Не смотря на то, что группа «Rick and the Ravens» больше не существовала, у них была еще одна запись, следуемая из контракта с «Aura». Рэй пошел к дружелюбному Дику Боку и договорился об односеансной записи в студии, и Doors – Джимми, Рэй и Джим Манзарек, Джон Денсмор и женщина басист – нарезали ацетатное демо из шести песен в стенах «World Pacific Studio» на Третьей-Стрит в начале сентября. Они устроились в комнате, где только что закончила запись группа Рави Шанкара, в студии, которая видела сессии Джерри Маллигэна, Чета Бейкера, Чико Хамильтона и Шелли Манне. Всего лишь за три часа Doors записали сырые, далекие от совершенства версии песен, которые они разработали с Денсмором после трех репетиций. (Первая песня, которую они записали – «Indian Summer», вероятно, использовалась для проверки уровня звука и не попала на ацетат). По общей атмосфере записанное демо было фолк-роком, и Рэй часто подпевал Джиму. Одна из самых очаровательных лирик Джима «Moonlight Drive» бежала вприпрыжку вместе с гитарой и губной гармонью, игравшими на заднем плане. В «My Eyes Have Seen You» было такое сильное эхо, что за ним едва различалось пение Джима. «Summer’s Almost Gone» было вообще вначале балладой с преобладанием пианино Рэя. «End of the Night» - одна из самых ранних песен Джима, была сплавом экзистенционального отчаяния из «Путешествие на край ночи» Лу-Фердинанда Селина и мифической мудрости главного вдохновителя Doors Уильяма Блейка: «Кто-то рожден для удовольствий / Кто-то рожден для вечной ночи». Обольстительное побуждение Джима пуститься в «свет полночи» было опрометчивым, сюрреалистичным бредом для поп-групп Лос-Анджелеса 1965-го.
Лучшей песней на долгоиграющей пластинке стала «Hello, I Love You». Она была написана в конце лета, когда Джимми и Рэй сидели на стене заграждения, проходящей вдоль пляжа в Венеции. «Внезапно появилась нубийская принцесса, - вспоминает Рэй. – Одна была одной из этих черных девчонок, около шестнадцати, с идеальной фигурой, великолепной грудью, кожа кофе с молоком и вызывающая походка. Черный брильянт! Я посмотрел на Джима и сказал: Вот это да, чувак!». Джим заржал словно деревенщина. Они оба хотели заговорить с этой девушкой, но были слишком сильно поражены. Согласно Рэю, Джим позже сказал ему: «Эй, помнишь ту девчонку на пляже? Я написал песню о том, что хотел бы сказать ей».
|
|
Слова песни «Hello, I Love You» были положены на кричащий мотив, взятый из песни «All Day and All of the Night» группы Kinks. Позднее, во время записи трека, они еще украдут барабанный проигрыш из «Sunshine of Your Love» группы Cream. Судьбоносным оказался вопрос Джима: «Думаешь, я стану тем самым парнем / Который заставит королеву ангелов вздыхать?» (строчка из песни).
Если «королева» представлена в песне Лос-Анджелесом, то слова Джима попадают в точку.
Последний трек в демо был назван «Insane». В действительности это была песня «Go Insane», попытки Джима создать атмосферу «witch doctor» / «twilight zone» / «nuthouse», спетые под пианино-гитарные проигрыши, транслируемые по «sci-fi». Мрачная лирика на тему «небольшая игра под названием сойти с ума» будет появляться еще в «Celebration of the Lizard», но тогда это была просто полушутливая, но по-настоящему жуткая попытка записать что-то новое. (Не пройдет и года, и похожая, но более качественная песня «Psychotic Reaction» будет популярным синглом у группы из Сан-Хосе Count Five).
|
|
Doors смогли позволить себе сделать лишь три копии своего демо, которые Джим и Рэй начали показывать всем звукозаписывающим компаниям. Было это в начале октября 1965. Первым местом, куда они обратились, был офис компании «Capitol Records» на Вайн-Стрит в Голливуде. «Capitol Records» работал с Beatles и Beach Boys и был брендом, заключить договор с которым хотели все в 1965. Doors не смогли даже попасть в здание. На ресепшен Джимми проявил все свое южное очарование и манеры, но благодаря своим босым ступням так и остался в приемной, дожидаясь парней из A&R, которые так и не появились. Им предложили оставить запись их демо, но у них было всего три копи, и они боялись лишиться даже одной. Рэю как-то удалось прорваться в независимую студию «Liberty Records», но как только они услышали «Go Insane», то сразу вышвырнули его из офиса.
В аннотации к «December’s Children», страстно ожидаемому альбому Rolling Stones, их менеджер Эндрю Олдмэн ссылался на всесильного главу «Dunhill Records»» в Лос-Анджелесе, называя его «Лу Фолк-Рок Адлер». Как исполнительный продюсер группы «Mama and the Papa» и человек, стоящий за спиной «Eve of Destruction», Адлер был одним из самых популярных молодых музыкальных продюсеров в Калифорнии. Каким-то образом Джим, Рэй и Дороти смогли попасть к нему на прием в «Dunhill Records» и показать свое демо. Это было большим достижением. Но затем Адлер начал унижать их. Он установил пластинку в проигрыватель и опустил иглу на каждый из треков, слушая их лишь по несколько секунд. «Не-а. Не годится к использованию. Не-а. Извините». Адлер убрал пластинку назад в коричневый бумажный конверт и вернул Рэю. «Не смогу использовать ничего из этого», - он улыбнулся. Рэй был в шоке от такой грубости.
|
|
Джим Моррисон поднялся и высмеял Адлера в отместку: «Да, все нормально, чувак – мы все равно не хотим, чтобы нас использовали». Джим повернулся к Адлеру спиной и неспешно вышел из его кабинета. Никто не разговаривал с Лу «Фолк-Рок» Адлером подобным тоном, особенно какой-то высокомерный босоногий хиппи из гребанной Венеции. Адлер запомнил это.
Doors отвергли в «Warner Bros.», «Reprise», «Atlantic», «RCA», «London» и всех других звукозаписывающих лейблах города.
Секретное оружие
Тем временем, поняв, что записанное демо канет в небытие, Рэй и Джим Манзарек оставили Doors. Они совершенно не понимали Джимми, хотели возобновить учебу, да и вообще были не той разновидностью музыкантов, которые готовы перейти на новый уровень. Джон Денсмор привел на прослушивание гитариста по имени Билл Вольф, но Рэй сказал, что он не соответствует имиджу. Поэтому Джон отправился к следующему участнику Psychedelic Rangers Робби Кригеру в дом его родителей и привез его в Санта-Монику для прослушивания. Роберт Кригер и оказался тем самым тайным оружием группы Doors.
Но вначале Джон Денсмор сомневался насчет Робби Кригера. Они встретились в «Третьем Медитационном Центре». Вспыльчивый, из рабочих Джон сразу заметил, что Робби водит хорошую машину и расплачивается на заправке кредитной картой – редкость в 1965. Робби был застенчивым, тихим, около пяти футов девяти дюймов ростом (примерно 180 см), с жесткими длинными волосами. У него был брат близнец, а его родители, Стью и Мэрилин Кригер, были состоятельной парой из элитного района Пасифик-Палисэйдс немного севернее Санта-Моники. В четырнадцать он занимался серфингом, затем начал играть на семейном пианино блюз. Робби и его брат Рон были арестованы за курение травки в средней школе «Палисейдс» и направлены в «Менлоу-Парк» - частную школу недалеко от Сан-Франциско. В шестнадцать он начал играть на гитаре своего друга, а годом спустя освоил мексиканскую гитару фламенко. Хотя ему было лишь восемнадцать, он уже обладал своим собственным стилем игры на гитаре, выработанным во время уроков фламенко с Арнольдом Лессингом и Фрэнком Чином. Вместо медиатора Роб использовал свои длинные ногти, придавая своей игре иберийскую плавность.
В 1963 году возрождение бостонского духового оркестра было важным этапом для фолк-сцены. В Калифорнийском Университете Санта-Барбары Робби сформировал Back Bay Chamberpot Terriers. Спустя год он перевелся в Калифорнийский Университет Лос-Анджелеса, где изучал психологию и играл большое количество блюзовых композиций. Потрясенный концертом Чака Берри в Сивик-Аудиторием Санта-Моники, Робби обменял с доплатой свою гитару фламенко на черную «Gibson SG» гитару, у которой был тот дьявольский двойной катавей. Изначально он планировал играть в джаз-группе, но изменил свое решение в пользу рок-н-ролла, когда в 1964 году у группы Butterfield вышла их первая запись. В то же время он изучал игру на ситаре, сароде и другие формы индийской музыки в музыкальной школе Киннара, которой управлял Рави Шанкар. Обладая готовым арсеналом мелодий из Испании, Бенгалии и Дельты-Миссисипи, Робби Кригер начал совместные выступления с Джоном Денсмором из своего класса трансцедентальной медитации (ТМ). Они дали пару разовых концертов, как блюз-бэнд Psychedelic Rangers. Джон рассказал Робби об ЛСД, и вскоре у Робби было уже столько знакомых дилеров, что Джон не мог себе даже представить.
Теперь Doors репетировали в маленьком доме, арендованным Хэнком Олгуином – другом из школы кино. Дом находился позади автобусного депо «Грейхаунд» Санта-Моники. Чтобы не начинать репетиции на трезвую голову, Джимми объявлял: «Нам нужно немного патронов», и скручивал косяк из бумаги сорта желтой пшеничной соломы. Большой косяк.
Робби пробыл в Doors совсем немного, но уже начал играть портаменто на гитаре для «Moonlight Drive». Он сыграл это сразу после того, как услышал песню впервые, и просто свел Джимми с ума, заставив оторваться от своей записной книжки и сказать: «Господи! Где ты научился так играть? Это самый лучший звук, который я когда-либо слышал». Джимми признался, что никогда прежде не слышал игру слайд гитары, и что это может стать отличительной чертой группы, если переиграть так каждую песню. Затем Джимми начал орать на туповатого Феликса Венабла, который на кухне скручивал косяк из кучи мелкой, как пыль мексиканской травы, которая должна была помочь Джимми успокоиться, чтобы все могли начать репетировать.
По дороге назад в Палисейдс Джон спросил Робби, не думает ли он, что Джимми слишком чокнутый?
«Да, - сказал Робби. – А так же он мог бы стать звездой. Большой звездой. Мы еще когда-нибудь встретимся».
Рэй высказал Джону пару своих сомнений касательно стеснительности Робби – отсутствующий взгляд, когда он играет, оцепенение, конфуз, - но его великолепная, сложная игра слайд гитары, которую он приносил в их группу, обеспечила ему место в Doors. Это было очень хорошо, потому что, за исключением Джима, Робби был единственным настоящим артистом в группе, который напишет для нее много великих песен.
Все это время Джимми жил с Рэйем и Дороти, хотя иногда мог заночевать у Денниса на крыше или у Феликса, на диване Кэрол Винтер или у какой-нибудь другой птички. Друзья видели, что Джимми разделяет свою жизнь, имеет разные круги общения, а его друзья иногда даже не знают друг друга. С некоторыми он разговаривал исключительно хриплым шепотом, словно Брайан Джонс. «У Джима в жизни была какая-то большая тайна», - сказал о нем его друг по Калифорнийскому Университету в Лос-Анджелесе и коллега Пол Феррара. Часто люди, которые считали себя его близкими друзьями, начинали думать о том, что у Джима есть какие-то тайные связи. На протяжении всей жизни Джим сохранит убежища, где он сможет скрыться от ответственности и своей девушки. Джим Моррисон будет одним из тех людей, которым под силу при желании просто взять и исчезнуть.
Джимми не изменял себе. Он читал журналы «Newsweek» и «Downbeat», снова и снова перечитывал «Американскую мечту» Нормана Мейлера, которая имела огромнейшее влияние на его работы того периода. Такие главы «Американской мечты», как «Видение в пустыне» и «Лев и Змея» вскоре найдут свое отражение в лирике Джима. Сильная сцена романа, описывающая анальный секс между героем и служанкой его жены могли пробудить или утвердить собственные развивающиеся эротические вкуса Джимми.
Он так же тратил часы на фильмы. В уцелевших дневниках Моррисона сохранилось упоминание о новом фильме Годара «Презрение», который показывали в Лос-Анджелесе той осенью. Некоторые рассматривали этот фильм, как величайшую работу Западного искусства за послевоенный период, а игру звезд, таких, как Бриджид Бордо, душещипательной смесью экзистенциональной мыльной оперы и истории кино, снятых на острове Капри. Роль хищного американского продюсера, исполненная Джеком Пэлансом, сводила Джимми с ума.
Он принимал ЛСД почти каждый день – так, по крайней мере, он говорил людям. У него был огромный запас раннего продукта Оусли Стэнли «White Lightning (Белая молния)», который был похож на таблетки аспирина. Поэтому Джимми постоянно выглядел дико непредсказуемым. Как-то раз он уйдет в кафе Венеции, и приведет в дом Рэя незнакомца, который будет накачан кислотой по самые уши. Затем Джимми начнет выносить ему мозг – поставит Чета Бейкера, станет включать-выключать свет, пока незнакомец не уйдет. «Я просто исследовал его», - скажет он поставленному в тупик подобным поступком Джону Денсмору.
Джон все еще возил его повсюду, но Джим уже начинал пугать его. Как-то вечером Джон отвез Джима в Беверли-Хилс, где жила Джоанна Уайт – одна из нескольких привлекательных девушек Калифорнийского Университета Лос-Анджелеса, которые позволяли Джимми пользоваться их ванными, спать на их диванах и одалживать их машины. Джон высадил Джима у квартиры Джоанны Уайт, а сам пошел за яблочным соком. Когда он вернулся, Джим был на кухне. Он вывернул Джоанне руку за спину и шептал жуткие угрозы на ухо, срывая кухонным ножом для разделки мяса пуговицы с ее блузки. Заметив Джона, Джим остановился. «Просто немного веселья», - сказал Джимми, освобождая руку напуганной девушки. Джон спешно ушел. Он был в шоке. «Я играю в группе вместе с психопатом», - снова и снова думал он. Работа с Моррисоном была с самого начала травмой для Денсмора. Джимми пугал его, но позже он писал, что понимает – Doors была для него единственным билетом, который мог помочь ему избавиться от влияния семьи. В этом даже было некое очарование – что Джимми выкинет дальше? Когда Джон Денсмор познакомился с Джимом, у Джона появилась на ногах сыпь, которая прошла лишь после смерти Моррисона.
Doors репетировала в доме Хэнка Олгуина три раза в неделю на протяжении месяца, потом соседи, устав от шума, вызвали полицию, которая заставила Doors вырубить музыку. На одной из встреч, подавленная группа даже думала о том, чтобы бросить свой проект. Вместо этого им разрешили перевести свои инструменты в комнату отдыха загородного дома Кригеров, где было пианино. Свежий воздух и буржуазный комфорт подействовали положительно на Doors, сблизив их. Согласно Денсмору в один из декабрьских дней Джим объявил: «Нам нужно больше материала». Он велел всем разойтись по домам и попытаться написать по новой песне. «Используйте элементарные образы вместо специфических – земля, воздух, огонь и вода». Два дня спустя, когда Doors снова собралась вместе, Джим спросил их, попытались ли они написать новую песню.
«Я написал, - сказал Робби. – По-моему, вышло неплохо».
«И какое название?» - спросил Рэй.
«Light My Fire», - ответил Робби.