Сын Ри POV:
Прошла неделя с тех пор, как он поставил мне метку, и всю неделю я мог свободно ходить по дому. Должен сказать, что всё стало лучше, по крайней мере, немного. Несомненным плюсом было то, что я мог теперь есть на кухне и заниматься при дневном свете, что было гораздо удобней. От возможности различать времена суток не только по цифрам на часах я чувствовал себя более живым.
«Но всё же, почему в моей комнате нет ни одного окна? И почему я не могу переехать в одну из пустующих спален?»
Вероятно, потому, что это значило бы, что я здесь гость, а это было далеко от правды. Я всё ещё оставался его зверушкой, как бы я не хотел этого признавать.
Всю неделю он редко появлялся дома. По-видимому, у него накопилось много дел, а так как никто по этому поводу ничего не говорил, я предположил, что это были поручения банды. Я всё ещё не был её частью, поэтому меня и не посвящали в подробности. На самом деле не очень-то и хотелось. Но когда он был дома, то в основном закрывался в своём кабинете, делая наброски, которые так же находились под грифом «секретно». Мы ели в разное время, душ он принимал в своей ванной и спал в своей спальне.
Если бы я не знал, что это его пентхаус, то даже не заметил бы, что он здесь проживает. Не то чтобы я хотел от него больше внимания, но всё же это смущало. С чего вдруг он игнорирует меня? Особенно после того, как заявил, что хочет меня подстричь и перекрасить. Я думал, он приведёт стилиста на следующий же день, но он ничего не сделал. За эту неделю мы едва перекинулись парой слов, и создавалось впечатление, что он где угодно, но только не здесь. Это было странно. Я не мог понять, что это: его очередная игра или он действительно занят.
В воскресенье я проснулся раньше будильника. На часах ещё даже семи не было, но я просто не мог больше спать. Зевая, я встал с постели, потянулся и достал из шкафа чистую одежду. Наконец-то он был забит ею, причём там было не только нижнее бельё. Затем поднялся наверх, чтобы принять душ. Когда я уже собирался войти в ванную, то услышал голос рыжеволосого из кухни. Я осторожно выглянул из-за угла. Он уже был полностью одет и с укладкой, готовый уходить, но даже под огромным количеством подводки для глаз я заметил, что он почти не спал. За стойкой стояла Дженни, внешний вид которой тоже оставлял желать лучшего, и они беседовали, пока она готовила завтрак.
— Дженни, ты плохо выглядишь. Иди домой, — сказал он, и в его голосе прозвучало искреннее волнение.
— Я не могу позволить тебе уйти не позавтракав, ты постоянно забываешь поесть, — пояснила она, улыбаясь. — Это действительно странно — не называть тебя «Господин». Даже наедине. Но мне нравится. Я скучала по тому, чтобы называть тебя «оппа».
Он усмехнулся, но вместо его обычного надменного смеха это прозвучало как-то иначе — смущённо.
— Иногда ты бываешь таким ребёнком, но это нормально. А если серьёзно, иди домой, как только закончишь с моим завтраком. В любом случае я не вернусь домой раньше одиннадцати вечера, так что нет смысла меня ждать.
— А как же Сын Ри? Мне нужно приготовить ему завтрак. И я обещала разобрать все эскизы, которые тебе не понравились, — продолжила она, но даже я видел, что она плохо себя чувствует.
— Я оставлю ему половину своего завтрака. В самом деле, иди домой, — настаивал он, но Дженни только улыбнулась и протянула ему тарелку.
Было странно видеть его таким внимательным. Он выглядел почти как нормальный человек, который переживает о своей маленькой сестрёнке. Сначала я с недоверием относился к её словам о его доброте, но, увидев их вместе, передумал. Он буквально проглотил половину своего завтрака за несколько секунд и, надо отдать ему должное, даже не поперхнулся, а затем встал и, обойдя стол, по-братски поцеловал Дженни в голову. Я чуть не задохнулся от удивления. Никогда бы не догадался, что они были так близки. Если честно, я вообще сомневался, что ему знакомо такое чувство, как братская любовь.
— Серьёзно, иди домой, ты больна. Отправь мне сообщение, если завтра не будешь чувствовать себя лучше, я найду замену, — сказал он, а затем пошёл в сторону двери.
Всё ещё озадаченный его действиями, я на цыпочках вернулся в ванную, чтобы принять душ. Я ненавидел все эти новые камеры, но сейчас уже привык к тому, что нахожусь под постоянным наблюдением. В любом случае ничего нового он там уже не увидит. Но в ванной всё было иначе. Для меня процесс омовения — это что-то очень личное. Я никогда не мылся перед партнёром. Я принимал душ после моих любовников, чтобы потом самому спокойно помыться. У меня тоже были свои странные навязчивые идеи.
После душа я прошёл на кухню, не снимая с шеи полотенце. Дженни ещё не ушла и посмотрела на меня с удивлением, поскольку было чуть больше семи часов утра. Я же про себя отметил, что вблизи она выглядела ещё хуже.
— Разве он не сказал тебе идти домой? — спросил я и встревоженно посмотрел на неё, но она просто хмыкнула и продолжила готовку.
— Я сделаю побольше, чтобы мы позавтракали вместе, хорошо? Не думала, что ты встанешь так рано.
Завтракать с кем-то? Прошло так много времени с тех пор, как я с кем-то завтракал, но я действительно соскучился по этому. Кроме того, что на этой неделе я получил свободу передвижения по дому, теперь я мог больше разговаривать с Дженни. Она действительно прекрасная девушка и по большей степени единственный человек, с кем я хотел разговаривать в этом доме. Кроме неё и рыжика я видел ещё троих людей — Игоря и двух уборщиц, которые не говорили по-корейски, так что хороших собеседников из них бы не получилось.
— Хорошо, но после завтрака ты пойдёшь домой, поняла? Я не хочу, чтобы ты потеряла сознание, — сказал я, накрывая стол для нас двоих.
Когда Дженни закончила с приготовлением завтрака, мы уселись за стол, и, присев, она наконец вздохнула с облегчением.
— Может быть, мне действительно лучше отдохнуть, — проговорила она спустя некоторое время.
— Это даже не обсуждается. Слушайся своего оппу, — сказал я и усмехнулся, зная, как двусмысленно это прозвучало.
— Которого? — поддержала она игру.
— Обоих, потому что на этот раз этот рыжий ублюдок и я на одной стороне.
— Пожалуйста, не называй его так, — вдруг сказала она серьёзно.
— Прости, я знаю, что тебе это не нравится, но я не люблю его, поэтому называю, как хочу, — не отступал я, откусывая яичницу.
Что-то сверкнуло в её глазах, и она посмотрела на меня своим странным взглядом.
— То есть ты его больше не ненавидишь? Это уже прогресс. Я знала, что если он покажет тебе свою истинную сущность, ты изменишь о нём своё мнение. Он оказывает такой эффект на людей.
Я приподнял бровь.
— Какой эффект? Терроризирует их? Да. Запугивает? Да. Ведёт себя высокомерно, потому что он самый эгоистичный человек в мире? Да. Но заставить людей полюбить себя? Это определенно не один из его талантов. — Я искренне засмеялся: как же она была наивна.
Девушка была ослеплена его добрыми делами настолько, что не могла видеть, какой он на самом деле. Потому что если бы он был хорошим человеком, то никогда бы так со мной не поступил.
— Ты неправ. Он тоже меня иногда пугает и даже может быть эгоистом. Но при этом оппа добрый и нежный, он может быть сущим ребёнком время от времени, и его выражение лица, когда он наконец-то доволен своей новой линией одежды, просто бесценно, особенно когда он улыбается своей огромной радостной улыбкой, и это самое милое зрелище, которое я когда-либо видела. Я увидела его таким случайно, когда однажды принесла обед, потому что он не собирается показывать эту сторону себя никому, даже мне. Джи Ён оппа сложный. Я не знаю, почему он не хочет ни перед кем открываться, и это причина, по которой ты так важен. Я думаю, что ты ему приглянулся. Он относится к тебе иначе, чем к твоим предшественникам, заботится о тебе. Вот почему ты сидишь здесь со мной, а не заперт в той комнате, и вот почему он позволил тебе носить одежду, даже если изначально это не входило в его планы. Я никогда не видела, чтобы он делал кому-нибудь поблажек, но оппа уже столько раз шёл тебе на уступки. Не думаю, что это просто совпадение. Между вами что-то существует, и ты не можешь это отрицать или игнорировать. Если бы вы оба хотя бы попытались нормально относиться друг к другу и быть милыми, то, возможно, подружились бы.
Я вздохнул. Иногда у неё было слишком доброе сердце. Я хотел ей возразить, но внезапно понял, что не знаю, что сказать. Однозначно я не собирался с ним дружить и понимал, что для него я не более чем игрушка, но всё-таки какая-то часть меня хотела, чтобы я был больше, чем просто питомец. Конечно же, это потому, что мне был противен сам этот статус. И это правда, что он исполнял некоторые мои просьбы. Меня до сих пор передёргивало при воспоминании о том нижнем белье. Конечно, спортивные штаны и футболка не были пределом моих желаний, но это было хоть что-то. Но почему он уступил? Это действительно было странно. Я думал, что он будет следовать установленным им же правилам. Заметив, что Дженни по-прежнему смотрит на меня, я откашлялся и быстро проглотил остатки своего завтрака.
— Ты болеешь, поэтому говоришь глупости. Мы позавтракали, так что теперь иди домой, ты выглядишь так, как будто можешь вырубится в любую секунду, — сказал я и встал, чтобы помочь ей подняться.
— Но мне нужно приготовить обед для опп… господина до его возвращения. Если я ничего не приготовлю, он так и останется голодным, — сказала она, пока я подталкивал её к выходу.
— Если это единственное, что тебя останавливает, то я обещаю приготовить ему что-нибудь.
— Ты умеешь…
— Да, я умею готовить. Ты же знаешь, я живу один, но не хочу гробить желудок полуфабрикатами. А теперь иди домой и отдохни. Мне даже больно смотреть на тебя. Ты единственная, с кем я здесь общаюсь, так что поскорее поправляйся, — успокоил я её, когда мы уже были в прихожей, и я заметил, что впервые здесь оказался.
Она вздохнула и надела свою куртку.
— Хорошо, я уйду, но пожалуйста, на самом деле приготовь что-нибудь для него и проследи, чтобы он всё съел, ему действительно нужно правильно питаться. Он и так не высыпается, — сказала она, выглядя при этом обеспокоенно.
— Сделаю, сделаю. А теперь иди.
— Ты должен уйти из прихожей. Дверь не откроется, пока ты рядом с ней.
— Серьёзно?
— Да.
«Вау. Просто вау. Рыжий действительно предпринял всё, чтобы я не сбежал».
Я только покачал головой и сказал «пока», прежде чем ушёл оттуда. Услышав, как дверь открылась, а затем снова закрылась, я понял, что остался в доме совершенно один. Сразу же мои мысли вернулись к его спальне, в которую мне категорически было запрещено входить.
«Почему он не хочет, чтобы кто-то заходил туда? Даже его лучший друг не был там. Что ж, видимо, у него свои причуды».
На цыпочках, не понимая, почему крадусь, я подошёл и встал перед чёрной дверью. У него были камеры в ванной, а также в моей комнате. Вероятно, они были и перед входом в его комнату, просто чтобы проверить, насколько я ему подчиняюсь. Я огляделся вокруг и действительно нашёл маленькую камеру на потолке. Усмехнувшись, я посмотрел в неё. Он определённо хотел, чтобы я вошёл, чтобы был лишний повод наказать меня. Вздохнув, я повернулся спиной к двери и вернулся в гостиную. Но вдруг меня озарило. Он никогда не запрещал бывать в его кабинете, а я действительно хотел увидеть, что он рисовал всё это время. Усмехнувшись, я вошёл в кабинет и огляделся. Всё выглядело вполне нормально, но когда я посмотрел на пол прямо под окнами, то увидел десятки листов бумаги, разбросанных вокруг. Я удивился. Исходя из того, что я видел до сих пор, рыжий был очень чистоплотным человеком, может быть, даже немного одержимым этим, и вдруг эти разбросанные на полу бумаги. Может быть, это из-за того, что он был сильно занят в последнее время. На самом деле это мне только на руку, ведь так он не заметит, что я видел их.
Я осторожно присел, и моя челюсть буквально отвисла, когда я увидел эскизы. Там были модели. И все они выглядели потрясающе. Но что на самом деле меня удивило, или, правильнее сказать, от чего я потерял дар речи, это то, что у всех мужских моделей было моё лицо. Это были всего лишь наброски без чёткой прорисовки, но это определённо был я. На каждой мужской модели был я. Я не мог сдержаться, чувствуя, как краснеют мои щёки.
«Странно. И почему он изобразил меня? С тех пор, как я появился тут, всё вокруг стало просто бессмыслицей».
Закончив рассматривать его рисунки, я решил вернуться к работе. Мне до сих пор нужно было прочитать кучу всего, прежде чем я мог бы приступить к написанию своей диссертации. Я взял одну из самых толстых книг в стопке и снова пошёл в гостиную. Там, в кресле, было самое удобное место для чтения, а также прекрасный вид на Сеул, когда хотелось отвлечься.
Увлёкшись, я не заметил, как за окном стемнело. Я даже не понял, что уже вечер, и не знал, сколько времени, когда вдруг звук открывающейся входной двери всколыхнул воздух. Только теперь я посмотрел на часы — было девять вечера, а рыжий говорил Дженни, что вернётся домой не раньше одиннадцати. С любопытством я оглянулся через спинку кресла, чтобы увидеть, кто зайдёт в комнату. Услышав, как дверь закрылась, я с огромным облегчением выдохнул. Спустя всего несколько секунд в гостиной появилась рыжая макушка, и, хотя он по-прежнему был на стиле, я прекрасно видел, что он смертельно устал.
— Дженни, я говорил тебе идти… о, это ты, — сказал он, когда увидел меня в кресле. — Так она что, действительно пошла домой? Я волновался, что она останется, несмотря на то, что больна.
Он подошёл к креслу и секунду смотрел на диван, вероятно, намереваясь сесть, но потом решил этого не делать.
— Я заставил её вернуться домой. Она действительно плохо выглядела, — объяснил я и отложил книгу.
— Спасибо. Иначе она бы осталась, — пробормотал он и, проведя пальцами по своим волосам, пошёл к выходу, но прежде чем он успел выйти в коридор, я рванул вперёд, преграждая ему путь.
Он с любопытством выгнул бровь, выглядя при этом смущённым.
— Как думаешь, что ты делаешь?
— Я обещал Дженни, что заставлю тебя съесть ужин, — объяснил я и затаил дыхание, когда он вдруг оказался слишком близко.
Он внезапно вторгся в моё личное пространство и стоял всего в нескольких сантиметрах, конечно, ухмыляясь.
— Подари мне поцелуй, и я съем всё, что она приготовила, — предложил он.
Я закатил глаза. Нет, сегодня я не хотел играть в его игры. Сделав глубокий вдох, я просто схватил его, развернул и толкнул в направлении кухни. Он был слишком смущён, чтобы как-то среагировать, пока мы не добрались до того же стола, где он сидел этим утром.
— Что за…
— Мне очень жаль, но я действительно обещал ей, и прямо сейчас я не имею никакого желания играть в твои дурацкие игры, — сказал я, не подумав, а когда понял, что ляпнул, в шоке посмотрел на него. Но что странно, он только усмехнулся и положил голову на столешницу.
— Тебе повезло, что я слишком устал, чтобы наказывать тебя за непослушание. Ладно, просто дай мне всё, что она приготовила, я съем и смогу уже пойти помыться, — пробормотал он.
— Я отправил её домой сразу после завтрака, так что она ничего не приготовила. Я сказал ей, что позабочусь об этом. Что ты хочешь поесть? Есть продукты для бульгоки. Я тоже ещё не ужинал и съел бы их с удовольствием. Как тебе, пойдёт? — спросил я, когда выглянул из-за дверцы холодильника.
— Ты умеешь готовить? — спросил он удивлённо, и его голос вдруг прозвучал гораздо бодрее, чем раньше.
— Да, умею. Так что… Бульгоки достаточно хорош для тебя? — снова спросил я.
— Я обычно не ем с людьми.
— Мне пофиг. Сегодня мы ужинаем вместе, так что смирись с этим.
— Ты действительно сегодня храбрый. То, что я устал, не означает, что ты можешь делать всё, что захочешь, — предупредил он и немного усмехнулся, но это была усталая улыбка.
Я проигнорировал это замечание и просто начал подготавливать все ингредиенты. Боковым зрением я видел, что он смотрит на меня, и постоянно ощущал дискомфорт.
— Что? — спросил я, не смотря на него.
— Ничего. Я просто не думал, что ты умеешь готовить. Это на самом деле подходит тебе. Похоже, ты знаешь, что делаешь, — пробормотал он, и я даже не был уверен, спит он или нет.
— Спасибо. Наверное, — это было всем, что я смог из себя выдавить, после чего вновь сконцентрировался на приготовлении пищи. Когда я закончил с гарниром, начал искать решётку для барбекю.
— Эй, где ты хранишь решётку для барбекю?
— Я откуда знаю?
— Точно. Ты никогда не готовил. — Я засмеялся, наконец находя то, что искал.
Сначала я подумал, что он не услышал мой последний комментарий, но когда я обернулся, он стоял прямо передо мной. От неожиданности я чуть было не уронил барбекю.
— Серьёзно, как думаешь, как долго ты сможешь так себя вести? Перестань быть таким нахальным, или я на самом деле накажу тебя, — снова предупредил он, и на этот раз рыжий был серьёзен.
Я вздохнул.
— Знаешь, на секунду я подумал, что мы действительно могли бы нормально общаться, но ты всегда всё портишь. И к сведению, мой последний комментарий не был нахальным, это просто была констатация факта, — сказал я и, чувствуя озлобленную ауру парня, обошёл его, чтобы поставить барбекю на стол.
Он последовал за мной и вдруг прижал меня к столу.
— Прости? Как ты смеешь так со мной говорить. Я действительно не в настроении терпеть твою дерзость, так что просто остановись, — сказал он сердито.
Почему я снова пытался рассуждать с ним о чём-то? Это было просто безнадежно. Он был настолько упрям, что никогда бы не признал, что его поведение не было нормальным. Я вздохнул и опустил голову.
— Хорошо, как угодно. Мне очень жаль, — сказал я, и он сразу отпустил меня.
— Видишь? Так намного лучше. — Он хмыкнул и сел.
Я хотел ответить ему, дать пощёчину, ударить чем-нибудь посильнее да побольнее, но на этот раз сдержался, потому что знал, что это сделает ситуацию только хуже. Вместо этого я накрыл стол на двоих, а затем приступил к приготовлению мяса. Было тихо, и это молчание было очень неудобным. К тому же, его глаза были устремлены на меня, отслеживая каждое движение.
— Ты злишься, — заявил он, когда я подал ему готовый кусок мяса.
Я только раздражённо выдохнул и не решился ответить. Если бы я открыл рот прямо сейчас, то сказал бы то, о чём потом пожалел бы.
— Да ладно, я спросил тебя, так что по крайней мере ответь, — продолжил он, и его голос звучал почти плаксиво, а не требовательно и пугающе.
— Ты не спросил. Ты утвердил. И если хочешь знать, то да, я зол, — ответил я, прежде чем завернул кусочек мяса в лист салата и положил в рот.
— Почему?
— Даже то, что ты об этом спрашиваешь, говорит о том, что ты не понял бы, даже если бы я попытался объяснить, — пробубнил я, а потом услышал, как он вздохнул.
— Просто скажи мне, ладно?
— Хорошо, но не перебивай меня, — сказал я и повернулся, чтобы посмотреть на него. — Каждый раз, когда у нас завязывается более или менее нормальный разговор, ты разыгрываешь карту «Я — босс», чтобы заткнуть меня, несмотря на то, что я даже не дерзил. А даже если и дерзил, то, чёрт побери, это называется «человеческие взаимоотношения». Ты не можешь ожидать, что я просто буду поддакивать тебе, когда ты что-то говоришь. Я хочу парировать всё, что ты скажешь, потому что так делают нормальные люди. Но каждый раз, когда я говорю что-то, что тебе не нравится, ты начинаешь угрожать, и конечно же я злюсь. А ты бы сам не злился?
«Вау, он на самом деле не перебивал меня. Но он определенно выглядел испуганным».
— Конечно я был бы зол, но в ситуации, когда ты не можешь отвечать мне…
— Почему нет? Чёрт, ты даже сделал мне личную метку, дверь не открывается, когда я рядом с ней, и ты можешь трахать меня в любую секунду, когда тебе заблагорассудиться. Мне в кожу имплантирован электрошокер, и я определённо твоя игрушка, которая не сможет сбежать. Так почему ты хочешь забрать у меня ещё и моё право говорить? Если ты действительно хочешь себе домашнее животное, так заведи собаку или кого-то другого, — продолжил я, понимая, что прямо сейчас начинаю закипать.
Но я чувствовал облегчение, скинув с плеч этот груз. Тем не менее я не знал, придётся ли мне об этом сожалеть, потому что его лицо как всегда было не проницаемо.
— Но я не хочу собаку, — пробормотал он.
— Тогда позволь мне говорить то, что я хочу, — потребовал я.
В любом случае я находился в полной заднице, так почему бы не выбить для себя парочку привилегий. Я был слишком зол, чтобы переживать о последствиях.
— Нет, — категорически отверг он.
— Почему нет? — настаивал я, по-прежнему смотря на него, и на этот раз он колебался с ответом.
Впервые я увидел, как он думал над тем, что собирается сказать. Можно было заметить, как немного хмурится его лицо.
— Потому что я главный, и ты должен меня слушаться, — наконец ответил он.
— Я знаю, что ты главный, я понял это, когда ты похитил меня и посадил на цепь в своём пентхаусе. Ты босс, я признаю это, правда. Но почему мы не можем нормально разговаривать, без затыкания меня? Это что, так сложно?
— Ну… нет, но я не люблю проигрывать, и если я позволю тебе говорить что хочешь, ты сможешь выиграть спор, — возразил он, а я не мог сдержаться и начал смеяться.
— Это и есть причина? Серьёзно? Тебе что, двенадцать? Повзрослей, каждый в своей жизни хоть раз да проигрывает.
И это было впервые, когда я увидел ещё одну его сторону. Рыжик покраснел. Он покраснел. Очень сильно. Его лицо на самом деле было пурпурным. Но потом он вдруг рванул вперёд и потянул за мой ошейник, который по-прежнему был на мне, собираясь что-то сказать, но я закрыл его рот своей ладонью. Если мне и суждено было погибнуть, то по крайней мере надо успеть высказаться. Его глаза расширились от моего внезапного жеста, но я всё равно продолжил.
— Что плохого в том, чтобы проиграть в споре? Не умрёшь же ты, в самом деле? С позиции, в которой мы находимся прямо сейчас, ты по-прежнему доминируешь, и разговаривать так, как сегодня, не так уж и плохо, верно?
Я убрал свою руку, ожидая его решения. Может быть, я не должен был делать этого. Чёрт, я даже не знаю причину своего поступка. У меня абсолютно не было никакого желания с ним разговаривать, но только что-то неподвластное мне толкало меня отстоять своё право говорить. Он внезапно отпустил меня и продолжил есть. Смущённый, я смотрел на него, но после пары минут молчания сдался и продолжил ужинать. Он был настолько непредсказуем.
«Отстоял ли я своё право говорить или же он просто решил не наказывать меня? Не понимаю его».
Мы закончили есть в неловком молчании, и я убирал со стола, пока он просто сидел на месте. Я вздохнул и после уборки начал мыть посуду. Но потом он вдруг появился у меня за спиной из ниоткуда и прижался ко мне так, что я был зажат между ним и раковиной. Я ахнул от удивления и хотел развернуться, но он был слишком силён. «Как, бл…ть, он с таким миниатюрным телом может быть таким сильным!» Он поцеловал меня туда, где была татуировка, и хотя я ненавидел эту свою реакцию, по спине прошлась дрожь, и вздох удовольствия почти сорвался с моих губ, но я смог сдержаться.
— Если я позволю тебе говорить, что хочешь, ты должен быть честным со мной. Признай, что тебе нравится это, — прошептал он мне на ухо, заставляя меня снова дрожать, и для поддержки я упёрся руками в стол.
«Мне не нравилось. Мне не нравилось. Мне не могло это нравиться. Ведь это он тот, кто прикасался ко мне. Мне не должно это нравиться».
Но когда его руки скользили по моему телу, а губы путешествовали от шеи до плеч, я не мог больше этого отрицать. Он был прав. Он просто был слишком опытен, и я чувствовал себя слишком хорошо. Мне нравилось это. Но признаться в этом вслух — ни за что. Его руки снова двинулись вниз к моему паху, чего я сейчас хотел меньше всего, так как и так изо всех сил сдерживался, чтобы не возбудиться. Зачем он это делает? Он мучительно медленно поглаживал мой член через одежду, и первый стон сорвался с моих губ.
— Да ладно, я был честен с тобой, так что ты тоже должен постараться, — дразнил он меня.
Он уже знал, что я чувствовал это. Он мог буквально ощущать моё возбуждение, но, естественно, хотел, чтобы я сказал это вслух.
— Боже, ты… такой упря…мый… — заикался я.
— Такой же, как и ты, — ответил он и нажал сильнее.
— Хорошо… Да-да, мне нравится это… — пробормотал я.
— Что конкретно тебе нравится? — продолжил он.
— К… когда… ты прикасаешься ко мне, как сейчас… — я вздохнул, и в этот самый момент он отпустил меня и сел в углу рядом с раковиной, где я до этого мыл посуду.
«Конечно, он сейчас оставит меня возбуждённым. Он просто дразнил меня. Он и не собирался заходить дальше».
— О, да… — он довольно ухмыльнулся и посмотрел на меня голодными глазами.
Я, однако, покосился на него. Теперь, когда мне официально разрешили говорить всё, что я хотел, я использую это против него.
— Хорошо, кажется, я тебе нравлюсь, так что, полагаю, я выиграл, — ответил я, ухмыляясь, и продолжил уборку кухни.
— И что заставляет тебя думать, что ты мне нравишься? — Он удивлённо рассмеялся.
— Ох, даже не знаю. Может быть, десятки эскизов с моим лицом на моделях? — невинно бросил я.
— Ты…
— Да, я видел их. И должен сказать, что ты действительно талантливый, — похвалил я его, хотя не знал точно, почему, и когда я посмотрел на него, снова наткнулся на непроницаемую маску.
Он некоторое время молчал. Я закончил уборку и мытьё посуды, уже собираясь уходить, когда он снова заговорил.
— Я вдохновляюсь людьми и как-то… ты просто заставил меня захотеть создавать, — пробормотал он, и на этот раз наступила моя очередь краснеть.
Как же я смог заставить его хотеть создавать? Что с этим миром? Что это за внезапный комплимент? По крайней мере, я думал, что это был именно он. Я не знал, что ответить. Он просто полностью меня обескуражил, но я должен был что-то противопоставить.
— Так значит, я тебе нравлюсь, — сказал я, даже не смотря на него.
— Нет, не в том смысле, как ты думаешь. Мне нравится, что ты даришь мне вдохновение, на этом всё. И я докажу тебе это, чтобы ты не заблуждался.
Он спрыгнул со столешницы и вдруг снова встал напротив, и я автоматически попятился, пока он не прижал меня к ближайшей стене.
— Что ты делаешь? — спросил я смущённо.
Я пытался бороться с ним, но это как всегда было бесполезно. Он отпустил мои руки, однако остался рядом. Наши носы почти соприкасались, и он смотрел на меня своими глубокими чёрными глазами; его взгляд меня всегда гипнотизировал.
— Я докажу тебе, что у меня нет к тебе чувств, — сказал он, а затем накрыл мои губы своими.
Поцелуй был не глубоким. На самом деле, это был самый нежный поцелуй из всех, что были у нас до сих пор. Наши губы двигались в унисон, медленно и как-то очень чувственно. Бессознательно я обнял его за шею и даже не заметил, как его язык проник внутрь и исследовал мой рот, деликатно закручиваясь вокруг моего. Моё сердце начало бешено колотиться, а дыхание участилось. Этот поцелуй был поразительно чувственным, даже если не был горячим. Его руки оставались на моих бедрах, но вмиг он обнял меня и притянул ближе, и мой до сих пор твёрдый член коснулся его, заставив меня ахнуть от удовольствия. Вырвавшись из транса, мы оба отстранились, смотря друг на друга в шоке, не зная, что, чёрт возьми, только что произошло. Что случилось сейчас? Он откашлялся и отпустил меня.
— Видишь? Вообще нет чувств. Сейчас я иду спать. Спокойной ночи! — бросил он, прежде чем ушёл быстрыми шагами, и всё, что я мог сделать, так это наблюдать, как он уходит.
«Что реально сейчас случилось?»
Я чувствовал, как мои щёки горели, сердце всё ещё колотилось, дыхание было сбито, а мучительный стояк… был на месте. Я сглотнул.
«Почему мне это нравится? Почему моё сердце так бьётся? Почему я не могу как обычно сопротивляться, когда он делает со мной такие вещи?»
Раньше я бы отмахнулся от своих ощущений и подумал бы, что мне это вовсе не нравится. Что я просто не могу устоять перед его опытом. Но на этот раз я был просто в шоке. Я не ожидал, что он поцелует меня так. Так искренне. Я понимал, что медленно начинал сходить с ума, нутром чувствовал это. Не было похоже, что он поступал, как ему заблагорассудится. На самом деле мне даже показалось, что он хотел, чтобы я тоже насладился им. Поцелуем, которым делятся со своим любимым. До сих пор не придя в себя, я сполз вниз по стене и сел на пол.
«Твою ж мать. Что. Это. Было. Прямо. Сейчас?»