Сын Ри POV:
Меня бросили на пол так, что я почти ударился головой об ванну. Он впился в меня своими дикими глазами. В очередной раз я проклял себя за то, что не умею держать язык за зубами. Зачем я провоцирую его? На самом деле, я должен был это предвидеть. На этот раз происходящее действительно было моей виной. По крайней мере, частично, потому что, разумеется, этого бы не случилось, будь он хорошим человеком, но он не был.
Он навис надо мной, всё ещё не отводя глаз, и я не мог угадать, о чём он вообще думает. Сначала мне казалось, что у него по отношению ко мне была только ярость, но было здесь что-то ещё, чего я не мог расшифровать. Инстинктивно я попятился, прижавшись спиной к большой ванной, но он сократил расстояние, ухмыляясь от моих действий. Отлично, теперь я ещё научился бояться его.
«Он всё это спланировал? Он специально хотел, чтобы я так отреагировал?» Я ненавидел то, что он заставляет меня терять уверенность. Ухмыляясь, он подошёл ближе, так близко, что я уже мог чувствовать его дыхание на своей коже, и мне пришлось повернуть голову, чтобы он не поцеловал меня, или, лучше сказать, не изнасиловал мои губы. К моему удивлению, он просто снял цепочку с моего ошейника, а затем встал, чтобы наполнить ванну. Он пытался обмануть меня, усыпить мою бдительность, но я знал, что это купание не закончится для меня ничем хорошим. Хочу я этого или нет, но он, по-видимому, снова собирался принудить меня к сексу. Или я мог заключить с ним мир.
«Или мне так показалось?»
Я не мог помириться с ним. С какой бы стороны я не смотрел на него, всё равно не мог принять тот факт, что он заставляет меня делать то, чего я не хочу. Я не заслуживаю всего этого. Я просто хотел выбраться отсюда. Почему всё это происходит со мной?
|
|
— Почему ты так шокирован? Это твоя вина, что прямо сейчас мы здесь вместе, не стоит винить меня в этом, — протянул он, забавляясь, и немного отступил, чтобы лучше осмотреть меня.
Я знал, что мне не следует говорить всё, что я думаю, но ведь в любом случае хуже уже не будет.
— Отчасти это правда, но ты мог бы просто перестать быть таким недружелюбным идиотом и отпустить меня. Так что на самом деле это твоя вина.
Мне действительно не стоило этого говорить. В одну секунду он метнулся вперед, потянул за мой ошейник и толкнул к ближайшей стене, удерживая одной рукой за шею, не душа, но захват был достаточно сильным. И снова я его боялся и начал думать, что таких моментов ещё будет очень много. Рыжий подошёл ближе, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего, а в глазах можно было увидеть всю его злость, но всё же в уголках его рта спряталась привычная самодовольная усмешка. Но в этот раз она меня пугала, а не раздражала.
— Знаешь, твоя дерзость до сих пор была по-своему очаровательна, и мне нравилось, что ты не даешь себя так легко сломать, но у всего есть предел, ты меня слышишь? Никогда не говори со мной снова в таком тоне или ты узнаешь, каким я становлюсь, когда злюсь. Ты понял? — объяснил он спокойно, на мой взгляд, слишком спокойно, но даже сквозь эту устрашающую мягкость его голоса я чувствовал, что он не шутил.
Его глаза пронзили меня насквозь, и он будто контролировал моё тело, потому что прежде чем я успел сообразить, я просто молча кивнул и расслабил своё тело под его прикосновением. Это было не совсем прикосновение, но от этого его хватка на моей шее немного ослабла.
|
|
«Зачем я это сделал? Почему моё тело меня не слушается? Я не хочу уступать!»
Но, видимо, моё бессознательное я хотело спасти меня от самого себя и моего глупого рта и поэтому не интересовалось моим мнением. На его губах снова появилась ухмылка, когда он увидел, что я реагирую так, как он хотел, и он наконец отпустил мою шею. Тем не менее он схватил меня за запястье и оттащил от стены к наполненной ванной.
— Раздевайся и залазь, — потребовал он и жестом показал, что мне лучше сделать так, как он сказал.
На секунду я задумался, стоит ли подчиниться, но я не хотел злить его ещё больше. Не знаю, что на него нашло, но он был в плохом настроении и, как он и сказал, я не хотел столкнуться с другой его стороной — «G-Dragon», хотя я не совсем уверен, какую свою «сторону» он показал мне раньше. Но я догадывался, что не должен был видеть то, что видел прошлой ночью. Возможно, именно поэтому он был сейчас зол. Он не хотел показывать свои слабые места, и теперь он должен был пометить территорию, показав мне, кто в доме хозяин.
— Какого чёрта ты ждешь? Ты к этому стремился, выводя меня, а? — вырвал он меня из моих мыслей и одним движением стянул трусы, испугав меня так, что я чуть не упал в ванную, но сумел удержаться.
«Почему именно в этот момент я такой неуклюжий? Почему?» Кровь прилила к моему лицу, окрашивая мои щеки в бледно-розовато-красный цвет. Этот садюга хихикнул, видимо, неправильно истолковав мои действия, но мне было плевать, потому что он отступил от меня, и сейчас только это было важным.
|
|
— Как ты за секунду можешь превращаться из дерзкого парниши в неуклюжего идиота? Как мне быть грубым, если ты так себя ведешь? — Он засмеялся, одновременно избавляясь от собственной одежды и позволяя мне ещё раз рассмотреть его тело, которое, несомненно, выглядело хорошо, даже если мне было неприятно это признавать.
Его слова противоречили его действиям. Он только что сказал, что не может быть со мной грубым, но по-прежнему действовал грубо, приказывая залезть в ванную. Хотя я этого не хотел, мне пришлось сделать, как он велел, потому что я не желал узнать, что будет, если я воспротивлюсь. Нехотя я поднял ногу, пытаясь скрыть свои интимные части тела как можно лучше, и опустился в горячую воду. В любой другой ситуации горячая вода расслабила бы мое тело, но сейчас эта ситуация заставляла меня напрячься ещё сильнее.
Хотя он уже видел меня голым, мне до сих пор было стыдно показать ему моё тело. Не то чтобы я чувствовал себя неуверенно, когда дело касалось моего тела, просто он не тот, кому я хотел бы его показать, так что, очевидно, я чувствовал себя неуверенно. Он просто усмехнулся на мои действия и беспардонно залез в ванну следом за мной. Теперь, когда я снова увидел два «Х» повыше его пупка, они и правда показались похожими на смайлик, и хотя они не были столь большими, как те татушки на его боках (на самом деле они были очень маленькими), но именно за них цеплялся мой взгляд. По крайней мере, до сих пор. Вдруг он обернулся, ища что-то за спиной, и я заметил еще больше татуировок. На правом плече была надпись «too fast to live too young to die», крест на задней части левой икры, но последние были самыми интересным. На его левом предплечье было «to» и на той же высоте, только на правой руке, «her», а между лопаток «get».
«Ей\Вместе?»
Сразу же я вспомнил прошлую ночь, когда он оплакивал во сне свою мать. «Татуировка была сделана в её честь или для кого-то другого? Это было данью уважения кому-то? С кем он хотел быть вместе?» Опять же, странно думать о нём как об обычном человеке, который в состоянии чувствовать. Но он уничтожил ту маленькую часть меня, которая так о нём думала, когда обернулся с чем-то в руках, что выглядело как какой-то странный валик.
— Развернись. Положи это под колени, чтобы не поранить их, — приказал он, протягивая мне подушку.
У меня ушло не более секунды, чтобы понять, что он хочет этим сказать. Потрясенный, я смотрел на него, пытаясь понять, серьезно он это или нет. По-видимому, да. Когда я не сделал, как он сказал, он ухмыльнулся еще больше.
— Ты разочарован, что я не ублажаю тебя, как в последний раз? Вот поэтому это и называется наказанием. Сегодня удовольствие буду получать я и только я. И только посмей пожаловаться, я ясно выразился? — он сказал это с пугающим спокойствием в голосе, а его глаза снова пронзили меня. — А теперь повернись, или я заставлю тебя.
И вот снова. Я оказался в ситуации, где ничего не мог сделать, кроме как подчиниться, даже если каждая частичка меня противилось этому. Я мог заорать на него, бить его, звать на помощь либо не делать ничего из перечисленного и просто перестать сопротивляться. Это было безвыходной ситуацией. И на этот раз он даже не брал во внимание мое благополучие, потому что я насмехался над ним. Чувствуя слезы, скапливающиеся в глазах, я, как он и сказал, развернулся, потому что не хотел показывать ему, каким слабым я чувствовал себя в этот момент. Я даже не знаю, почему плакал. Из-за того, что меня сейчас оттрахают? Или, может, из-за того, что только сейчас понял, что нет никакой надежды? Но, возможно, причиной было то, что какая-то малюсенькая часть меня действительно хотела этого, и этот факт привел меня в ужас.
Но, что удивительно, его первое касание было не грубым. Его руки нашли мои бедра, которые едва торчали из воды, скользя по ним, он спустился вниз к моим ягодицам, сжимая их так, как я и не предполагал. Рыжий был просто непредсказуем. Когда я думал, что он будет ужасен, он был мягким, а когда я считал, что могу решиться на отпор, он вдруг срывался и пугал меня. Я совсем не мог предугадать его действия.
Вдруг он издал что-то среднее между вздохом и стоном, а затем скользнул пальцем между моих бедер, поглаживая вход, заставляя меня ахнуть от неожиданности. Не дразня меня больше, он тут же вставил его, поводив им вперед-назад, и, растягивая меня, обнаружил ту самую заветную точку гораздо быстрее, чем в прошлый раз, и я удивлялся, зачем он вообще потрудился это сделать, если собирался наказать. Сначала было очень больно, всё-таки вода была не лучшей смазкой, но скоро, почувствовав, что возбуждаюсь, я в очередной раз вспомнил про надетое на меня чертово кольцо. Мне пришлось из-за всех сил сдерживаться, чтобы не насаживаться на его палец от удовольствия. Я не знаю, что хуже: то, что мне было хорошо, или то, что я почему-то был рад, что получаю удовольствие вместо боли. Я попытался не показать этого. Не хочу, чтобы он знал, как сильно меня это заводит, потому что, если быть честным, я наслаждался этим, причём очень. Парень был слишком опытным, чтобы я смог сдерживать себя. Но, очевидно, мне не удалось. Когда он вставил ещё один палец и начал растягивать меня, я не смог удержать в себе стоны, они выходили из меня с придыханием и всхлипами.
— Хотя ты утверждаешь, что ненавидишь это, на самом деле тебе нравится то, что я с тобой делаю, не так ли? Посмотри, у тебя уже встал, хотя я ничего особенного ещё не сотворил, — прокомментировал он удовлетворенно, когда протолкнул свои пальцы ещё глубже внутрь меня.
«Это не правда, я хочу ненавидеть его. Но почему тогда я чувствую себя так хорошо, когда, по идее, не должен?» А он продолжал растягивать меня, по-прежнему не понимающего, зачем ему это надо. «Почему вообще это его беспокоит, если для меня это наказание?» Мне становилось все жарче и жарче, и кольцо стало болезненно тугим, я даже не пытался больше контролировать свой голос, понимая, что от этого ничего не изменится. Держась за бортик ванной, я выгибал спину, потому что он снова ласкал простату, и постепенно это становилось невыносимым.
— Пожалуйста… — начал я, но слова замерли, когда он снова угодил в цель и его рука замерла.
— Пожалуйста что? — спросил он, и его голос слегка дрожал. Если бы меня до этого уже не пытали таким способом, я бы, пожалуй, дважды подумал, прежде чем говорить.
— Пожалуйста… либо сделай это, либо оставь меня в покое, это просто невыносимо, — сказал я кристально чистым голосом, но всё ещё тяжело дыша.
Когда ничего не произошло, я растерялся и хотел развернуться, но он мне этого не позволил. Рыжий молчал еще минуту, и было как-то неловко, учитывая, что его пальцы всё ещё находились внутри меня. Только тогда я осознал, о чем на самом деле только что попросил его. Я не знаю, было ли это хорошим решением. Но прежде чем я успел об этом подумать, он вдруг вытащил пальцы и наклонился вперед, прислоняясь грудью к моей спине. Его твердый член был зажат между нашими телами, а руки свободно проскользнули вниз по моим бедрам к болезненному возбуждению. Когда он коснулся моего члена, я удивленно зашипел, потому что был уже на пределе.
— Вот почему это наказание. Это не предполагает твоей разрядки. И гораздо приятней пытать тебя наслаждением, чем болью, — наконец нарушил он молчание, но я был не очень доволен его ответом.
Он начал медленно целовать мою спину, наверняка оставляя следы, и поднялся к моему уху.
— Да, и не надейся, что в этот раз я открою для тебя кольцо. Ты либо назовешь меня господином, либо не сможешь кончить.
Конечно, он не стал бы. С чего мне рассчитывать на это? Он был зол, и хотя он пытался не порвать меня, просто вставив мне, он всё ещё не заботился обо мне достаточно, чтобы игнорировать свои игры и просто дать мне кончить. Парень отстранился, отпуская мой член, и холодные волосы коснулись моей спины, заставляя дрожать. Он крепче вцепился в мои бедра, направляя себя к моему входу.
— Подожди…. ты не…
Я даже не смог закончить свою фразу, поскольку он уже медленно протолкнулся внутрь, и это не так-то легко было сделать без смазки. На самом деле это чертовски больно. Болезненно простонав, я сильнее схватился за бортик ванны, пытаясь хоть как-то отвлечься от неприятных ощущений, но мог сосредоточиться только на жжении внутри себя. Я не знаю, пот или слезы стекали по моим щекам, но я определенно чувствовал, как плачу сейчас.
— Бог мой, почему ты до сих пор так чертовски узок, я достаточно тебя растянул. Что с тобой не так? — Он застонал, но это не прозвучало так удовлетворенно, как в прошлый раз.
Чудненько, это карма, сучка.Мне многое хотелось сказать. Я даже слегка улыбнулся, зная, что он чувствует какой-то дискомфорт. Это, конечно, несравнимо с тем, что прямо сейчас испытывал я, но хоть что-то.
Он наконец полностью вошёл, и мы оба одновременно выдохнули. Впрочем, я понимал, что это далеко не конец, и как только я подумал об этом, он резко вышел и начал толкаться в уже быстром темпе. Мне всё ещё было больно, но намного меньше, чем в самом начале, и я постепенно начал чувствовать удовольствие. Опять началась борьба. Я не хотел возбуждаться, когда он трахал меня. Но я возбудился и ненавидел себя за это чувство. Садюга продолжал жестко входить в меня, а я начал полностью терять контроль и не мог сосредоточиться ни на чем, кроме его движений. Его руки по-прежнему были на моих бедрах, яростно сжимая их так сильно, что на них наверняка останутся синяки. Он наклонился, проходя поцелуями вдоль моего позвоночника, и, приблизившись к моей шее, игриво укусил её, оставляя засос. Плеск воды и звуки шлепков от соприкосновения кожи заполнили всю комнату, прерываясь лишь моими жалостливыми вскриками от удовольствия и низкими стонами рыжего. Он увеличил скорость, его член, как и мой, был предельно напряжен, а я уже готов был взорваться. Движения внутри меня уже не причиняли боль, но мое долбаное возбуждение было настолько болезненным, что я сходил с ума.
— Пожалуйста… — умолял я.
Он отпустил мою шею, продвигаясь вверх к моему уху.
— Чего ты хочешь? — спросил он нахально.
— С-сними его… пожалуйста, — попросил я, сдерживая желание прикоснуться к себе, понимая, что от этого лучше мне не станет.
— Ты знаешь, что нужно сделать, — напомнил он, и я прям представил эту чёртову самодовольную ухмылку, которая, вероятно, у него была прямо сейчас.
— Нет… я… аахххх… пожалуйста.
— Просто скажи, и после этого тебе станет гораздо лучше, — прошептал он мне в ухо, прикусив мочку и наращивая темп.
Я не хотел сдаваться. Не хотел доставлять ему удовольствие, повинуясь ему. Но мне было так больно, а он действительно не собирался ничего делать. По тому, как подергивался его член, я знал, что он уже на грани. Так что я вынужден был это произнести, потому что не мог больше выдерживать эту пытку.
— Г…оспо… — прошептал я, но звуки застряли в горле.
— Ммм, что это было? — Он застонал, и его рука скользнула к моему члену, медленно поглаживая.
— Г-господин, — сказал я более четко и тут же услышал звук открывающегося кольца.
Ещё один толчок, и мы одновременно кончили — он в меня, а я в его руку. Я почувствовал облегчение, а вместе с ним пришло чувство стыда. Не только потому, что я сделал то, чего он хотел, но и потому, что, несмотря на его грубость, мне понравилось. Я не мог понять почему. Он вышел из меня, и я услышал, как он вылез из ванны.
Обессиленный и измученный, я снова сел, наконец привстал, вытянув онемевшие ноги. Хорошо хоть он дал мне этот странный валик, так, по крайней мере, не болят колени. Я устал и действительно не знал, что чувствую сейчас. Все моё тело болело на каком-то ментальном уровне. Он сбил меня с толку, и я не знал, что о нем думать. Сначала он сказал, что это будет наказанием, а потом пытался быть нежным. Но в любом случае он был груб. Совершенно измученный, я вздохнул и почувствовал одинокую слезу, сбежавшую по щеке. У меня был эмоциональный срыв. Я закрыл глаза и откинулся в ванной, теперь действительно пытаясь расслабиться, и почему-то совершенно забыл про него, вероятно, полагая, что он в любом случае теперь уйдет, закончив со мной. Но потом я вдруг почувствовал его присутствие и, открыв глаза, увидел парня рядом с ванной, и что-то странное было в его глазах. Он смотрел почти… заботливо.
— Подвинься немного, мне не хватает места.
Джи Ён POV:
Я вылез из ванны по двум причинам. Во-первых, я хотел вымыть руку, чтобы не замутить воду в ванной. Во-вторых, я был немного шокирован тем, что только что произошло. Изначально я хотел наказать его за то, что этот дерзкий мальчишка осмелился дразнить меня. Что я и сделал, но что-то пошло не так, как я хотел. Обычно, когда мои игрушки капризничали, я мог оттрахать их насухо, без всякой подготовки, жестко и сильно, потому что мне это нравилось. Но я почему-то не мог так поступить с пандой. Если честно, мне нравилось его испуганное лицо, но тогда, стоя в ванной на коленях, он вдруг начал плакать. Вместо того, чтобы умолять меня остановиться, как это делали другие, он просто развернулся, видимо, надеясь, что я этого не замечу. Я просто не мог быть с ним жестоким, как с остальными, и не знал почему. Я даже подготовил его. Но самое странное было то, что я даже не имел понятия, получал ли удовольствие, наказывая его. Конечно, мне нравилось трахать его, но не настолько, как в прошлом, когда я наказывал свои предыдущие игрушки. Просто в нём было что-то, что трогало меня.
Подойдя к раковине, я вымыл руки и собирался забрать свою одежду, позволяя ему помыться. Конечно же, он не захочет, чтобы я помог ему, да и я тоже, как правило, покидал своих игрушек после секса. Уже нагнувшись за одеждой, я увидел его, откинувшегося на край ванны. Он выглядел потрёпанным и уставшим. Его глаза были закрыты, и я заметил слезинки, сбегающие по его лицу. Он выглядел таким разбитым.
Впервые в жизни я почувствовал себя из-за кого-то плохо.
Вздохнув, я подошёл к ванне. Сначала он не заметил моего присутствия. Только спустя несколько мгновений, он открыл глаза и в замешательстве посмотрел на меня.
— Подвинься немного, мне не хватает места, — сказал я и слегка оттолкнул его, забираясь в ванну позади него.
Он всё ещё был слишком уставшим, чтобы протестовать, и просто позволил мне усесться за ним, прислонив к своей груди и одной рукой обхватив вокруг талии, чтобы он не сполз в воду. Это тоже было для меня впервые. Я никогда не обнимался ни с кем из моих игрушек и вообще не любил обниматься. И тем более я никогда не был инициатором этого.
«Так почему я делаю это прямо сейчас?»
Мне просто пришлось смириться.
— Ты такой измученный, что утонешь, если я не буду держать твою голову над водой, — объяснил я, когда он посмотрел на меня, как на призрака.
Сейчас его легко было прочитать. В его глазах было замешательство, и самое захватывающее было то, что он наверняка ещё будет жаловаться, даже после того, что я сделал с ним.
«Откуда в нём столько выносливости?»
— Почему? — прошептал он слабым голосом.
— Что почему?
— Почему ты это делаешь? Если хочешь убедить меня, что у тебя действительно есть сердце, то, извини, я в это не поверю, — он старался говорить уверенно, но это прозвучало просто как долгий вздох, растянутый на слова.
За его словами скрывалось что-то большее, но я не мог понять, что именно. «Ну, а что? Это, на самом деле, очень хороший вопрос. Почему я делаю это?» У меня нет причин сейчас находиться рядом с ним. И, что самое странное, я до сих пор чувствовал себя хорошо. Обычно я ненавидел быть настолько близко к моим игрушкам. Я не знал ответа на его вопрос, который на самом деле заставлял меня чувствовать себя немного неловко. «Панда, что ты со мной делаешь?» На секунду мне показалось, что он заснул.
— Эй, панда, не засыпай в ванной…
— Интересно, что сделало тебя таким, — пробормотал он у меня на груди, прижимаясь сильнее.
«Он заснул? Или он просто притворяется, чтобы сказать, что было у него на уме?» Этот сопляк даже знает, как играть в эту игру. Ещё один момент, который был в нем увлекательным. Я ухмыльнулся и решил просто плыть по течению. Рано или поздно я бы узнал, спит он или нет.
— Так ты думаешь, что я не так уж и плох?
— Никто не рождается плохим. Я уверен, что на тебя повлияло то, что случилось с тобой и твоей мамой… — пробормотал он невнятно, но в конце концов совсем замолчал.
Я был абсолютно ошарашен его словами. «Блин, значит, прошлой ночью я всё-таки звал маму» Оттого, что сейчас он знал один из моих секретов, мне стало очень неловко. Тем более я не знал, сколько успел выболтать ему во сне. Однако это значило, что он, видимо, считал, что я был когда-то хорошим. Не то чтобы я считал себя плохим, но он определенно так думал.
— Панда, серьезно, очнись. Тебе ещё нужно помыться и вернуться в свою комнату, — предпринял я ещё одну попытку, но он не пошевелился и даже не проснулся, если на то пошло.
Пытаясь заставить его очнуться, я немного погладил его по щекам, мягко потянув за волосы, но он просто не просыпался. Я пораженно вздохнул. Конечно, я мог заставить его, но, опять же, я плохо себя чувствовал оттого, что был груб с ним, даже если он этого заслужил. Я начал его осторожно мыть, конечно, не забыв и о себе. Когда закончил, сначала я вытерся сам и предпринял еще одну попытку разбудить его. Но он всё ещё крепко спал. Я закатил глаза на его способность так моментально отрубаться. На самом деле я ему немного завидовал, потому что у меня были большие проблемы со сном. Я высушил его и натянул свежее нижнее белье, затем поднял на руки, как новобрачную, и, прежде чем открыть дверь, увидел нас в зеркале. Увидел, как естественно он обхватил мою шею своими руками, удерживаясь за меня.
«Зачем я вообще это делаю?»
— Игорь, открой дверь, пожалуйста, — сказал я телохранителю, и тот немедленно сделал то, что было велено.
Если бы сейчас нас с пандой увидела Дженни, она бы, наверное, испугалась или, по крайней мере, была бы очень удивлена. Даже Игорь выглядел растерянным, когда открыл дверь. Но в отличие от девушки, он не задавал вопросов. Он не в том положении, чтобы о чём-то спрашивать, потому для меня он был просто наёмным работником.
— Господин, позвольте мне отнести…
— В этом нет необходимости. Но, пожалуйста, принеси вниз цепь, я не смог забрать её, — прервал я его и прошёл мимо.
Спускаться с парнем вниз по лестнице к его комнате оказалось достаточно сложно, потому что она была небольшая и я не хотел его разбудить, он наверняка взбрыкнёт и попытается вырваться и в итоге расшибется. Наконец дойдя до комнаты, я аккуратно положил его на постель, убедившись, что он всё ещё спит. Я смотрел на него, и хотя убеждал себя, что уйду, как только верну его в комнату, почему-то не двигался. Его лицо было слишком очаровательным. Обычно он выглядит сердитым, брезгливым или напуганным, когда я рядом, но сейчас он был расслаблен: его длинные ресницы были идеально завиты, губы слегка приоткрыты, а дыхание спокойным.
«Красивый».
— Господин, я принес цепь, — сказал вдруг Игорь, и я быстро взглянул на него.
Я кивнул и взял цепь. Затем он ушёл, не сказав ни слова. Именно поэтому мне нравились иностранные телохранители — они не задавали вопросов. Поворачиваясь обратно к парню, который по-прежнему спал, я сначала колебался, прицеплять ли его снова. Я знал, что ещё было слишком рано позволять ему разгуливать свободно по квартире, но если бы у него было больше свободы, он, возможно, перестал бы столько сопротивляться. Вздохнув, я смирился с тем, что не мог ему позволить этого. Я тихо подошел ближе, чтобы прикрепить цепь к его ошейнику, и, блин, он действительно шёл ему. Пристегнув второй конец цепи к стене, я собрался уходить, но бросив на него последний взгляд и увидев его, такого обессиленного, буквально вырубившегося, я решил немного его побаловать.
Поднявшись, я позвонил Дженни.
— Вы вызывали меня, господин? — спросила она, войдя в кабинет.
— Принеси Сын Ри новую футболку, а также найди для него несколько спортивных штанов, — сказал я и увидел на её лице любопытство. — О, и… принеси ему также обезболивающее.
Последними словами я разбил все её надежды. Она была одной из тех людей, которые знали, что я могу быть добрым. Она знала, что я не всегда был G-Dragon. И я знал, что ей не особенно нравились мои игры с моими игрушками, но она ничего не говорила, потому что ей не разрешали. Но с тех пор, как я привел домой панду, она почему-то начала ухаживать за ним больше, чем за всеми остальными. Может, потому, что он был таким же, как и она. Как и Дженни, он не был бандитом с самого начала. Но может, это было потому, что я собирался оставить его подольше и она захотела лучше узнать его.
— Д-да, господин, — ответила она и стала ждать, пока я её отпущу.
— Что у тебя на уме, Дженни?
— Нет, ничего.
— Ты уверена? Ты ведь знаешь, я ценю твое мнение, — призвал я ее.
Если она хочет что-то сказать, пусть говорит. Я понял, что мне было бы приятно услышать то, что она скажет, учитывая, что ей нравился панда.
— Я могу сказать прямо? — спросила она застенчиво.
— Да, давай.
— Я не думаю, что обычные методы господина сработают с ним.
— Я уже пытался быть с ним милым, но он становится дерзким, если я не отношусь к нему с жестокостью, — возразил я.
Она была уже второй, кто говорит мне об этом, и, честно говоря, я уже понял, что мои обычные методы с ним не работают, но не имел понятия, что ещё предпринять. Вдруг она подошла немного ближе, глядя на землю и нервно теребя пальцы.
— Вы показывали ему только G-Dragonа. Покажите ему Джи Ёна, — пробормотала она, и на секунду я опешил, потому что уже целую вечность она не возражала мне так прямо.
Она боялась, что разозлила меня этими словами, я видел это по её глазам. Но в любом случае она продолжила.
— Оппа, ты такой нежный человек, тебе просто нужно показать ему это, и он примет тебя. Я знаю, для тебя это может быть трудно — открыться другому человеку, но, я думаю, это единственный способ заставить его сдаться.
— Нежный человек? — Я слабо рассмеялся, показывая ей, что не сержусь на то, что она вдруг снова назвала меня «оппа».
На самом деле я по этому даже немного скучал. С тех пор, как девушка стала работать в моём доме, она стала следовать правилам, как и все остальные мои сотрудники, так что она не могла называть меня «оппа». Подняв голову, она посмотрела на меня и слегка улыбнулась.
— Это правда. Ты спас меня, дал мне работу, хотя я всего на восемь лет младше. Оппа, я знаю, ты можешь быть очень жестоким, ужасающим и пугающим, я тоже видела все эти стороны, но я могу принять эти черты твоего характера, потому что знаю, что в душе ты… хочешь быть любимым, даже если сам себе в этом не признаешься, — сказала она тихо.
Это было очаровательно, насколько она верила в мою хорошую сторону. Но было немного страшно, что Дженни настолько хорошо меня знала. Не зная, что семья Сын Хёна меня усыновила и почему я спас её тогда, она всё равно оказалась права. Во мне жила какая-то слабая частичка, которая хотела быть любимой, и она была ненадежной и незрелой. Но я все время прятал её, я даже не знал, смогу ли снова отыскать её. Я усмехнулся и встал, подняв свою руку, и она вздрогнула при моём движении. Но вместо того, чтобы быть жестоким, как, наверно, она думала, я положил руку ей на голову и слегка взъерошил её волосы, улыбаясь.
— Я скучал по тем временам, когда ты называла меня «оппа». Теперь иди, собирай вещи для Сын Ри, он может скоро проснуться.
Удивившись, она посмотрела на меня с улыбкой на лице и, прежде чем уйти, нетерпеливо кивнула. После того, как она вышла, я сел на стол и тяжело вздохнул. Мне ещё предстояло решить, что делать с двумя художниками, которые ушли. Я искал им замену около часа, и когда, наконец, остановился на двух кандидатурах, долго вёл с ними телефонные переговоры, убеждая внести свой вклад в мою выставку, и, к счастью, они оба в конце концов сказали «да».
Теперь только оставалось найти новую модель и утвердить график производства моей линии одежды. Но всё это могло подождать. Сначала мне следовало создать больше эскизов одежды для моей линии. Достав свои чертёжные принадлежности, я закрыл глаза, пытаясь представить, что хотел бы нарисовать. В последнее время у меня не было вдохновения, поэтому я всегда задерживался, но сегодня мне просто хотелось рисовать. Я каким-то образом снова был в строю и открыл глаза. Карандаш двигался сам по себе, рисуя картину, которая была в глубине моего сознания, и примерно через два часа у меня было четыре новых эскиза. Мгновение я напряженно смотрел на них, размышляя, хорошо ли они вписываются в концепцию моей линии, и они действительно подходили идеально.
Так я и провёл весь день, рисуя и сосредоточенно размышляя. Уже был вечер, когда я, наконец, остановился, и мои руки были все грязные от краски и карандаша. Посмотрев на компьютер, я снова автоматически вернулся мыслями к панде.
«Он уже проснулся? Как он там? Физически ему, скорее всего, очень больно. Он принял обезболивающее? Надел спортивные штаны, которые я решил ему дать?»
Конечно, почему бы и нет. Я не хотел сегодня его беспокоить, так что решил понаблюдать за ним через камеры. После включения компьютера я открыл изображение с камер в его комнате и увидел его на кровати в футболке и штанах с книгой в одной руке, маркером за ухом и карандашом в другой руке. Он уже приступил к работе, чем удивил меня, потому что я думал, что он будет или слишком сердит, или слишком подавлен, чтобы сосредоточиться. Но он лежал там с бесстрастным лицом и просто читал какую-то книгу. Именно в этот момент я решил, что пришло время поставить ему татуировки. Я только что наказал его, причинив много боли, но он вёл себя так, будто все было хорошо. Он постепенно принимал свой статус, а с татуировками он вскоре сможет выйти из своей комнаты без поводка, что покажет ему, что для него же лучше делать то, что я говорю. Я сразу же схватил телефон и набрал номер Сын Хёна. Через пару гудков мне, наконец, ответили.
— Хён?
— Дэ Сон-и? — запутавшись, произнес я. — Ты же знаешь, что он ненавидит, когда ты трогаешь его телефон. Тебе лучше не попадаться.
— Он в душе, — пояснил парень, и только сейчас я заметил, насколько слабым был его голос.
Они только что были вместе. Я порадовался, что не позвонил раньше. Сын Хён бы убил меня.
— К тому же, он сказал, что я могу отвечать на твои звонки. Как там Сын Ри? Пожалуйста, не делай ему больно.
— Не буду, — соврал я, чтобы снова предотвратить его мольбы быть добреньким. — В любом случае скажи хёну, чтобы отправил мне татуировщика завтра в четыре часа дня. Не забудь передать, хорошо? Пусть он отправит мне смс, чтобы подтвердить время.
— Это значит, что с Сын Ри уже всё разрешилось? Я могу тоже прийти? Уверен, он будет рад меня видеть, — сказал парень, и вдруг его голос прозвучал действительно счастливо.
— К сожалению, он ещё не готов. Но скоро ты с ним встретишься.
— Хён, пожалуйста, …
— Дэ Сон-и, хватит ныть, — предостерёг я.
Конечно, я не мог поднять на него руку. Сын Хён бы убил меня, но он был слишком наивен, чтобы это понять.
— Хорошо. Я передам хёну твои слова, — теперь в его голосе счастья было намного меньше.
— Спасибо, наверно, скоро увидимся, пока.
Затем я повесил трубку и откинулся в кресле. Завтра, очевидно, будет интересный день. Я с нетерпением ожидал реакции панды, особенно когда я снова приду к нему после того, что сделал с ним сегодня.
Да, определенно завтра будет интересно.
Глава 8. Клеймо
Сын Ри POV:
Меня разбудил звук подноса, который поставила Дженни, принеся мой завтрак. Она старалась быть тихой, и у неё это получалось, но так или иначе я всё равно проснулся. Уставший, я сел, осознавая, что нахожусь всё там же, где и в любой другой день, когда просыпался. Я вздохнул. Мой зад по-прежнему болел, и было не совсем комфортно сидеть, поэтому я снова лёг.
— Доброе утро. Вы хорошо спали? — как всегда радостно поприветствовала она меня.
Я немного повернулся, чтобы посмотреть на неё.
— Учитывая, что со мной произошло вчера, — да. А в общем — нет, — фыркнул я и натянул одеяло на голову.
Я не планировал говорить ей это, но наверняка она так или иначе уже знала об этом. На данный момент я никак не мог сдержать свой гнев на него. Как он мог сделать со мной такое? И хуже всего было то, что после того, как он закончил, он вдруг стал ласковым. Не помню, но уверен, что он вымыл меня после того, как я отрубился в ванной. И потом, я проснулся в своей комнате. Да, я уже называл это место своим. И здесь уже были новая футболка и ещё одни брюки.
— Я думаю, что господин сожалеет об этом. Он велел мне приготовить для Вас питательный завтрак и также просил передать записку.
Мои глаза уставились на поднос, содержимое которого она называла завтраком, но больше это походило на полноценный обед с несколькими блюдами.
«И что теперь? Ему внезапно стало меня жалко?»
Конечно, он должен чувствовать себя плохо, но не думаю, что ему есть до этого дело, особенно когда уже все сделано; ему нет смысла чувствовать себя виноватым.
— Я также принесла обезболивающее. Господин подумал, что Вам оно может понадобиться, — продолжила она и, когда я ничего не ответил, повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась и оглянулась. — Я знаю, в Ваших глазах это может показаться смешным, но не ненавидьте его. Джи Ён оппа может быть нежным. Ему просто трудно позволить другим людям увидеть его слабые стороны.
Мои глаза расширились, когда она назвала его «оппой». «Почему она так называет его? Она же его подопечная».
— Откуда такая привязанность? — спросил я недовольным голосом.
— Я уже рассказывала, что он спас меня. Оппа и я на самом деле довольно близки, но так как я здесь работаю, то тоже должна подчиняться правилам. Так что поверьте, я знаю, о чём говорю. Господин — один из самых нежных людей, которых я встречала, — ответила она с искренней улыбкой.
Девушка не лгала и не говорила этого, потому что он велел ей. Она действительно верила в свои слова. Но я не мог воспринимать это всерьез. После всего того, что он со мной сделал, я не мог поверить, что он умеет быть нежным.