистым вальком,
И руками, и ногами,
Впотасовку и пинком.
Кутерьма была такая,
Что хоть бей в набат сполох;
И рыбак четвероногий
Чуть-чуть снова не издох.
Волк завидел баб во-время
И успел бы убежать,
С тем же вместе и последствий
Неприятных избежать,
Но как только покусился,
Точно к проруби прирос,
Но не рыбка не пускала,
Не пускал его мороз;
Он, проказник, для потехи,
Будто клеем прочный холст,
К проруби во время ночи
И приклей у Волка хвост.
Волк примёрзший рвался, рвался,
Прыгал, прыгал… толку нет;
Вот ещё раз… хвост порвался
И открыл владельцу след.
Волк пустился без оглядки
И убёг от баб в кусты.
Так-то Серый Волк рыбачил!
Так-то стал он без хвоста!
Баснь 8.
Бит не битую везёт,
Бит не битую везёт.
Меж тем хитрая Лисица,
Как от Волка отошла,
Осторожно осмотревшись,
В избу Вукола вошла
Там на печке под кафтаном
Только бабушка лежит,
Да и та в тиши безмолвной
Богатырски крепко спит.
Вот Лисица Патрикевна,
Увидав такой простор,
На залавочек вскочила,
Где на хлебы был раствор;
Соблазнилась этой пищей,
Так же сладкой, как сыта.
Мигом скинула квашенник
И наелася сыта.
После этого Лисица
Той же самою бурдой
Облила свою всю шкуру
И отправилась домой.
На пути она искала,
Где бы Волка увидать,
Чтоб над бедным посмеяться
И, чем кончилось узнать.
Волк же добру сестрицу
Заприметил первый сам
И вдруг кинулся навстречу
Шибче вихря по кустам.
«Стой! Коварная ехидна»,
Закричал он на Лису,
«Как ты смела это сделать?-
Погубить мою красу?»
«Братец, братец! Что с тобою?
Успокойся не ори!
Я ни в чём ни виновата;
Прежде дело разбери!»-
«Дело ясно! Как ты смела
Брату-Волку изменить?
Ну не ты ли мне хотела
Вынуть рыбу пособить?»
«Это правда. Что же дальше?
Ты подробно расскажи
И вину мою, как должно,
По закону докажи!»
«Пусть законы разбирают
Дьяки, грамотный народ!
И доказывать не нужно:
Видишь, я теперь урод!
Посмотри-ка, что со мною!
Как бесхвостым буду жить?
Оторвал совсем от корня,
Что не можно приложить.»
«Вижу, вижу, что ты куцый,
И жалею тебя, друг,
Но не я, а сам виновен-
Разве можно было вдруг?!»
«Ну, виновен ли я, прав ли-
Это дело не твоё!
А послушаю, что скажешь
В оправдание своё!
Почему ты не явилась,
Давши слово, пособить?
Где посудина, твой пещер,
Чтобы рыбу разделить?»
«Полно, братец, не сердися!
Слушай! всё тебе скажу:
Как с тобою я рассталась
Для посудины, гляжу-
По дороге едут трое:
Сила, Вукол и Иван,
А в санях у них поклажа:
Пещер с хлебами да жбан.
Вот живой ногой за ними,
Знаешь, пещер-то украсть,
Чтобы пойманную рыбу
Было нам куда покласть,
И пустилась я вдогонку,
Где кустами, где и так;
А они меня поймали;
Всю избили, да и как!
Посмотри-ка мне на кожу!
Закатили сотню розг,
Да таких горячих, вкусных,
Что наружу вышел мозг!
Вот по этой-то причине
Я к тебе и не пришла.
Ну, скажи теперь на милость:
Виновата ли я, а!?»
Волк, послушав оправданье,
Головою закачал
И своей сестре Лисице
Очень весело сказал:
«Ну, так мы теперь сравнялись,
Не завидно никому,
Биты оба чуть не насмерть,
И сегодня потому
Не мешало бы нам выпить
И плотненько закусить!
Страх как хочется от боли
Чашку браги пропустить!»
«Так чего же, братец, думать?
В этот день солнцеворот,
У Медведя ныне праздник:
С боку на бок поворот.
Вот отправимся-ка вместе,
Чтоб поздравить куманька!
Только ужас я устала;
Жалко, нет у нас конька!
Разве ты меня, брательник,
На хребет себе возьмёшь
И тихонько потихоньку
Вплоть до кума довезёшь?»
«Ох, сестра! Не знаю, право,
Довезу ли я тебя?!
Но готов всё сделать в дружбу,
Не жалеючи себя.» 
Вот Лиса на Волка села
Едет важно и поёт:
«По горам, долам и врагам
Бит небитую везёт».
Волк голодный и избитый
Еле движется, пыхтит,
А Лиса всё- то трунит:
«Бит небитую тростит».
Волк насмешку слушал, слушал,
Но не понял и спросил:
«Что, сестрица, ты бормочешь?
Кто кого и где избил?»
«Я всё, братец напеваю:
Битый битую везёт
Только что-то больно тихо:
Нога за ногу идёт».
«Правда, милая сестрица!
Что же делать? Не стыди!
Рад бы навскачь, да не в силах,
Как-нибудь уж посиди!»
Вот лукавая сестрица
Замолчала, и потом,
Проглодалась, верно: шкуру
Всё лизала языком.
Баснь 9.