Эмпирических знаний. Теория — необходимый момент в научном познании, но если она не основана на наблюдении, то не имеет никакой ценности. 9 глава

Лейбниц требует сведения бесконечного множества мыслей к немногим понятиям, возможность которых либо постулируется, либо дается опытом Так, в геометрии пути всех движущихся то­чек сводятся всего лишь к двум движениям — к движению по прямой и к движению по кругу. Ибо если предпослать эти две линии, то можно доказать, что возможны все другие линии, как-то: парабола, гипербола, конхоида, спираль.

Лейбниц говорит, что синтетическое конструктивное построе­ние научного познания становится возможным лишь после того, как совершен анализ понятий на их простые элементы, но такой анализ, говорит он, сопряжен с огромными трудностями.

Во главу угла всего научного познания Лейбниц ставит поня­тие истины. Этому вопросу он посвятил сочинения «Размышле­ния о познании, истине и идеях» («Meditationes de cognitione, veritate et ideis», 1684 г). Лейбниц говорит, что нужно ясно и недвусмысленно ответить на вопрос, что такое «истина» и какие предпосылки кроются в этом понятии. «Как всякому, кто заду­мал построить здание на песчаной почве, необходимо копать, пока он не дойдет до каменистой и твердой земли; как всякий, кто хочет развязать запутанный узел, должен сперва искать место, с которого он мог бы начать, и подобно тому как Архимед требовал одно единственное неподвижное место для того, чтобы

привести в движение самую большую тяжесть, так для того, что­бы обосновать элементы человеческого знания, требуется твер­дый пункт, на который мы могли бы опираться и от которого мы могли бы надежно идти дальше. А это начало следует искать в общей природе истин [in ipsa general! natura veritatum]'. За ис­ходную точку Лейбниц берет не факт самосознания, а дефини­цию истины.

По мнению Лейбница, надо начать не с анализа вещей, а с анализа суждений. А общий критерий для значимости и надеж­ности любого суждения у Лейбница таков: в субъекте должен «содержаться» предикат. Суждение не должно вводить в содер­жание понятия субъекта ничего ему чуждого. Лейбниц критику­ет обычный эмпирический взгляд на суждение, согласно которо­му суждение рассматривается как сопоставление двух различ­ных, чуждых друг другу элементов. В таком случае, заявляет Лейбниц, высказываемое положение может быть только простой ассоциативной связью представлений. Подлинное же логическое суждение, по Лейбницу, должно обладать безусловной значи­мостью и необходимостью.

Лейбниц критикует взгляд на образование суждений из эмпи­рического сравнения единичных предметов, и равным образом он критикует взгляд на понятие как на суммирование многих единичных наблюдавшихся фактов, обозначаемых одним общим именем. Он указывает, что при таком взгляде на понятие оно не есть средство и инструмент исследования, а является лишь сосу­дом для хранения знаний, получаемых из других источников и в них имеющих свое обоснование. При такой концепции и дедук­ция не дает никакого нового знания и ход мысли в дедуктивном выводе идет от целого к тому знанию, которым мы уже облада­ем. В таком случае дедукция не обогащает нашего знания, но лишь суживает объем его, говоря лишь о части того, о чем в це­лом говорилось в исходном положении.

Этому взгляду Лейбниц противопоставляет свое новое пони­мание общего суждения. Если бы общность понятия вытека­ла исключительно из суммирования отдельных единичных слу­чаев, тогда дедукция из общего положения представляла бы ссбой petitio principii. В противоположность этому Лейбниц учит, что общность суждений и понятий основана не на количе­стве наблюдавшихся случаев, а на качественной стороне сужде­ний и понятий.

По Лейбницу, дело тут именно в дефиниции понятия, кото­рая совершенно независима от того, сколько единичных предме­тов в природе подходит под данное определение, и даже незави­сима от того, имеются ли вообще в природе такие единичные

1 Цит. поЕ Kassirer. Das Erkenntnisproblem in der Philosophic und Wissenschaft der neiieren Zeit, Bd. II. 1927, S 132

предметы. Понятие надо рассматривать не как результат ариф­метического суммирования, а как единство логического целого. Для понятия^ по учению Лейбница, существенно единство гене­тической конструкции, посредством которой оно образовано, а не множество единичных экземпляров в мире. Здесь Лейбниц выступает как идеалист, не признающий понятия отражением объективной реальности.

Лейбниц развивает учение о рациональной основе индукции. Сущность индукции заключается в том, что из небольшого чис­ла непосредственно наблюдавшихся случаев выводится заключе­ние о бесчисленном множестве других случаев, которые никогда не наблюдались. Лейбниц ставит вопрос, что дает нам право пе­реносить то, что установлено для наблюдавшихся случаев, на новые не наблюдавшиеся случаи, где гарантия, что и для этих новых случаев будет значимо то же самое. Индуктивные умозак­лючения от данного к не данному, от прошлого к будущему, по учению Лейбница, основываются на логическом постулате зако­номерности всего происходящего. По Лейбницу, необходимой предпосылкой индукции является рациональное понятие истины. Основание индукции лежит в самом разуме.

Лейбниц признает два вида суждений, различных по проис­хождению, — эмпирические и рациональные. Но, с точки зрения обоснования, все суждения одинаковы, ибо связь между объек­том и предикатом суждения должна быть логической. Различие между необходимыми и случайными истинами есть лишь разли­чие по степени выполнения этого требования: в необходимых истинах логический анализ доведен до конца, тогда как в слу­чайных истинах имеется лишь большее или меньше приближение к этому. Путь к этому всегда лежит через общие рациональные методы Задача науки в том, чтобы всякую истину факта, давае­мую наблюдением, все более и более разлагать для того, чтобы все более и более вскрывать априорные основы суждения, выра­жающего эту истину.

Лейбниц учит, что сам дух есть творец всех своих понятий и мыслей, он черпает их из своих собственных недр даже в тех случаях, когда кажется, что мы чисто пассивно воспринимаем чю-либо. То, что мы называем природой вещей, есть, по учению Лейбница, природа самого духа. Ведь, по Лейбницу, дуйа как монада «не имеет окон», ничто не приходит к ней извне, все в ней возникает из ее собственной самодеятельности. Из общих принципов разума возникают истина частная и истина факта.

Кассирер говорит, что в связи с этим взглядом Лейбница на природу истины логика у него приобретает новый смысл и перед ней ставится новая задача: при этой новой концепции задача логики не может ограничиваться описанием формальной связи мышления и приведением его в систему, но она должна сделать предметом своего изучения и самое содержание знания. Вслед-

ствие этого у Лейбница логика находится во внутренней связи с «комбинаторикой». Лейбниц делает набросок «общей науки» (scientia generalis). Обосновывая идею этой науки, он считает, что такое обоснование должно быть дано априори. По его мне­нию, материал любой науки лежит в нас самих, а «общая нау­ка» только указывает путь, коим мы можем достигнуть освоения этого материала, находящегося в нашем обладании, посредством применения к нему строгого метода.

Дело в том, что всякий материал сперва дается нам в хао­тическом, смутном виде. Мышление постепенно этот материал проясняет и придает ему все более определенные и отчетливые формы. О ступенях познания, проходимых при этом, Лейбниц го­ворит в небольшом сочинении «Размышления о познании, исти­не и идеях» (1684 г.). Первая ступень — переход нашего пред­ставления о предмете из темного в ясное. Наше знание о пред­мете бывает темным, если мы не в состоянии узнать этот предмет при новом его появлении и не в состоянии отличить от других предметов его, и наше представление о предмете бывает ясным, когда мы безошибочно узнаем его вторично и не смешиваем его с другими предметами. Но ясное представление может быть смутным или отчетливым, и вторая ступень познания состоит в превращении нашего знания из смутного в отчетливое. Представ­ления о вещах бывают смутными, когда мы в состоянии узнавать предмет как целое, но не различаем еще его частей и качеств в отдельности. Они бывают отчетливыми, если мы четко распоз­наем признаки предмета, отдельные его стороны и части.

Следующая ступень познания, по Лейбницу, состоит в пере­ходе наших представлений из неадекватных в адекватные. Пред­ставление, которое уже является ясным и отчетливым, может быть неадекватным или адекватным. Оно бывает неадекватным, если наше познание частей не доходит до конца, т. е. если поз­нание признаков, сторон, частей предмета не является полным, доведенным до конца. Адекватное же представление характери­зуется полнотой знания о предмете. Но, разумеется, так как анализ предмета может углубляться до бесконечности, то вполне адекватное, абсолютно законченное понятие о предмете является лишь целью, к которой стремится наше знание и к которой оно все более приближается.

Искусство комбинаторики (ars combinatoria) имеет своей за­дачей представить все возможные связи данных элементов и тем самым содержит в себе готовую схему для любых вопросов, ко­торые нам может поставить действительность. Поскольку боль­шое составляется из малого (большое тело из атомов или моле­кул), метод, указываемый комбинаторикой, является единствен­ным путем для того, чтобы проникнуть в тайны природы. Мы тем глубже познаем вещи, чем больше познаем их части и части их частей. Всякое бытие состоит из простых элементов, и значе-

ние атомистики заключается в том, что она представляет собой воплощение этой мысли.

Год выхода в свет сочинения Лейбница «О комбинаторном искусстве»—1666 г.— современная символическая (математиче­ская) логика считает годом своего рождения. Это сочинение было лишь наброском абстрактной схемы всеобщей науки. В дальнейшем у Лейбница эта схема конкретизируется и пре­образуется, центр тяжести переносится с определения элементов, из сочетания которых состоит сложное содержание, на формы их связи.

Главным предметом исследования становятся различные спо­собы этой связи. Различные формы этой связи изучаются Лейбни­цем сами по себе, в отвлечении от материального содержания. Этим путем он открывает многие способы понятийного исчисле­ния, являющиеся способами дедуктивного движения вперед от понятия к новому понятию и от истины к новой истине. Само число теперь Лейбниц понимает по-иному: если вначале он рас­сматривал число как сумму единиц, то позже он смотрит на него как на отношение величин.

В числе Лейбниц видит теперь простейший случай отношения вообще. Теперь он говорит о сочинениях по логике, которые следуют Аристотелю, что они дали лишь начатки этой науки. Логические формы, имеющиеся в различных науках, суть отчас­ти аристотелевские, отчасти новые, отличные от аристотелев­ских. Лейбниц указывает на математику как на материал, в котором воплощены многообразные формы дедукции.

При выяснении взгляда Лейбница на природу символического сознания надо иметь в виду, что Лейбниц «с порога» отвергает теорию отражения, согласно которой познание есть верное отра­жение того, что существует вне нашего сознания. По мнению Лейбница, идеи суть не образы, а символы реальности: нет сход­ства между идеями и тем содержанием, которое они выражают. По учению Лейбница, идеи не отражают объективного бытия во всех его чертах и признаках, они лишь дают нам полное знание о тех отношениях, которые существуют между элементами этого бытия, и они как бы переводят это на свой собственный язык.

По Лейбницу, дело обстоит таким образом: «Один предмет выражает другой предмет, если существует постоянное законо­мерное отношение между тем, что можно сказать об одном, и тем, что можно сказать о другом» 2. Так, модель машины выра­жает самую машину, плоский перспективный рисунок — тело трех измерений, предложение выражает мысль, цифра — число, алгебраическое уравнение — круг или какую-либо другую гео­метрическую фигуру. Отсюда вытекает, что «ет необходимости, чтобы выражение предмета и самый предмет были сходными;

2 Е. Kassirer. Указ, соч, стр. 167.

требуется только точная аналогия всех отношений. Далее ока­зывается, что одни выражения имеют предметный фундамент (fundamentum in nature), а другие, как, например, слова речи или какие-либо знаки, по крайней мере, отчасти основываются на произвольном соглашении.

По Лейбницу, существует некоторое соответствие между на­шими идеями о предметах и самими этими предметами, ио это соответствие, по мнению Лейбница, не есть отображение пред­метов в нашем сознании.

Человеческий дух силой своего мышления сам создает свои идеи, причем он способен делать такие выводы, которые вполне соответствуют тому, что есть в объективном мире. Так, Лейбниц говорит, что, хотя идея круга не сходна с кругом в природе, од­нако из нее геометрия выводит истины, которые подтверждают­ся опытом относительно действительных кругов, существующих в природе. Но на чем же покоится это соответствие? Лейбниц не находит другого объяснения, кроме допущения «предусмот­ренной гармонии» в мире, т. е. постоянного чуда, творимого бо­гом. Так, идеалистические предпосылки философии Лейбница заводят ее в тупик, из которого нет разумного выхода, и Лейб­ницу остается ссылаться на бога и чудо.

Идеалисты восхваляют учение Лейбница о символическом познании. Так, Э. Кассирер считает заслугой Лейбница то, что тот сделал первый и решительный шаг к преодолению теории отражения3.

В отличие от агностиков, Лейбниц признает полное, строгое соответствие между нашими идеями и объективным миром (их параллелизм). Таким образом, в своей критике теории отраже­ния он останавливается на полдороге, делает лишь первый шаг. Он не только не делает из этого агностических выводов, но даже выступает как догматик, признающий существование абсолют­ных вечных истин. Но вечные истины, по Лейбницу, говорят не о фактах, не о существовании тех или иных предметов, а о необхо­димых общих условиях существования и 6 том, что из них необ­ходимо следует.

К вечным необходимым истинам, по учению Лейбница, отно­сятся рациональные принципы и математики, и естествознания, и логики, и этики, и права. Эти истины, по учению Лейбница, имеют значимость сами по себе, независимо от того, имеются ли в самой действительности факты, вполне им соответствующие. Так, устанавливаемые математикой отношения между числами оставались бы истинными, если бы даже не было человека, кото­рый производил бы счет, и не было бы вещей для счета. Лейбниц далек от того субъектидного идеализма, который истину ставит в зависимость от познающего субъекта и потому признает ее всецело субъективной и релятивной.