Только сейчас Курт по-настоящему оглядел несвойственную главе Сшиллс одежду. Последние десятилетия он видел лишь платья, туники, полупрозрачные халаты, поэтому простые джинсы, майка и спортивная кофта на молнии резали его взор.
Необычно.
Орифия без всякого сожаления вытерла рукавом кровоподтеки там, где недавно впивались его клыки. Ранки быстро затянулись. Уж в чем она никому не уступала, так это в регенерации. Бейн слегка ухмыльнулся и развернул поданный ему лист.
Там, мелкими аккуратными иероглифами японской хираганы[2], были выведены словарные формы заклинаний, выливающиеся в одну формулу целого обряда. Дураки Сайго даже не думали шифровать свои знания или хотя бы писать все на кандзи[3], где Курт спокойно мог сломать голову.
«Разрыв связывающей нити» – гласили иероглифы наверху страницы.
– Ma fée, – печально выдохнул он, после того как все прочел, – обряд – самоубийство. Это другая магия, и у меня не хватит сил…еще и живой катализатор нужен. Полукровка не сойдет за него. Он почти сдох. Я вижу сотни мелких духов, ожидающих его смерти.
Маг серьезно посмотрел на возлюбленную. Орифия в упор смотрела на Курта, всем своим видом демонстрируя решимость. И до него вдруг дошло, к чему этот проникновенный взгляд.
– Только не говори…
– Воспользуйся мной, – Орифия не просила, не умоляла, а именно приказывала.
«Неужели глава политиканов настолько пропиталась отчаянием? Только из-за меня?» – этернель сжал челюсти и уверенно мотнул головой, отказываясь принимать ее идею.
Рифи может умереть, если он хоть что-то сделает не так. А тогда к чему ему будет нужна жизнь?
Нет, лидер Сшиллс не должна так поступать, это не выгодно и идет вразрез с их понятиями. Он не узнавал свою фею. Видимо, все происходящее отключило в ней здравый смысл. Дура.
– Ты ВОСПОЛЬЗУЕШЬСЯ мной, – снова давящие слова.
Курта бесило это, он ненавидел, когда она делала его послушным. Единственная вампирша, способная подчинять себе других, даже не пробивных на влияние вудистов. Иногда ему начинало казаться, что Орифия по-настоящему способна абсолютно на все, будто именно она создана для того, чтобы править кровными братьями и сестрами. Сила ее ужасающе непостижима.
Однако о своем дитя она так и не знала.
– Да, – губы сами зашевелились, больше неподвластные его воле, – будешь катализатором.
Она умрет. Рифи разъест чужеродная магия.
«Что делать?»
– Начинай, Курт.
– Да. Серебряное лезвие?
Снова она потянулась к карману и достала плоское короткое лезвие, испещренное письменами ушедших Сайго. Демоны, где Рифи его достала? Есть ли то, чего эта женщина может не знать или не найти? Неужели ей все же удалось отыскать старый храм этих зомбоделов?
– В нем мало осталось, – снова, будто сам не свой, произнес мужчина, – тебе придется осушить его до конца.
– Да, знаю. Духи не помешают? – Орифия уверенно прошла к распластанному обнаженному телу юноши-полукровки и немного брезгливо повернула его голову, чтобы было удобнее приложиться к артерии. Убийца издал тихий едва слышный стон. – Ему больно. Но умирать не хочет, – слова этернель были столь будничными, словно она рассказывала о погоде.
Поможет ли «разрыв нити» порвать его связь с Контрактом? На самом деле, Курт очень сильно сомневался, но другого выхода не было. Сам ритуал был рассчитан на расторжение связи с потусторонним миром, откуда Сайго раньше брали демонов и пихали в человеческие тела. Это очень похоже на магию клана Вуду, но у Сайго демоны оставались тупыми прислужниками, без воли и желаний. В разы мощнее духов вроде бывшего КГБшника Эндрю, но способных лишь исполнять приказы, не проявляя воображения и собственной инициативы.
Парень на полу, видимо, предчувствуя новую боль и то, что из него скоро снова потянут кровь, дернул пальцами и едва поморщился, протестующее заскулив. Вырезанные на нем знаки, которые, как раньше думал Курт, помогут с Контрактом, не затягивались. Даже спустя долгие недели. Грубовато, но этот полукровка того заслуживал.
– Предупреждаю, – нахмурился Бейн, не в силах отказать Рифи с ее планом, – у него отвратительный вкус, и он отчасти туманит разум.
Орифия нависла над молодым полукровкой и пристально на него посмотрела. Тот снова заскулил, и из глаз по грязной бледной коже потекли слезы. Этернель в отвращении сморщился. Все смертные горазды считать себя пупом земли, а потом, когда из загоняют в угол, ссутся и плачут. Бедные неразумные дети.
Орифия аккуратно, как и подобает леди, приложилась мягким укусом к шее убийцы, и тот широко открыл глаза, раскрыв рот в безмолвном крике.
«Точно, засранец, это твои последние секунды», – без жалости подумал Курт, готовя лезвие. – «Не может быть все так просто. Бесполезно».
Несколько растянувшихся секунд, и орлеанский психопат-полукровка закатил глаза, став просто мертвым телом. Отработанной массой. Маг не сдержал улыбки, желая тому «ярких» моментов на Том свете. Орифия отстранилась и уронила лицо в ладони, приходя в себя.
– Давай скорее, а то меня мутит.
– Руку, – мужчина подошел к сидящей на полу этернель и требовательно протянул ладонь.
Рифи расстегнула молнию у кофты до конца и сняла ее.
– Прости, мне нужно много, – Бейн крепко ухватился за протянутую руку, сжал ее запястье в ладони и, поджав губы, воткнул старое лезвие Сайго у локтевого сгиба Орифии. Возлюбленная гулко вскрикнула, но даже не думала отступать. Маг с жалостью потянул лезвие в свою сторону, разрывая нежную кожу, выпуская наружу жизненную силу главы Сшиллс. Рифи судорожно хватала ртом воздух, зажмурившись и пытаясь не чувствовать боли.
Еще немного. Серебро нагрелось, письмена на нем словно втягивали в себя кровь вампирши, звеня от наполняющей их силы. Лезвие было довольно, жадно насыщаясь качественной кровью. Темные тягучие струйки не растекались по обыкновению, а тут же втягивались в серебро. Лезвие в пальцах Курта завибрировало, будто говоря, что уже достаточно, и он скорее отнял его от руки Рифи. Она тут же прижала ее к себе и кивнула Курту.
– Все нормально.
– Дальше будет хуже.
– Знаю, – Рифи ободряюще улыбнулась.
Зачем она это делает? Почему подбадривает его, когда ей самой приходится все это переживать?
Дура…
…Удушливая июньская полночь. На площади бушуют смертные в своем новом митинге, разжигая костры революции. Совсем скоро монархии придет конец. Та же сырость щекочет ноздри, те же камни подземелья безучастно смотрят на происходящее в его стенах. Страх и ненависть ощущаются привкусом на языке. Кровь и боль. Цепи и раскаленный металл под кожей. Женщина страдает, а он в безмолвии ничего не может поделать. Отец смотрит на сына и понимает, на что тот способен в этот момент, и в ужасе пытается хотя бы чувствами достучаться до него. Ее боль – его страдания. Он чувствует все на расстоянии так, словно они крепко связаны кровными узами, но ничего… абсолютно ничего не может.
– Стереть рамки, – прошептал Курт, зная, что за собой повлечет его отчаяние.
У него получится. Духи всегда откликались ему с особым энтузиазмом. И Эдду все поймет. Что до его отца… большой грех убить создателя, но Курт готов нести на себе эту ношу. Лишь бы…
– …она спаслась, – сказал Курт с затуманенным взглядом, вернувшим его к тому моменту, когда все началось.
– Курт?
Голову сдавило, черная масса, отравляющая все его сознание врезалась в тело с невероятной силой, выбивая Курта, смывая и давя, словно мелкую букашку. Чужой смех зазвенел в голове, причиняя магу страдания. Бейн держался, отчаянно хватался за себя и эту реальность, но… вдруг он почувствовал легкость. Легкость от того, что его душа разлетается сотнями осколков, уходя от мучений… погибая.
– Нет! – отчаянный женский возглас, наполненный болью и неверием. Это последнее, что он услышал.
«Поздно», – последнее, о чем подумал Курт, растворяясь в небытие и отдавая тело другому.
ГЛАВА 6
Нуоргам, Финляндия
Саманта стояла у зеркала, чувствуя, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Она провела руками по платью, ощущая под кожей нежную шелковую ткань. Они с Розалией не так давно выбрались в Хельсинки и, как только увидели это нежное белоснежное чудо, решили, что нашли искомое. Сэм не хотела тратить много денег, все же их церемония изначально планировалась как скромная – только для самого близкого круга – поэтому не было нужны наряжаться, как голливудская дива.
Платье мягко облегало фигуру, красиво спадая вниз за счет тяжести самой ткани. Шлейфа не было, но подол доставал до пола. Сам фасон наряда был довольно консервативен: вырез неглубокий, а рукава обрезаны на три четверти, что, по сути, скрывало все, что только можно. Однако оно было невероятно женственно и элегантно, подчеркивая ее стройную фигуру с округлостями в нужных местах, а длинные черные волосы, сейчас завитые и лежащие на плечах мягкими волнами, дополняли образ.
Сэм усмехнулась, повернувшись к зеркалу боком. Живот еще совсем не выделялся, но почему-то сейчас она куда отчетливее ощущала, что внутри нее растет новая жизнь. Маленькое продолжение ее самой и Джимма. Их маленькая радость и самое настоящее чудо. Она судорожно вздохнула, ощутив, что на глаза наворачиваются слезы и попыталась справиться с эмоциями. Сегодня все давалось куда сложнее.
Всю ночь они с Джиммом не выпускали друг друга из объятий. Саманта буквально таяла от его нежных томительных поцелуев и взглядов, наполненных любовью. Сердце пело, делая ее самой счастливой на свете. Она любила и была любима. Что может быть прекраснее?
Конечно, учитывая, кого они с Джиммом называют своим близким кругом, не обошлось и без происшествий, ведь вчера ближе к вечеру приехали Эдду и Хлоя, а вся эта прекрасная ночь, будто созданная для Саманты и Джимма, была бы куда приятнее, если бы существовали супер-беруши для этернелей. Или у Эда и рыжеволосой красотки, стреляющей в Джимма непонятными многозначительными взглядами, существовало такое чувство, как совесть.
Сэм догадывалась, что Эд был вне себя от злости, не понимая этих странных переглядываний его лучшего друга и девушки, которую он считал своей, поэтому ночью набросился на Хлою с неимоверной дикостью. Саманта и сама не понимала в чем дело, но старалась держать свои чувства в узде. Если вчера она в очередной раз бы вспылила, волшебство сегодняшнего дня было бы нарушено. Она верила Джимму, он бы ни сделал ничего, что может причинить ей боль, а подробности его прошлого она выяснит как-нибудь позже.
Хотя… возможно, они и вовсе ей не были нужны. Сейчас он с ней, и ее любовь взаимна, чего еще ей желать?
Однако Саманте до сих пор не верилось, что Хлоя здесь. Та Хлоя, которая пыталась перегрызть ей глотку, чтобы подобраться к Джимму.
Поистине жизнь полна сюрпризов.
Впрочем, это не значит, что Сэм будет относиться к ней, как к подруге. Нет, это уже выше ее сил. Хватит и того, что она испытывала к ней некую благодарность. Ведь рыжая помогла ей пережить те три года без Джимма. Более теплые отношения смотрелись бы странно, поскольку Сэм не могла принять дружбу с бывшей своего жениха, а скоро и мужа.
Вспомнив протяжный стон, раздавшийся чуть дальше по коридору ночью, Сэм даже немного покраснела. Судя по тому, что их парочка не замолкала почти ни на минуту, Хлоя с Эдом должны быть сейчас очень даже удовлетворенными.
«Ох, о чем я только думаю?» – закатив глаза, подумала Сэм и тихо рассмеялась. Перед глазами встала ночная сцена с Джиммом.
– Ну, все, с меня хватит! – тихо произнес Джимм, когда Хлоя в очередной раз вскрикнула.
– Джимм, – попыталась Саманта остановить его, но он уже поднялся и резкими быстрыми движениями натягивал джинсы.
– У меня завтра свадьба, а этот наглец игнорирует мои мысленные просьбы, – под нос пробурчал он, выходя из комнаты.
К слову, потом наступила долгожданная тишина. Джимм попросил их выйти и полюбоваться луной, и как ни странно, эта идея пришлась Эду с Хло по душе. Сэм лишь надеялась, что они недалеко отошли от дома, и другие жители города нигде не засекли эту неугомонную парочку.
Впрочем, Рупу от их ухода не полегчало. Почти всю ночь просидев на кухне, с утра он был злым, как черт, поскольку совершенно не выспался. Розалии и Дэни повезло чуть больше. Первой все же помогли беруши, а второй и вовсе не было дома.
– Где ты летаешь? – раздался вдруг голос Розалии, и Сэм обернулась, поняв, что совсем выпала из реальности. Дэни, Хлоя и Розалия помогали ей вечером с прической и макияжем, но ушли около пятнадцати минут назад, оставив Сэм наедине со своими мыслями.
– Вспоминала сегодняшнюю ночь, – фыркнула она.
– О, этот юнец совершенно неисправим, – цокнула языком Розалия. – Могу хотя бы сказать тебе спасибо, что моим зятем станет не он.
Саманта рассмеялась и обняла мать.
– Я рада, что ты сегодня со мной, – тихо проговорила она, вложив в свои слова всю ту любовь, которую испытывала к матери. – Я даже никогда и не надеялась на это.
– Я тоже счастлива, девочка моя.
Когда Розалия отстранилась и оглядела Саманту, в ее глазах стояли слезы.
– Мам…
– О, ты у меня такая хорошенькая, – всплеснула руками Розалия. – Вся в меня, – тут же добавила она и усмехнулась, заметив ответную улыбку Сэм.
– Да, мама у меня хоть куда, – совершенно честно отозвалась Саманта. Розалия в изумрудном платье до колен, так гармонировавшим с цветом ее глаз, и правда смотрелась изумительно. Она относилась к тому типу людей, которые, даже взрослея, по-настоящему старели очень поздно.
– Ладно, не будем обо мне. Сегодня твой день. Ты уверена, что хочешь выйти за этого великана? Он, конечно, кажется добрым и понимающим, но то, что заделал мне внебрачного внука, я ему не простила. Развратник, – качнула она головой. – Может, если бы я так усиленно не намекала, он бы так и не решился сделать тебе предложение. Все же я их не понимаю. К чему вечность, если рядом нет кого-то, кто будет тебе дорог. Кого-то, кого можешь назвать своим, – взгляд Розалии затуманился, и Саманта поняла, что мать вспоминает своего мужа. – Лишь когда пара обручилась, по моему мнению, сразу и каждому становится ясно, что двое вместе. Зачем доказывать из раза в раз на словах, если можно сразу объявить всем?
– В чем-то ты права, мам, – улыбнулась Саманта, а потом вздохнула, будто набираясь храбрости. – Если честно, не могу понять, что я чувствую. Будто то, чего я долго ждала, теперь так близко, стоит лишь протянуть руку, а мне почему-то немного страшно. Я люблю Джимма, он – все, чего я хочу. Но хватит ли этого, чтобы прожить с ним вечность? – чуть усмехнулась на последних словах Сэм.
– А ну брось все эти мысли, детка. Ты заслужила счастье, и оно у тебя обязательно будет. И где бы вы ни были, ты всегда сможешь позвать меня, я надаю ему по шее, и он сразу станет шелковым, – хитро улыбнулась Розалия.
– Спасибо, – выдохнула она, – но, надеюсь, если что-то и будет, мы справимся со всеми трудностями вместе. В конце концов, если он больше не будет пропадать на три года, то я уж точно буду счастлива, – губы Саманты сами собой сложились в улыбку.
– Сэм, – вдруг произнесла Розалия совершенно серьезно, и помедлила, прежде чем продолжить, – сейчас я скажу тебе то, что когда-то мне говорила моя мать. Я тогда еще была маленькой и поняла ее слова лишь намного позже, но, надеюсь, они помогут тебе когда-нибудь также, как помогли когда-то мне, – она вздохнула. – Жизнь не бывает светлой и радостной, она сера по своей натуре. Нас постоянно окружают враги, а иной раз и завистники. Мир вертит нами, как хочет, и никогда не угадаешь, что он преподнесет нам в следующий миг. Но свет будет с нами, если мы сами захотим этого. Потому что свет в нас самих, Саманта. Мы сами несем его в себе, и только по нашей воле он разгорается ярче или почти затухает. Никогда не позволяй тьме в себе победить и кинуть тебя в пучины отчаяния. Всегда неси собой свет, милая. Тогда ты и окружающие любящие тебя люди будут счастливы. Верь в себя и свой свет, Сэм. Тогда я всегда буду за тебя спокойна. Обещаешь мне, дочка? – она взяла в ладони руки Саманты и чуть сжала, ожидая ответа.
– Я буду помнить, – прошептала она.
В коридоре раздались шаги, а в следующее мгновение дверь распахнулась, и на пороге показался Эдду. Темнокожий поклонник вуду сегодня смотрелся довольно непривычно в отутюженном черном костюме и ярко-красном галстуке так контрастировавшем с белой рубашкой. Несмотря на то, что предстоящая церемония планировалась как скромная, форма одежды являлась официальной.
Сэм вдруг задумалась, как сейчас выглядит Джимм, ведь с тех пор, как Розалия ближе к полудню их развела по разным комнатам, то сделала все, чтобы они друг друга больше не увидели. Ее мать была уверена, что если не вышло их разделить ночью, то она уж точно обязана сделать это днем. Поэтому Сэм уже скучала по Джимму. Говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. Да, Саманта определенно привыкла к поцелуям, объятиям и мимолетным касаниям, которые казались так естественны и необходимы, пока они с Джиммом бодрствовали.
Что уж говорить, Сэм успокаивалась, чувствуя себя там, где и должна быть, когда Бротт находился рядом.
– Ну что, невеста, – заговорил Эдду с порога, – пора осчастливить твоего женишка. А то он уже заждался, – фыркнул маг вуду. – Ему прямо не терпится заковать себя в оковы.
– Иду, – отозвалась Сэм, легко пропуская мимо ушей его колкость. Ей было прекрасно известно, что Эд – не сторонник браков, поэтому его подшучивания воспринимались само собой разумеющимися.
Розалия отошла от дочери и направилась к небольшому прикроватному столику, на котором лежал аккуратный букет из голубых орхидей. Она подняла его и, вернувшись к Сэм, вложила в ее руки.
– Пора, Сэм. И не слушай этого юношу, его спесь поубавится, если он узнает, что сегодня у нас с Хлоей состоялся приятнейший разговор об обязанностях пары и браке, – она стрельнула в Эда торжествующим взглядом, а этернель, похоже, даже чуть сбился с шага, заходя в комнату.
– Что за…
– Я готова, – махнула Саманта свободной рукой, не желая сейчас выслушивать их препирательства. Розалия, похоже, решила пойти в свахи подлунного мира, поставив себе целью переженить всех этернелей. В этот миг Сэм даже стало жалко Эдду. Они с Джиммом постепенно пришли к этому решению, поскольку он, полюбив по большей части человека, росшего среди обычного окружения, решил отдать дань ее традициям. А вот Эд с Хлоей довольно давно были этернелями и не нуждались в каких-то обрядах, чтобы узаконить свои отношения. Сэм сомневалась, что они вообще хоть во что-то ставят правительство, законы и обычаи смертных. Но все же наблюдать за эмоциями, сменяющимися на лице Эда, было довольно забавно.
Переглянувшись с Розалией, которая ей тут же махнула рукой, словно говоря: «Беги, я совсем скоро тебя догоню», Саманта подошла к Эдду и положила ладонь на согнутую в локте руку этернеля. Сердце почему-то начало биться чаще, стоило им выйти в коридор.
Совсем скоро она сможет увидеть Джимма.
Перед дверью, которая вела во двор за домом, они затормозили, поскольку там стояла Хлоя, внимательно рассматривая свои ногти с великолепным лазурным маникюром под цвет платья. В противовес наряду Саманты, на Хлое практически не было одежды. Две ленты из тончайшей материи, крест накрест пересекая живот и грудь, уходили на плечи. Спина же у него и вовсе отсутствовала, а длинная юбка не добавляла скромности, поскольку представляла собой набор из четырех полупрозрачных шифоновых лоскутов длинною в пол, но прикрепленных к чему-то вроде широкого пояса, поскольку ничем больше назвать эту юбку, едва прикрывающую задницу, было нельзя. Хлоя выглядела ослепительно, а яркий контраст ее ярко-рыжих волос и лазурного платья сразу притягивал взгляд. Невероятно откровенно и скандально, но в этом вся Хло.
– А вот и вы, – пропела она, подняв взгляд своих серебристо-серых глаз и обратив внимание на Сэм. – Я уже говорила, что ты отлично выглядишь? – подмигнула она ей, а потом оттолкнулась от стены и величественной походкой словно проплыла к ней на высоченных шпильках. – Хотя мне все кажется, что тут бы не помешал высокий разрез, не считаешь?
– Нет, все отлично, мне и так нравится, – быстро проговорила Саманта, вдруг решив, что дерзкий огонек, промелькнувший в глазах рыжей может означать, что она прямо сейчас готова исправить это упущение дизайнера. – К тому же, пускай у всех нас будут совсем разные наряды, так интереснее, – намекнула она на обилие тех самых разрезов у самой Хлои.
Эд рядом язвительно хмыкнул, и две пары глаз обратились к нему. Хлоя тут же подошла к магу ближе и прижалась всем телом, обвив шею руками.
– Милый, ну, я ведь знаю, что оно тебе нравится. Ты ведь не совсем мне его запретил, – она чуть склонила голову, и ее губы оказались у уха Эда. – К тому же, после церемонии я вся твоя. Любуйся тем, что потом получишь, – прошептала она совсем тихо, и Сэм бы ничего не услышала, не будь она наполовину этернелем.
Сзади послышались шаги, и совсем скоро с ними поравнялась Розалия.
– Пойдем, Хлоя, – улыбнулась она, беря вампиршу за руку. – Мы уже должны быть на местах, когда они выйдут. Даже учитывая весь тот хаос, в котором сегодня проходил весь день и вечер, хочу, чтобы сейчас все было волшебно.
Рыжая ухмыльнулась, помахав им рукой и послав Эду воздушный поцелуй, а потом уже на пороге будто опомнилась и зашептала, приложив ко рту ладонь. Словно это помогло бы ей сделать разговор более конфиденциальным:
– Если малышу что-то не понравится, пакеты у меня под стулом.
Сэм лишь улыбнулась, кивнув, и Хлоя закрыла за собой дверь.
Саманта поистине не переставала удивляться этой парочке. Хлоя была полной противоположностью ее самой, поэтому Сэм наблюдала за ней иной раз даже с некоторым восхищением. Гейбл, казалось, не боялась ничего на свете, смело смотря в лицо опасностям и трудностям. Сама же Сэм в последнее время никак не могла до конца расслабиться. Даже сегодня, в день, который должен был стать ее самым счастливым в жизни.
Или одним из самых счастливых, если подумать, что в будущем их ждет рождение малыша, да и наверняка много хороших моментов. Однако Сэм отчего-то терзало непонятное чувство ожидания. Понять бы чего…
За дверью раздалась тихая мелодия «Свадебного хора» Вагнера, и Эд, чувствуя напряженность Сэм, легко пожал ее руку в неожиданном ободрении. Саманта кивнула, и Эдду сделал первый шаг к двери, за которой находилось ее будущее.
Оказавшись на лужайке за домом, Саманта мельком оглядела собравшихся. Как только они с Эдду вышли из дома, все повернулись к ним с улыбками на лицах. Саманта улыбнулась в ответ, чувствуя, как по телу побежали мурашки, и крепче вцепилась в рукав Эдду.
Впрочем, гости были забыты, когда Сэм заметила Джимма, гордо стоявшего рядом со старым Скъелом. Она никогда раньше не видела своего любимого в костюме, и от вида с иголочки одетого Джимма у нее перехватило дыхание. Классический черный костюм, белоснежно-белая рубашка с красиво и аккуратно лежащим воротничком и голубой галстук с бутоньеркой, сделанной из орхидеи в комплект к букету Сэм.
Но то, что действительно пленило ее, это его глаза. По правде, Саманта всегда имела к ним слабость. Они словно завораживали янтарными переливами, а сегодня в них плескалась буря эмоций, от которых сладко щемило сердце. Джимм смотрел на Саманту с восхищением и любовью, а всякие тревоги вмиг растворились, стоило лишь их с Сэм взглядам встретиться.
Эдду медленно подвел Саманту к Джимму и вложил ее ладонь в руку жениха.
– Привет, – шепнула она Бротту, прежде чем обернуться лицом к священнику. Старый Скъел выглядел сегодня вечером необычно воодушевленным.
– Дорогие родные и друзья, – торжественно начал Скъел, – мы собрались сегодня здесь, чтобы соединить узами законного брака этого мужчину и эту женщину, и стать свидетелями священного союза Джимма и Саманты. С самого первого дня их совместного пути любовь и взаимопонимание этой пары крепли, чтобы сегодня, наконец, они приняли решение продолжить свой дальнейший путь в качестве мужа и жены. Повторяю, что сегодня мы собрались здесь не для того, чтобы стать свидетелями начала нового пути, а его продолжения. Мы не создаем союз, мы празднуем вместе с Джиммом и Самантой это удивительное и радостное событие в их жизни, – он на мгновенье замолчал, переводя дыхание. – Дамы и господа, мы собрались здесь сегодня, чтобы засвидетельствовать вступление Джимма Бротта и Саманты Сент-Джон в законный брак. Со всей ответственностью, – Скъел даже повысил голос, – и любовью они приняли решение идти дальнейшую жизнь рука об руку в качестве мужа и жены, – он перевел взгляд на Джимма, а потом и на Сэм, пристально вглядевшись им в глаза. – Нет никаких человеческих уз столь нежных и никаких клятв более важных, чем брачные. Вы оба должны вступать в этот день с глубоким осознанием того, что брачный союз священен, как и все его обязательства. Относитесь друг к другу с уважением, помните, что связывает вас вместе как единое целое. Берегите и защищайте друг друга, ставя благополучие другого в приоритет, – глаза Скъела потеплели, прежде чем он продолжил. – Теперь вам не будет страшен дождь, потому что вам всегда будет, где укрыться. Теперь вы не будете чувствовать холод, потому что всегда будет, кому согреть вас. Теперь у вас не будет одиночества, потому что рядом всегда будет друг. Теперь вы вдвоем разделите одну жизнь. Пусть благодать сопровождает ваш жизненный путь. Пусть добро станет вашим компаньоном, и ваши дни, проведенные вместе, будут счастливыми и долгими на этой земле, – он взмахнул рукой, будто обводя ею всю землю. – Поскольку ты, Джимм, и ты, Саманта, выразили желание вступить в законный брак, я должен задать каждому из вас вопрос, – Скъел повернул голову к Джимму. – Джимм, берешь ли ты Саманту в законные жены? Согласен ли ты любить, уважать и оберегать ее на протяжении всей вашей совместной жизни?
– Согласен, – гулко отозвался Бротт.
– Саманта, – обратился Скъел к ней, – берешь ли ты Джимма в законные мужья? Согласна ли ты любить, уважать и оберегать его на протяжении всей вашей совместной жизни?
– Согласна, – мягко ответила она, посмотрев в глаза Джимму.
– Теперь вы можете произнести свои клятвы. Джимм?
– Сэм, – начал этернель, – я по-настоящему счастлив, что встретил тебя. Только ты и мои чувства к тебе помогли, наконец, осознать и разрушить оковы долга, сдерживавшие меня и превращавшие в марионетку. Лишь с тобой я могу дышать полной грудью, знаю чему посвятить жизнь и четко вижу, что делать дальше. Многие считают любовь слабостью, будто бы она творит из человека размазню, но я могу сказать с уверенностью, что любовь к тебе сделала меня куда сильнее и дальновиднее своих родственников, – Джимм на мгновение отвел взгляд от Саманты и уничтожающе глянул на Эдду, который скрыл свой смешок за кашлем. Мысли мага ужом впивались в телепата и сильно мешали. – И я не о своих способностях. Ты помогла мне выбраться из забытья, наделила стремлением к жизни, заставив забыть о блуждании в прошлом. Твоя улыбка, сияющий взгляд, мягкие руки и та теплота, которой ты насыщаешь меня – это дар, настоящий. Дар, о каком я и не мог мечтать. Знай: что бы ни случилось, я не собираюсь тебя покидать, ибо всецело и самозабвенно люблю тебя и все твое существо каждой своей клеточкой.
– Саманта? – вопросил Скъел, как только Джимм закончил.
Сэм выдохнула, едва совладав со своими эмоциями, а потом с едва заметной улыбкой и сияющими глазами посмотрела на Джимма.
– Когда ты вошел в мою жизнь, в ней все перевернулось. В тот день я стала счастливее, и моя радость растет день ото дня. Я никогда не забуду тех милых посланий, которыми мы обменивались сразу после знакомства, – она широко улыбнулась. – Как краснела от твоих слов и лежала ночами без сна, представляя, что ты рядом. Я никогда не забуду, как ты спас мне жизнь, смело посмотрев в лицо опасностям, а потом вернул мне родную мать. Я не могу без той ленивой улыбки, часто озаряющей твое лицо. Не могу без нежных прикосновений, без тех дорогих взглядов и сладких поцелуев. Я словно растворяюсь рядом с тобой. Нет отдельно меня и тебя, есть мы, – Саманта чувствовала, что еще немного и из глаз потекут слезы, но все же пожала плечами и продолжила. – Может, в последнее время я бываю немного капризна, но знай, что от твоего понимания и желания угодить мне, даже когда я и сама не знаю, чего хочу, я люблю тебя еще больше, – произнесла она под смешки Эда и Рупа. – Я люблю просыпаться рядом с тобой. Люблю видеть в твоих глазах отражение своих собственных эмоций. Люблю тебя… даже когда тебя нет рядом, – она всхлипнула, вспомнив те три года, когда думала, что больше никогда не увидит Джимма. Слезы уже намочили щеки, но она, пару раз моргнув, постаралась закончить заготовленную речь. – Я люблю тебя, Джимм, очень сильно тебя люблю. Просто никогда не покидай меня больше, – последние слова она уже с трудом прошептала, чувствуя, что слезы сдавливают горло, а в следующее мгновенье ощутила, как сильные руки прижали ее к широкой груди. Сэм носом уткнулась в пиджак Джимма и тут же услышала его едва уловимый шепот: «Никогда».
– Ладно вам, дети мои, – запричитал вдруг Скъел. – Вы и из меня слезу выбили. Давайте, наконец, покончим с формальностями! Обменяйтесь уже кольцами и закрепите ваш союз поцелуем. Не дело устраивать старым людям такую нервотрепку, еще и по ночам, – проворчал он, и Сэм рассмеялась сквозь слезы.
Чуть отодвинувшись от Джимма, она заметила, что Руп подошел к ним, держа кольца на небольшой голубой шелковой подушечке.