т
Ж
щий). Прозвище «Оргазм», которое у многих вызовет представление о комплексующем подростке, скрывает респектабельного владельца известного чата, а в то же время ник «Евгения 555» не скрывает, а скорее презентирует реальную отличницу, претендующую на золотую медаль. Более того, у одного и того же человека может быть множество ников, отражающих различные аспекты его личности, каждый из которых может рассматриваться как субличность. Согласно определению известного психолога Маргарет Руффлер, «субличность — это психодинамическая структура, которая, став однажды достаточно сложной, стремится к независимому существованию. Она обладает собственными характеристиками, требует независимого существования и старается удовлетворить собственные потребности и желания через личность»23. Потребность в продуцировании таких субличностных структур и варьирования собственной идентичности объясняется исследователями по-разному. Шери Тэкл в своей книге «Жизнь на экране: Идентичность в век Интернет» пишет: «Не так давно стабильность была социально ценной и культурно поощряемой. Ригидные половые роли, повторяющийся труд, надежда на то, что на одной работе или в одном городе можно оставаться всю жизнь, — все это делало последовательность (согласованность) центральным в определении здоровья. Но эти стабильные социальные миры были разрушены. В настоящее время здоровье описывается скорее в терминах текучести, чем стабильности. Основное значение имеет способность меняться и приспосабливаться: к новой работе, новому направлению карьеры, новым половым ролям, новым технологиям»24. Другие исследователи считают, что «множественность и изменчивость идентичности в виртуальной коммуникации отражает не столько множественность идентичности в современном обществе в целом, сколько развертывание структуры собственной личности и исследование породивших их Потребностей»25. Получается, что отработка субличностей является имманентным свойством человеческой психики, в сущности, механизмом ее развития, который предельно актуализируется в современных условиях.
Характерно, что увлечение игрой с «масками» и наибольшее разнообразие ников отмечается у подростков и молодых людей до 25 лет, то есть в период активного формирования индивидуальной и групповой идентичности. Этот возраст многие психологи
23 Руффлер М. Игры внутри нас. М., 1998. С. 22-23.
24 Цит, по; Жичкина А. Социально-психологические аспекты общения в Интернете. 2000. https://www.flogiston.df.ru/projects
25 Чеботарева Н. Д. Интернет-форум как виртуальный аналог психодинамической группы // Психология общения 2000: проблемы и перспективы. М, 2000.
называют временем самых глубоких и самых важных метаморфоз личности. Сам термин имеет биологический оттенок. Метаморфоза — момент перехода организма в новую стадию развития, к примеру, превращение гусеницы в бабочку: вчера ползала, сегодня — летает. А суть в том, что подросток полубессознательно примеряет на себя будущие психологические роли (субличности), пока не отольется его личность в приемлемую для него и для общества форму. В средине XX в. считалось, что стойкая моноидентификация — необходимое условие психического здоровья и жизненного успеха. А диффузия идентичности (термин Э. Эрик-сона) — это психологический ад на земле: постоянное томление духа, нервные срывы, полная подвластность воле кого-то другого, жестокость от слабости и аморальность по принуждению. Однако уже лет через двадцать психологи, изучив самые массовые неврозы американского общества («вьетнамский синдром», «психоделическая революция» и т.п.), пришли к выводу, что жесткая моноидентификация в массовом варианте затрудняет адаптацию в стремительно меняющемся современном мире, вызывая в крайних случаях поиск «негативной идентичности», стремление «стать ничем» как единственный способ самоутверждения. В противовес традиционной американской самоуверенности теперь рекомендуется гибкость. Новый стиль поведения так и называют «протеи-ческим», по имени древнегреческого бога Протея, который мог менять свой облик в зависимости от ситуации. Так в психотерапевтическом приложении реализуется идея множественности «Я» и достижения цельности личности путем преобразования взаимоисключающих субличностей, внутренних противоречий и амбивалентных чувств26.
То, что подавляющее большинство «посетителей чатов» — люди от 14 до 25 лет, знаменательно. Интернет становится полем становления личности, ее интеллектуального взросления в том смысле, которое придавал этому слову Ф. Перлз. «Восполнение потребности в расширении круга общения является безусловно важной, но все-таки второстепенной функцией чата, — утверждает современный исследователь. — Первичная же функция — бытийная. Чат — это не клуб знакомств, это реальная жизнь, проживаемая в ином мире. Посетители чата не общаются в нем, они в нем живут»27. Фигурально говоря, Интернет становится своеобразным инкубатором новой личности, личности, приспособлен-
16 См., напр.: Lifton R.Y. Home from the war. Vietnam veterans — neither victims nor executioners. N.Y., 1973.
27 Нестеров К. Карнавальная составляющая как один из факторов коммуникативного феномена чатов. 2000. https://www.flogiston.df.ru/projects
ной к жизни в стохастическом, «текучем», стремительно меняющемся мире, накопившем к настоящему времени гигантский потенциал для перехода на новую ступень эволюции человека.
Технические возможности переработки информации, которые предоставляются компьютерной сетью, не только дополняют, но и формируют интеллект. В свое время крупнейшие советские психологи: Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия — доказали, что используемые орудия перестраивают психику. Их идея интериоризации, то есть превращения внешней деятельности во внутрипсихическую функцию, была блестяще подтверждена клинической практикой восстановления утраченных вследствие ранения или травмы головного мозга высших психических функций. И принцип системного строения высших психических функций, которые представляют собой подвижный тезаурус нервных связей, формируемый в процессе деятельности, поразительным образом соответствует современным представлениям о принципах функционирования человеческих сообществ и такого специфического явления, как Интернет. Изучая структуру деятельности, специфику орудия, используемого для решения задачи, можно понять психические особенности личности. Согласно этому положению, человек, читающий газеты, и человек, ищущий информацию в Интернете, — это разные люди. Компьютеризированное общество и некомпьютеризованное общество — это разные типы социума прежде всего потому, что в них разные типы виртуальности.
В некотором смысле Интернет появился как нельзя более кстати. То, что наука к середине XX в. утратила ясность относительно категорий каузальности (как убеждения в том, что все имеет определенную причину и будет иметь определенные следствия); детерминизма (как законосообразности, а потому и предсказуемости явлений и феноменов действительности); порядка (как наличия постоянных и неизменных правил и статусов); абсолюта (как единственно верной, вечной и познаваемой структуры материи и духа) и так далее, не осталось без последствий и для массового человека. Основные категории мышления утратили устойчивость в обьщенном сознании. Изменения коснулись не только научной картины мира, философии, религии, но и бытовых убеждений, «здравого смысла», так называемых базисных убеждений привычного существования.
С наибольшей жесткостью это коснулось фундаментальной потребности человека в осмыслении стабильности мира и понимании связанности и обусловленности событий. Обстоятельства становятся особенно травматическими, когда подрывают базовые надежды, нарушая, таким образом, самые основы адаптации че-
ловека к реальности. Современные исследователи фиксируют это очень четко: «Наиболее частое чувство, возникающее у переживших экстремальный негативный опыт, это чувство уязвимости, незащищенности»28. «Основу болезненных нарушений у людей, претерпевающих катастрофу, составляет деформация или утрата смысла человеческого существования вследствие разрушения "образа мира" или "плана действий"»29. Психологи выделяют три основных категории базисных убеждений, питающих чувство безопасности:
1. Убежденность в благосклонности мира и дружелюбии людей (ожидание позитивного отношения к себе, а не враждебного).
2. Вера в контролируемость и предсказуемость мира (предположение, что, поступая «правильно», можно минимизировать собственную уязвимость).
3. Чувство собственной уникальности и значимости (в норме человек обладает достаточно высоким самоуважением, что позволяет ему рассчитывать на благосклонность и справедливость судьбы, верить, что он не заслуживает того, чтобы несчастье случилось именно с ним)30.
Как видно, все эти базисные убеждения тесно переплетены и в совокупности своей как бы ограждают от враждебной случайности, исключают ее из поля зрения. Даже личная уникальность или везение (3) опирается на дружелюбие окружающих (1) и заслугу перед ними (2). Получается, что категория случайности изначально чужда человеческому сознанию. Именно этим обусловлены свойственные человеку поиски «в прекрасном и яростном мире» (А. Платонов) порядка, связи, смысла: от магической пар-тиципации и иррациональной веры до научных аксиом и принципа опытной верификации. Но все достижения на этом пути могут обрушиться перед лицом экономического катаклизма, тотального террора или нравственного беспредела. И в ситуации острой неопределенности человеку, чтобы контролировать события, поступая «правильно» (2), не на что опереться, кроме дружелюбия людей (1) и собственной уникальности (3). В хаосе массовых
28 Ениколопов С.Н. Три образующие картины мира // Модели мира. М., 1997. С. 38.
29 Ефимов B.C., Охонин В.А., Суховольский В.Г. Проблемы оценки и эффективной социально-психологической адаптации и реабилитации людей, перенесших природные и техногенные катастрофы // Проблемы и перспективы социально-психологической и половозрастной адаптации детей и подростков. М., 1997. С. 311.
30 См., напр.: Epstein S. Beliefs and symptoms in maladaptive resolutions on the traumatic neurosis // Perspectives on personality. Vol. 3. L.* 1990; Janoff-Bulman R. The aftermath of victimization: Rebuilding shattered assumptions // Trauma and its wake: The study and treatment of posttraumatic stress disorder. N.Y., 1985.
проб и ошибок постепенно складываются устойчивые паттерны эффективного поведения, закрепляется новая парадигма мышления, возникает возможность иной идентичности личности, но в русле традиционной ментальности социума. Предпочитает ли человек опереться на значимых других или рассчитывает прежде всего на себя, зависит от типа культуры, которые в этом плане разделяются современными исследователями по таким параметрам, как индивидуализм и коллективизм. Согласно измерениям Дж. Ховстеда, культурами индивидуалистического типа являются культуры США, Австралии, Великобритании, Канады, Новой Зеландии и стран Западной Европы. А коллективистскими он считает культуры Кореи, Пакистана, Перу, Тайваня, Португалии, Японии31, то есть фактически к культурам коллективистским относят те, где сравнительно большую роль по-прежнему играют древние обычаи, религии, обряды и другие формы активизации коллективного бессознательного.
Несомненно, в решении вопроса о принадлежности культуры к тому или другому типу большую роль играют сложившиеся в самой западной культуре стереотипы: индивидуализм — свобода, права личности, демократия; коллективизм — авторитарность, патернализм, опека, забота... Недостаточная свобода этих понятий от этических оценок и одиозных исторических прецедентов затрудняет их использование в психологическом исследовании. Однако очевидно, что эта бинарная оппозиция коллективизм—индивидуализм должна быть внимательно рассмотрена. В так называемой кросс-культурной (межэтнической) психологии развернута более соответствующая процессам становления индивидуальной и групповой идентичности оппозиция оллоцентризм—идиоцентризм.
Стремление личности выступать самодостаточной детерми-нантой собственных мыслей, выборов и поступков определяется как идиоцентризм или самоориентация в противоположность ол-лоцентризму, то есть коллективистской ориентации. Идиоцентризм как психологическое свойство личности соотносится с индивидуализмом как свойством культуры, а оллоцентризм — с коллективизмом.
Современные исследователи выделяют в оллоцентрической ориентации три определяющих фактора:
• подчинение индивидуальных целей групповым;
• восприятие группы как продолжения себя;
• сильная внутригрупповая идентификация32.
31 Hofstede G. Culture's consequences: international differences in work-related values. Beverly Hills, Calif. Sage, 1984.
32 См.: Лебедева ИМ. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М., 1998. С. 66.
В таком случае групповая идентичность фактически заменяет, поглощает личностную идентичность. Вследствие этого индивиду трудно дифференцировать себя и группу, свои и групповые цели и ценности. Субъект находится в своеобразном «слиянии» с группой (в терминологии Ф. Перлза) и лишается способности определить, где кончается собственное «Я» и начинается «Я» других людей.
Идиоцентризм, напротив, выражается в стремлении к независимости от группы и влияния других людей, четком разграничении собственных представлений и убеждений других. Здесь принципиален не столько вопрос, в чью пользу будет сделан выбор — в пользу собственных интересов или интересов группы (возможны оба варианта, но как результат собственного свободного выбора), сколько вопрос о способности различать эти интересы и при необходимости противостоять им. Идиоцентризм как стремление к личной независимости и аутентичности не приемлет не только групповое давление, но и вообще давление других людей, любое поглощающее воздействие извне. Идиоцентризм и индивидуализм пересекающиеся понятия, но в принципе это разные вещи. Индивидуалист делает выбор в пользу собственных целей, идиоцентрист различает свои и чужие цели. По этой причине идиоцентризм не следует соотносить с гипероценочными категориями этики альтруизм—эгоизм. Нетрудно представить себе человека, прекрасно понимающего иллюзорность, ошибочность и, может быть, гибельность коллективных представлений, но остающегося в годы испытаний рядом с людьми, которых он любит или с которыми связан, надеясь быть полезным. Идиоцентризм отражает степень психической дифференциации и зрелости индивида (в терминологии Ф. Перлза), тогда как эгоизм и вообще индивидуализм возможны без развитой дифференциации психических структур. Для этого достаточно подчиняться витальным инстинктам, вернее, определенной их части, отвечающей за выживание особи. Выражения типа: «Своя рубашка ближе к телу», — на всех языках известны чуть ли не с доисторических времен. И чуть ли не с доисторических времен массовый человек считает, что противопоставить эгоизму может только коллективизм. Отсюда излишняя эмоциональность при анализе взаимоотношений идиоцентрированного и оллоцентрированного человека в современном мире. Различий и в самом деле немало33.
Идиоцентрированные люди полагаются только на себя, гордятся личными успехами и своей компетентностью и при этом не связаны эмоциями по отношению к какой-либо малой или боль-
33 См., напр.: Triandis H.C. Culture and social behavior. McGraw-Hill, 1994.
шой группе, за исключением нуклеарной семьи: супруг(а) и дети. Оллоцентрированные люди полагают, что успех возможен только при поддержке других (родных, земляков, единоверцев и т.п.), гордятся кровной, дружеской, сословной и т.п. принадлежностью, выше личной компетентности ставят взаимовыручку и связаны эмоционально не только с малой, но и некоей большой группой, а семейные отношения поддерживают со всеми родственниками «до седьмого колена».
Если возникнет конфликт между отношениями по горизонтали и по вертикали, идиоцентрированныи человек предпочтет горизонтальные отношения (например, в споре супруги со старшими родственниками он будет на стороне супруги), оллоцент-рированный — вертикальные.
Для идиоцентрированных людей характерна универсальная шкала ценностей и для оценки членов «своей» группы, и для оценки членов других групп. Оллоцентрированным свойственны, напротив, разные системы ценностей: при оценке членов своей группы — одна, при оценке членов внешних групп — другая, на фоне аффективной поляризации отношений к «своим» и «чужим».
Деловые контакты между оллоцентированными и идиоцент-рированными людьми затруднены. Одно из самых сильных разочарований оллоцентрированного человека — осознание, что идиоцентрированныи коллега не станет ему близким другом. Как выразился Ромен Роллан, «люди прощают все, только не отказ есть с ними из одной чашки» (1933). А идиоцентрированныи человек мучительно переживает ситуацию тесной внутригрупповой контактности, когда невозможно «побыть одному». Этим нередко объясняется невротический оттенок эксцентрических происшествий в студенческих общежитиях, склок в коммунальных квартирах, неуставных отношений в казармах и т.п.
Отмечается, что люди с идиоцентрическими наклонностями выглядят более одинокими, чем оллоцентрированные, которые демонстрируют сильную внутригрупповую поддержку.
Портрет идиоцентрированного человека, таким образом, весьма далек от благостности. Подобное отдаление личности от опеки и заботы группы может вызвать не только межличностные, но и интрапсихические проблемы, связанные с исключением одного из наиболее мощных защитных механизмов — расширения границы «Я». Не следует думать также, что четкое разделение собственных и иных интересов, целей и предпочтений, свойственное идиоцентрированной личности, обеспечивает человеку жизненный успех, карьерный рост, материальное благополучие или что-то другое в этом роде. В житейском плане идиоцентризм вообще эффективен только в правовом государстве, где закон
предоставляет наибольшее благоприятствование честной конкуренции и жестко пресекает деятельность разного рода «теневых» фирм, команд и землячеств. Однако даже в стране официального индивидуализма и развитой демократии, ориентированной на соблюдение прав человека, жесткое законодательство, сохраняющее такую карательную меру, как смертная казнь, не в состоянии покончить с мафией, внутри которой действуют предельно олло-центрические отношения. Одно это может поколебать доверие к футурологическим прогнозам относительно «информационного общества».
Опираясь на очевидные достижения «технотронной революции», современные ученые развили специальную науку — комму-никативистику, согласно которой будущая постиндустриальная цивилизация может стать «более здоровой, благоразумной и жизнеутверждающей, более добропорядочной и демократичной, нежели любая иная, известная нам до сих пор»34. Но детальные обоснования столь обнадеживающих перспектив вызывают закономерный скепсис представителей других научных школ. «Опираясь на компьютерную технику, — пишет Л.М. Землянова, — Тоффлер утверждает, что "цивилизация третьей волны будет базироваться на взаимодействующих, демассифицированных средствах связи, питающихся чрезвычайно разнообразной и часто весьма персонализированной образностью, черпаемой из потоков общественной памяти и пополняющих ее". Однако декларации подобного рода в его книге не подкрепляются конкретными примерами, доказывающими реальность этих гипотез»35. Это обычное для футурологии дело — придавать разрешающим способностям новой техники и технологии философский и социологический смысл, чтобы воссоздать прогностический образ, метафорически раскрывающий суть предстоящего этапа в развитии общества. Надо сказать, что такого рода прогностические образы и составляют главную ценность футурологии, потому что по ним, как по эвристическим моделям, могут корректировать свои планы и ученые, и политики, и простые люди. Это, разумеется, далеко не однозначные определения стадий стохастического процесса. Они уточняются, углубляются и даже переосмысляются в согласии с реальным развитием дел. К примеру, нарисованная М. Мак-Люэном «Глобальная деревня» (1964) через восемь лет у Г. Кана и Б. Брус-Бриггза преобразуется в «Глобальный метропо-лис» (1972), так как в отличие от деревни с ее тесными родствен-
м TqfflerA. The Third Wave. N.Y., 1980. P. 19.
35 Землянова Л.М. Современная американская коммуникативистика. Теоретические концепции, проблемы, прогнозы. М., 1995. С. 212.
ными, соседскими, общинными узами и единообразием духовных идеалов «город является местом, где смешивается множество культур и народностей, сохраняющих (внутри учрежденных пределов) свои собственные обычаи, костюмы и язык; живущих в непосредственной близости друг от друга, но обычно в разных кварталах, совместно занимающихся торговлей и бизнесом на рынке, но утверждающих право на независимую частную жизнь»36. А еще через восемь лет А. Тоффлер описывает основные структурные ячейки будущей новой цивилизации как «электронные коттеджи» (1980), в которых малые семьи (родители и дети) решают все проблемы на компьютерном уровне, что, по мнению ученого-коммуникативиста, «поможет восстановить чувство принадлежности к обществу и приведет к возрождению таких добровольных объединений, как церковь, женские организации, ложи, клубы, спортивные и юношеские объединения»37.
Но как этот технико-технологический прогресс может сказаться на психике отдельного индивидуума? Ведь к мультисистемам и все более совершенным персональным устройствам электронных средств связи получают открытый доступ и люди безотказной доброты, и те, кто, по выражению Г. Бёлля, «принял причастие буйвола», идиоцентрированные и оллоцентрированные, эгоисты и альтруисты и т.д., и т.п. Но тут важно не просто расширение коммуникативного поля и не просто ускорение циркуляции сообщений, а лавинообразный рост стохастичности всех социально-психологических процессов, всей духовной, производственной и частной жизни социума. В современном мире любому человеку, даже фиксированному на оллоцентрическом поведении члену группировки, так называемой «братвы», приходится входить еще и во многие другие группы, влияние которых может быть противоречиво, и он сам склонен решать, как ему поступить. Увеличение количества групп членства ведет к снижению их влияния и уменьшению его глубины. Перед индивидуумом развертывается некоторый спектр ситуаций выбора, что называется, в свое удовольствие, но и на собственный страх и риск. Разного рода «команды единомышленников» по-прежнему более эффективны в житейском плане, нежели одиночки-идиоцентристы. Но многие «командные игроки» в глубине души завидуют независимости, самостоятельности, спонтанности своих идиоцентрированных партнеров, конкурентов или просто знакомых. Оллоцент-ристские установки подвержены внутренней эрозии. В нашумев-
36 Kahn H., Bruce-Briggs B. Things to Come. Thinking About the Seventies and Eighties. N.Y., 1972. P. 45.
" TofflerA. The Third Wave. N.Y., 1980. P. 220.
шем мюзикле «Метро» (2000) молодежная компания распевает: «Лучше быть в толпе, чем в команде». И это вовсе не парадокс. Если вдуматься, так оно и есть, потому что по мере распространения идиоцентристских установок иной становится сама толпа. В ней все больше людей, как говорится, себе на уме, микрогрупп, гнущих свою линию, отстраненно любопытствующих компаний и лиц, пришедших поразвлечься.
В октябре 1993 г., когда верные Ельцину войска штурмовали парламентский Белый дом, огромная толпа собралась на набережных и мостах Москвы-реки. В общей массе было немало людей, призывавших идти на выручку народным депутатам или на помощь Президенту. Некоторые пробовали увлечь личным примером. Несколько человек, в том числе двое журналистов, ринулись к Белому дому и, оказавшись под перекрестным огнем, залегли в укрытии на ничейной земле. Остальные стояли молча, но не расходились, несмотря на опасность шальных пуль и осколков. Толпа редела только по ночам. Но каждый приходил, уходил, стоял молча или проявлял активность сам по себе, не поддаваясь «чувству стадности». Между тем в Белом доме умирали молодые ребята, которых магия заклинаний Хасбулатова и матерщины Руцкого вовлекла в стихию вооруженного мятежа. А по столичным улицам молодые офицеры из команды Ельцина грамотно и красиво маневрировали на танках, метко стреляя из пушек в окна парламента. И многим из них предстояло впоследствии испытать горькое идеологическое разочарование, пройти через отчуждение сослуживцев, пережить глубокую депрессию.
Чтобы не стать орудием чуждой воли, а прожить свою жизнь, современный человек должен сам отвечать себе на пресловутый вопрос: «Who is who?», — и сам для себя прогнозировать: «Что к чему ведет?» Но для этого нужна психологическая зрелость (в терминологии Ф. Перлза), преодоление внутренней склонности к «слиянию», «интроекции», «проекции», «ретрофлексии»... Объективные возможности складываются все более благоприятно. Во всем мире становится обязательным среднее образование, и сроки обучения в школе имеют тенденцию к увеличению до 13—14 лет (Германия). Рассматривается вопрос о всеобщем высшем образовании (Япония) и обеспечивается его практическая общедоступность (США).
Глобализация массовых коммуникаций ведет к тому, что сопоставление плюралистических потоков информации становится общедоступным и превращается в вопрос личного выбора. Самые авторитетные международные организации и специальные уполномоченные президентов и правительств лоббируют индивидуальную активность в борьбе за неотъемлемые права. Наконец, 262
сама психическая эволюция человека вышла на такой этап, когда любые парадигмы мышления и стили творчества могут быть освоены каждым и разумно использованы в соответствующих жизненных обстоятельствах. И хотя идиоцентрация личности не тиражируется в массовом порядке, психотехника коллективных форм мышления, общения и поведения стала несколько иной. Появились толпы, возникновение и действия которых невозможно объяснить по классическим трудам Г. Тарда, Г. Лебона или С. Московичи.
Когда НАТО начала бомбардировки Югославии, демократически настроенная сербская молодежь в знак протеста каждую ночь в атакуемом самолетами и крылатыми ракетами Белграде устраивала многотысячные рок-концерты на площадях, веселые шествия по улицам с непристойными шуточками по адресу и американского президента Б. Клинтона, и своего президента С. Милошевича, а также диспуты в кафе. Не следует видеть в этом только легкомыслие или нежелание рисковать жизнью. Стоило натовским генералам высокогуманно предупредить о дате ракетно-бомбового удара по мосту через Саву, как на нем в качестве живого щита собралась танцующая молодежь. Вместе выходили протестовать и те, кто мечтал о «Великой Сербии», и те, кто стремился интегрироваться в Европу, и те, кто просто хотел, чтобы «нас оставили в покое», словом, все без различия партийной, национальной или социальной принадлежности. У них не было всеобщих кумиров, общепризнанных вождей и абсолютных авторитетов. Да это и не было нужно для того, чтобы обозначить свое несогласие на глазах у всего мира. Но не стоит спешить с выводами. Это все-таки была толпа, то есть самозарождающийся социальный организм, тот самый, описанный еще В. Бехтеревым собирательный субъект, в коллективной рефлексологии которого исток массовых порывов — как взлетов единства духа, так и групповых преступлений. Впрочем, нужно видеть, что это толпа особого склада и непривычного стиля поведения. Она бесследно растворилась, после того как НАТО прекратила бомбардировки. Однако во время первых послевоенных выборов президента Югославии на улицах столицы снова появилась «танцующая оппозиция», организационно не оформленная, но единогласно протестующая против того, чтобы у власти по-прежнему оставался коммунист С. Милошевич. И существенно заметить, что в силовых акциях — попытке захвата резиденции Милошевича, разгроме офиса государственного телевидения и т.п. — толпа участия не принимала. Это делали организованные группы, а для штурма госучреждений вообще была вызвана из провинции колонна шахтеров со своими бульдозерами. Понятно, что для сторонников
Милошевича, в руках которых была отмобилизованная армия, имеющий боевой опыт спецназ и полиция, не составило бы труда перехватить шахтеров-бульдозеристов или разогнать погромщиков. Но это пришлось бы делать на глазах у массы людей, реакция которых могла быть какой угодно. Не поддавалось прогнозу, какие формы и какой масштаб приняло бы кровопролитие и какой резонанс покатился бы по стране и по всему миру. И коммунисты сдрейфили. Они признали поражение на выборах. А сам С. Милошевич сначала был определен под домашний арест, потом переведен в тюрьму, где ему позднее предъявили обвинение для передачи дела в суд.
В теоретическом плане во всех перипетиях массового протеста в Югославии интересно то, что столь наглядно, почти как на демонстрационном стенде, проявились синергетические закономерности возникновения и функционирования стохастических систем, к которым с полным основанием можно отнести такой социальный феномен, как толпа. Общее положение состоит в том, что энергия элементарных составляющих всегда избыточна по отношению к системе, поскольку элементы в известном смысле самодостаточны и относительно независимы, так что могут даже выходить за пределы системы. При этом элементы способны самопроизвольно изменяться, и по мере накопления таких изменений система меняется тоже: ее равновесие — динамическое. Поле системы развивается с течением времени вследствие истощения энергий одних элементов и наращивания других, под влиянием разнообразных перемещений элементов, появления новых и т.п. Будучи частным случаем общей закономерности, толпа как собирательная личность сама зависит от личностных качеств составляющих ее людей, психика каждого из которых избыточна, то есть в принципе значительнее, чем требуется для массовидных действий. Именно избыточность индивидуальной психики была синергетическим ресурсом человека на всем эволюционном пути от коллективного бессознательного и общинного поведения к собственному самосознанию и личной ответственности. Индивидуальная психика развивается быстрее, чем коллективная. Уровень рефлексии, доступный индивиду, недоступен коллективному субъекту. Как в связи с этим развиваются механизмы и содержания коллективного бессознательного — разговор будущего, поскольку наука не располагает пока достаточным объемом верифицированных данных и надежным аппаратом анализа. Но изменения все более очевидны. И в этом отношении изменения в таком феномене коллективной психики, как толпа, более чем знаменательны.