Библейский колледж Всемирной жатвы 8 глава

В нашей церкви мы имели несколько полновремен­ных пасторов, которые проповедовали на разных языках. Наши богослужения проходили на илокском и тагальском языках, и у каждой из этих общин был свой собственный пастор, проповедовавший на родном языке верующих. Я проповедовал англоязычной аудитории, а также китай­цам с помощью переводчика.

Результаты этого великого пробуждения быстро вышли за пределы Манилы. Скоро Храм Вефиль стал «материн­ской» церковью для второй церкви, возникшей в городе Кесон, и третьей в Ньяке, четвертой в Пасиге и пятой в Калоокане. После этого мы открыли филиалы воскресной школы и проповеднические центры. Не было, я думаю, ни одного города и деревни, которые не почувствовали бы влияния великого пробуждения в Маниле и деятельности церкви «Христос есть ответ».

Когда на крусейд в парке Рохас приехал Орал Роберте, мы повезли его на встречу с президентом страны. Когда брат Роберте начал молиться, президент сказал ему: «В нашей стране мы поняли, что Христос действительно ответ».

На крусейд Орала Робертса собиралось до двадцати пяти тысяч человек. Сначала Оралу показалось странным не возлагать руки на каждого больного, стоявшего в очереди на молитву. Но в последнее воскресенье Орал решил, что он, наконец, должен хотя бы попытаться прикоснуться к каждому, кто хотел молитвы. Он попросил людей встать в очередь по двое, и эта цепочка растянулась на три город­ских квартала. Ему пришлось ходить между этими рядами в течение четырех часов, возлагая руки на каждого. О, как эти люди были благословлены!

Результаты этих знаменательных служений будут ощу­щаться в Маниле еще очень долгое время. Но у Бога были свои планы.

На Западе мы с трудом представляем отношение восточ­ного менталитета ко времени. Простые люди в Филиппи­нах смотрели на меня почти как на бога. В церкви люди были исключительно преданы моему духовному руководс­тву. Много раз на улицах люди падали на колени и начи­нали целовать мне руки, прежде чем я успевал остановить их. Если я стоял в очереди, например, на почте, они узна­вали меня и уступали мне очередь.

Вероятно, по этой причине Бог начал работать с моим сердцем. Мне нужно было уехать с Филиппин именно в разгар пробуждения. Я знал, что, если останусь там, люди начнут поклоняться мне, вместо того чтобы поклоняться Богу. Я не хотел уезжать, но Бог заговорил ко мне и ска­зал, что теперь этих людей должен повести за собой кто-нибудь другой.

Мне было трудно принять это повеление, и я стал мо­литься: «Господи, у Тебя, наверное, есть и другие причины для моего отъезда».

Другая причина действительно была. Через две недели после окончания крусейдов я получил телеграмму из Аме­рики. Пастор, которого я оставил в Саут-Бенде, сообщал: «В следующее воскресенье я покидаю город. Люди остают­ся без пастора. Подумайте, что делать». Когда я прочитал телеграмму, на глаза навернулись слезы. Я знал, чего Бог хочет от меня.

 

Глава 10

Сразу после телеграммы, в которой говорилось, что цер­ковь в Саут-Бенде осталась без пастора, я заказал билеты в Штаты. Моя семья на некоторое время осталась в Маниле, а я утром следующего воскресного дня уже был в Храме Голгофы в Саут-Бенде. Накануне я телеграфировал в цер­ковь, что собираюсь приехать.

Пастор, который служил там во время моего отсутс­твия, уже уехал из города. И хотя люди были несколько расстроены, меня встретили так тепло, как нигде и никог­да раньше. В то утро мы все много радовались в Господе. Без всякого голосования церковь единодушно приняла меня обратно в качестве своего пастора.

Скоро я узнал, что за прошедшие два с половиной года, что я был в Маниле, церковь Саут-Бенда глубоко завязла в долгах. Количество членов церкви существенно не сокра­тилось, но церковь задолжала около тридцати тысяч дол­ларов. Управление было крайне запущено, дела не велись должным образом.

В то воскресенье я начал в церкви двухнедельные собра­ния пробуждения, которые Бог мощно благословлял. Каж­дый вечер в церковь приходило очень много народу. За эти две недели мы собрали несколько тысяч долларов, вполне достаточно для того, чтобы финансовая ситуация улучши­лась. Я остался в Саут-Бенде на полтора месяца, приводя дела в порядок, а затем вернулся в Манилу, чтобы подгото­вить церковь к моему окончательному отъезду.

Когда мы переехали в Филиппины, в нашей семье было четыре человека. Теперь же нас стало пятеро. Наш млад­ший сын, Питер, родился в Маниле 17 октября 1953 года. Филиппинцы, казалось, особенно любили Питера, потому что он был «их» ребенком.

Отвыкать от Филиппин было очень трудно. Становится неловко, когда люди любят тебя так искренне и доверчиво, как любили нашу семью филиппинцы. То, что произошло в манильском аэропорту в день нашего отъезда, еще раз подтвердило правильность нашего решения.

В аэропорт съехались тысячи людей, чтобы попрощать­ся с нами. Когда мы сели в самолет, люди начали плакать и рыдать, а некоторые упали в обморок.

Капитан нашего международного рейса был настоль­ко расстроен этой сценой, что после выхода самолета на взлетную полосу он развернул самолет обратно к аэропор­ту. Он сказал мне: «Сэр, я думаю, вам нужно выйти к этим людям. Я не могу взлететь, потому что они все кричат и плачут. Я не знаю, кто вы, но эти люди хотят вас видеть».

Мы с Луизой вышли из самолета. Мы подошли к забору, который отделял людей от взлетно-посадочных дорожек, и попытались успокоить их. «Мы будем приезжать каждый год, — обещали мы, — и мы всегда будем вместе в духе. У вас есть прекрасные пасторы, которые будут заботиться о вас, и все у вас будет хорошо».

На публике и в личном общении мы всегда учили лю­дей, что больше всего мы должны любить Господа Иисуса Христа. Мы назидали их, что все упование человека долж­но покоиться в Иисусе Христе и что нам всем нужно сле­довать за Ним, а не за человеком. Но эти люди, только что, обретя Христа, имели обо всем этом иное представление.

При переезде в Манилу, мы переправили туда тонны та­ких полезных вещей, как орган, морозильник, кухонные принадлежности и бытовую технику. Когда мы вернулись в США, у нас с собой были только чемоданы. Все это легко уместилось в пределах сорока фунтов, которые разрешено было перевозить по международным стандартам. Мы оста­вили пастору машину, дом, мебель и даже фотографии на стене. Мы легко приняли все эти вещи как благословение от Бога и теперь легко отдали их другому.

В Саут-Бенде наша прежняя жизнь в Филиппинах иног­да казалась нам сном, словно мы никуда не уезжали. Лю­дей в церкви становилось все больше, ширился фронт ра­бот, и благословения Божьи были феноменальными. Храм Голгофы стал еще больше, и он оставался самой большой церковью во всей округе Саут-Бенда. Школа, ясли, книж­ный магазин и все наши служения продолжали развивать­ся полным ходом.

За это время мы вместе с другими служителями при­гласили Орала Робертса на крусейд в гимназии Элкхарта. Этот крусейд был великой поддержкой для нас, как и для всех церквей в нашем регионе.

Мы продолжали пасторствовать в церкви Саут-Бенда еще в течение нескольких лет. В то же время наш приход понимал мои призвание и стремление к международному евангелизационному служению. Они с готовностью отпус­кали меня в поездки в различные страны мира.

Мне особенно нравилось бывать в новом государстве Из­раиль. Я так увлекался пророчествами, которые исполни­лись в земле обетованной, что у меня появилось неутолимое желание лучше понять, что Бог там делает. Кроме того, Бог показал мне из одиннадцатой главы Послания к Римлянам, что я буду благословением для израильского народа.

В августе 1956 года я взял в церкви полугодовой отпуск. Роберт Макалистер, который служил вместе со мной в Ма­ниле во время крусейда в Рохас-парке, приехал в Саут- Бенд заменить меня на время моего отсутствия. Все это время я жил со своей семьей в городе Иерусалиме.

Сначала моей жене не очень понравилась идея поездки в Израиль. Она боялась исполнения пророчеств о войнах, которые произойдут в этой стране в последние дни. Полу­шутя она сказала мне, что видит меня в качестве одного из свидетелей, убитых на улицах Иерусалима, как предсказа­но в Книге Откровение. Однако, когда я уверил ее, что в Из­раиль меня посылает Бог, она с готовностью согласилась.

Эта поездка была не просто отдыхом или развлечением. Мы отправились в Иерусалим, чтобы выполнить работу для Бога. Там я служил обычным проповедником в обыч­ной церкви, пастором в которой был еврей. Однако он не любил проповедовать, поэтому просил меня выполнять эту функцию. По воскресным вечерам я проводил «пророчес­кие собрания» в здании Y.M.C.A. в Иерусалиме. В другое время мы ходили по территории, общаясь с маленькими группами и служа им.

Как и раньше, Луиза и в Израиле оказалась настоящей драгоценностью для меня. Она сразу полюбила этот народ, который тоже стал относиться к ней с особенной нежнос­тью. Она действовала наиболее успешно, когда общалась с израильтянами с глазу на глаз.

Например, мы покупали продукты в кошерном магази­не. Мясник в этом магазине приберегал для Луизы самые лакомые куски. Когда она приходила в магазин, он ждал, пока равви не отойдет подальше, и шепотом спрашивал ее: «Сколько бекона вы хотите сегодня, миссис Самралл?» Он прятал бекон под прилавком специально для Луизы.

Но евреям не всегда было легко свидетельствовать. Когда Луиза попыталась заговорить о вере со своим па­рикмахером, тот свирепо взглянул на нее. Засучив рука­ва, он показал ей уродливые шрамы, которые получил в нацистском концентрационном лагере, и сказал: «Бог есть любовь? Я видел, как моих родных сестер бросили живы­ми в горящую печь. И после этого нам говорят, что мы из­бранный Божий народ. Фу!»

Таким израненным душам не следует говорить о Божь­ей любви. Их нужно убедить в том, что вообще есть Бог.

Однажды я был на домашнем собрании в Тель-Авиве, где присутствовали пятьдесят евреев. Я говорил об «алта­рях». Я взял свою Библию и начал с алтаря Авеля, а затем перешел к жертвеннику Голгофы. Я подчеркивал значе­ние жертвенной крови — и особенно крови Иисуса.

Когда я закончил, один из присутствовавших, равви, сказал: «Это очень интересные сказки, но зачем вы трати­те свое и наше время, рассказывая нам все это?»

Он пришел, ожидая услышать лекцию по психологии или о работе мозга. Он расстроился не потому, что я гово­рил об Иисусе. Его беда заключалась в том, что он не верил даже в Бога Ветхого Завета.

Далее равви сказал: «Я раньше смеялся над своими ро­дителями, потому что они верили в сказки, написанные их прародителями о переходе Красного моря. А здесь вы говорите о тех же книгах так, словно вы сами верите в них. Своим детям я объясняю, что все это сказки. Нашим отцам было нечего делать, вот они сидели вокруг костра и чесали языки. И придумали все эти истории».

Я смотрел на равви в великом изумлении и пытался привести доводы:

— Разве вы не видите, что Бог собрал евреев со всего мира и привел их сюда, чтобы образовать государство Из­раиль во исполнение Своего пророчества?

— Бог не имеет к этому никакого отношения, — ответил он, — просто мир нас не любит.

Мы очень быстро поняли, что настоящей проблемой в евангелизации евреев было не побудить их принять Иису­са, но поверить в Бога.

Вскоре после приезда в Израиль мы отправились в Тивериаду на Галилейском море для проповеди. После собра­ния мы спали в полуподвальном помещении в небольшом поселении. Всю ночь мы слышали шум проезжавших мимо дома грузовиков. Я повернулся к жене и сказал: «Дорогая, что-то не в порядке. Происходит что-то необычное».

Мы вспомнили, что днем видели многих молодых лю­дей, которые хватали свою одежду и выбегали из домов и магазинов, словно спешили куда-то. Может быть, нача­лись военные действия?

Все в этом регионе ждали вспышки волнений. Несколько недель по радио говорили только о войне. Мы слышали так­же новости из Египта, Саудовской Аравии, Иордана и дру­гих арабских стран. Обстановка была очень напряженной.

На следующее утро нам показалось, что в городе ис­чезло все мужское население. Мы пошли в центр города в банк, но не встретили ни одного мужчины, везде были только женщины.

Я начал расспрашивать:

— Где все мужчины?

Шепотом кассир в банке ответил:

— Они ушли на войну.

Я повернулся к жене и сказал:

— Дорогая, мы едем домой.

Когда мы вернулись в Иерусалим, то увидели там ог­ромное количество танков. Многие были покрыты каму­фляжем. Все они шли навстречу египтянам. Израиль вступил в то, что теперь известно как Суэцкий кризис. Мы пережили этот кошмар ужаса и затемнений в связи с воз­душными налетами.

Я отвез Луизу в нашу квартиру к мальчикам, а сам по­шел посмотреть на войну. Мне было важно убедиться, что я лично стал свидетелем исполнения пророчеств послед­них дней. Оглядываясь назад, я удивляюсь, почему мне не было страшно.

Я обратился к властям и получил разрешение проехать по зоне военных действий. Всю дорогу до Суэцкого канала меня сопровождали военные с оружием в руках. Когда у нас кончался бензин, мы просто останавливали какой-нибудь танк и заливали горючее к себе в бензобак прямо по­среди дороги.

Мы видели оружие, захваченное у египтян. Вдоль доро­ги лежали трупы погибших, а в пустыне валялись невзорвавшиеся бомбы.

У горы Сион я подошел к израильскому окопу с шестью или восемью пулеметами. Этот окоп был вырыт прямо на склоне горы. Я просто вошел туда, сел рядом с солдатами и начал разговор. Я взял один из автоматов, осмотрел его и спросил:

— Как вы стреляете из них?

Один из солдат с готовностью продемонстрировал, как работает автомат.

Через некоторое время молодой солдат спросил:

— Вы офицер?

— Нет, — неуверенно ответил я, — не совсем так.

— Тогда кто же вы?

— Я американский корреспондент.

Солдат посоветовал:

— Лучше уходите отсюда, друг. Вас могут убить.

Я действительно был корреспондентом. За это время я написал множество газетных и журнальных статей об израильско-египетском конфликте в свете библейских про­рочеств. Я также опубликовал собственное пророческое информационное письмо, которое было распространено по всему миру.

Когда началась война, американский консул настоя­тельно рекомендовал нам немедленно покинуть Израиль. Всем американцам даже был предложен бесплатный про­езд на родину, и в посольстве сильно расстроились, что мы отказались уехать из Израиля.

Когда трое наших детей пошли в Британскую школу, там было более трехсот учеников. Однако теперь оказа­лось, что Самраллы остались единственными, кто пришел на занятия. Все остальные, включая некоторых учите­лей, эвакуировались. Уехал даже американский посол. Насколько мы знаем, мы были единственной семьей аме­риканцев, которые остались в Иерусалиме.

Я легко принял решение остаться. Бог послал меня на эти месяцы в Израиль, и я не мог представить, что оставлю этих людей только потому, что началась война. В любом случае, я не видел разницы в том, попаду ли я на небеса из Израиля или из Соединенных Штатов.

На израильтян произвел впечатление тот факт, что мы не бежали и не оставили их в беде. Мы стали ближе сер­дцам этих печальных и воинственных людей. Когда мы встречались на улицах, они запросто могли заключить нас в объятия.

К концу марта война закончилась и кончились наши полгода отпуска. Пришло время возвращаться к своей пастве. Нам не хотелось прощаться с Израилем и в то же время хотелось вернуться домой в Саут-Бенд.

 

 

Глава 11

Следующие два года Бог продолжал благословлять наше служение в Саут-Бенде, но я никак не мог смириться с тем, что мое служение будет ограничено поместным приходом. Бог снова начал работать с моим сердцем, побуждая меня к тому, что Он показал мне несколько лет назад. Я снова стал мечтать о евангелизации многих народов через строи­тельство национальных церквей в столицах мира.

Мое сердце было устремлено не просто к столице в обще­принятом смысле этого слова. Город, о котором я постоян­но думал, представлял собой нечто большее, чем обычная столица одного государства. Это был город-государство, процветающая колония Британской короны, Гонконг, — ворота в Китай.

Китай всегда был близок моему сердцу. Когда я был еще молодым евангелистом, вскоре после того как Гос­подь дал мне видение народов мира, я видел сны о том, что нахожусь где-то в Китае. В моих снах ко мне приходил кто-то и говорил: «Пойдем со мной, нужно помолиться за одну женщину». Я приходил в убогую хижину и молился за женщину, которая получала мгновенное исцеление. Это был просто сон, но он крепко засел у меня в душе и пресле­довал меня все эти годы.

Тот год в Китае, который мы с Говардом Картером про­вели в нашем первом миссионерском путешествии вокруг света, во многом стал самым удивительным временем в моей жизни. Теперь двери для миссионерской деятельности во внутренней части Китая были закрыты. Я думал, что если в Гонконге будет основана сильная церковь, то она станет отправной точкой для большого миссионерского прорыва в Китай в тот самый момент, когда двери в эту страну вновь откроются. Такая церковь станет не только маяком для четырех миллионов жителей Гонконга, но и учебным центром, который будет готовить китайскую молодежь собирать жатву на основной территории Китая, когда представится такая возможность.

А. Вальдес, евангелист, который выступал на первом общегородском крусейде в Маниле, незадолго до этого по­бывал в Гонконге. Он сказал, что хочет поддержать меня в моем желании отправиться в этот центр Востока и начать работу для Господа.

Во время моего служения пастором в Саут-Бенде я вмес­те с Гордоном Линдсеем ездил в Гонконг на крусейды и видел огромный потенциал, заложенный в этом регионе. Сердце этого города было практически нетронутым полно­евангельской вестью. Многие высокопоставленные люди в Гонконге говорили на английском, поскольку получили образование в британских школах. Тысячи таких профес­сионалов и деловых людей не исповедовали ни буддизм, ни христианство. Они вообще не исповедовали никакой рели­гии. В этом я усматривал великолепную возможность для проповеди Евангелия.

После долгого поста и молитв я получил уверенность в том, что Бог направлял меня в этот островной мир, чтобы открыть там церковь. Сердце моей жены, как и мое сердце, всегда болело за миссионерскую работу. Луиза тоже горела желанием вместе со мной взяться за это новое дело.

В 1959 году я оставил должность пастора в церкви Саут-Бенда во второй раз. Мне казалось несправедливым постоянно покидать этих добрых людей, отправляясь в миссионерские поездки. С тех пор я больше не поддержи­вал с ней никаких контактов. Она так и осталась сильной и растущей церковью и мощным маяком полного Еван­гелия.

Прежде чем окончательно переехать в Гонконг с семь­ей, я несколько раз съездил в этот город сам. Там я связал­ся с несколькими видными людьми и организовал общи­ну, которая помогла мне в евангелизации этой колонии. С. К. Санг, преуспевающий бизнесмен, помог мне особен­но. Он страстно желал, чтобы город был охвачен пропове­дью Евангелия. К нам также присоединились шесть чело­век из гонконгской группы Международной организации бизнесменов полного Евангелия. Они горели желанием помочь проповедовать людям Христа для их спасения.

В одно из посещений Гонконга я привез с собой команду служителей, куда входили Джон Миерс, Томас Рейд, Мо­рис Герулло и Гордон Линдсей. Мы арендовали футболь­ный стадион и провели успешный крусейд. На наши соб­рания каждый вечер приходили до пяти тысяч человек. В заключение этой кампании вновь уверовавшие приняли крещение. Их было шестьдесят девять человек. Они стали ядром нашей церкви.

В Гонконге практически невозможно купить землю. В Маниле Вторая мировая война расчистила для нас учас­ток земли для нашей церкви. Но в перенаселенном Гон­конге просто не было ни акра свободной земли. Если и находился участок, годный для строительства на нем цер­кви, то он стоил миллион долларов, а то и больше.

Поэтому нам пришлось выкупить целый этаж в высо­тном здании бизнес-центра. Наш четвертый этаж обошел­ся нам в двести пятьдесят тысяч гонконгских долларов (около пятидесяти тысяч американских). Это было новое здание, расположенное в центре города рядом с главпоч­тамтом, прямо на берегу океана. В том же здании на седь­мом этаже располагался штаб коммунистической партии, а на третьем — римские католики. В этом здании находились также различные банковские, деловые и коммерческие организации и учреждения. Мы переоборудовали наш этаж в зал, который вмещал около трех тысяч человек, и назвали его Храмом новой жизни.

К тому времени, когда Луиза с мальчиками переехала в Гонконг, церковь уже была открыта и имела крепкое и здоровое ядро. Рядом с горой Викторией на острове Гон­конг мы сняли очень хорошую квартиру.

Наш приход состоял в основном из людей, которые бе­жали из южной части Китая, когда в этой стране власть захватили коммунисты. Более половины населения Гон­конга были беженцами. Жители Китая постоянно пыта­лись проникнуть в Гонконг. Страна была опутана колючей проволокой, а на берегу патрулировали вооруженные ча­совые. И все же десятки беженцев продолжали просачи­ваться в Гонконг, и многие из них приходили морем с по­бережья Квантунг в Южном Китае.

Тяжело было смотреть на людей, которые прозябали в нищете и тосковали по семьям, оставшимся в Китае. Были часты случаи самоубийства. В нашей церкви были люди, которые познали, что такое настоящее горе. Они на себе испытали преследования, насилие и лишения. Они высо­ко ценили обретенную свободу.

В Гонконге мы провели несколько победоносных соб­раний пробуждения, и Бог совершил на этих собраниях много чудес. Одно из них произошло во время служения преподобного Клифтона Эриксона. Женщина, которая пришла в нашу церковь от буддистов, получила чудесное исцеление. У нее на шее была большая и уродливая опу­холь, которая свисала, как огромная виноградина. Многие годы из-за этого нароста она не могла застегнуть на шее воротник своего китайского платья. Когда за нее помоли­лись, эта женщина не заметила ничего особенного. Но уже на следующий вечер она вернулась и засвидетельствовала о своем исцелении. Нарост засох, и на его месте осталась только сморщенная кожа. Но через несколько недель даже кожа подтянулась.

После обращения и исцеления эта женщина привела к Иисусу Христу всю свою семью. Ее сын, замечательный молодой человек, позже почувствовал призыв Бога на свою жизнь и вступил в полновременное служение. На сэкономленные деньги он поехал в США учиться в Гордон- ской семинарии в Бостоне.

Отношение китайцев к деноминационным различиям было показательным для всех нас. Например, для них было вполне естественно, если человек по утрам ходил на собрание в епископальную церковь, а по вечерам — в пятидесятническую. Не сомневаюсь, что они получали креще­ние в обеих церквах, просто на всякий случай.

Если же вы спрашивали их, почему они ходят в раз­ные церкви, они просто и искренне отвечали: «По утрам я хожу в епископальную церковь, чтобы получить мир, по­тому что у них там все очень спокойно. А по вечерам хожу к пятидесятникам, чтобы мое сердце получило радость».

Эти китайцы не видели ничего странного в том, чтобы ходить в «низкую» и «высокую» церкви. У них не было недобрых чувств по отношению к другим деноминациям, как это принято, к сожалению, среди многих христиан в Америке. Священнослужители разных христианских де­номинаций тоже были между собой намного ближе. Мо­жет быть, они больше нуждались друг в друге.

Чаще всего разные деноминации более эффективно ох­ватывали разные слои общества. Обычно, если церковь на­чинала работать с бедными людьми, то и поколение спустя в приходе были такие же бедные люди. Но если церковь начиналась с обеспеченных представителей среднего клас­са, то вряд ли ее устремления были направлены на класс бедных. Люди обычно предпочитают общаться с предста­вителями своего круга. Как было прекрасно видеть, что деноминации фактически дополняют друг друга, а не зате­вают битвы между собой.

Бог помог нам сделать в Храме новой жизни то, что не было принято в Гонконге. Нашей церкви удалось охватить все слои общества, правда, не сразу. Просто невозможно немедленно разрушить годами устоявшиеся привычки и культурные традиции. К тому же мы не ставили перед собой такой задачи. Мы стремились приводить людей ко Христу, даже если для этого нам приходилось проводить разные богослужения в разное время. Так получилось, что в нашем Храме новой жизни образовалось три разных при­хода. Мы никогда не планировали этого заранее. Мы и не могли запланировать это. Но Бог чудесным образом помог нам одновременно заинтересовать все классы людей, не концентрируясь на одной конкретной группе, как это де­лают в большинстве церквей в Китае.

По утрам в воскресенье к нам приходили представите­ли высшего класса. Несомненно, это были самые богатые люди из всех прихожан, которым мне приходилось ког­да-либо служить как пастору. Среди наших членов были преуспевающие и высокообразованные бизнесмены и спе­циалисты, владельцы фабрик и заводов, врачи и т.д. Эти богослужения проходили, как правило, на английском языке. Иногда я использовал переводчика, и тогда люди могли слушать проповеди на двух языках.

По воскресным вечерам на богослужения приходили представители низших слоев общества. Это были лишен­ные всего беженцы, слуги и т. д.

По вечерам в пятницу на собраниях присутствовали по большей части такие представители среднего бизнеса, как владельцы небольших магазинов, рыболовы и т.д. В эту же группу входили и «лодочники», то есть китайцы, кото­рые жили в джонках, пришвартованных в гавани.

Один из богачей и членов утренних воскресных собра­ний был владельцем завода, на котором изготавливались знаменитые батарейки компании Eveready, Он жил со своей женой и пятью прелестными дочерьми в одном из самых красивых домов Гонконга. Каждое воскресенье эта элитная семья приходила в церковь, но никогда на другие собрания. Через некоторое время я предложил этому чело­веку: «Нам бы хотелось видеть вас на наших собраниях по вечерам в воскресенье».

Он ответил: «Вы хотите сказать, что мне нужно прийти еще и вечером? Вы хотите сказать, что мои дочери должны во второй раз нарядиться, а мне нужно будет второй раз на дню оплатить проезд на пароме? » Затем совершенно искрен­не он поинтересовался: «Где в Библии написано, что нужно приходить в церковь дважды в день? Если вы хотите сказать нам еще что-то, задержите нас утром на час дольше».

Он все же пришел пару раз на вечерние собрания, но я не стал настаивать на этом. Я понял, что не стоит навязывать наши американские привычки китайцам. Мне нужно было только делиться с ними Иисусом Христом. И если для этого мне придется проводить разные богослужения для разных классов в разное время, значит, приспосабли­ваться нужно мне, а не им.

Особенно красивыми в Гонконге были наши ритуалы крещения. Мы старались проводить крещение в плава­тельном бассейне одного из клубов города. Но больше всего мне нравилось проводить крещение на знаменитом пляже, куда можно было добраться из Гонконга на пароме. С до­роги, на которой останавливались наши автобусы, вниз к пляжу вела длинная лестница.

Один из наших новообращенных, брат Ау-Янг, был бизнесменом. Он получил исцеление от паралича. Этот человек экспортировал плавники акул во многие страны мира, и у него были офисы в Гонконге и Сан-Франциско. Он получил исцеление, но не восстановил полностью все функции организма. Он так хотел креститься, что в тече­ние трех недель его слуга каждый день возил его на пляж, чтобы потренироваться в спуске и подъеме по ступенькам крутой лестницы. Было чудесно, когда в день крещения он радовался вместе со всей церковью.

Молодого человека, убиравшего в нашей церкви в Гонконге, звали А-Мин. Он попал в город как беженец, и в городе у него не было родственников. Многие недели А-Мин спал у дверей домов и жил на улицах, пока одна из женщин не пригласила его в нашу церковь. Он стал нашим уборщиком и был очень рад возможности жить в Храме но­вой жизни. Мы все его полюбили. Я подарил ему первые в его жизни туфли и пиджак.

А-Мин всерьез заинтересовался духовной жизнью, и Евангелие полностью преобразило его жизнь. По вечерам он стал ходить в школу и получил специальность для рабо­ты в банке. Сегодня это квалифицированный банковский работник и уважаемый гражданин Гонконга, но по-пре­жнему преданный ученик Иисуса Христа.

Храм новой жизни никогда не будет похож на Храм Вефиль в Маниле, но он стал и по сей день является таким же сильным евангелизационным центром. Храм новой жизни явился также материнской церковью, от которой отделил­ся еще один приход.

В Гонконге у нас было большое литературное служение, в рамках которого каждый год мы публиковали более од­ного миллиона книг, трактатов и брошюр на китайском языке. Мы распространяли их не только в Гонконге, но и везде, где есть китайцы, — в Сингапуре, Индонезии, на Филиппинах, Тайване и в Малайзии.

Гонконг находится всего в полутора часах лета от Ма­нилы. Это позволило мне поддерживать тесную связь с Манилой. Я часто ездил туда и уже после переезда из Фи­липпин основал там еще три церкви. Они были построены по образцу Храма Вефиль. Материнская церковь была пе­рестроена из ангара В-52, а остальные представляли собой сборные дома из гофрированного железа. Это прекрасные строения для тропической зоны, особенно если фасад зда­ния проектирует хороший архитектор. В таких зданиях может разместиться от трехсот до четырехсот человек.

В своем очень плотном расписании мы сумели выделить время для проведения нескольких крусейдов на Востоке. С этой целью мы побывали на Яве, в Малайзии, Сингапуре и Таиланде.