— Жертву зарезали острым длинным ножом. Возможно, это был нож вроде французского кухонного-с тонким острием. Острие вошло в тело… — Тут доктор приступил к техническим подробностям.
— Смерть наступила мгновенно?
— Нет, человек этот оставался жив в течение нескольких минут.
— И при этом не кричал, не сопротивлялся?
— В его состоянии вряд ли это было возможно.
— Доктор, прошу вас, поясните, что вы имеете в виду.
— Я провел соответствующие анализы всех соответствующих органов. Могу сказать, что в момент смерти жертва находилась в состоянии комы в результате воздействия лекарства.
— Вы можете назвать это лекарство?
— Да. Хлоралгидрат.
— А можете вы сказать, каким именно образом попал он в организм убитого?
— Скорее всего, вместе с алкоголем. Тогда действие наступает почти мгновенно.
— Н-да, по моим сведениям, этот коктейль хорошо известен в некоторых кварталах и называется «Микки-финн», — пробормотал коронер.
— Совершенно верно, — сказал доктор Ригг. — Наверняка убитый, ничего не подозревая, выпил этот коктейль и уже через несколько минут потерял сознание.
— И вы полагаете, что тогда-то его и убили?
— Уверен. Это объясняет и отсутствие следов борьбы, и безмятежное выражение лица.
— Как долго пробыл он без сознания?
— Трудно сказать наверняка. Тут опять все зависит от состояния здоровья. Могу утверждать только одно — пролежал он не меньше получаса, а скорей всего, даже дольше.
— Благодарю вас, доктор Ригг. Скажите только, когда убитый в последний раз ел.
— В тот день он не обедал, если вас интересует именно это. В течение четырех часов, предшествовавших убийству, он не принимал никакой плотной пищи.
— Еще раз благодарю вас. Думаю, это все.
Коронер оглядел зал и произнес:
— Предварительное слушание дела откладывается на две недели до двадцать восьмого сентября.
Слушание закончилось, и публика потянулась к выходу. Пришедшая в суд вместе со всеми девушками из бюро «Кавендиш» Эдна Брент замешкалась у дверей. Бюро в то утро было закрыто. Одна из машинисток, Морин Уэст, обернулась к Эдне:
— Ну, как тебе все это? Слушай, пойдем поедим в «Синей птичке»? Времени у нас хоть отбавляй. Во всяком случае, у тебя.
— Времени у меня не больше, чем у вас, — обиженно ответила Эдна. — Наша Кошка заявила, что мне лучше ходить обедать в первый перерыв. Придумала. Так что лучше, пока есть лишний часок, я пройдусь по магазинам.
— Ну-у, она как всегда, — сказала Морин. — Вечно устроит какую-нибудь пакость. Контора откроется в два, опаздывать не стоит. Ты что, кого-нибудь ищешь?
— Шейлу. Я не видела, ушла она или нет.
— Давно уже, — ответила Морин, — сразу, как только дала показания. Она ушла с молодым человеком — не рассмотрела с кем. Ты идешь?
Эдна все еще мешкала и сказала:
— Идите без меня… мне все равно еще по магазинам… Морин ушла вслед за остальными. Эдна осталась у входа. В конце концов она решилась обратиться к молодому светловолосому полицейскому, который стоял у дверей.
— Нельзя ли мне вернуться? — робко пробормотала она. — Мне нужно поговорить с этим… кто приходил к нам в бюро… с инспектором, как его…
— Инспектором Хардкаслом?
— Да-да. Он сегодня давал свидетельские показания.
— Ну-у… — Молодой полицейский заглянул внутрь и увидел инспектора, занятого разговором с коронером и констеблем графства.
— Он сейчас очень занят, мисс, — сказал он. — Если бы вы заглянули позднее или передали бы через меня… У вас что-нибудь важное?
— Вряд ли, — сказала Эдна. — Так… просто я никак не пойму, почему она сказала… Я помню… — И она, недоуменно сдвинув бровки, отвернулась.
Она добрела до Хлебного рынка, а потом пошла дальше по Главной улице, все еще силясь что-то обдувать и растерянно хмуря брови. Попытки разобраться в чем-то самой удавались Эдне не слишком. Чем больше она старалась разложить все по полочкам, тем больше запутывалась.
Раз она сказала вслух:
— Но этого быть не может… Не может быть, она лжет… Вдруг, приняв какое-то решение, она свернула с Главной улицы на Олбанскую дорогу и пошла в сторону Полумесяца.
С того дня, когда в печати появились сообщения об убийстве, возле дома номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу собирались целые толпы зевак. Удовольствие, с которым при подобных обстоятельствах публика разглядывает обыкновенные камни и кирпичи, вещь загадочная. В первый день власти вынуждены были даже поставить полицейского, чтобы немного утихомирить собравшихся. Потом интерес поугас, но не иссяк. Фургоны торговцев здесь притормаживали, женщины с сумками на колесиках делали передышку минут на пять-шесть и, стоя на противоположной стороне улицы, таращили глаза, разглядывая аккуратненький домик мисс Пебмарш. Домохозяйки с корзинами вперивали в него жадные взгляды и останавливались, чтобы перекинуться с приятельницами свеженькой сплетней.
— Это тот дом, тот самый…
— Тело нашли в гостиной… Нет, я думаю, что гостиная впереди, слева…
— А разносчик бакалейщика говорит — справа. Она почти забыла, зачем сюда пришла…
Она вздрогнула, услышав возле самого уха чей-то голос, окликнувший ее по имени.
Она обернулась и замерла от удивления.
Глава 16
Рассказывает Колин Овн
Я заметил, как Шейла Вебб тихонько выскользнула из зала суда. Перед коронером она держалась прекрасно. Естественно. Волновалась, но не слишком. (Бекк сказал бы: «Отличный спектакль». Я прямо-таки слышал его голос.)
С удивлением выслушал я конец показаний доктора Ригга (Дик Хардкасл ничего не сказал мне, а уж он-то должен был знать), а потом вышел за ней.
— В конце концов, ничего страшного, — сказал я, догнав Шейлу.
— Да, действительно. Коронер очень милый. — Она помолчала. — А что дальше?
— Дальше разбирательство отложат за недостатком улик. Или недели на две, или до выяснения личности убитого.
— Вы думаете, это выяснят?
— Конечно, — сказал я, — в два счета. Можете не сомневаться.
Она передернула плечами:
— Холодно сегодня.
Было вовсе не холодно. Я бы сказал, было даже довольно тепло.
— Не хотите со мной пообедать? — предложил я. — Вам все равно еще рано возвращаться к своим машинкам.
— Да. Сегодня у нас закрыто до двух.
— Тогда пошли. Как вы относитесь к китайской кухне? Я уже вижу китайский ресторанчик, вон там — недалеко.
Шейла, кажется, заколебалась.
— Но мне и правда нужно в магазин.
— Это нельзя сделать попозже?
— Нет. Не могу… многие в час закрываются, у них перерыв до двух.
— Хорошо. Тогда давайте встретимся позже. Через полчаса?
На это она согласилась.
Я прошел дальше, к морю, — пляж был пустынный, потому что дул сильный ветер, — приискал себе укромное местечко и уселся поудобнее.
Мне нужно было подумать. Когда кто-то знает о тебе больше, чем ты сам, это всегда неприятно. А старик Бекк, Эркюль Пуаро, Дик Хардкасл — все они сразу отлично поняли то, в чем я решился признаться себе самому только что.
Я думал об этой девушке — думал так, как прежде ни о ком и никогда.
Дело было вовсе не в красоте — у нее было хорошенькое, немного необычное личико, и не больше. И не в женственности — не это главное.
Главное заключалось в том, что почти с самого начала я понял, что это моя девушка.
А ведь я не знал о ней самого важного!
В два с небольшим я подошел к участку и спросил Дика. Дик сидел за своим столом над грудой бумаг. Он поднял на меня глаза и спросил, что я думаю о предварительном слушании.
Я ответил, что все это показалось мне очень мило и очень прилично поставленным спектаклем.
— Это у нас неплохо умеют.
— А как насчет медэкспертизы?
— Просто нокаут. Почему ты ничего не сказал мне?
— Ты же уезжал. Ну как, посоветовался со своим специалистом?
— Да.
— Кажется, смутно и я его припоминаю. Одни усы.
— Да уж, — согласился я. — Он ими очень гордится.
— Ему, наверное, черт знает сколько лет?
— Еще бы, но он не того, не «га-га», — сказал я.
— А зачем ты к нему поехал-то? Из чистого благородного сострадания?
— Ты подозрителен, как полицейский, Дик! В основном, да. Но, признаться, мне ведь еще и самому любопытно. Я, например, хотел услышать, что он скажет. Видишь ли, старик всегда уверял — по-моему, это просто бахвальство, — будто он, не вставая с кресла, с закрытыми глазами и сложенными ручками, просто поразмышляв, может с легкостью разрешить любую проблему. Вот я и решил вывести его на чистую воду.
— И он действительно закрыл глаза и сложил ручки?
— Да.
— И что же он сказал? — с некоторым любопытством спросил Дик.
— Он сказал, — отвечал я, — что это, должно быть, очень простое убийство.
— Простое! — Хардкасл даже привстал со стула. — Господи Боже, почему?
— Насколько я смог понять, — сказал я, — потому что обставлено слишком сложно.
Хардкасл покачал головой.
— Не думаю, — сказал он. — Звучит вроде тех умных штучек, которые любят в Челси, но все-таки непохоже. Что еще?
— Велел побеседовать с соседями. Я сказал, что это мы уже и сами догадались сделать.
— После медицинской экспертизы соседи становятся для нас еще интересней. Опоили его, наверное, где-нибудь в другом месте, а в девятнадцатый дом перенесли, чтобы там и убить.
В этих словах мне почудилось что-то знакомое.
— Миссис Как-там-ее, кошачья хозяйка, сказала почти то же самое. Тогда меня это зацепило: занятно сказано.
— Ox уж эти кошки, — сказал Дик, и его передернуло. — Между прочим, оружие мы нашли. Вчера, — добавил он.
— Нашли? Где?
— В кошатнике. Наверное, выбросил убийца.
— Отпечатков, конечно, нет.
— Все вытерто. А нож может оказаться чьим угодно — не новый, наточен недавно.
— Итак, что мы знаем? Жертву опоили, потом привезли в дом мисс Пебмарш… в машине? Каким образом?
— Его могли перенести из соседнего дома через смежный садик.
— Немножко рискованно, правда?
— Сложно, — согласился Хардкасл, — и нужно хорошенько изучить привычки соседей. Скорее всего, привезли в машине.
— Тоже рискованно. Машину заметили бы.
— Не заметили же. Но согласен, убийца на это рассчитывать не мог. Прохожие могли обратить внимание…
— Вряд ли, — сказал я, — машины примелькались. Конечно, если это не слишком роскошный, необыкновенный лимузин, но вряд ли…
— Кроме всего прочего, было время обеда. Понимаешь, Колин, но ведь тогда на нашу сцену опять возвращается мисс Миллисент Пебмарш. Кажется невероятным, чтобы слепая могла зарезать здорового крепкого мужчину, но отравить…
— Иными словами, если «он пришел, чтобы его убили», как выразилась наша миссис Хемминг, он пришел, ничего не подозревая, к мисс Пебмарш, и ему предложили стакан хересу или коктейль. Потом «Микки-финн» сделал свое дело, мисс Пебмарш — свое. Потом она сполоснула стакан, аккуратно перенесла тело на пол, выбросила нож в соседский сад и, как всегда, вовремя вышла из дому.
— По пути позвонив в машинописное бюро…
— Но зачем? И зачем она пригласила Шейлу?
— Хотел бы я знать. — Хардкасл взглянул на меня. — А она, девушка, знает?
— Говорит, что нет.
— Говорит, что нет, — без выражения повторил Хардкасл. — Я тебя спрашиваю, что об этом думаешь ты.
Минуты две я молчал. Что я думаю? Надо решать и выбирать. Правда выяснится потом. Если Шейла та, за кого я ее принимаю, вреда ей не будет. Резким движением я вынул из кармана открытку и бросил через стол.
— Шейла получила по почте.
Хардкасл исследовал ее со всех сторон. Открытка из серии «Дома Лондона». Центральный уголовный суд. Справа — аккуратно отпечатан адрес: мисс Шейле Вебб, 14, Пальмерстонское шоссе, Краудин, Сассекс. Слева, тоже отпечатанное, слово «Помни», и под ним «4-13».
— Четыре тринадцать, — сказал Хардкасл. — Время, которое было там на всех часах. — Он покачал головой. — «Старый Бейли», «Помни», 4.13. Что же все это значит?
— Она говорит, что не знает. — И я добавил:
— А я ей верю.
Хардкасл кивнул.
— Я оставлю пока у себя. Может, вытянем что-нибудь.
— Очень надеюсь.
Я почувствовал некую возникшую между нами натянутость. Чтобы рассеять ее, я сказал:
— Бумаг тут у тебя!
— Как всегда. В основном чушь собачья. В картотеке убитый не числится, отпечатков тоже нет. Практически здесь все — письма от якобы опознавших убитого.
Он прочел:
«Уважаемый сэр, я уверен, что человека, чья фотография опубликована в газете, видел вчера, когда он торопился на поезд в Виллесдене. Он разговаривал сам с собой и показался мне очень взволнованным, обеспокоенным. Когда я его заметил, я решил, что с ним что-то случилось».
«Дорогой сэр, мне кажется, что этот человек очень похож на двоюродного брата моего мужа. Джон живет в Южной Африке, но, может, уже вернулся. Правда, раньше он всегда носил усы, но ведь он мог их сбрить».
«Уважаемый сэр, человека с фотографии в газете я видел вчера в вагоне метро. Тогда я подумал, что с ним что-то не так».
— И конечно же, тут полным-полно дам, которые признают в нем своего мужа. Похоже, женщины понятия не имеют, как выглядят их мужья. А здесь вот — письма мамаш, которые не видели своих сыновей лет по двадцать и теперь воспылали надеждой.
А вот список тех, кто у нас в розыске. Ничего подходящего. «Джордж Барлоу, 65 лет, пропал из дому». Жена думает, что он потерял память. Приписка внизу:
«С собой много денег. Видели вместе с рыжеволосой вдовой». Почти наверняка сбежал.
Следующий: «Профессор Харгрейвз, в прошлый вторник ждали на лекции. Не появился и не прислал телеграмму».
Не похоже, что этот профессор всерьез заинтересовал Хардкасла.
— Скорей всего, перепутал недели, — сказал он. — Возможно, он даже хотел сказать экономке, куда едет, да позабыл. И такого выше головы.
На столе у Хардкасла зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— Да?.. Что?.. Кто нашел? Вы записали имя?.. Понятно. Давайте. — Он положил трубку на рычаг. Когда он снова повернулся ко мне, лицо его изменилось. Оно стало твердым, почти суровым.
— На Полумесяце в телефонной будке найдена мертвая девушка, — сказал он.
— Мертвая? — Я уставился на него. — Как…
— Задушили. Собственным шарфом!
Мне вдруг стало холодно.
— Кто? Не…
Хардкасл окинул меня холодным, оценивающим взглядом. Мне этот взгляд не понравился.
— Нет, не она, — сказал он, — если ты испугался этого. Полицейский вроде бы узнал ее. Говорит, что эта девица работала в одной конторе с Шейлой Вебб. Зовут Эдна Брент.
— Кто ее обнаружил? Констебль?
— Мисс Вотерхауз, хозяйка дома номер восемнадцать. Кажется, что-то у нее случилось с телефоном, она вышла позвонить из автомата и увидела там в углу скорчившуюся девушку.
Открылась дверь, и полицейский констебль сказал:
— Звонил доктор Ригг, сэр, он уже выехал. Будет ждать вас на Полумесяце.
Глава 17
Прошел час с небольшим, и инспектор уголовной полиции Хардкасл, усевшись за свой стол, с облегчением пододвинул к себе чашку с казенным чаем. Лицо его все еще хранило холодное, жесткое выражение.
— Прошу прощения, сэр. С вами хочет поговорить Пирс.
Инспектор поднял голову.
— Пирс? Хорошо. Пусть войдет.
Молодой констебль вошел в кабинет, явно нервничая.
— Прошу прощения, сэр. Я подумал, что должен все вам рассказать.
— Что рассказать?
— После слушания, сэр, я стоял на посту у входа. Эта девушка — та, что убили… Я говорил с ней… Она подошла сама…
— Говорили? Вот как? И что же она сказала?
— Она хотела вам что-то сообщить, сэр. Хардкасл выпрямился, тотчас насторожившись.
— Хотела сообщить? Что именно она сказала?
— Ничего особенного, сэр. Мне очень жаль, сэр, я был обязан придумать что-нибудь. Я спросил, не хочет ли она передать, что нужно, через меня, или, может быть, ей удобней подойти попоздней к вам в участок. Видите ли, в тот момент вы разговаривали с констеблем и с коронером, и я решил…
— Ч-черт! — выдохнул Хардкасл. — Вы что, не могли попросить ее подождать, пока я не закончу?
— Простите, сэр. — Юноша покраснел. — Конечно, так и нужно было сделать, но я не сообразил. Я ведь не знал, что это важно. Думаю, она — тоже Ее просто что-то немного беспокоило.
— Беспокоило, — сказал Хардкасл. С минуту он сидел молча, перебирая в уме факты. Это та самая девушка, которую он встретил по дороге к дому миссис Лоутон, та, что хотела увидеться с Шейлой Вебб. Она узнала его и на мгновение заколебалась, не решаясь окликнуть. Что-то было у нее на уме. Вот именно. Что-то было. Занятый мыслями о Шейле, он проморгал что-то очень важное. Что-то ее беспокоило. Что? Теперь, может быть, никто уже этого не узнает.
— Продолжайте, Пирс, — сказал он, — рассказывайте все, что только вспомните. — И, потому что был человеком справедливым, мягко добавил:
— Вы ведь не знали, насколько это важно.
Он отдавал себе отчет в том, что не очень-то хорошо изливать свой гнев и досаду на голову этого проштрафившегося мальчишки. Да и откуда тот мог знать! Его учили блюсти порядок и следить, чтобы под ногами начальства не путался кто попало. Если бы Эдна сказала, что у нее что-то важное или срочное, тогда другое дело. Но вряд ли она решилась бы, подумал Хардкасл, припомнив свое первое от нее впечатление еще в конторе, — не тот человек. Тугодумша. И, вероятно, сама не верила в свои умственные способности.
— Пирс, не могли бы вы в точности припомнить, как и что она говорила? — попросил он.
Пирс взглянул на него с благодарностью.
— Конечно, сэр. Она подошла ко мне, когда все расходились. С минуту она постояла в нерешительности, оглядываясь, будто кого-то искала. Думаю, что не вас, сэр. Кого-то другого. Потом подошла ко мне и спросила, нельзя ли ей поговорить с офицером полиции, тем самым, что давал показания. А я, как я уже говорил, увидел, что вы заняты разговором со старшим констеблем, и сказал, что сейчас у вас очень много работы и что она может или передать через меня, или попозже зайти в участок. Она, кажется, сказала, что именно так и сделает. А я сказал, что если у нее что-нибудь важное…
— Ну?! — Хардкасл подался вперед.
— Она ответила, что ничего особенного. Просто ей непонятно, как так могло получиться и почему она так сказала.
— «Как так могло получиться, почему она так сказала», — повторил Хардкасл.
— Да, но я не уверен, что передаю слово в слово. Возможно, то звучало вроде: «Но этого быть не могло. Почему же она так сказала?» Она хмурилась, выглядела озадаченной. Но когда я ее спросил, сказала, что это не имеет значения.
Не имеет значения, сказала девушка. Та самая девушка, которую через пару часов нашли мертвой в телефонной будке…
— Рядом с вами во время разговора никто не стоял? — спросил он.
— Сэр, там было полно народу, вы же знаете, все расходились. На слушаниях всегда много людей. А об этом убийстве печать подняла такой шум, склоняют его так и эдак.
— И вы никого не запомнили из тех, кто стоял рядом с вами или проходил мимо, кого-нибудь из свидетелей, например?
— Боюсь, что нет, сэр.
— Ладно, — сказал инспектор, — ничего не поделаешь. Ладно, Пирс, если потом что-нибудь вспомните, немедленно мне сообщите.
Инспектор сделал усилие, чтобы сдержать злость и досаду на себя. Эта похожая на кролика девица что-то знала. Нет, не стоит употреблять такое громкое слово — не знала, скорее, что-то видела или слышала. И это что-то встревожило ее, и тревога усилилась после слушания. Что же это могло быть? Чьи показания? По всей вероятности, показания Шейлы Вебб. Два дня назад, чтобы увидеться с Шейлой, она заходила к ее тетке. Конечно, можно было поговорить и в конторе. Зачем же ей понадобилось идти к Шейле домой? Или она узнала нечто такое, что привело ре в смятение? Или хотела посоветоваться о чем-то таком, о чем не спросишь на людях, в конторе, а только с глазу на глаз? Похоже на то. Очень похоже.
Он отпустил Пирса и отдал несколько распоряжений сержанту Крею.
— Как вы думаете, зачем она туда пошла? — спросил сержант Крей.
— Я бы сам хотел это знать, — сказал Хардкасл. — Конечно, возможно, что просто из любопытства — захотелось увидеть сам дом. Ничего удивительного — гам, наверное, полгорода перебывало.
— Что верно, то верно, — с чувством сказал сержант Крей.
— А с другой стороны, — медленно проговорил Хардкасл, — она могла пойти, чтобы увидеться с человеком, который там живет.
Когда сержант Крей вышел из кабинета, Хардкасл записал в блокноте три номера.
— Двадцать, — написал он и поставил вопросительный знак. Потом приписал. — Девятнадцать? — Добавил:
— Восемнадцать? — Он записал и фамилии владельцев:
— Хемминг, Пебмарш, Вотерхауз. — Три дома на верхнем краю Полумесяца он исключил. Если бы Эдна Брент собиралась зайти в один из них, вряд ли она пошла бы с противоположной стороны.
Хардкасл продумал три версии.
Во-первых, дом номер двадцать. Там нашли нож, которым совершено убийство. Скорее всего, его зашвырнули из сада номера девятнадцать, но это лишь предположение. Его могла забросить в кусты и владелица дома номер двадцать. На допросе миссис Хемминг в ответ лишь рассердилась. «Швырнуть в моих кошечек таким ножом — просто безнравственно!» — сказала она. Какая могла быть связь между Эдной Брент и миссис Хемминг? «Никакой», — решил Хардкасл и перешел к мисс Пебмарш.
А что, если Эдна Брент отправилась на Полумесяц, чтобы увидеться с мисс Пебмарш? Мисс Пебмарш тоже давала в тот день показания. Вполне возможно, что именно они и вызвали беспокойство Эдны. С другой стороны, она забеспокоилась до слушания дела в суде. Может, она что-то узнала о мисс Пебмарш? Например, о некоей связи между мисс Пебмарш и Шейлой Вебб. Тогда понятны ее слова, сказанные Пирсу: «Такого быть не могло».
— Домыслы, домыслы, одни домыслы, — сердито подумал Хардкасл.
Дом номер восемнадцать. Тело обнаружила мисс Вотерхауз. Как и все сыщики, Хардкасл не доверял людям, которые вот так вдруг находят труп. Ведь когда его обнаружит посторонний, для убийцы это просто подарок — не нужно суетиться, придумывать алиби, а новые отпечатки… Тут все против мисс Вотерхауз — с одной оговоркой. Ни одного подходящего мотива. Ни одного, который бы объяснил, зачем ей понадобилось убрать Эдну Брент. Мисс Вотерхауз не давала показаний. Но в суд пришла. Эдна могла как-то узнать, что именно она и назвалась по телефону мисс Пебмарш и попросила прислать стенографистку в дом номер девятнадцать.
Еще один домысел.
И, наконец, сама Шейла Вебб…
Рука инспектора потянулась за телефонной трубкой. Он набрал номер гостиницы, где остановился Колин Овн. Колин ответил сразу.
— Это Хардкасл… Во сколько ты сегодня обедал с Шейлой Вебб?
Последовала небольшая пауза, потом Колин спросил:
— А откуда ты знаешь, что мы вместе обедали?
— Чертовски трудно догадаться! Так обедали или нет?
— Мне что, нельзя уже и пообедать с ней?
— Да можно! Сколько угодно! Мне только нужно знать время. Вы ушли прямо из суда?
— Нет. Она пошла в магазин. Мы встретились в час дня в китайском ресторанчике рядом с рынком.
— Понятно.
Хардкасл заглянул в свои записи. Эдна Брент умерла между двенадцатью тридцатью и часом дня.
— Не хочешь ли ты узнать, что нам подали на обед?
— Не ерепенься. Мне нужно точное время. Для ясности.
— Понятно. Конечно, конечно.
Последовало молчание. Чтобы снять возникшую неловкость, Хардкасл сказал:
— Если ты свободен сегодня вечером…
Колин перебил:
— Я уезжаю. А сейчас укладываю вещи. Есть одно дельце. За границей.
— Когда вернешься?
— Черт его знает. По меньшей мере, через неделю, а может, через две, а может, и никогда.
— Не везет тебе? — спросил Хардкасл.
— Не уверен, — сказал Колин и повесил трубку.
Глава 18
Хардкасл подошел к дому номер девятнадцать по Вильямову Полумесяцу как раз в тот момент, когда мисс Пебмарш собиралась уходить.
— Позвольте вас на минутку, мисс Пебмарш.
— О! Вы… инспектор уголовной полиции Хардкасл?
— Да. Могу я задать вам несколько вопросов?
— Я боюсь опоздать на занятия. Это надолго?
— Уверяю вас, не дольше трех-четырех минут.
Она вернулась в дом, за нею вошел инспектор.
— Вы уже слышали сегодняшние новости? — спросил он.
— А что, что-нибудь произошло?
— Я думал, вы уже знаете. На вашей улице в телефонной будке убита девушка.
— Убита? Когда?
— Два часа сорок пять минут тому назад, — сказал он, взглянув на напольные часы.
— Я ничего об этом не слышала. Ничего, — сказала мисс Пебмарш. На миг в ее голосе зазвучали гневные вотки. Будто к ней вернулось ощущение беспомощности, и это глубоко ее ранило. — Убита… девушка… Кто?
— Эдна Брент. Она работала в бюро «Кавендиш».
— Еще одна оттуда. Ее тоже сюда послали, вроде той, Шейлы… забыла фамилию?
— Не думаю, — сказал инспектор. — К вам она не заходила?
— Ко мне? Нет. Разумеется, нет.
— А если бы все же зашла — вы были дома?
— Не знаю. В какое, вы говорите, время?
— Примерно в двенадцать тридцать или чуть позже.
— Тогда, да, — сказала мисс Пебмарш, — я была дома.
— Чем вы занимались сегодня, когда ушли из суда?
— Я сразу вернулась домой. — Она помолчала, потом спросила:
— Почему вы решили, что она могла ко мне зайти?
— Сегодня утром она приходила в суд и видела вас. Что-то ее сюда привело, а насколько нам известно, она никого больше на Полумесяце не знала.
— Но с какой бы стати она пошла ко мне — только лишь потому, что увидела сегодня?
— Ну, — сказал инспектор, и на губах его заиграла легкая улыбка, потом он сообразил, что мисс Пебмарш не в состоянии оценить ее неотразимость, и постарался, чтобы она прозвучала в голосе. — Разве поймешь этих девиц? Может быть, ей захотелось взять у вас автограф. Или что-то вроде того.
— Автограф! — с презрением повторила мисс Пебмарш. Потом добавила:
— Что ж, может быть, вы и правы. И такое бывает. — И она резко мотнула головой. — Я могу уверить вас только в одном, инспектор Хардкасл, сегодня этого не случилось. С тех пор как я пришла домой, ко мне не заходил ни один человек.
— Хорошо. Спасибо, мисс Пебмарш. Мы решили, что нужно проверить любую возможность.
— Сколько ей было лет? — спросила мисс Пебмарш.
— Кажется, девятнадцать.
— Девятнадцать? Совсем юная. — Голос ее дрогнул. — Совсем юная. Бедная девочка. Кому понадобилось убивать такого ребенка?
— Случается, — сказал инспектор.
— Какой она была? Красивой, хорошенькой, привлекательной?
— Нет, — сказал Хардкасл. — Думаю, ей очень хотелось быть именно такой, но нет, не была.
— Тогда почему? — сказала мисс Пебмарш. И снова покачала головой:
— Мне очень жаль. Жаль больше, чем я могу высказать словами, инспектор, но мне нечем помочь вам.
Хардкасл ушел, поразившись не в первый раз силе характера слепой мисс.
Мисс Вотерхауз была дома. Верная своей привычке, она так неожиданно распахнула дверь, будто в ней сидело тайное желание застать кого-нибудь за недостойным занятием.
— А, это вы, — сказала она. — Но я уже все рассказала вашим людям.
— Я уверен, что вы ответили на все заданные вопросы, — сказал он. — Но поймите, обо всем ведь сразу не спросишь. Теперь нам понадобилось уточнить кое-какие детали.
— Какие еще детали? Это был просто кошмар, — сказала мисс Вотерхауз с таким обиженным видом, будто убийство было делом его рук. — Да входите, входите. Не стоять же вам целый день на пороге. Входите, садитесь и спрашивайте обо всем, что вам угодно, хотя я не понимаю, что я еще могу сказать. Я уже говорила — я вышла позвонить. Я открыла дверь будки, а там девушка. В жизни не испытывала подобного потрясения. Я побежала, позвала полицейского. А потом, если вам интересно, вернулась сюда и — для профилактики — выпила бренди. Для профилактики, — свирепо добавила мисс Вотерхауз.
— Вы поступили очень разумно, мадам, — сказал инспектор Хардкасл.
— Вот так-то, — закончила мисс Вотерхауз.
— Я хотел спросить вас, не встречались ли вы с этой девушкой раньше?
— Возможно, десятки раз, — сказала мисс Вотерхауз, — но я не помню ее. Я хочу сказать, что, вполне вероятно, я ее видела у Вулворта, или в автобусе, или, быть может, она продала мне билет в кино.
— Она работала стенографисткой в бюро «Кавендиш».
— Не припомню, чтобы когда-либо пользовалась услугами стенографистки. Может быть, раньше она работала в конторе моего брата в «Гейнсфорд и Светтенхем». Вы к этому клоните?
— Нет, — сказал инспектор Хардкасл, — похоже, что к нам это отношения не имеет. Я лишь хотел спросить, не заходила ли она к вам сегодня утром, перед тем как ее убили?
— Ко мне? Разумеется, нет. С какой стати?
— Пока неизвестно, — сказал инспектор. — Значит, вы утверждаете, что некто, кто видел, как она входила в вашу калитку, ошибся? — Он с невинным видом посмотрел на нее.
— Кто-то видел, как она входила в мой сад? Чушь, — сказала мисс Вотерхауз. Потом она заколебалась. — Или…