Сара подставляет ступни теплу электрокамина, шевелит пальцами. Сегодня на ней сари – идеальный вариант, чтобы скрыть фигуру, – и забавные зеленые носки с вывязанными пальчиками. Ее малыш прячется под изумрудными и густо‑красными складками расшитого золотом сари. На лице Сары ни намека на косметику, кожа бархатная, густые волосы так и сияют. В конце беременности женщины всегда прекрасны. Боже, как я жду появления ее ребенка.
– Погадай еще по ладони. – Сара со смехом прижимается ко мне. – Где линии ребенка?
Она пахнет кардамоном, тмином, корицей. Я вдыхаю пряные ароматы, будто склонившись над экзотическим блюдом.
Потом беру ее руку, всматриваюсь в темные борозды на желтоватой коже.
– Вот он, видишь, – твой малыш. – Как всегда, я не говорю ни о том, что линия рваная, ни о линиях других ее детей.
Сара расплывается в улыбке и, взяв мою левую руку, проводит длинным ногтем по ладони:
– Значит, вот это – линия твоего ребенка. Ой, смотри, Черил! У тебя будет малыш!
Я тоже улыбаюсь и медленно поднимаю на нее глаза. Наши лица совсем близко, а мысли такие разные…
– Конечно, будет. – И, приподняв ее руку, я прикасаюсь губами к ладошке.
Глава XVIII
Эту ночь Роберт провел на кровати Руби, в одежде, скрючившись на узком ложе. Проснулся со стоном – шея болела, ноги свело судорогой. Прошлый вечер не сразу всплыл в памяти, но, пока глаза привыкали к свету, сонный туман в голове рассеялся. Эрин и Руби исчезли. Он сел на кровати – слишком резко, и вчерашние возлияния вкупе с тошнотворной реальностью возмутили его желудок. Спустя несколько минут Роберт принял душ, оделся и, мысленно набрасывая план действий, влил в себя пол‑литра крепчайшего кофе.
|
|
Прежде всего он набрал домашний телефон Дэна и не слишком удивился приветствию автоответчика. В половине восьмого Дэн наверняка еще дрыхнет, а в офисе появится часа через два, не раньше. Роберт оставил короткое сообщение, предупредив партнера, что берет выходной. Еще одно сообщение наговорил на голосовую почту Тани, наказав отменить все встречи. Наконец, позвонил Луизе. Она ответила уже после второго гудка, бодро, хотя и слегка запыхавшись:
– Привет! Тебе повезло, что поймал меня, я только что из тренажерного зала. Бегать по лужам – радости мало.
Роберт глянул в окно: по стеклу уже застучали крупные капли летнего дождя. Он подумал о жене и дочери – где‑то их застигла непогода? – и желудок вновь стянуло спазмом.
– Упорная ты женщина. – Роберт помолчал в расчете на ответную реплику в том же духе, но Луиза промолчала. Должно быть, сработал ее внутренний детектор лжи и в праздном тоне Роберта она уловила напряжение. – У меня кое‑что произошло, – признался он, отбросив притворство.
– М‑м? – Судя по звукам в трубке, Луиза открыла бутылку и глотнула воды.
– Эрин и Руби ушли из дома.
– М‑м… – Еще один глоток. – Неприятная новость.
– Ты приедешь?
Роберту самому не понравилось, как это прозвучало – будто он упал духом. Собственно, это было недалеко от истины, но Роберт хорошо знал Луизу. Слабаков она не терпела и запросто могла отказать в помощи. Он потер колючий подбородок, напомнил себе, что надо непременно побриться перед встречей… Хотя почему его волнует, каким его увидит Луиза?
У него есть жена. Она ушла из дома, но она у него есть.
|
|
– Я хочу, чтобы ты начала расследование немедленно, – продолжил он ровным тоном. – Мне нужно знать, куда отправились Эрин с дочерью. Мне также нужно знать правду о прошлом Эрин. Если я сам займусь, непременно все испорчу. Ты мне позарез нужна, Луиза.
– Потерпи полчаса. Я привезу ноутбук, к тому времени уже должен прийти ответ насчет свидетельства о рождении Руби. – Теперь она что‑то жевала.
– Оперативно. – Железной самодисциплине Луизы можно только позавидовать, думал Роберт, наливая очередную чашку кофе.
– Профессионалы, – отозвалась Луиза. – Дальше копать и не стоит, Роберт. Когда мы найдем метрику Руби, а Эрин, поджав хвост, вернется домой, самое лучшее, что вы можете сделать, – поцеловать друг друга и заняться…
– Как‑то все у тебя просто.
– Послушай, Роб, я не могу вот так, с ходу, сообщить, куда подались Эрин и Руби, зато я могу доказать тебе простыми и достоверными фактами, что ничего страшного в твоей жизни, по сути, не произошло. – Она не позволила Роберту вклиниться. – Полчаса, Роб, – и я у тебя.
Роберт вздохнул, прижимая к уху умолкнувшую трубку. Луиза есть Луиза. Она по‑прежнему поступает как друг, а не как частный детектив.
Внушающее оптимизм обещание Луизы не принесло покоя в сердце Роберта. Мерзкое чувство, угасшее после смерти Дженны и почти истребленное магией любви Эрин, встрепенулось и расправило крылья, как злобная птица Феникс. Время словно повернуло вспять, и Роберт вновь горел в адовом огне подозрений. Казалось, Дженна опять рядом – ожила, чтобы заставить его претерпеть те же муки… и исправить прежние ошибки.
|
|
Перескакивая через две ступеньки, Роберт взлетел на верхнюю площадку и нырнул в письменный стол Эрин за коробкой с письмами Бакстера Кинга. В переписке Эрин с Кингом наверняка найдется какая‑нибудь зацепка… Тайник был пуст. Эрин забрала то, что было дорого ее сердцу.
Роберт сел за стол. В ожидании Луизы он еще раз просмотрел компьютерные файлы, и с тем же результатом – ничего существенного. Перебрал бумаги на столе – бухгалтерские документы, с которыми Эрин работала дома. Тоже ничего, заслуживающего внимания. «Маргаритка» так много значит для Эрин, подумал он. Откроет ли Эрин магазин, как обычно, – или бросит его, как бросила мужа? А что со школой Руби? Роберт очень надеялся, что хотя бы ради дочери Эрин не станет круто менять свою жизнь. Как только Луиза примется за работу, надо будет съездить в «Маргаритку», решил он.
Прошло сорок минут, Луиза не появилась. Обыскав все до последнего угла, Роберт вышел из кабинета Эрин, чтобы вернуться вниз.
У приоткрытой двери в комнату Руби он замедлил шаг. Как пусто здесь без девочки… Роберт вошел и вытянулся на кровати.
– Эрин, Эрин…
Он провел ладонью по глазам, вдохнул витающий сладкий аромат дезодоранта Руби и улыбнулся невольно, глядя на постеры, вкривь и вкось залепившие обои. Рок‑звезды и красавцы‑актеры соседствовали здесь с котятами и медвежатами: девочка взрослела, но в юной женщине все еще нет‑нет да и проглядывал ребенок.
Роберт посмотрел наверх и, впервые увидев потолок в таком необычном ракурсе, поразился, какое радужное, искристо‑хрустальное мироздание сочинила Руби у себя над головой. Сверкающие висюльки, рассыпая огни, крутились и приплясывали каждая в собственном причудливом ритме. Парочка штуковин непременно цеплялась за его волосы, когда он заходил сюда пожелать Руби спокойной ночи, но лишь сейчас, лежа на кровати, Роберт понял, почему она собирала все эти безделушки. Они завораживали. Манили в сказку. Недаром Руби всегда казалась ему пришелицей из иного, волшебного мира. Внимание Роберта привлекла одна из драгоценностей Руби. Два‑три десятка кристаллов горного хрусталя висели над изголовьем кровати, как антикварный канделябр, однако в самом центре, полностью спрятанный гранеными хрусталиками, если смотреть на него сбоку, блестел тусклым золотом кругляш, налитой и тяжелый, словно перезрелый фрукт, готовый упасть с ветки.
Роберт поднялся, чтобы рассмотреть как следует. Даже крупица информации сейчас была бы бесценна, иначе Луизе просто не за что ухватиться. Издалека выглядевшая цельной, на деле круглая штучка оказалась медальоном из низкопробного золота и изначально явно не была частью хрустальной композиции.
Осторожно поддев звено цепочки, Роберт снял украшение. Судя по слою пыли, к медальону давно не прикасались. Роберту удалось просунуть ноготь между двумя половинками безделушки, и медальон открылся. Внутренняя, с узорной гравировкой, створка была выщерблена по краю и поддалась не cразу, но, когда Роберт все же ее отколупнул, в углублении за ней обнаружилась размытая черно‑белая фотография: молодая женщина в меховой шапочке на аккуратных кудряшках, подбородок спрятан в меховой воротник. Снято годах в сороковых, прикинул Роберт, а женщине… лет двадцать пять, не больше.
Роберт вынул круглый кусочек картона из медальона, где он, без сомнения, пролежал десятилетия. На обороте вилась надпись старомодным затейливым почерком. Роберт прищурился, вглядываясь в выцветшие, едва видные буквы. Ваbkа Wystrach.
«Бабка Вайстрах», – прочитал он медленно. Возможно, иностранное имя произносилось и по‑другому. Он перевернул фото. Молоденькая женщина улыбалась, но как‑то нервно, а легкая морщинка меж бровей придавала ей озабоченный вид. Роберт вернул снимок на место, защелкнул медальон и сунул в карман брюк. Спустившись в холл, он выглянул в окно – Луизы так и не было – и позвонил в Грейвуд‑колледж. Секретарша сообщила, что Руби отсутствует, и он попросил отметить в журнале посещений, что девочке нездоровится.
Отсутствует… Роберт со вздохом сел за кухонный стол. Набирая номер «Маргаритки», он заметил брошенные у раковины грязные тарелки и кастрюлю – Эрин и Руби не вымыли после ужина. Если бы не исчезновение вещей, он бы уже обратился в полицию и в страхе обзванивал больницы, разыскивая жену и дочь, возможно попавших в аварию. А если бы не его болезненная подозрительность, Руби была бы сейчас в школе, а Эрин – на работе.
В трубке звучали длинные гудки. «Маргаритка» закрыта. Заранее зная результат, он все же позвонил на мобильный Эрин, а потом и Руби. Оба раза нарвался на голосовую почту. Сообщения он не оставил.
Луиза прошла в кухню и без промедления включила ноутбук. Пока он загружался, окинула взглядом грязную посуду, переполненное мусорное ведро.
– Боже! Уборщицу нанять еще не думал?
Молча проглотив колкость, Роберт налил черный кофе. Луиза, он помнил, с молоком не любила.
– Прошу. – Он поставил перед ней чашку и вынул медальон: – Вот, нашел только что в комнате Руби. Может, пригодится.
– А травяного чая нет? Мята, ромашка?
Роберт раздраженно мотнул головой. Он ей платит не за капризы.
– Открой. Там фото. И имя написано.
– Всему свое время, Роб, – с нажимом произнесла Луиза. – Итак… – Закусив губу, чуть подалась к монитору. – Письмо из агентства, насчет метрики.
Роберт склонился над ней, упираясь ладонями в стол. Затаив дыхание, пробежал глазами письмо.
– «Поиск не дал результатов. Запрошенный документ не обнаружен». И что это значит? – Он и сам отлично понял смысл ответа, но хотел получить подтверждение.
– Хм… Такого я никак не ожидала… – прошептала Луиза, словно забыв о присутствии Роберта. – А я‑то считала их спецами.
Звонок в агентство лишь подтвердил: да, именно так, свидетельство о рождении на имя Руби Лукас нигде не зарегистрировано. Самый расширенный поиск ничего не дал. Отключив телефон, Луиза хмуро глянула на Роберта:
– Ты уверен, что Руби официально носит фамилию Лукас?
– Абсолютно, – кивнул Роберт. Еще бы не уверен – с каким трудом он вытянул из Эрин эту информацию!
Придвинув стул, Роберт устроился рядом с Луизой, очень стараясь не касаться ногой ее ноги. Оба уставились на монитор, словно рассчитывая, что оттуда посыплются ответы на загадку Эрин.
– Тогда я не понимаю, Роб, как…
– Неужели? Совершенно очевидно, что Эрин не сочла нужным регистрировать появление на свет плода продажного секса, – оборвал ее Роберт. – Возможно, она даже собиралась отдать ребенка, да бумажная волокита помешала.
Луиза отхлебнула кофе.
– Давай‑ка обдумаем, Роб… – Зазвонил мобильник, она посмотрела на дисплей и не без колебания ответила: – Привет. Нет, не могу. Я работаю. – Долгая пауза – Луиза слушала собеседника. – Дней пять как минимум. – Нетерпеливый вздох. – Знаю, знаю. Прости. Пока. – Она захлопнула телефон и обратилась к Роберту, словно и не прерывалась: – Надо все основательно обдумать, Роб…
– Это Уиллем?
– Да. – Одно‑единственное слово она умудрилась произнести как добрую сотню.
– Что‑то ты не слишком рада его звонку.
– Он хочет, чтобы я вернулась домой.
– Вполне естественное желание. – Роберт тоже многое отдал бы, чтобы Эрин и Руби вернулись домой.
– На данный момент свидетельство о рождении отошло на второй план, верно? Основная проблема – туманное прошлое твоей жены? – Луиза не желала продолжать разговор об Уиллеме.
Роберт вздрогнул, случайно коснувшись бедра Луизы. Черные слаксы, обтягивающие ее ноги бегуньи, оставляли открытыми лодыжки – на левой поблескивала серебряная цепочка.
– Угу, – ответил он рассеянно, заинтригованный реакцией Луизы на звонок мужа. – А ты что же, не хочешь домой?
– Я работаю, – резко сказала Луиза. – Между прочим, работаю на тебя. Как только мы с тобой закруглимся, я вернусь домой… к Уиллему. – Имя мужа определенно царапало ей язык. – Хотя, по правде говоря, я не совсем представляю, чего ты от меня, собственно, ждешь.
– Для начала можешь выяснить, кто эта женщина на снимке. – Он постучал ногтем по медальону на столе. – Затем, к примеру, можешь поручить своим умникам из агентства раскурочить комп Эрин и выжать из жесткого диска всю стертую информацию.
– По‑моему, ты слишком далеко заходишь. Повторяешься, Роб, тебе не кажется? – Луиза открыла медальон и вынула фотографию, перевернула снимок. – Имя необычное. За день что‑нибудь выясню.
Роберт кивнул. Однако насчет компьютера она его не убедила.
– Работай, используй все, что нужно, – Интернет… словом, чувствуй себя как дома. Я дам тебе ключ.
– Спасибо. Я загляну в кабинет Эрин – не возражаешь?
– Да пожалуйста, сколько угодно. Все улики она забрала с собой, но я могу просветить тебя относительно Бакстера Кинга, который рассказал мне о… ну, ты поняла.
– Эрин в любую минуту может вернуться. И как вы будете выглядеть, мистер Найт? Как объясните присутствие в доме женщины? – Луиза улыбнулась. – Ладно. Валяй в офис или куда там тебе нужно, а поле деятельности оставь мне. Учти – я не позволю тебе утонуть во всем этом. – И она застучала по клавиатуре, начисто забыв о присутствии Роберта.
«Я уже тону», – подумал Роберт, вперив невидящий взгляд в пространство.
Глава XIX
Об исчезновении жены и дочери, наверное, следовало сообщить в полицию. Но ведь полиция, размышлял Роберт, занимается преступлениями, а Эрин, с какой стороны ни посмотри, ничего не натворила, – по крайней мере, в глазах служителей закона. Ушла от мужа‑параноика? Ну так полиция тут ни при чем. Эрин ушла по собственной воле, забрав личные вещи. Да полицейские просто‑напросто поднимут его на смех.
Роберт на такси доехал до дома Дэна, пересел в свою машину и отправился в «Маргаритку». Он захватил запасной ключ, которым и воспользовался, надеясь, что Эрин не изменила код сигнализации. Не изменила. Магазин встретил его непривычной темнотой – все освещение, даже витринное, было отключено – и ароматом цветов вперемешку с запахами сахарного сиропа и затхлой воды.
Дождь усилился. Роберт добирался сюда медленно, затаив надежду, словно следуя примеру тяжелых, насыщенных влагой туч, что неспешно собирались над Лондоном. Луиза уже принялась за его дело, и это успокаивало, но… Луиза в тепле и безопасности у него дома, а Эрин с Руби неизвестно где. И в этом только его вина.
Роберт подошел к витрине, глянул на свинцовое небо. А что сейчас видит Эрин? – мелькнула мысль. Заметила ли сполохи молний на горизонте? Или бежит, опустив голову, по улице – насквозь вымокшая, бесприютная? Вместе с дочерью… Роберт стукнул по стеклу, и низкий вибрирующий звук удара совпал со вспышкой молнии, осветившей небеса.
– Черт бы тебя побрал, Эрин Найт!
Только любовь способна причинить такую боль.
Надо найти себе дело, решил Роберт, иначе точно можно свихнуться. Понимая, что в офисе от него в таком состоянии толку никакого, он решил заняться цветами. Он примерно представлял себе стоимость товара; позволить двадцати с лишним корзинам цветов погибнуть было бы ошибкой, и не дешевой. А вдруг Эрин почувствует, что он пестует ее цветы, вдруг воспримет волны любви, которая переполняла сердце, вопреки всему, что он узнал о жене?
Любовь к Эрин для него жизненно необходима, как вода для цветов, думал Роберт, бережно вынимая орхидеи цвета шафрана и неспелой вишни. Он словно держал в объятиях прекрасных женщин в экзотических шелковых одеяниях, и каждая кивала ему, нежно и благодарно. Он вылил отдающую тиной воду в раковину, налил свежей и один за другим опустил плотные стебли в ведро. Сменив воду во всех ведрах, Роберт обрызгал из пульверизатора композиции и привел в порядок витрину, убрав увядшие цветы. Покупатели время от времени пытались открыть дверь, но Роберт запер ее сразу как вошел, повесив табличку «Закрыто». Сделав все, на его взгляд, возможное для питомцев Эрин, он еще раз обошел магазин и с тоской опустился на стул за прилавком. Сейчас бы сигарету…
На ветровом стекле его машины белела бумажка – штраф за неправильную парковку. Роберт в сердцах пнул носком колесо и двинулся по улице, не имея представления, куда его несет. Занесло в пивную, где он заказал бурбон и, сунув пару монет в автомат, курил одну сигарету за другой. Не купив ни пачки с тех пор как бросил курить – cразу после знакомства с Эрин, – сейчас он злорадно втягивал дым, с жадным удовольствием никотинового неофита. Так он и провел следующие часа два – в одиночестве, безмолвно протестуя против всего того, что выглядело таким стабильным в его жизни, а на деле оказалось построено на песке.
Покинув наконец паб, Роберт не замечал, что идет под проливным дождем. И лишь проведя ладонью по разгоряченному выпивкой лицу, понял, что по щекам текут струи воды. Он плелся по улицам, нереальным и ненастоящим, будто нарисованным на карте. Мокрая рубашка, облепив тело, мельком напомнила ему о том, как он набросился на Эрин в душе… а ведь отлично понимал, что отталкивает ее. Он все равно что собственными руками вышвырнул ее из дома. Его замутило – то ли от сигарет, то ли от выплеска той горечи, что он пытался удержать внутри с тех пор, как появился в Брайтоне и услышал правду об Эрин.
Правду ли? А если да – то всю ли правду? Вихрь мыслей в затуманенных алкоголем мозгах неожиданно родил решение немедленно дозвониться до Бакстера Кинга и выпытать у того все, что ему известно о прошлом Эрин.
Роберт нырнул под навес у входа в какую‑то лавку и сунул руку в карман. Телефона не было. Исчерпав проклятия и отбив кулак о стену, он сообразил, что оставил мобильник в пабе. Нетвердой от изрядного количества виски походкой он кружил по улицам до бесконечности, но безуспешно. Пивная как сквозь землю провалилась. Слава богу, бумажник остался при нем, а телефон‑автомат обнаружился неподалеку.
Роберт ввалился в провонявшую мочой кабинку и облегченно вздохнул: здесь хотя бы дождь не поливает. От мокрой одежды и дыхания стекла быстро запотели. Грязная трубка противно липла к рукам. Он уже собрался набрать номер справочной, да так и замер, увидев с десяток розовых, красных, черных визиток, прилепленных над аппаратом.
Горячий массаж… Сауна с сексапильной медсестричкой… Экзотические иностранки… Длинноногие блондинки… Пышногрудые девушки… Малышки на любой вкус…
Буквы и рекламные фото на захватанных немытыми пальцами карточках поплыли перед глазами. Некоторые из девушек выглядели ровесницами Руби. Он наугад сорвал одну из визиток и на миг зажмурился, словно в глаза сыпанули песком: вульгарно намазанное лицо далеко не юной женщины вдруг превратилось в смеющееся лицо Эрин, какой она запомнилась ему на свадьбе.
– «Хелена, – с трудом шевеля губами, шепотом читал он. – Мой массаж заставит тебя забыть обо всех проблемах».
Несмотря на вызывающую позу и клоунский макияж, Хелена была привлекательной женщиной с красивым телом и высокой грудью. Не соображая, что делает, выкинутый спиртным из реальности, Роберт набрал номер, на который указывали соски жрицы любви. В эту секунду он знал только одно: ему необходим хоть кто‑нибудь, способный ответить на его вопросы и избавить от этой невыносимой муки. Возможно, Хелена и есть тот самый, нужный ему человек.
Роберт поймал такси и назвал адрес Хелены. По телефону она ему понравилась – приятный голос, подкупающая готовность услужить. Роберт сгорал от нетерпения, хотя и по иным причинам, нежели Хелена. Ей нужны деньги, ему – объяснения.
По дороге к цели воображение рисовало Роберту полуобнаженную женщину в спальне: благоухая ванилью и миндалем, она поправляла атласные простыни в ожидании клиента… как сотни раз, должно быть, делала и Эрин. Вот только у него не было ничего общего с клиентами шлюхи, кроме отчаянного желания.
– С тебя тридцатка, приятель. – Затормозив на улице из домиков‑близнецов, таксист опустил заградительное стекло. Роберт расплатился и выступил под дождь. Огибая лужи, дошел до крыльца Хелены, позвонил в дверь. Он уже чувствовал себя так гадостно, будто вывалялся в грязи.
До ночи далеко, а окна в доме зашторены, крыльцо замусорено, в окурках. Пока ехал сюда, Роберт слегка протрезвел, но не настолько, чтобы отступить. Он пригладил спутанные мокрые волосы, потер щетину – так и не побрился. Хорош, нечего сказать. Но ведь он не собирается никого очаровывать.
Дверь открыла женщина в темно‑синем мужском халате.
– Роберт Найт? – произнесла она грудным, с хрипотцой, голосом. В руке дымилась сигарета. – Заходите.
На снимке была совершенно другая женщина, так что эта никак не могла быть Хеленой.
Шагая вслед за ней наверх по лестнице, Роберт мало что увидел в темноте, зато ощутил устойчивый запах пива и услышал рев футбольных фанатов – где‑то в доме был включен телевизор.
– Сюда. – Женщина посторонилась, пропуская его в спальню. – Приятно познакомиться, мистер Найт, – усмехнулась она. – Мое имя вам уже известно, я Хелена. – Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, будто отрезая Роберту путь к бегству.
Роберт не собирался бежать, пусть облик Хелены и отличался от рекламного. Он стремился постичь тайную жизнь Эрин. Тело этой женщины его отвращало, даже мысль о прикосновении к ней заставила содрогнуться. Ему нужно было проникнуть в ее душу, прочитать мысли, разобраться, что ею двигало. Словом, найти ответ на вопрос – почему?
– Садись, устраивайся поудобнее. – Кивнув в сторону кровати, Хелена заперла дверь на задвижку.
Глаза Роберта привыкли к полумраку, и он сумел разглядеть спальню, хотя смотреть, собственно, в небольшой комнате было не на что. Помимо кровати, тусклое пятно ночника, кресло с грудой одежды, деревянная вешалка‑стойка да задернутые вишневые шторы. При виде всяческих плеток, кожаных секс‑аксессуаров и наручников, красовавшихся на вешалке, Роберта передернуло. Хелена проследила за его взглядом.
– Хочешь поиграть? – подмигнула она.
– Не про меня, – хрипло отказался Роберт.
– А что про тебя, дружок? – Хелена опустилась рядом с ним на кровать. – Чем Хелена может порадовать мистера Найта?
Роберт ответил не сразу. Долго смотрел на нее, пытаясь донырнуть до самого дна усталых глаз, поймать хоть крупицу ее мотивов – почему эта женщина стала проституткой?
Лицо чуть помятое, острые скулы, длинные волосы сильно обесцвечены, сильно пересушены и давно мечтают о ножницах парикмахера. Почти болезненную худобу не скрывает даже халат – выдают костлявые пальцы, приминающие окурок в пепельнице, тощая шея над махровым воротником и бугры черепа, проступающие сквозь тонкую, как папиросная бумага, кожу лба. С едой Хелена явно не дружила.
– Мне бы просто… поговорить.
Не в силах справиться с неприязнью к этой женщине с ее доступным телом, Роберт натужно сглотнул. Ему хотелось узнать ее, как ни одну женщину в мире, – а вместе с тем она привлекала его не больше, чем дохлая крыса.
Вместо ответа Хелена толкнула его на подушку, расстегнула рубашку и потянулась к молнии на брюках. Роберт перехватил ее руку. Телевизор внизу вдруг заорал во всю мощь, и Хелена метнулась к двери:
– Сделай чертов ящик тише, Джош!
Она вернулась к кровати и сбросила халат, с улыбкой глядя на Роберта. На него нашел ступор, при всем желании он не пошевелил бы сейчас и пальцем. Хелена принялась гладить его грудь, шершавые ладони описывали круги, неприятно натирая кожу.
– Ну‑ну чего ты испугался? Хелена мужчин не обижает. – Она отчаянно закашлялась.
– Нет!
Он сел. Воображение старательно подменяло тело Хелен на тело Эрин. Ему хотелось протянуть руку и дотронуться до нее – убедиться, что перед ним действительно его жена, хотелось приложить ладонь к животу, давно утратившему упругость, – в надежде ощутить бархатную кожу и идеальные мышцы Эрин. Но Эрин исчезла. Он смотрел на обвисшие груди Хелены, с большими, темными, будто испачканные шоколадом, сосками.
Хелену его «нет» не остановило. Тонкие руки вновь толкнули его на подушку, и Роберт против воли расслабился – по крайней мере насчет массажа Хелена не соврала. Прикрыв глаза, он уловил под ароматом духов естественный запах ее тела – запах теплой земли после дождя, с примесью пота.
– Это мой сын – там, внизу. Любит врубить телик на полную катушку. – Хелена хмыкнула, продолжая массировать. – Ну как, расслабился? Продолжим, котик?
– Сын?! – Роберт снова сел. Она что же, считает – это нормально?
– Ну сын, и чего? Он привык. Ему ж прорва жратвы нужна – как мне его иначе прокормить? Откуда бабки на университет? А я и сама, между прочим, учусь. – Хелена вновь уложила Роберта; ее пальцы прошлись по его животу, вдоль пояса брюк.
– И что изучаешь? – скептически поинтересовался Роберт.
– Психологию и английский. Экзамены за среднюю школу на носу. А дальше хочу на адвоката. Чтобы женщинам помогать, которых жизнь достала. – Издав смешок, она опять зашлась в кашле. – Вроде меня, – добавила сипло и одним гибким движением оказалась на Роберте. Вытянувшись на нем, невесомая, как тонкая кожаная шкурка, продолжила массаж, теперь уже всем телом.
Роберт оцепенел. Это до какой степени отчаяния нужно дойти, чтобы ложиться под любого желающего чуть ли не на глазах собственного ребенка? Он очнулся, как только Хелена повторила попытку расстегнуть брюки, и перекатился на бок.
– Извини, я не могу. Твой сын… и все такое.
А «все такое» – это Эрин. Это его жизнь. И то, что он мечтал вернуть.
– И все такое? – усмехнулась Хелена без обиды, скорее в недоумении.
– Мысли всякие. – Роберт потянулся за рубашкой. – Собственно, я к тебе не за сексом пришел.
– Желание клиента – закон. Как насчет игрушек? – В хриплом голосе Роберт уловил нотку мольбы. – Хлыст, плетка?
– Ты не волнуйся, я заплачу. Только ничего этого не нужно. Мне просто хотелось… – Роберт взъерошил волосы, – хотелось побольше узнать о твоей профессии. О проституции, – выдавил он с трудом. Слово, равнявшее эту женщину с Эрин, застревало в глотке.
– А чего тут узнавать‑то? – Хелена завернулась в халат и села на край кровати. – Зарабатываю на жизнь. Может, с отчаяния… Лично я так не считаю, – поспешила добавить она.
Выудив из кармана халата пачку, Хелена предложила сигарету Роберту, и разговор о том, как попадают на панель, продолжился в сизых табачных облаках.
– А чего такого уж плохого? Ну сплю за деньги – зато крыша над головой есть, на хлеб хватает и на учебу сына. И вас, мужиков, ублажаю, а то бросались бы на малолеток. Присутствующие не считаются, – подмигнула Хелена, пресекая возражения Роберта. – Вообще‑то у меня выбора не было. Муженек слинял, мальчишка на руках – на что жить? Все как‑то само собой вышло. В пивнушках парни так и так подваливали, а я сразу предупреждала, что на халяву у них не пройдет. По‑моему, это честно. Если мне, к примеру, в пабе маляр попадется и я попрошу его стены покрасить, он же за бесплатно не станет вкалывать, верно?
«А любовь, доверие, семья – мелочи, не достойные упоминания». Роберт оставил эту мысль при себе. Он представлял, как Эрин назначает цену, раздевается, выполняет свою работу, пересчитывает и прячет деньги. Почему она это делала? Ради Руби? Знала ли Руби, что ее мать – шлюха? Молча застегнув рубашку, Роберт поднялся.
– А зачем тебе все это, парень?
Его била мелкая дрожь – то ли от зябкой сырости рубашки, то ли от образа Эрин в роли проститутки, – образа, который теперь был выжжен в нем, как клеймо.
– Моя любимая женщина когда‑то зарабатывала на жизнь тем же. И я не понимаю почему.
– Теперь понял?
Сколько он смотрел в глаза Хелены – выжидающе распахнутые, искренние, сколько смотрел на ее тело, уставшее от чужих тел? Несколько секунд, не больше. Но этого мизерного времени хватило Роберту, чтобы понять: да, он краешком глаза увидел жизнь Эрин до встречи с ним. Закрасил небольшой уголок японской головоломки, и зашифрованная картинка ему совсем не понравилась.
– Пожалуй. Она похожа на тебя. То же упорство и воля к жизни. – Роберт наклонился и, помедлив, все же поцеловал ее в щеку. – Самый дорогой поцелуй в моей жизни, – добавил он, протягивая ей пятьдесят фунтов.
– Считай, тебе крупно повезло. Целоваться – не в моих правилах.
– Что ж, спасибо.
Благодарить женщину за то, что открыла изнанку жизни его жены, – не извращение ли? Он хотел заглянуть в прошлое Эрин, и он это сделал, а стало только тяжелее. То любовь, то горечь разочарования перевешивали чашу весов в его сердце.