Пятница, перед самым закрытием 1 глава




Славомир Схуты

Герой нашего времени

 

OCR Busya https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=308812

«Славомир Схуты «Герой нашего времени»»: Амфора. ТИД Амфора; СПб.; 2006

ISBN 5‑367‑00180‑7

 

Аннотация

 

Мирек пять дней в неделю сидит в ненавистном офисе, а вечер пятницы и суббота – его дни. Он оттягивается, и оттягивается по‑крупному…

Роман молодого польского прозаика – это взрыв, литературный эксперимент, принесший писателю известность и моментально ставший культовым.

 

Славомир Схуты

Герой нашего времени

 

С посвящением Нинико

 

Понедельник

 

Бася опоздала на работу. Опять. Да знаем, знаем, ее маленькая Юстыся больна. Когда маленькие Юстыси болеют, это плохо, но не слишком ли часто болеет маленькая Юстыся? Такие вот мысли бродят у нас в головах. А в отдел входит первый клиент.

– Добрый день!

– О, добрый день, добрый день.

– Сердечно приветствую очаровательных дам и вас тоже, молодой человек. – Клиент шлет улыбку в мою сторону.

– Что будем сегодня? Перечисление? – Я взаимно улыбаюсь.

– Снимаю деньги.

– С текущего счета?

– С депозита.

– О… вы досрочно прекращаете действие депозита? – говорит Бася, поднимаясь из‑за стола и прерывая тем самым нашу так хорошо начавшуюся беседу. – Но вы же потеряете все проценты.

– Увы, – говорит клиент.

– Еще бы подержали, и к сумме добавились бы эти… проценты, – последнее слово Бася произносит как‑то невнятно.

– Так получилось, что не могу.

– А вы знаете, что банк любит вкладчиков, которые держат в нем деньги? – улыбается Бася.

– Да, знаю и надеюсь, что отношения между нами не слишком ухудшатся, – отвечает ей, тоже с улыбкой, клиент.

– Ха‑ха‑ха! – смеется Бася. – Я тоже надеюсь. Мирек, закрой депозит пана.

– Уже закрываю, – отвечаю я, а когда она садится за стол, вежливо спрашиваю ее: – Бася, ты можешь подтвердить мне эту трансакцию?

– Посылай, – говорит она.

– Переслал, – вежливо говорю я и вежливо смотрю на нее.

– Ко мне не пришло, перешли еще раз, – сообщает она с горькой улыбкой.

– Переслал, – говорю я и спрашиваю, с симпатией глядя в ее сторону: – Пришло?

– Сейчас да, – отвечает она с той же самой улыбкой.

Депозит закрыт. Затем денежки с закрытого депозита следует перевести на текущий счет; подтвердить, то есть авторизовать трансакцию, должна Бася; потом следует выплатить денежки с текущего счета, на что тоже нужно подтверждение Баси, после чего будем сидеть и молиться, чтобы не зависла программа машинки для выдачи наличности, называемой cash dispenser, так как в этом случае придется выключить систему, открыть машинку двумя ключами, вынуть кассеты, вытащить из них деньги, вставить обратно, отсчитать клиенту положенную ему сумму и до конца дня думать, а не окажемся ли мы случайно после всех этих операций в заднице.

 

Вторник

 

В понедельник был я мельник, а во вторник стал я дворник. Бася приехала позже. Ну просто не могла. Такая получилась ситуация, что не могла. Но очень хотела. Естественно.

– Бася, – говорит Гоха, – ну чего ты объясняешься. Не могла, значит, не могла. Иногда просто не можешь, сама знаешь, у меня тоже бывает, что я не могу.

– Ладно, Гоха, не тяни, давай открывай, – решительно говорит Бася, которой не терпится поработать.

Госька открывает, и Бася может войти. Сегодня нас могут посетить много клиентов. Почему? Не знаю. Но что‑то мне подсказывает где‑то там в середине желудка, что так оно и будет. К тому же вторник. У людей свербит в, прошу прощения, жопе. Да, да, именно это я и имею в виду.

– Добрый день, – нехотя бросает какой‑то посетитель.

– Добрый день. Чем мы можем вам помочь? – Я встаю со стула, дабы окутать клиента профессиональным и благожелательным обслуживанием, соответствующим европейским стандартам.

– Да нет, спасибо, я просто хочу тут посмотреть… – Он совершенно не обращает на меня внимания.

– Вас интересуют депозиты? – вежливо спрашиваю я и подсовываю наши предложения, словно это тарелка супа.

– Спасибо, я почитаю… – Он не выказывает особого восторга.

– Хочу только сказать, что выгодней всего класть деньги на краткосрочный, месячный, депозит, а потом каждый месяц капитализировать проценты, тогда получается – вот прошу посмотреть сюда – больше, чем если бы вы эту сумму положили на полгода…

Я вытаскиваю из рукава туз, и в глазах у посетителя появляется какой‑то призрак заинтересованности.

– Мирек, пригласи пана в комнату для переговоров, – выглянув из‑за монитора, говорит лучезарно улыбающаяся Бася.

– Приглашаю вас в комнату для переговоров, где позволю себе детальней представить вам наше предложение.

Я стою чуть ли не по стойке «смирно», указывая ему дорогу.

– Ну, хорошо, – говорит он с такой интонацией, словно хочет сказать «раз уж вы так привязались».

Я провожаю его в комнату для переговоров и разворачиваю перед ним перспективу разнообразных депозитов. Отмечаю маркером все возможные выгоды клиента. Закрашиваю. Кроме того, рассказываю ему о кредитных карточках, новом, удобном средстве доступа к наличности, об исключительном обслуживании, о преимуществах текущего счета.

– Лучшего предложения вы не найдете, – говорю я со стопроцентной убежденностью.

Но он лишь забирает прейскурант услуг и, поблагодарив, уходит.

– Лучшего предложения вы не найдете, – бросаю я ему на прощание, чтобы окончательно убедить его.

Бася наблюдает за этой сценой с умеренным оптимизмом.

– Ну что, – спрашивает она как бы между прочим, – он откроет счет?

– Нет, его заинтересовали депозиты, – отвечаю я, уставясь в стену.

– А ты сказал ему, что у нас имеется льготное обслуживание личных счетов? – спокойно интересуется Бася.

– Говорил, но ему не нужно, у него есть личный счет в одном банке, в другом, но он ни одним не пользуется, – рассказываю я ей, нервно передвигая по столу штемпель кассира, отчего на столешнице появляются царапины.

– А если б ты ему сказал о льготном обслуживании расчетной карточки, может, он и соблазнился бы, – говорит Бася, сияющая какой‑то неправдоподобной улыбкой.

– Говорил, говорил и о расчетной, и о кредитной. Ты же видела, как долго я с ним разговаривал. Я уж не знал, что ему еще сказать, выложил перед ним все козыри. – Во мне что‑то лопнуло, и я залыбился, как ребенок.

– Я видела, – подтверждает Иола, тоже улыбаясь во весь рот. – Мирек говорил и говорил…

– Надо было ему сказать, что он сможет в любой момент снять деньги с депозита, не теряя проценты, – говорит Гоха, с улыбкой похлопав меня по плечу.

– Ну, мог сказать, – говорю я, улыбаясь всем сразу.

– Слушайте, у нас… погодите, погляжу… сейчас открыто пятьсот счетов, а на сегодняшний день у нас должно быть семьсот, – вдруг сообщает каким‑то утробным голосом Бася. – В этом месяце мы должны открыть хотя бы тысячу, а иначе о премии можем забыть. Сделайте же что‑нибудь.

Бася красноречиво смотрит в нашу сторону, потому что она. Бог свидетель, уже устала открывать, она все время открывает и открывает, а мы ничего не открываем.

Премию сотруднику назначают в зависимости. Если мы откроем восемьсот личных счетов, именуемых текущими, случайным лицам, которые чаще всего этого не желают, продадим сорок серебряных карточек и четыре золотые, а также застрахуем двенадцать человек, то тогда мы получим премию за каждый из этих элементов, но только в том случае, если число открытых счетов не уменьшится. Ежели это условие не будет исполнено, премии мы не получим, даже если продадим сто золотых карточек. Размер премии на каждую трудовую единицу устанавливается в процентном отношении и – это самое главное – по усмотрению руководителя отделения, а это означает, что процент может быть изменен не в пользу сотрудника. Достигнем ли мы в этом месяце наивысшего осознания премии? Ну кто это может знать.

 

Среда

 

– Опять опоздает, – говорит Анета.

– Нет, погоди, вон такси какое‑то остановилось, о… приехала, – замечает Гоха.

– Приехала, – соглашается Анета.

Бася вылезает из такси, расплачивается с водителем, получает квитанцию, которую она потом включит в финансовый отчет в пункт «представительские расходы, служебные разъезды», подпункт «переговоры со стратегическими партнерами». С грацией первой дамы она отвечает на звонок по мобильному и вступает в отделение, как в храм своего имени.

– Привет, – не глядя бросает Бася, по‑прежнему приклеенная к мобильнику.

– Привет, – отвечаем мы, глядя на нее.

– Сегодня среда, – говорит она, пряча мобильник в сумочку.

– Ну да, – подтверждает Гоха.

– Почти середина месяца, а у нас и половины плана еще нет. – Бася разочарованно смотрит на Гоху.

– Ну да, – подтверждает Гоха, тупо глядя в пространство.

– Уже сегодня надо что‑то делать, – директивно произносит Бася.

А если Бася так говорит, то так и должно быть, потому что Бася это говорит вовсе не для того, чтобы так не было. Одной рукой она включает комп, а второй стаскивает с шеи шелковый шарфик и отправляется в заднее помещение, чтобы за хорошим растворимым кофе с тремя кусочками сахара предаться проглядыванию свежего желтого издания. Знаете, почему Бася весь день такая вся сияющая?

Во‑первых, придает матовость. Во‑вторых, увлажняет. В‑третьих – устойчивый эффект.

Перфект баланс. Флорал фиеста. Суперотпуск с фрикасе в сладком кленовом сиропе. Как хорошо быть Басей.

Через час Бася уже знает, что сделает. В мыслях у нее уже все выстроилось после вкусного кофе и вкусного чтения – без вкусной булочки – избави Боже, надо следить за фигурой!

– Ой, запишу я Юстысю на английский, – говорит она, и мы чувствуем в ее голосе глубокое внутреннее удовлетворение. – Тут пишут, что двухлетние дети способны запоминать и понимать даже сложные выражения на иностранных языках, потому что процесс обучения языку у детей…

Бася делает паузу, потому что исключительно трудно определить, каков процесс обучения языку у двухлетних детей, а выражение, прочитанное в газете, как на грех, вылетело из головы.

– Интуитивный, – наконец произносит она, поскольку это слово прекрасно ложится в контекст.

– Я свою Ванду тоже запишу, – говорит Гоха, чтобы не уронить себя в мнении Баси, – но только когда она пойдет в детский садик.

– Да ты что! – возмущается Бася. – Почему так поздно? Ты что, хочешь перечеркнуть ее шансы на нелегком и требовательном рынке труда?

– Ну, до рынка труда ей еще о‑го‑го и еще столько же, – говорит Гоха и улыбается, не желая разрушать приятное настроение.

– Ты даже не представляешь, как быстро время пролетит, – заявляет Бася тоном знатока. – Ты говоришь, будто не знаешь, как обстоят дела, впрочем, делай как хочешь. Я Юстысю запишу на английский, а потом на немецкий. Сейчас без двух языков как без рук.

– Как без щели между ног, – говорю я, но тихо, поскольку такого рода сравнение, вне всяких сомнений, не вполне сочетается с садо‑палаче‑морале Баси.

– Что ты сказал? – спрашивает Бася.

– Ничего.

– Нет, ты что‑то сказал, – упорствует Бася.

– Я сказал, – после некоторого колебания признаюсь я, – что действительно, сейчас два языка – это основа, и даже три, потому что, к примеру, французский, испанский тоже очень важны.

– Французский, – говорит Бася, – французский куда важней. Я учила французский, но теперь уже ничего не помню, хотя если бы нужно было договориться…

Тут Бася умолкает, давая тем самым понять, что если бы нужно было договориться, то Бася бы договорилась.

– По‑французски, – бурчу я, глядя на проезжающий мимо грузовик, а Гоха значительно улыбается и незаметно, чтобы не увидела Бася, изображает, будто сует что‑то размером с банан себе в рот, а потом вынимает.

– Что ты говоришь? – спрашивает вырванная из размышлений Бася.

– Ничего, – отвечаю я, тоже вырванный из размышлений.

По серой улице едет автобус маршрута «металлургический комбинат – остальной цивилизованный мир».

– Чего ты там шепчешь? Ничего не слышно. О чем вы там разговариваете? – Бася окрашивается в боевые цвета.

– Да ничего такого. Я говорю, что языки знать очень важно, чтобы разговаривать, – отвечаю я.

– Хорошо, поговорим, когда будет премия.

Бася смотрит на меня поверх очков и гневно морщит лоб, что может означать только одно: премия будет распределяться субъективно в соответствии с критериями, придуманными руководителем отделения.

– Наверно, вы хотите получить премию? – завершает она.

Ясное дело, хотим, даже невзирая на то, что она получает свежий гуляш из сердец молодых жеребят под нежным чесночным соусом, а мы – молотые свинячьи ошметки, зараженные трихинами.

На некоторое время в отделении воцаряется тишина. Бася думает. О том, что, может, записать Юстысю сразу на два языка. Тогда уж дочь обязательно в будущем добьется успеха. А успех дочери – это успех матери. Ведь это мать девять месяцев носила ее в животике, это мать мучилась в течение всего ужасного этого периода, потому что не могла ни есть, ни пить, ни сходить куда‑нибудь, встретиться с подругами, развлечься, показать себя, это мать страдала при кесаревом кесарю, чтобы неблагодарное дитя явилось на свет. Мать имеет право на некоторые действия ради блага дочери, чтобы в будущем радоваться ее успехам, чтобы с удовлетворением обращать взор на свою жизнь, чтобы все было тип‑топ и как надо. Юстыся, деточка, запишу я тебя на два языка, а чуть позже и на третий, обеспечу тебе счастливое будущее и липко‑сладкую старость. Бася обо всем этом думает и объявляет:

– Я тут обо всем этом думала, так что не думайте, будто я об этом не думаю, я думаю об этом даже и после работы. Так вот, ехала я в такси и думала обо всем этом, и тут вдруг мне в голову пришла такая мысль, ну, знаете, пицца‑хат!

Мы смотрим на нее и знаем, что это за мысль «ну, пицца‑хат». Эта поп‑пиктограмма не нуждается в комментарии ориенталиста. Ведь там, Бог свидетель, должны работать замечательные менеджеры, а такие менеджеры, Басе это известно из достоверных источников, зарабатывают столько, что хватит на золотую карточку. Что же теперь сделает Бася? А Бася объясняет:

– Мирек, быстренько подготовь мне красивенькое предложение.

– Полный набор? – спрашиваю я.

– А ты как думаешь? Полный, выгоды, преимущества, проценты, перспективы. Давай, раз‑два и готово!

Бася поручает мне приготовить предложение, так как она не очень сильна по части пользования текстовыми редакторами. Впрочем, дело вовсе не в этом, условимся раз и навсегда, Бася здесь не для того, чтобы быть сильной по части текстовых редакторов, достаточно того, что Бася сильна по какой‑то своей части, а мы во всем остальном, в этом смысл коллектива. В чем проблема?

Я подготовлю красивенькое предложение, а Бася уже сама лично пойдет и на высочайшем профессиональном уровне представит его замечательным менеджерам. Да. Это отличная мысль. Мысль пикантная, экзотическая и хорошо прожаренная. Благодаря ей, в чем Бася глубоко убеждена, наш отдел достигнет заданных нам контрольных цифр, а также повысит свое процентное участие в общем плане. Но! У Баси есть мысль куда продуктивнее. Туда пойдет Анета и все представит наилучшим образом.

– Только, Анеточка, ты уж постарайся, ты уж, прошу тебя, не разочаровывай меня, Анеточка, – говорит Бася и морщит лоб. – Ситуация ясная, дело проще некуда, так что как минимум без пяти счетов ты не возвращайся. Без минимум трех золотых карт даже не показывайся, потому что в противном случае сама знаешь, что это значит.

– Ой, Бася, но мне завтра нужно получить в поликлинике анализы ребенка.

Анета прекрасно знает, что это значит, но как обычно капризничает, жуткая она все‑таки капризуля.

– А что, послезавтра нельзя получить? – интересуется Бася. – Ну, Анета, а кого мне послать? Гоха мне здесь нужна, а они? Ни Мирека, ни Иолу не пошлешь, понимаешь сама почему. Сама ведь знаешь, как все обстоит. Думаю, мне не надо тебе объяснять. – Тут Бася красноречиво смотрит в мою сторону. – А потом, для чего у тебя муж, пусть он получит эти анализы.

– Правильно, – говорит Гоха, улыбаясь Басе. – Какая‑то польза должна быть от мужа, а иначе зачем он?

Анета качает головой, но так, чтобы Бася не видела, потому что если Бася это увидит, то тут же что‑нибудь скажет, тут же огорчится. А Анета не хочет огорчать Басю. Она знает, что нельзя Басю огорчать, потому что Бася от огорчения расхворается и с ней тогда может что‑нибудь случиться, а такой второй, как Бася, нам уже не найти. Без Баси ждет нас жизнь в глубоком мраке. Такую днем с огнем ищи, все равно не найдешь. Бася чуткая, культурная, любящая, красивая и верная. Она стройная, гибкая, всегда улыбается, кроткая и не позволит, чтобы ее сотрудников обидели.

Бася, башня из слоновой кости, смилуйся над нами. Звезда ты наша утренняя, Бася, молись за нас. Бася, утешительница печалующихся, прибежище грешных, вспомогательница верным, принцесса административно задержанных, царица мучеников, Бася, молись за нас, Бася, самая лучшая, Бася предивная, Бася распрекрасная, Бася благосоветующая, молись за нас, о царица отравленных сальмонеллой потребителей, покровительница напуганных размерами счета абонентов телефонной сети, утешительница жертв заторов в расчетно‑платежных системах, верная поддержка требующих своего в судебном порядке, сделай так, чтобы мы оказались достойными премии и заслужили отпуск в гламурном белье.

 

Четверг

 

Сегодня Бася решила прийти тик‑в‑тик, то есть перед самым открытием отделения. Впархивает она с развевающимся шелковым шарфиком цвета дрисни и, пролетая в заднее служебное помещение, бросает:

– Открыли?

– Нет, – говорит Гоха, и выражение лица у нее такое, будто ей что‑то пролили на блузку.

– Почему?

Бася останавливается у двери в служебное помещение, страшно недовольная, что пришлось это сделать, потому что желтое периодическое издание, именуемое газетой, жжет ей руки, а сегодня приложение «Отдых», предложения «last minute», а так приятно почитать, посмотреть, представить себе, как могло бы это быть: пляж в десяти метрах от отеля, а бассейн так даже еще ближе, шведский стол, местные вкусности, original zorba music live.

– Почему?

– Система упала, – говорит Гоха.

– А ты не знаешь, что в таких случаях делают? – гневно вопрошает Бася. – Звони в help.

– Да позвонила я, Бася, – говорит Гоха. – Первым же делом позвонила.

– Гося, – суровым, полуофициальным тоном обращается к ней Бася, – первое, что ты обязана делать, не звонить сдуру в help, а проверить все, ведь ты же знаешь инструкцию по включению? Неужели я должна каждый раз тебе об этом напоминать? Господи, ну неужели я ни на минуту не могу оставить вас одних?

Бася вне себя, потому как желтая толстушка, точно непришвартованный корабль, уже окончательно задрейфовала в территориальные воды иностранного государства, а приложение «Эх, отдохнем!» отправилось, извиняюсь за выражение, напоебон.[1]

– Бася, да я все это уже делала… – обреченно говорит Гоха, но Бася не дает ей продолжить.

– Госька, я знаю все, что ты делала. Думаешь, я не вижу, что ты делала? Все раскрыто! – Бася берется сама включить систему. – Госька, если ты еще хоть раз позвонишь в help без моего разрешения, увидишь, что я с тобой сделаю.

И вот Бася, золотые наши ручки, садится за пульт и с видом знатока включает, перезагружает, вводит пароли, распечатывает тестовые страницы принтеров, передвигает на столе разные предметы, трясет мышку, приподнимает клавиатуру и заглядывает под нее, вставляет дискету и снова вынимает, нажимает на выключатель монитора, меняет контрастность и освещенность экрана, еще раз перезагружает, морщит носик, вздымает брови – одним словом, напряженно думает.

– Не знаю, что происходит! – в конце концов изрекает она. – Госька, звони в help.

– Уже звонила, – говорит Госька.

– Так позвони еще раз! – бросает Бася, доведенная Госькой до предела. Ух эта Госька! Такая язва. Вот уж кто умеет довести человека до белого кала.

А клиенты рвут дверь, как будто она открыта и надо только сильней дернуть, а если она не открывается, то еще сильней дернуть. Короче, рвут дверь как ненормальные и имеют на это полное право, поскольку время официального открытия отделения давно прошло.

– Уже открываю, – успокаивает клиентов Гоха, поднимая в умиротворяющем жесте руку, в которой зажат ключ. – Заходите. Заходите. Добрый день, добрый день.

Не такой уж и добрый, скорее средний, а то и скверный, потому что клиенты желают снимать, класть, переводить, причем производить все эти операции как со своими личными счетами, так и со счетами своих фирм. Приближается этот противный конец месяца, то есть наступает время рассчитываться по всем задолженностям, уплачивать взносы по кредиту, взносы по страховке, налоги, социальные платежи. Для мелких предпринимателей это все равно как будто им жопу наскипидарили. К сожалению, мы не можем совершить ни одну из этих операций, кроме приема денег на счет, так как система не открылась и, что хуже всего, неизвестно, когда будет открыта, однако на вопросы клиентов мы вынуждены отвечать заученно вежливо и предупредительно:

– Вне всяких сомнений, через несколько минут, да, разумеется, стопроцентно, ясное дело, конечно же, пожалуйста, не беспокойтесь, все будет в порядке, все вот‑вот выяснится, наша сотрудница уже звонит в центральное отделение.

Как будто центральное отделение каким‑то таинственным образом способно справиться с этой бедой. Как будто у отделений по всей Польше не бывало точно таких же проблем. Как будто эта система не является, прошу прощения за грубое выражение, говном на палочке, то и дело зависает, тормозится, затыкается, работает как ей хочется и когда хочется.

А клиенты толпятся перед окошечками касс. Раздраженные. Разволнованные. Разнервничавшиеся. И мы уже не сидим на своих местах, а стоим и успокаиваем – прямо тебе как солдаты подразделения миротворческих сил, которых сорвали с обеда в теплой столовой, и вот они, не доемши, не посрамши, вьются, как на сковородке, в эпицентре деревенского линча, – уверяем, что все будет в порядке, что это всего лишь буквально пятиминутная (слово «авария» не говорить!) задержка в работе, произошедшая по вине плохой, отсталой «Польской телекоммуникации», потому что, понимаете, наш замечательный банк работает в сети, а сеть вот такая, оттого что на нее наложила лапу плохая, отсталая «Польская телекоммуникация».

Я уже все. Чувствую себя так, будто мне врезали колом по калгану.

Тем временем Бася прочла толстушку от корки до корки, выплывает из служебной комнаты и осведомляется:

– Ну, что происходит, еще не починили?

– Нет, – говорю я.

 

Пятница

 

Вовремя придет сегодня Бася на работу или все‑таки решит задержаться? Извините, о чем разговор? Это дело Баси. Бася, как любой человек, имеет право делать то, что хочет, приходить тогда, когда ей хочется. В конце концов, это и есть демократия. Или, по‑вашему, нет? Ах, все‑таки да? Тогда вообще о чем разговор?

Сегодня пятница, и все упоенно поглощены кукиендовскими планами. Гоха отправляется с сокровищем в аквапарк, где сокровище, покорная жертва рекламных внушений, вереща от восторга, будет скатываться по трубам, а она с мужем посидит в джакузи, которые находятся рядом с этими трубами, благодаря чему ногти у нее размягчатся, и Гоха наконец сможет их обстричь, как то заповедал нам Господь Бог. Анета собирается завершить разные домашние дела, а также отправиться на обед к родителям, оставить после обеда у них ребенка и выбраться с мужем в кино на что‑нибудь клевое и вовсе необязательно далеко от места жительства. У Иолы пока нет никаких планов, но после целой трудовой недели она так устала, что будет просто отдыхать перед телевизором и просматривать в записи то, что пропустила за эту самую трудовую неделю: сериалы, полезные советы, экспертизы, новости, репортажи. Соответствующая доза социально‑политической мелодрамы обеспечит ей эмоциональное равновесие.

У меня тоже пока никаких планов. Котелок уже ни хрена не варит, так, чуть побулькивает. Что‑то мнится мне, будто кто‑то получил Оскара, а кто‑то не получил, будто какой‑то конфликт, какой‑то автобус кувыркнулся в пропасть, будто какой‑то прием с кучей самых‑самых звезд, и все это обильно приправлено гомосексуальными, а также расистскими мотивами с национальным оттенком. И еще какая‑то большая порция наушной лапши. Из всего этого выстраивается у меня некая конспирологическая мини‑теория. Но вообще все гут. Жаловаться нет резонов.

В отделении с утра весело и приятно. Царит праздничная атмосфера. Я с удовольствием обслужу клиента. Кстати, вот он и подходит.

– Здравствуйте, я хотел бы…

– Здравствуйте, чем могу вам помочь?

– Я хотел бы… у меня тут такая бумажка…

– А‑а, у вас наш прейскурант и вас заинтересовали наши предложения, да?

– Представь наши предложения, – говорит улыбающаяся Бася, выглянув из‑за монитора.

– Я как раз собираюсь это сделать. Давайте пройдем в комнату для переговоров. Удобно там расположимся и обсудим все проблемы, хорошо?

Изгибаясь в поклонах, точно резиновый клоун перед невзыскательной публикой, я традиционно провожаю посетителя в комнату переговоров.

– Прежде всего я хотел бы спросить, дает ли Гамбургер Банк какие‑нибудь гарантии?

– Разумеется, дает. Сейчас каждый банк дает гарантии, в этом вы можете не сомневаться.

– Я это к тому, чтобы не получилось так, что я положу вклад, а потом окажется, что банк лопнул, и я не смогу получить свои денежки обратно.

– У нас в банке вы можете получить деньги в любом отделении, так как вы не приписаны к отделению, где открывали счет.

– Вы же понимаете, время сейчас такое, что всякое может быть. Сегодня все хорошо, а завтра может стать плохо, и что тогда? Вы банк закроете, и я не смогу получить свои деньги.

– Да, я вас понимаю. Деньги, находящиеся у нас на вашем счету, вы сможете получить в любом месте в Польше, где бы вы ни оказались. Для этого необходимо только удостоверение личности.

– Вы слышали про ту аферу, такой солидный банк, я там держал немного денег, а они вдруг перестали выплачивать, вы понимаете, о чем я…

– Да, конечно, деньги с вашего счета в нашем банке вы также сможете получать, пользуясь вот такой вот карточкой, более чем в пятистах банкоматах по всей Польше.

– Открой пану личный счет, – говорит улыбающаяся Бася, выглядывая поверх стекла.

– Знаете, я человек осторожный, я лучше семь раз отмерю, три раза проверю, чтобы потом не жалеть. В конце концов, это мои деньги.

– Ну конечно же. Пожалуйста, заполните этот формуляр и подпишитесь, что вы согласны с условиями, которые составлены так, что в случае чего вы ничего не теряете, и вообще вы можете даже не читать их, потому что и так в случае чего вы ничего не теряете.

– Я вот думаю, сколько же этих банков теперь развелось, на одной улице целых три, больше чем продовольственных, представляете, до чего дошло, а денег мало.

– Приглашаю вас к кассе, чтобы сделать первый взнос, который вы не обязаны делать, но вообще‑то лучше сделать, потому что пустой банковский счет выглядит как‑то несолидно. Вы согласны со мной?

– Я бы, знаете, хотел перевести пенсию, чтобы она приходила прямо на счет. Не люблю я, когда почтальон приносит, потому что он всегда стоит и ждет, чтобы ему что‑то, ну, сами понимаете, самый хвостик, два, а иногда и пять злотых, и приходится давать, потому что он стоит и ждет, так что иначе просто никак.

– Ну вот, а теперь вам не придется отдавать почтальону эти злотые, теперь они все окажутся на вашем счете и будут приносить проценты. Вы можете положить свои сбережения на депозит, где процент значительно выше и лучше.

– Сосед смотрит через глазок, видит, что и как, вы понимаете меня, а чего ради, скажите мне откровенно, мне показывать соседу, какая у меня пенсия, зачем, спрашиваю я вас, ему это знать?

– В нашем банке всегда приятная атмосфера, это в заботе о вкладчиках интерьер задуман и выполнен в такой пастельной гамме, которая действует успокаивающе и располагает.

– То есть удобство тут в том, что деньги лежат не дома. Вы же знаете, какое сейчас время, и всякое может случиться, даром, что ли, столько рассказывают про грабежи, про то, как обчищают квартиры.

– Теперь можете не беспокоиться. Это все. Большое спасибо, что воспользовались нашими услугами. Через неделю приходите получить карточку для банкомата, и это дополнительное преимущество расчетного счета в нашем банке. До свидания.

– Ну а тут все‑таки мои денежки будут лежать и приносить проценты.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-07-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: