Учебной и научной литературы 11 глава

13 Тренделенбургу принадлежат две работы о категориях- «De AristoteHc categorns», 1833 и «Geschicthe der Kategonenlehre», 1846,

ния о категориях, все же существует органическая связь между логическими категориями Аристотеля и грамматическими кате­гориями. Кант в «Критике чистого разума» говорит, что катего­рии Аристотеля «нахватаны», а Гегель в своих «Лекциях по истории философии» утверждает, что они представляют собой просто некое «собрание» (Sammlung).

Но упреки Канта и Гегеля в произвольности построения таб­лицы категорий у Аристотеля и в отсутствии в ней всякой си­стемы несостоятельны хотя бы потому, что противопоставляемые аристотелевской таблица категорий Канта и саморазвитие ка­тегорий у Гегеля являются в большей мере произвольными, чем основанная на анализе языка система категорий Аристотеля. Последняя носит эмпирический характер, тогда как системы ка­тегорий Канта и Гегеля являются априорными. Притом и Кант и Гегель включают в свои системы главные категории Аристо­теля: качество, количество, отношение, субстанцию

Что касается самого термина «категории», то это слово у Аристотеля встречается в более широком и специальном смыс­лах. Во втором случае этот термин употребляется Аристотелем для обозначения предиката. Модальности (возможность, необ­ходимость и т. д.) также иногда обозначаются выражением «ка­тегории». Стоики в грамматике предикативную часть предложе­ния обозначали термином «категорема» (катцуорщла).

Тренделенбург в своей «Истории учения о категориях» гово­рит, что слово «категория» впервые у Аристотеля стало специ­альным для обозначения предикации в суждении и предложении. Бэн пишет, что термин «категории» был введен не с целью классификации вещей, но скорее для обобщения предикатов, анализа родов предикации. Он говорит, что Аристотель постро­ил учение о категориях по следующему плану: имеется какая-ли­бо единичная вещь, возникают вопросы: «Что мы можем выска­зать о ней в качестве предиката? Каков конечный анализ родов предикации?». Первоначальной целью Аристотеля, по мнению Бэна, было просто дать исчерпывающий перечень возможных пре­дикатов о единичном предмете. Таким образом, по Бэну, учение Аристотеля о категориях представляет собою анализ основного значения процесса присоединения сказуемого к подлежащему. Дж. Ст Милль придерживается такого же взгляда на смысл уче­ния Аристотеля о категориях и при этом заявляет, что аристоте­левские категории лишь в понимании схоластиков стали упо­треблять для классификации вещей.

Другие, напротив, выдвигают на первый план онтологиче­скую природу категорий Аристотеля. Так, Целлер настаивает на том, что учение Аристотеля о категориях относится к онтоло­гии — науке о сущем. Минто тоже утверждает об онтологиче­ском характере категорий Аристотеля. Напротив, Тренделен­бург требует строгого отграничения категорий Аристотеля от он-

тологических принципов. Он говорит, что путь, ведущий к кате­гориям, открылся лишь с того времени, когда была поставлена проблема деления понятий и их размещения по родам, но Пла­тон, тоже занимавшийся этой проблемой, дал мало для логиче­ского учения о категориях ввиду того, что у него общие понятия получили онтологическое значение, и только Аристотель явился подлинным создателем логического учения о категориях.

Большинство историков логики вслед за Тренделенбургом ви­дит в категориях Аристотеля высшие родовые понятия и относит аристотелевское учение о категориях к логике, а не к онтологии Этот взгляд, по нашему мнению, правилен, но при этом необхо­димо учитывать связь аристотелевского учения о категориях и с грамматикой, и с онтологией. Ввиду наличия этой связи отдель­ные исследователи обращают внимание на разные аспекты в аристотелевском учении о категориях. Рассмотрим точку зрения Брентано, которая сводится к следующим положениям

Категории Аристотеля суть различные значения бытия, наи­высшие роды сущего Категории — наивысшие предикаты пер­вой субстанции и различаются они по их отношению к первой субстанции. Это и есть принцип деления в классификации кате­горий. Категории различаются способами предикации. Число и различие того, что иредицируется о первой субстанции, равно числу и различию категорий. Одно и то же понятие не может прямо попадать под две различные категории Но различие категорий не есть необходимо реальное различие Сам Аристо­тель дает примеры, показывающие возможность реального тож­дества вещей, принадлежащих к разным категориям

Брентано полагает, что возможно дедуктивное доказатель­ство деления категорий у Аристотеля (по различию способов су­ществования их в первой субстанции). Это дедуцирование ка­тегорий должно начинаться с различения между субстанцией и акциденцией. Последнюю можно разделить на абсолютные ак­циденции и отношения, абсолютные акциденции в свою очередь можно разделить на виды и подвиды, но это значит редуциро­вать одни категории к другим. Но тогда все категории уже не яв­ляются самыми высшими родами, а представляют собой лестни­цу из пяти различных степеней общности, причем наивысшей общ­ностью обладает категория «бытие», следующую степень общ­ности имеют категории «субстанция» и «акциденция». Подоб­ную редукцию одних категорий к другим Прантль находит у са­мого Аристотеля. По этому поводу Брандис замечает, что такая редукция разрушает все учение о категориях

Надо думать, что все попытки дедуцирования категорий Аристотеля не принадлежат ему самому, а являются плодом собственного измышления позднейших авторов

Рассмотрев основные взгляды на учение о категориях Ари­стотеля, выскажем свое мнение,

Исходя из положения, что понятие, образующее предикат в суждении, по своему объему шире, чем субъект суждения, Ари­стотель в целях отыскания самых общих понятий изучает роды сказуемых. Установление родов сказуемых в суждении приводит в сущности к установлению классификации суждений еще по од­ному основанию — то роду сказуемых. В этом заключается вклад в теорию суждения, вносимый учением о категориях. Но непо­средственной основной задачей аристотелевского учения о ка­тегориях является нахождение системы наивысших понятий А поскольку логика Аристотеля есть, как указывает В. И. Ле­нин, в своей основе объективная логика, то самые высшие поня­тия логики являются также наивысшими родами всего сущест­вующего

Поскольку Аристотель впадает в объективный идеализм, для которого нет различия между бытием и мышлением, у него наи­высшие понятия и наивысшие роды бытия совпадают.

Для Аристотеля, как и для Платона, наука есть система по­нятий, причем, по мнению обоих этих мыслителей, все понятия образуют определенную иерархию, в которой каждое отдельное понятие занимает определенное, строго фиксированное место. По учению Платона и Аристотеля, понятия вечны и неизменны, они находятся в неизменном отношении между собой. Это отно­шение есть отношение субординации, подчиненности менее об­щих понятий более общим. Низшие (менее общие) понятия за­висят от высшего (более общего) понятия. С этой точки зрения истинное суждение рассматривается Аристотелем как подчине­ние понятий — устанавливается подчинение субъекта предикату; в суждении субъект является низшим понятием, а предикат выс­шим. С этой точки зрения для Аристотеля суждение представ­ляет собой в известном смысле включение менее общего понятия в более общее.

На вершине иерархии понятий, по учению Аристотеля, на­ходятся наивысшие, самые общие понятия — категории. Под ка­тегории можно подвести все остальные понятия. В отношении же к суждениям они суть наивысшие роды сказуемого. Именно эта сторона их открывает путь для выяснения системы катего­рий у Аристотеля. Категории также выступают и в качестве наи­высших родов бытия. Однако они у него не охватывают все роды бытия: в таблицу категорий, например, не входят модальности бытия.

Вопрос о том, насколько оригинален Аристотель в своем уче­нии о категориях, спорен. Если Тренделенбург находит у пред­шественников Аристотеля только наметки этого учения, то А. Герке в статье «Происхождение аристотелевских категорий» и защищает положение о «платоновском происхождении катего-

14 A. Gerke. «Archiv fur Geshichte der Philosophic», Bd IV

рий», что еще раньше было высказано Валентином Розе. Дейст­вительно, у предшественников Аристотеля, главным образом у Платона, встречается большинство тех абстрактных понятий, ко­торые вошли в таблицу категорий Аристотеля, однако учение Аристотеля о категориях является вполне оригинальным. Нельзя говорить о платоновском происхождении учения Аристотеля о категориях, потому что в основе своей это учение направлено про­тив учения Платона.

По мнению Герке, приписываемое Аристотелю учение о кате­гориях было выработано в Академии Платона, и Аристотель приводит это учение уже в одном из самых ранних своих произ­ведений— в «Топике». Аристотель, по мнению Герке, использо­вал платоновское учение о категориях в целях критики плато­новского учения об идеях. Так, в «Никомаховой этике» Аристо­тель открывает внутреннее противоречие в одинаковом отнесе­нии к категориям понятий «субстанция» и «отношение», посколь­ку субстанции присуще первичное бытие, а отношению — вто­ричное, производное. Далее Герке ссылается на критику Аристо­телем Платона, учившего, что идея относится исключительно к первой категории (субстанция). Против этого Аристотель гово­рит, что идеи могут подпадать под различные категории. Так, прежде всего идея блага подходит под разные категории: благо в себе есть субстанция; благо как добродетель есть качество; благо как симметрия есть количество; благо как польза есть от­ношение и т. д.

Отсюда получается несостоятельность теории идей для тех, кто принимал учение о категориях как отличающихся друг от друга обособленных родах. Но субстанция, качество, количест­во, время и место уже в платоновских диалогах трактовались как наивысшие понятия. И вот Аристотель, по мнению Герке, нападает на Платона при помощи его же собственного оружия: он разрушает платоновскую теорию идей платоновским учением о категориях. Герке полагает даже, что у Платона учение о ка­тегориях было выработано раньше его теории идей. Непонятно, пишет Герке, как мог мыслитель между наивысшими понятиями, которые не допускают никакого высшего единства, поместить такие пары соотносимых понятий, как пассивность и активность, положение и обладание. Ведь ясно, что над этими парами поня­тий должно предполагаться одно высшее понятие. Это можно объяснить, думает Герке, только тем, что Платон при составле­нии своего учения о категориях не избежал влияния пифагорей­ской школы (пифагорейской таблицы 10 противоположностей). Герке говорит, что Аристотель, принимавший в «Топике» де­сять категорий платоновской школы, позже отказался от некото­рых из них. В конечном итоге Герке присоединяется к мнению Прантля, Шпенгеля, Боница и Розе, что сочинение «Категории» не могло принадлежать Аристотелю и что оно является под-

ложным. Герке говорит, что Аристотель не внес абсолютно ниче­го в разработку учения о категориях. Герке игнорирует ту но­вую постановку вопроса о категориях, которая была дана Ари­стотелем, и не замечает той борьбы против платонизма, которой проникнуто аристотелевское учение о категориях.

Сопоставляя учение о категориях Аристотеля и Платона, мы приходим к следующим выводам.

Учение Платона о категориях было стройной системой, стро­го выдержанной в духе объективного идеализма. Оно являлось последовательным развитием платоновского реализма, с точки зрения которого более общее, более высшее понятие обладает большей полнотой реальности, более совершенным бытием. Си­стема категорий Платона является всеобъемлющей, охватыва­ющей все существующее и включающей в себя все понятия.

Учение Аристотеля опровергает эту систему. Так как быти­ем в собственном смысле обладают единичные вещи, то плато­новская лестница бытия превращается в свою противополож­ность.

Но учение Аристотеля раздирается внутренними противоре­чиями, поскольку оно не проводит до конца материалистической точки зрения. Противоречивость в решении вопроса об отноше­нии общего и единичного особенно выявляется, когда мы перехо­дим к рассмотрению конкретного развития Аристотелем учения об отдельных категориях. Во главе категорий стоит категория субстанции, занимающая первое место в таблице категорий.

Аристотель проводит существенное различие между сужде­ниями, в которых высказываются о 'Субстанциях их виды и роды, и суждениями, в которых предикаты относятся к остальным ка­тегориям. В первых суждениях высказывается о субстанциях их сущность, в остальных — акциденции. Это различие Аристотель характеризует таким образом: в первом случае высказывается имя и понятие, во втором — только имя, но не понятие в собст­венном смысле.

Первая субстанция — субстанция в собственном смысле сло­ва — определяется Аристотелем отрицательно, как то, что никог­да не может быть предикатом, а бывает только субъектом, о ко­тором высказываются всевозможные предикаты. Вторые же субстанции (общее, родовое и видовое, представляющее сущ­ность первых субстанций) могут быть и субъектами и предика­тами в суждении.

О первых субстанциях Аристотель говорит, что они могут принимать в себя противоположности. Отдельный человек мо­жет становиться то хорошим, то дурным, то белым, то черным, то теплым, то холодным. Первая субстанция — это постоянное в изменении.

Кроме первой субстанции, все остальные категории (а также вторые субстанции) не существуют самостоятельно. Они реаль-

но существуют в первых субстанциях и абстрагируются от них в нашем познающем мышлении.

Образование понятий Аристотель мыслит как процесс абстра­гирования, который отвлекает общее, содержащееся во многих сходных предметах. Этот процесс абстракции состоит, так ска­зать, в вылущивании общего из единичного, в котором оно объ­ективно содержится.

Общее есть объективно существующая реальность (форма материи), а не создание человеческого мышления или разума, которые могут только познавать эту объективную реальность, интуитивно ее созерцая.

Первая категория — это, во-первых, субстанция как само­стоятельно существующая вещь и, во-вторых, сущность, или по­нятие в узком смысле. То, что в вещах имеется, кроме сущно­сти,— акциденции, которые или необходимо связаны с сущно­стью, или не имеют необходимой связи с ней, т. е. случайны.

Аристотель стремится резко отграничить первую категорию от остальных. В отличие от первой категории (субстанции), все остальные категории являются акциденциями (а о категории от­ношения можно сказать, что она есть акциденция акциденций).

Однако ко второй субстанции не подходит характеристика субстанции как того, что существует самостоятельно само по себе и не находится ни в чем другом.

Роды и виды единичных субстанций Аристотель не считает качественной характеристикой единичных вещей, но придает им относительную субстанциальность (тут у него уклон к идеализ­му). Отличая эти вторые субстанции от категории качества, Аристотель говорит, что качество может принадлежать вещи в большей или меньшей степени, а род или вид могут или принад­лежать ей или не принадлежать, тут различия по степени быть не может.

Тренделенбург остроумно замечает по этому поводу, что если качество имеет степени, то это можно распространить и на род и вид. Так, если взять пример вида у Аристотеля: «Человек есть разумное животное» — и сопоставить его с примером каче­ства: «Человек — бел»,— то никакого различия в указанном отно­шении не будет. Ведь люди бывают и более и менее разумными, подобно тому как тело бывает более и менее белым. Если суб­станция как таковая не допускает никакой градации по степе­ням, то вторые субстанции не являются субстанциями, а скорее должны быть включены в категорию качества.

При рассмотрении категории субстанции необходимо отме­тить следующий существенный пункт расхождения Аристотеля с Платоном. У Платона бытие (сущее) понимается как субстан­ция, а по учению Аристотеля бытие вовсе не есть субстанция, а только всеобщий предикат. Бытие у Аристотеля проходит по всем категориям, не относясь к категории субстанции.

У Аристотеля понятие бытия лишено всякого содержания, все есть бытие. Возвышаясь над всеми определениями, оно само по себе есть ничто, его содержание пусто.

Возражая против признания сущего субстанцией, Аристотель говорит, что так как сущее может быть высказано обо всем (обо всем можно сказать, что оно так или иначе существует), то все стало бы субстанцией.

Категории у Аристотеля называются «категориями сущего». Они представляют собой различные определенности бытия. Но не все определенности бытия суть категории. Например, движе­ние и изменение не являются у Аристотеля категориями.

Аристотель различает троякого рода бытие: 1) то, о чем вы­сказывается в суждениях как об истинном в отличие от ложного (небытия); 2) бытие со стороны его развития от возможного к действительному и 3) бытие, как оно выражается разными категориями.

Понимая категории как самые высшие роды, которые не
имеют над собой ничего высшего и не могут быть выведены из
одного наивысшего, Аристотель полемизирует с Платоном, ко­
торый над всеми понятиями ставил единое наивысшее —• идею
блага. ''

Аристотель показывает, что благо имеет много разных значе­ний и в каждой категории оно определяется на особый лад. Каж­дая категория имеет свой масштаб, свою меру, которой она определяет все, входящее в нее.

Категории, по учению Аристотеля, не могут превращаться ни друг в друга, ни во что-нибудь.более общее.

Учение Аристотеля о категориях возникло в борьбе против идеализма Платона, 'но суть расхождения Аристотеля с Плато­ном в данном вопросе часто истолковывалась неправильно.

Так, Аристотеля ошибочно считали родоначальником сред­невекового номинализма, признававшего понятия чисто субъ­ективными образованиями и отрицавшего реальность общего. На самом же деле Аристотель признает реальность общего и видит в понятиях выражение этого общего. Если для номина­листов «универсалии — после вещи» (universalia post rem), а для реалистов «универсалии — раньше вещи» (universalia ante rem), то для Аристотеля универсалии находятся в самих ве­щах (universalia in re).

Для правильного понимания позиции Аристотеля в вопросе об универсалиях и в борьбе номинализма с реализмом следует выяснить, что понимает Аристотель под понятием.

Аристотель различает понятие в широком смысле (понятие, как то общее, что присуще всем предметам данного рода или вида) и понятие в узком смысле, которое обозначает сущность вещей. В самом узком смысле понятие у Аристотеля есть то, что раскрывает сущность единичных вещей как первых

субстанций, и в этом значении понятия относятся только ко вто­рым субстанциям.

Сущность есть прежде всего сущность единичных вещей, она раскрывает, что такое есть по своей природе та или иная еди­ничная вещь. Но вопрос о сущности может быть поставлен не только относительно первых субстанций — единичных вещей.

Если мы имеем понятие о людях, что они суть разумные жи­вотные, то законно поставить вопрос: а что такое есть живот­ное, какова его сущность? Таким образом, от сущности первых субстанций мы переходим к сущности этой сущности и т.д. В этом более широком смысле область понятий охватывает все, что относится к первой категории, включая все роды и виды, входящие в первую категорию.

Но и этим область понятий не исчерпывается. Об отношении "рода и вида можно говорить не только относительно первой ка­тегории (категории субстанции), но и относительно всех ос­тальных. Может быть поставлен вопрос, что такое «белое», в чем его сущность, и мы получим его определение: «белое» есть цвет, имеющий такое-то видовое различие, отличающее его от всех остальных цветов. Оно относится к категории качества. Возьмем некоторое отношение, например пропорцию. Поставим вопрос, что такое пропорция, в чем ее сущность? Ответом должно быть определение пропорции, т. е. понятие о пропорции.

Таким образом, сфера понятий расширяется, она охватывает все категории. Отличая понятие в узком смысле от этого более широкого значения термина «понятие», Аристотель говорит, что во втором случае мы имеем слово и понятие, а в первом — имя, но не понятие. Если же это понимать в том смысле, что в области всех категорий (кроме первой) мы имеем лишь слова, не выра­жающие никаких понятий, то мы должны были бы приписать Аристотелю отрицание возможности, познавать количество, ка­чество, отношения, т. е. отрицание математических наук, изучаю­щих количество, отрицание физики и психологии, изучающих такие качества, как цвет, звук и т. д. Разумеется, и это колеба­ние Аристотеля между узким и широким пониманиями понятия обусловлено его колебанием между материализмом и идеализ­мом.

Резюмируя все сказанное выше, можно смысл аристотелев­ского учения о категориях охарактеризовать следующим об­разом.

Категории у Аристотеля сперва употребляются для класси­фикации родов сказуемого в предложении, далее для классифи­кации слов вне предложения, затем для классификации понятий и наконец для классификации родов самого бытия.

Термин «категория» Аристотель употребляет иногда в широ­ком смысле для обозначения относительно общего, а не самого общего; так, у него именуются категориями длина и ширина,

число, цвет и т. д. В учении о категориях речь идет об узком тех­ническом значении термина «категория», прежде всего о наивыс­ших родах сказуемого. По учению Аристотеля, должны быть са­мые последние субъекты суждения, которые сами уже не могут быть предикатами, и должны быть самые последние предикаты, которые сами уже не могут быть субъектами предложений. По­следними субъектами являются первые субстанции, послед­ними предикатами — категории. Все остальное может в предло­жении выступать и в качестве субъекта и в качестве предиката.

Поскольку учение Аристотеля о категориях исходит из уста­новления родов сказуемого в предложении, оно находится в тесной связи с грамматикой.

Соответствие категорий Аристотеля с частями речи, впервые установленными в школе стоиков, можно показать в таблице.

 

Категории	Части речи
1. Субстанция 2. Качество 3. Количество	1. 2. 3.	Имя существительное Имя прилагательное Числительное
4. Отношение	4.	Сравнительная степень прилагательных и при­частий
5 — 6- Место]и время	5—6.	Наречия места и вре­мени
7—8. Действие и страдание	7—8.	Глаголы; действитель ный и страдательный залоги
9. Положение 10. Обладание	9. 10.	Непереходные глаголы Особенность ^перфекта страдательного залога в греческом языке

Система категорий Аристотеля имеет своей целью прежде всего выяснить, что может быть высказано о первой субстан­ции — единичной вещи, с каких точек зрения ее можно рассмат­ривать. Каждая единичная вещь соединяет в себе все роды бы­тия, которые поэтому и могут о ней высказываться. Каждая единичная вещь (первая субстанция) имеет прежде всего свою сущность — свой род (вторая субстанция); она имеет опреде­ленную величину (количество), принадлежащие ей внутренние свойства (качество), находится в определенном отношении к другим вещам (отношение), в определенном месте (где?) и в определенном времени (когда?), она действует на другие ве­щи и сама испытывает действие с их стороны (действие и

страдание), изменяется в своем состоянии — положении и обла­дании (в том, что у нее есть в данное время).

В научной литературе велся спор, к какой области знания сле­дует отнести аристотелевское учение о категориях: к логике или метафизике (т. е. к онтологии).

В средние века учение Аристотеля о категориях трактовалось преимущественно в онтологическом плане. В домарксистской фи­лософии учение о категориях разрабатывалось главным образом тремя мыслителями — Аристотелем, Кантом и Гегелем, причем Кант трактовал категории в плане теории познания (в «Критике чистого разума»), а Гегель — в плане диалектического развития абсолютной идеи.

У Аристотеля категории имеют и грамматический, и логиче­ский, и онтологический аспекты. В грамматическом аспекте ка­тегории суть элементы предложения. Они — изолированные сло­ва, взятые вне предложения, но по своему происхождению свя­занные с ним. Но поскольку, по учению Аристотеля, предложение (суждение) выражает связи самой действительности, категории суть определенности самого бытия. Все эти определенности объ­ективно существуют, но они существуют не самостоятельно (кро­ме первых субстанций), а как определенности единичных вещей. Во множественности вещей имеется общая определенность, кото­рая, существуя объективно, выступает в нашем мышлении в виде общих понятий. Самыми общими понятиями являются категории.

Все предметы нашего мышления подпадают под одну какую-либо из десяти категорий.

Таков смысл учения Аристотеля о категориях.

Критика, которая имела место в отношении аристотелевской системы категорий, сводится к следующим моментам: 1) недо­статки самого основания деления; 2) внешний характер этого основания; 3) отсутствие связи учения о категориях с учением о четырех причинах вещей (материальной, действующей, фор­мальной и целевой), в которых следовало бы Аристотелю искать корни категорий; 4) недостаток непрерывности в делении; 5) объ­единение первой и второй субстанций в одной категории; 6) не­равенство категорий по их значению; 7) неполнота в перечисле­нии категорий; 8) нечеткость отдельных категорий, вследствие чего одно и то же понятие иногда может быть подведено под две разные категории.

Основание деления Кант и Гегель рассматривали как глав­ный недостаток аристотелевской классификации категорий. Трен-деленбург отмечал отсутствие единства основания деления. Ста­вился вопрос, нельзя ли подчинить некоторые категории другим и, таким образом, не считать их категориями. С другой стороны, ставился вопрос, не следует ли к таблице Аристотеля прибавить еще другие категории, например возможность и действитель­ность. В частности, о неполноте аристотелевской таблицы кате-

горий говорил Плотин. Понимая ее как перечень наивысших родов всего существующего, Плотин указывал, что бог Аристо­теля не подойдет ни под одну из категорий.

Это и в самом деле так. Первая категория аристотелевской таблицы — субстанция, причем Аристотель проводит различие между первыми субстанциями (ими являются единичные вещи, состоящие из формы и материи, которые в суждениях могут вы­ступить только в роли субъекта, но не предиката) и вторыми субстанциями — видовыми и родовыми понятиями. Но бог Ари­стотеля не является ни первой, ни второй субстанцией. Дело в том, что учение Аристотеля о категориях исходит из материали­стической концепции и, будучи направленным против идеализма Платона, признает первыми субстанциями единичные вещи ма­териального мира. Впадая в противоречие с этим основным по­ложением своей философии, Аристотель принимает существова­ние бога, который, по его учению, является чистой формой без материи, формой форм, «мышлением мышления». Бог в фило­софской системе Аристотеля является инородным существом, на­рушающим ее цельность и последовательность. В. И. Ленин пи-шет' «Аристотель так жалко выводит бога против материалиста Левкиппа и идеалиста Платона»15.

Тренделенбург доказывает, что порядок, в котором располо­жены первые четыре категории в аристотелевской таблице, обо­снован. В основе здесь лежит точка зрения «первого по природе». Непосредственно за категорией субстанции стоит категория ко­личества. Под количественной стороной вещи Аристотель пони­мает делимость и измеримость вещи. Количественная сторона вещи заключается в том, что вещь есть целое, состоящее из час­тей. Число является основным определением количества. Вели­чину Аристотель делит на прерывную и непрерывную. Примером прерывной величины является число, примерами непрерывной — линия, геометрическое тело.

Аристотель говорит, что прерывная величина — первая по природе в сравнении с непрерывной, так как ее понятие является более общим и более абстрактным. Поэтому Аристотель ариф­метику ставит на первое место, раньше геометрии.

Уже Симплиций ставил вопрос, почему Аристотель время и пространство не подчиняет категории количества, а выделяет их в самостоятельные категории. Эти категории (как роды того, что высказывается о субстанциях) рассматриваются не просто как исчисляемые и измеряемые величины, а как конкретные опреде­ления вещей, т. е. пространство в таблице категорий рассматри­вается как «место» вещи, находящееся в определенном отноше­нии к лежащим вокруг него «местам», и точно так же время рассматривается как определенный временной момент существо-

16 В. И. Ленин Полное собрание сочинений, т. 29, стр. 255.

вания вещи в отношении к прошлому, настоящему и будущему.
Таким образом, здесь речь идет о времени и пространстве не как
об абстрактных математических понятиях, но о конкретном вре­
мени и пространстве как необходимых условиях существования
отдельных вещей. *

Что касается категории качества, то она, как и категория ко­личества, берется в специальном более узком значении. Если говорить о качестве в широком смысле, то роды и виды, относи­мые к первой категории (к субстанции), тоже характеризуют единичные вещи с их качественной стороны Категория качества имеет в виду понятие качества в более узком смысле, именно — качественное отличие данной вещи от других, а не ту ее сущность, которая является для данной вещи общей со многими другими вещами. В этом отличие категории качества от второй субстан­ции (сущности вещи, рода и вида).