— Самые обыкновенные дорожные часы, — заметила она, — в обычном кожаном футляре. Но это не мои часы, инспектор, и я могу с уверенностью сказать, что, когда в половине второго уходила из дому, их тут не было.
— Спасибо.
Инспектор забрал их назад и осторожно снял с каминной полки часы дрезденского фарфора.
— Аккуратнее, — предупредил он, передавая их мисс Пебмарш, — они очень хрупкие.
Мисс Пебмарш осторожно, едва касаясь, ощупала часы кончиками пальцев. Потом покачала головой:
— Должно быть, прелестные часики. Но не мои. Где, вы говорите, они стояли?
— В правом углу на каминной полке.
— Там должен стоять фарфоровый подсвечник. Один из пары.
— Правильно, — подтвердил Хардкасл. — Он там и стоит, только сдвинут к самому краю.
— Кажется, вы говорили еще о каких-то часах?
— Еще о двух.
Хардкасл поставил на место фарфоровые часы и взял французские, из позолоченной бронзы. Мисс Пебмарш быстро пробежала по ним пальцами и вернула:
— Нет, эти тоже не мои. Так же быстро она возвратила и серебряные.
— Значит, раньше в этой комнате были только старинные напольные часы в углу…
— Совершенно верно.
— …и часы с кукушкой на стене у двери? — Хардкасл замялся, не зная, что сказать дальше. Он пристально разглядывал свою собеседницу, благо был уверен, что она этого не заметит. Она морщила лоб, словно пытаясь что-то сообразить. И наконец сказала резко:
— Не понимаю. Ничего не понимаю. Протянула руку — ей явно не составляло труда ориентироваться в комнате — и села. Хардкасл взглянул на дактилоскописта, который стоял в дверях:
— Вы осматривали эти часы?
— Конечно, сэр. На золотых часах вообще нет отпечатков, но это понятно. Слишком гладкая поверхность. То же самое касается и фарфора. Однако ни на кожаном футляре, ни на серебре отпечатков тоже нет, и вот это как раз странно — в принципе там они должны быть. Кстати, все часы стоят и показывают одно и го же время — тринадцать минут пятого.
— А как остальные предметы?
— В комнате обнаружены отпечатки пальцев трех или четырех человек — все предположительно женские. Содержимое карманов убитого на столе.
Он кивнул на сложенные кучкой предметы. Хардкасл подошел поближе. Бумажник с банкнотами на сумму семь фунтов десять шиллингов, несколько монет, шелковый носовой платок без метки, коробочка желудочных пилюль и визитная карточка. Хардкасл прочел: «Мистер Р. X. Корри. Страховая компания „Метрополис“. Денверская улица, 7. Лондон, W 2».
Хардкасл вернулся к дивану, на котором сидела мисс Пебмарш.
— Вы случайно не вызывали агента из страховой компании?
— Из страховой компании? Нет, не вызывала. — Из страховой компании «Метрополис», — уточнил Хардкасл.
Мисс Пебмарш покачала головой:
— Никогда про такую не слышала.
— А вы не собирались заключить страховку?
— Нет. Дом застрахован на случай кражи или пожара в страховой компании Джоба, у них тут есть филиал. Страховать свою жизнь я не вижу смысла. У меня нет ни семьи, ни близких родственников.
— Понятно, — сказал Хардкасл. — Вам о чем-нибудь говорит имя Корри? Мистер Р. X. Корри? — Он пристально следил за выражением ее лица, но оно нисколько не изменилось.
— Корри, — повторила она и покачала головой. — Не совсем обычное имя, верно? Нет, первый раз слышу и никого с таким именем не знаю. Это имя убитого, да?
— По всей видимости, — отозвался Хардкасл. Мисс Пебмарш спросила, чуть поколебавшись:
— Вы, наверное, хотите, чтобы я… э-э… ощупала?
Он понял с полуслова:
— А вы согласитесь, мисс Пебмарш? Вам не будет неприятно? Я в этом плохо разбираюсь, но, наверное, пальцы скажут вам больше, чем любые описания?
— Безусловно, — согласилась мисс Пебмарш. — Мне действительно не очень приятно, но, если вы полагаете, что это вам поможет, я готова.
— Огромное спасибо, — сказал Хардкасл, — если позволите, я проведу вас…
Он отвел ее за диван, показал, где опуститься на колени, и осторожно положил ее руки на лицо убитого. Судя по виду, мисс Пебмарш сохраняла полное хладнокровие. Ее пальцы коснулись волос, ушей, чуть задержались за левым ухом, проследили линию носа, рта, подбородка. Наконец она покачала головой и поднялась.
— Теперь я очень ясно его себе представляю и совершенно убеждена, что никогда раньше не встречала этого человека.
Дактилоскопист уже сложил свои инструменты и вышел. Но тут он просунул голову в дверь.
— За ним приехали, — сообщил он, указывая на тело. — Можно забирать?
— Да, — ответил Хардкасл. — Сядьте, пожалуйста, вот здесь, мисс Пебмарш.
Он усадил ее в сторонке. В комнату вошли двое. Вынос тела покойного мистера Корри был совершен быстро и профессионально. Хардкасл проводил носилки до калитки, а потом вернулся к мисс Пебмарш и сел с нею рядом.
— История очень загадочная, мисс Пебмарш, — начал он. — Я хотел бы еще раз уточнить основные пункты, чтобы убедиться, что ничего не перепутал. Поправьте, если я ошибусь. Итак, вы не ждали сегодня никаких посетителей, вы не наводили справок насчет страховки и не получали из страховой компании никаких писем с уведомлением о том, что они намерены направить к вам агента. Верно?
— Все верно.
— Вы не звонили в бюро «Кавендиш» и не просили, чтобы к вам в три часа прислали стенографистку. — Тоже верно.
— Когда в половине второго вы ушли из дому, в этой комнате были только двое часов: напольные и с кукушкой. Никаких других.
Мисс Пебмарш помедлила с ответом.
— Строго говоря, в этом я не вполне уверена. Поскольку я не вижу, я могла просто не заметить, что в комнате появились какие-то новые предметы. Но я могу ручаться, что их тут не было утром, когда я делала уборку. Тогда все было как обычно. Эту комнату я всегда убираю сама, потому что уборщицы небрежно обращаются с хрупкими безделушками.
— А утром вы выходили из дому?
— Да. В десять я, как всегда, ушла на занятия. Уроки у меня заканчиваются в пятнадцать минут первого. Я вернулась домой примерно без четверти час, приготовила себе омлет, выпила чашку чаю и, как уже говорила, в половине второго пошла в магазин. Кстати, ела я на кухне и в эту комнату не входила.
— Ясно, — сказал Хардкасл. — То есть вы хотите сказать, что в десять утра никаких лишних часов здесь не было, и когда они появились, сказать трудно?
— Об этом вам лучше спросить миссис Куртен, которая здесь убирает. Она приходит в десять и уходит, как правило, около двенадцати. Она живет на Дипперской улице, дом номер семнадцать.
— Спасибо, мисс Пебмарш. Итак, я еще раз перечислю, что нам известно, и буду очень рад узнать ваше мнение по этому поводу: сегодня в течение дня кто-то принес сюда часы. Четыре штуки. Стрелки у них у всех стоят на тринадцати минутах пятого. Кстати, вам это время о чем-нибудь говорит? — Тринадцать минут пятого? — Мисс Пебмарш покачала головой. — Нет, ни о чем.
— Ладно, оставим часы и перейдем к убитому. Вряд ли ваша уборщица впустила бы его и оставила в доме, если не имела на то вашего распоряжения, но об этом мы спросим ее саму. Видимо, этот человек пришел повидаться с вами, официально или по личному делу. Между половиной второго и без пятнадцати три его убили. Похоже, он пришел по вызову, но вы говорите, что ничего об этом не знаете. Предположительно, он страховой агент, но тут вы опять ничем не можете нам помочь. Дверь не была заперта, он вошел и решил вас дождаться — но зачем?
— Представления не имею, — нетерпеливо ответила мисс Пебмарш. — Так вы думаете, что этот — как там его? — Корри принес все часы с собой?
— Я не вижу никакой коробки, — заметил инспектор. — Вряд ли он принес бы все четыре штуки в карманах. А теперь, мисс Пебмарш, очень важный вопрос: не приходит ли вам в голову что-нибудь такое, что было бы связано с часами или, может быть, со временем вообще? Тринадцать минут пятого? Четыре часа тринадцать минут?
Она качнула головой:
— Я все пытаюсь убедить себя, что это проделка какого-нибудь ненормального или что кто-нибудь перепутал номер дома. Но даже этим ничего не объяснить. Нет, инспектор, ничем не могу вам помочь.
В комнату заглянул молодой констебль. Хардкасл вышел с ним в прихожую, дошел до калитки. Там они о чем-то договорились.
— Теперь можно отвезти девушку домой, — сказал он. — Она живет на Пальмерстонском шоссе, дом номер четырнадцать. Он вернулся в столовую. Сквозь открытую дверь кухни было слышно, как мисс Пебмарш моет посуду. Инспектор встал у косяка.
— Мне придется забрать часы, мисс Пебмарш. Я оставлю вам расписку.
— Пожалуйста, забирайте, инспектор, они ведь не мои…
Хардкасл повернулся к Шейле Вебб:
— Вы свободны, мисс Вебб. Вас отвезут домой. Шейла и Колин встали.
— Посади ее в машину, Колин, — распорядился Хардкасл, пододвинул стул и сел писать расписку.
Колин и Шейла пошли к калитке. Вдруг девушка остановилась:
— Простите, я забыла перчатки.
— Сейчас принесу.
— Не надо, я помню, куда их положила. Теперь мне не страшно — его уже увезли…
Она сбегала в дом и почти сразу вернулась.
— Простите, что я вела себя так глупо.
— Как и любой бы на вашем месте, — ответил Колин.
Шейла уже села в машину, когда к ним подошел Хардкасл. Как только машина отъехала, он обратился к констеблю:
— Проследите, чтобы часы из той комнаты аккуратно сложили в коробку — все, кроме настенных и напольных.
Отдав еще несколько распоряжений, он повернулся к своему другу:
— Мне нужно зайти в два-три места. Составишь компанию?
— С удовольствием, — ответил Колин.
Глава 4
Рассказывает Колин Овн
— Куда мы едем? — спросил я у Дика Хардкасла. Он ответил, обращаясь к шоферу:
— Машинописное бюро «Кавендиш». Это на Дворцовой улице, от набережной направо.
— Слушаю, сэр.
Машина тронулась. Снаружи уже собралась кучка народу… Все зачарованно глазели на дом. Рыжий кот по-прежнему сидел на столбике у ворот «Приюта Дианы». Правда, умываться он перестал, выпрямил спину и слегка поводил хвостом; его взгляд, направленный поверх голов, выражал то полное равнодушие к человеческому роду, которое присуще только кошкам и верблюдам.
— Сначала в бюро, потом к уборщице. Именно в таком порядке, — сказал Дик. — Времени уже довольно много, — он глянул на часы, — пятый час. — Помедлив, добавил:
— А девушка очень хороша, правда?
— Ничего, — согласился я.
Дик посмотрел на меня с участливым интересом.
— Однако истории рассказывает довольно странные. Так что чем скорее мы их проверим, тем лучше.
— Уже не думаешь ли ты, что она…
Он оборвал меня на полуслове:
— Меня всегда интересовали люди, которым выпадает счастье найти труп.
— Но девица едва не спятила со страха. Слышал бы ты, как она орала…
Он бросил на меня еще один загадочный взгляд и повторил, что девушка очень хороша собой. — А как тебя-то занесло на Полумесяц, Колин? Ты что, приехал полюбоваться нашей изысканной викторианской архитектурой? Или еще с какой-нибудь целью?
— С целью. Я искал дом номер шестьдесят один, но так и не нашел. Может, такого вообще нет?
— Есть, как же нет. Последний дом там, кажется, восемьдесят восемь или вроде того.
— Но я честно дошел до дома номер двадцать восемь — на нем, похоже, Полумесяц и кончается.
— Да, поначалу это всех сбивает с толку. Но если бы ты повернул направо по Олбанской дороге, а потом еще раз направо, то попал бы на вторую половину Полумесяца. Там дома построены в два ряда, двойным полукругом, понимаешь? Садики примыкают друг к другу с задней стороны.
— А, понятно, — сказал я наконец, когда он растолковал мне всю эту сложную географию. — Как с лондонскими площадями. Площадь Онслоу, помнишь? Или Кадоген. Половина домов на площади относится непосредственно к ней, а остальные — к какой-нибудь улице или переулку. Даже таксисты иногда путаются. Значит, дом номер шестьдесят один все-таки существует. Ты не помнишь, кто там живет?
— В шестьдесят первом? Сейчас… Да, точно, Бланд, строительный подрядчик.
— Подрядчик? — огорчился я. — Вот незадача!
— Тебя подрядчик не устраивает?
— Абсолютно. Разве что… он, может быть, недавно сюда переехал?
— Да нет, живет чуть ли не с рождения. У него здесь свое дело, и уже довольно давно.
— Какая неприятность! — Он очень плохой подрядчик, — попытался вдохновить меня Дик, — и материалы у него паршивые. Его дома поначалу выглядят вроде и ничего, но очень скоро все в них начинает ломаться и разваливаться. Не особенно чист на руку. Не брезгует всякими махинациями, но пока ни разу не попался.
— Зря стараешься. Дик. Человек, которого я ищу, должен быть образцом всех добродетелей.
— Около года тому назад у Бланда появились деньги — его жена получила наследство. Она канадка, приехала сюда во время войны, здесь с Бландом и познакомилась. Ее родные были против их брака и с тех пор порвали с ней всякие отношения. Но в прошлом году умер ее двоюродный дедушка, а сын его погиб в авиакатастрофе, да и вообще, война и все такое… словом, из всей семьи осталась одна только миссис Бланд. Ей старик и завещал деньги. Полагаю, как раз вовремя, чтобы спасти Бланда от банкротства.
— Ты, похоже, неплохо изучил биографию мистера Бланда.
— Ну… видишь ли… когда человек в одночасье вдруг становится богачом, финансовое управление обычно начинает интересоваться; а не было ли тут каких темных делишек? Но на сей раз проверка показала, что все в порядке.
— Как бы там ни было, — рассудил я, — человек, который в одночасье разбогател, меня нисколько не интересует. Мне нужна фигура совсем иного сорта.
— Иного сорта? Все по тому же поводу?
Я кивнул.
— Так ты с этим покончил? Или еще нет?
— Трудный вопрос, — ответил я уклончиво.
Поужинаем сегодня вместе, как собирались, или теперь уже не получится?
— Почему же, получится. Сейчас главное — дать делу ход. Прежде всего надо установить, кто такой этот мистер Корри. Скорее всего, тогда и всплывет, у кого были основания от него избавиться. — Дик посмотрел в окно. — Приехали.
Бюро машинописи и стенографии «Кавендиш» находилось на главной торговой улице с весьма величественным названием Дворцовая. Оно, как и большинство здешних контор, занимало перестроенный викторианский особняк. В соседнем здании, судя по вывеске, помещалась художественная фотография Эдвина Глена. Съемка детей, свадебных торжеств и пр. Для пущей убедительности в окне были выставлены увеличенные фотографии карапузов всех видов и калибров — от младенцев до шестилеток. Они, видимо, служили приманкой для любвеобильных мамаш. Тут же красовались несколько молодых пар — смущенные юнцы и сияющие девицы. Напротив «Кавендиша» находилась старая, солидная контора угольного магната. Дальше старомодные домики были снесены, и на их месте торчала трехэтажная стеклянная башня с вывеской: «Ориент. Кафе и ресторан».
Мы с Хардкаслом поднялись на четыре ступеньки, вошли в открытую дверь и, повинуясь табличке «Добро пожаловать!», пожаловали внутрь. Нашему взору предстала довольно большая комната, в которой три девушки усердно стучали на машинках. Две из них не обратили на наше появление никакого внимания. Третья, которая сидела прямо напротив двери, за столом с телефоном, прервала свое занятие и посмотрела на нас вопросительно. Она что-то сосала — видимо, леденец. Затолкав его языком за щеку, она, чуть гнусавя, спросила:
— Что вам угодно, джентльмены?
— Вы мисс Мартиндейл? — осведомился Хардкасл.
— Нет. Боюсь, сейчас она говорит по телефону… — Тут раздался щелчок, девушка сняла трубку, повернула переключатель и доложила:
— К вам двое мужчин, мисс Мартиндейл. — Она подняла на нас глаза:
— Могу я узнать ваши имена?
— Хардкасл, — представился Дик.
— Мистер Хардкасл, мисс Мартиндейл. — Она положила трубку и встала. — Сюда, пожалуйста.
Мы подошли к двери, на которой висела медная табличка с надписью: «МИСС МАРТИНДЕЙЛ». Девушка прижалась к косяку, пропуская нас, проговорила: «Мистер Хардкасл» — и скрылась.
Мисс Мартиндейл сидела за большим письменным столом. Это была делового вида женщина лет пятидесяти, со светло-рыжими, уложенными валиком волосами и острым взглядом. — Она оглядела нас по очереди.
— Мистер Хардкасл?
Дик протянул ей свою визитную карточку. Я, чтобы не мешать, устроился на стуле у дверей. Мисс Мартиндейл приподняла рыжие брови с недоумением и некоторым неудовольствием.
— Инспектор уголовной полиции Хардкасл? Чем могу служить, инспектор?
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, мисс Мартиндейл. Надеюсь, вы сумеете мне помочь.
Судя по гону, Дик намеревался ее очаровать. Я, со своей стороны, сомневался, возможно ли очаровать мисс Мартиндейл. Она была из тех женщин, которых французы метко называют femme formidable[1].
Я занялся изучением обстановки. На стене, над головой мисс Мартиндейл, были развешаны фотографии с автографами. Я узнал писательницу Ариадну Оливер, автора детективных романов, с которой был немного знаком. Поперек фотографии было четко, крупно написано: «Искренне ваша, Ариадна Оливер». «С благодарностью, Гарри Грегсон». — гласила надпись на портрете известного беллетриста, умершего лет шестнадцать назад. «Вечно ваша. Мириам», — красовалось на изображении Мириам Хогг, известной своими любовными повествованиями. Эротика была представлена портретом робкого на вид, лысеющего человечка, который мелко нацарапал: «С признательностью, Арманд Левайн». Во всех этих трофеях проглядывало что-то общее: мужчины, одетые в строгие костюмы, курили трубки, а дамы глядели серьезно и кутались в меха.
Пока я осматривался, Хардкасл задавал вопросы:
— У вас работает некая мисс Шейла Вебб?
— Совершенно верно. Но боюсь, она сейчас занята, по крайней мере…
Мисс Мартиндейл спросила в телефон:
— Эдна, Шейла Вебб еще не вернулась?
— Пока нет, мисс Мартиндейл.
Мисс Мартиндейл положила трубку.
— Шейла ушла на вызов, — объяснила она, — вообще-то ей бы уже пора освободиться… Впрочем, она могла поехать прямо в отель «Кроншнеп», что в конце набережной. Клиент просил ее быть там в пять.
— Понятно, — сказал Хардкасл. — А не могли бы вы рассказать мне о мисс Вебб?
— Я мало что про нее знаю. Она работает у меня… сейчас… минуточку… да, почти год. Работает довольно неплохо.
— А вы не знаете, где она работала раньше?
— Если вам действительно необходимо это знать, инспектор Хардкасл, я могу посмотреть в ее бумагах. Насколько я помню, она работала в Лондоне и, судя по рекомендации, работала весьма успешно. Кажется, в какой-то посреднической фирме — у агентов по продаже недвижимости или что-то в этом роде.
— Вы говорите, она хорошо справляется со своими обязанностями?
— Приемлемо, — ответила мисс Мартиндейл, которая явно была не слишком щедра на похвалы.
— Но не блестяще?
— Нет, этого бы я не сказала. У нее неплохая скорость, пристойный уровень образования. Она внимательно и чисто печатает.
— А помимо работы вам что-нибудь о ней известно?
— Нет. Кажется, она живет с теткой. — Мисс Мартиндейл встревожилась. — Могу я узнать, инспектор, почему вас так интересует Шейла? Она что-нибудь натворила?
— Не совсем так. А вам знакомо имя мисс Миллисент Пебмарш?
— Пебмарш, — повторила мисс Мартиндейл, наморщив рыжие брови, — пожалуй… ах да, конечно. Это ведь та клиентка, к которой ушла Шейла Вебб. Она вызвала стенографистку на три часа.
— Как был сделан заказ? — По телефону. Мисс Пебмарш позвонила сюда, сказала, что ей нужна стенографистка, и попросила, чтобы это была Шейла Вебб.
— Она просила именно Шейлу Вебб?
— Да.
— А когда она звонила?
Мисс Мартиндейл задумалась.
— Я сама сняла трубку. Значит, это было во время обеденного перерыва Приблизительно без десяти два — точнее не могу вам сказать. Но определенно не позже двух часов. А, вот у меня помечено в записной книжке. Тринадцать часов сорок девять минут.
— Мисс Пебмарш сама с вами говорила?
Мисс Мартиндейл слегка удивилась.
— Видимо, да.
— Но вы не узнали ее голос? Вы с ней не знакомы?
— Конечно, не знакома. Она просто сказала, что ее зовут Миллисент Пебмарш, и дала свой адрес — где-то на Вильямовом Полумесяце. Потом она вызвала стенографистку на три часа и, как я уже говорила, попросила, чтобы по возможности это была Шейла Вебб.
Все было изложено последовательно и четко. Я подумал, что из мисс Мартиндейл получился бы идеальный свидетель.
— Может быть, вы все-таки скажете мне, в чем дело? — с некоторым раздражением спросила мисс Мартиндейл.
— Видите ли, мисс Мартиндейл, мисс Пебмарш утверждает, что никогда вам не звонила.
Мисс Мартиндейл удивилась:
— Вот как? Очень странно.
— Вы, однако, утверждаете, что звонок все-таки имел место, но не уверены, что звонила именно мисс Пебмарш.
— Конечно, не уверена, я ведь ее не знаю. Но как тогда это понимать? Чья-нибудь шутка?
— Боюсь, не просто шутка, — отозвался Хардкасл. — А эта мисс Пебмарш, или кто это там был, объяснила, почему она просит прислать именно Шейлу Вебб?
Мисс Мартиндейл задумалась.
— По-моему, она упомянула, что уже работала с Шейлой.
— И это действительно так?
— Шейла сказала, что не помнит такого имени. Впрочем, не исключено, что она просто запамятовала. Девушки выполняют столько заказов — разные адреса, разные люди, — что она могла и забыть, если это было несколько месяцев назад. Шейла и сама не была уверена. Однако, инспектор, если это просто шутка, вы-то тут при чем?
— Сейчас объясню. Когда мисс Вебб приехала на Вильямов Полумесяц, она сразу же вошла в дом. По ее словам, такие ей были даны указания. Это верно?
— Верно, — подтвердила мисс Мартиндейл, — мисс Пебмарш предупредила, что может немного задержаться, и просила Шейлу подождать в доме.
— Когда мисс Вебб вошла в комнату, — проговорил Хардкасл, — она обнаружила на полу труп.
Мисс Мартиндейл широко раскрыла глаза и на миг лишилась дара речи.
— Как вы сказали, инспектор? Труп?
— Труп убитого мужчины, — повторил Хардкасл. — Если быть точным, его зарезали.
— Боже мой, — сказала мисс Мартиндейл, — бедная девушка, наверное, очень расстроилась. Сдержанность в оценках, по-видимому, была отличительной чертой мисс Мартиндейл.
— Вам знакомо имя Корри, мисс Мартиндейл? Мистер Р. X. Корри?
— По-моему, нет.
— Из страховой компании «Метрополис»?
Мисс Мартиндейл продолжала трясти головой.
— Полагаю, вы понимаете, в чем загвоздка, — сказал инспектор, — вы уверяете, что мисс Пебмарш позвонила вам и попросила прислать к ней в три часа Шейлу Вебб. Мисс Пебмарш решительно это отрицает. И вот Шейла приходит в дом и обнаруживает там труп.
Он выжидательно помолчал.
Мисс Мартиндейл хмуро поглядела на него.
— Все это представляется мне абсолютно невероятным, — произнесла она с неудовольствием.
Дик Хардкасл вздохнул и поднялся.
— У вас очень славная контора, — вежливо похвалил он. — Она, наверное, давно существует?
— Пятнадцать лет. Дела идут прекрасно. Начинали мы скромно, но скоро пошли в гору, и сейчас работы хоть отбавляй. В данный момент у меня работают восемь машинисток-стенографисток, но и они едва справляются.
— Вы, как я вижу, обслуживаете в основном писателей, — заметил Дик, разглядывая фотографии.
— Да, поначалу я специализировалась именно на рукописях. Я много лет работала секретарем у Гарри Грегсона, известного беллетриста. В сущности, благодаря ему я и смогла открыть это бюро. У Грегсона я познакомилась со многими писателями, а они рекомендовали меня своим коллегам. Я досконально знаю издательские требования, и это оказалось очень полезно. Кроме того, мы оказываем справочно-библиографические услуги — поиск цитат, уточнение дат, подбор материала о ведении следствия и суда, о способах и симптомах отравления, и все в таком духе. Потом, иностранные имена, названия мест и ресторанов — это для тех романов, где действие происходит за границей. Раньше ведь читателей точность не слишком волновала, а теперь они только и знают, что указывать авторам на их ошибки.
Мисс Мартиндейл замолчала. Дик вежливо заметил:
— Полагаю, у вас есть все основания гордиться собой.
Он шагнул к двери. Я распахнул ее перед ним.
Все три девушки в канцелярии уже собрались уходить. Машинки были накрыты чехлами. Приемщица Эдна с горестным видом держала в одной руке каблук-шпильку, а в другой — изувеченную туфлю.
— Я их и месяца не проносила, — жаловалась она, — а стоят они будь здоров. Все из-за этой чертовой решетки у кондитерской на углу. Каблук застрял в ней — раз! — и отвалился. Пришлось разуться и тащить обе туфли в руках вместе с булочками, а как я теперь дойду до дома или хотя бы до автобуса — понятия не имею.
Тут Эдна заметила наше присутствие и торопливо спрятала досадившую ей туфлю, бросив боязливый взгляд на свою хозяйку, которая вряд ли одобрила бы каблук-шпильку. Сама мисс Мартиндейл носила добропорядочные кожаные туфли на плоской подошве.
— Благодарю вас, мисс Мартиндейл, — сказал Хардкасл, — простите, что отнял у вас столько времени. Если вы что-нибудь еще вспомните..
— Разумеется, — довольно резко оборвала его мисс Мартиндейл. Когда мы садились в машину, я заметил:
— Вот видишь, вопреки твоим подозрениям рассказ Шейлы Вебб полностью подтвердился.
— Ладно, ладно, — проворчал Дик, — твоя взяла.
Глава 5
— Ма! — протянул Эрни Куртен, оторвавшись от своего занятия (он катал по оконной раме игрушечную машинку, издавая попеременно то мычание, то вой, — имелся в виду полет на Венеру). — Ма, ты о чем думаешь?
Миссис Куртен, сурового вида дама, была поглощена мытьем посуды и не ответила.
— Ма, к нам полиция приехала.
— Эрни, не выдумывай, схлопочешь, — пригрозила миссис Куртен, со стуком переставляя чашки в сушилку. — Ты что, забыл, что я тебе говорила про выдумки?
— Не забыл еще, — заверил ее Эрни. — Но там, честное слово, полицейская машина, а из нее вылезают два человека!
Миссис Куртен накинулась на своего отпрыска.
— Говори немедленно, что ты натворил, — потребовала она. — Господи, только этого позора нам не хватало!
— Ничего я не натворил, — отпирался Эрни, — честное слово!
— Это все твой Альф, — не унималась миссис Куртен, — он и его компания. Бандиты, да и только! Говорила я тебе, и отец говорил, чтобы ты с ними не связывался. Добром не кончится. Вот теперь попадешь под суд, а там оглянуться не успеешь — и в колонию для несовершеннолетних. Достукался!
— Они сюда идут, — сообщил Эрни.
Миссис Куртен, позабыв о посуде, заняла позицию рядом с сыном.
— Да уж, — пробормотала она.
Тут раздался звонок. Торопливо вытирая руки, миссис Куртен пошла отворять. Она посмотрела на вошедших с хмурым недоверием.
— Миссис Куртен? — осведомился тот, что был повыше.
— Ну я, — отозвалась миссис Куртен.
— Вы позволите нам войти? Я инспектор уголовной полиции Хардкасл.
Миссис Куртен довольно неохотно попятилась, распахнула дверь и кивком пригласила инспектора в гостиную. Это была уютная, чисто прибранная комната, в которую, как можно было со всем основанием полагать, входили нечасто.
Эрни, подстрекаемый любопытством, выбрался из кухни и пристроился в дверях.
— Это ваш сын? — полюбопытствовал Хардкасл.
— Мой, — ответила миссис Куртен и прибавила агрессивно:
— Что бы вы там ни говорили, он хороший ребенок.
— Я в этом не сомневаюсь, — вежливо согласился Хардкасл.
Хмурое лицо миссис Куртен слегка посветлело.
— Я хочу задать вам несколько вопросов касательно дома номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу. Вы ведь там работаете, верно?
— А я что, отпираюсь? — Миссис Куртен еще не до конца переборола свой воинственный настрой. — Хозяйка его мисс Миллисент Пебмарш…
— Она самая. Очень славная женщина.
— Слепая, — подчеркнул Хардкасл.
— Совсем слепая, бедняжка. Впрочем, по ней так сразу и не скажешь. Сама ходит по дому, всегда знает, что где лежит. Даже дорогу переходить умеет. Она не из тех, кто поднимает шум по пустякам, не то что некоторые.
— Вы работаете у нее по утрам?
— Да. Прихожу в полдесятого или в десять, ухожу около двенадцати, как управлюсь. — Вдруг ее точно дернуло:
— Там что, украли что-нибудь?
— Скорее наоборот, — пробормотал инспектор, вспомнив про часы.
Миссис Куртен уставилась на него, не понимая.
— А в чем дело-то?
— Сегодня в доме номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу обнаружен труп мужчины.
Миссис Куртен застыла в изумлении. Эрни Куртен изогнулся от восторга, открыл было рот, чтобы сказать: «Вот здорово!» — но решил, что лучше не привлекать к себе внимания, и рот закрыл.
— Труп? — недоверчиво повторила миссис Куртен и спросила еще подозрительнее:
— В комнате у мисс Пебмарш?
— Да. Труп мужчины с ножевым ранением.
— Его что, убили?
— Да, убили.
— А кто? — требовательно вопросила миссис Куртен.
— К сожалению, пока трудно сказать, — ответил Хардкасл. — Мы надеялись, что вы сможете нам помочь.
— Ничего я не знаю ни про какое убийство, — решительно сказала миссис Куртен. — Я и не сомневаюсь. И тем не менее мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Например, не заходил ли туда сегодня кто-нибудь?