Обновленчество и его связь с сергианством.

- Кто же из новомучеников указывает на связь сергианства с обновленчеством?

- Почти все архипастыри-новомученики, оставившие нам свои письменные отзывы о сергианстве – Кирилл Казанский (Смирнов), Виктор Глазовский (Островидов), ДамаскинГлуховский (Цедрик), Алексий Воронежский (Буй), Нектарий Яранский (Трезвинский), ИларионПоречский (Бельский), профессор Михаил Новоселов и другие – либо прямо именуют сергианство «новообновленчеством», либо проводят аналогию с обновленцами.

Например, священномученик Серафим (Самойлович), архиепископ Угличский, в «Послании пастырям» от 7/20 января 1929 г. пишет: « м. Сергий, увлекающий ныне малодушных и немощных братий наших в новообновленчество, нашего доверия не оправдал ».

Он же в своем «Деянии» от 4(17).12.1933: «Епископы, единомышленные с м. Сергием, принимаются нами в молитвенное и каноническое общение по чиноприему из обновленчества ».

Также священномученик Павел (Кратиров), епископ Старобельский, в письме «О модернизированной Церкви или о сергиевском «православии»» пишет:

«Митр. Сергий своей суемудренной и злочестивой декларацией и последующей антицерковной работой создал новый обновленческий раскол, или сергиевское обновление, которое, сохраняя для «малых сих» фикцию Православия и каноничности, гораздо преступнее первых двух обновлений (1922 г. и 1925 г.)».

Он употребляет такие выражения, как «обновленческое сергиевское болото», «новообновленческийсергиевский раскол», «грязная новообновленческая легализация».

- Всё же мне непонятно: каким образом сергианство могло быть продолжением обновленчества? Ведь обновленцы, как ты сам сказал, проталкивали идеи демократизации Церкви, – а Сергий выступал за административную модель, то есть за централизацию, дисциплину и т.д.

- Тут есть два связанных между собой момента. Первым общим моментом, объединяющих между собой обновленцев, григориан и сергиан, был тот, что и те, и другие, и третьи взяли в союзники антихристианский большевицкий режим и стремились утвердиться не на основании церковного предания, а на основании выдаваемой им большевиками «легализации» – официального разрешения на функционирование зарегистрированной церковной структуры.

- Ну, и что плохого в легализации? Ведь легализации добивался и сам патриарх Тихон!

- Но при этом патриарх не отдавал Церковь под контроль большевиков и не попирал принципа соборного устроения церковных дел. Даже оставшись один, без законно избранных органов власти, он оставался в рамках канонов и не стремился навязать епископам, клиру и мирянам Российской Церкви свою единоличную власть – например, он не переводил законных епископов с кафедры на кафедру, руководствуясь какими-то политическими выгодами и не создавал какой-то централизованной административной и политико-идеологической «церковной дисциплины», угодной большевикам. Все компромиссные заявления, делаемые им, чтобы «смягчить» большевиков, он делал только от своего имени и не превращал их в обязательные «руководящие указания» епископату и клиру. В этом была тонкая, но в то же время существенная разница и грань между ним и обновленцами, григорианами и сергианами.

- То есть в легализации самой по себе не было ничего плохого – плохо было то, что большевики требовали взамен попрания свободы Церкви, ее канонического и соборного устройства?

- Да, именно так. Это был второй момент, объединявший обновленцев, григориан и сергиан. Как писали новомученики, можно было добиваться легализации и идти на какие-то уступки, – но не ценой свободы и достоинства Церкви. Камень преткновения состоял в том, что большевики не хотели просто дать законную правовую легализацию: в обмен они требовали для себя полного контроля над церковной жизнью, измены каноническому устройству Церкви и в конечном итоге – служения своему антихристианскому режиму и его антихристианским целям, то есть требовали изменить Христу. Именно поэтому как те, так и другие, и третьи были изменниками не просто каноническому строю – они были изменниками Христу. Механизм измены включал в себя узурпацию церковной власти и дальнейшую деятельность, направленную на разрушение Церкви как Тела Христова, подмену ее неканоническими раскольническими структурами, а также соучастие в преследованиях властью тех, кто оставался верен подлинному каноническому устроению и церковному Телу, – то есть соучастие в гонениях и казнях, обрушившихся на исповедников Христовых.

- Я не очень понимаю, как обновленцы могли стать узурпаторами церковной власти, ведь они же выступали за церковную демократию!

- А ты вспомни – большевики ведь тоже выдвигали вполне, вроде бы, демократические лозунги: «власть – советам», «фабрики – рабочим», «земля – крестьянам», но при этом, пользуясь хаосом и параличом всех государственных институтов, они захватили государственную власть путем вооруженного переворота, разогнали демократически избранное Учредительное Собрание и установили кровавую террористическую «диктатуру пролетариата», где «власть советов» стала лишь прикрытием власти партии большевиков, в которой сохранялись до какого-то момента демократические традиции, дискуссии…

- …в ходе которых большевики разделились на фракции, началась внутрипартийная борьба, и в конце концов с помощью бюрократических ухищрений победу одержала группа, возглавляемая главным партийным бюрократом – Сталиным …

- …упразднившим все дискуссии, уничтожившим «старую ленинскую гвардию» и установившим жесткую партийно-государственную вертикаль со строгой централизацией власти в одних руках.

- Ты хочешь сказать, что история церковных расколов 1920-х годов повторяет в какой-то степени историю расколов и борьбы в большевицкой партии, и обновленцев с григорианами и сергианами можно уподобить в каком-то смысле различным течениям в ВКП (б)?

- Совершенно верно. Первое поколение раскольников – обновленцы и различные их группировки («Живая Церковь», «Союз церковного возрождения», «Союз общин Древлеапостольской Церкви») – идейно и психологически были ближе к первому поколению большевиков с их желанием все ниспровергнуть, раздуть пожар мировой революции.

- Только революцию они задумывали церковную… И как же это у них получилось? Ведь были высшие церковные органы – патриарх, Священный Синод, Высший Церковный Совет, которые ты упоминал.

- К 1922 году полномочия этих соборно избранных органов уже истекли, а большевики, естественно, не давали собрать новый Поместный Собор, да еще и посадили под домашний арест патриарха Тихона и начали против него уголовный процесс по делу об изъятии церковных ценностей. Тогда лидеры обновленцев – священники Введенский, Красницкий, Боярский и другие – пришли к патриарху и, пользуясь тем, что он находился под арестом и не мог получать объективную информацию о том, что происходит в Церкви, убедили его отказаться от церковного управления. И патриарх поддался их давлению.

- Постой, патриарх, может, и поддался давлению, но, насколько я помню, – он не давал им полномочий на управление церковными делами!

- Совершенно верно. В соответствии с данным ему Поместным Собором правом, патриарх назначил вместо себя местоблюстителя – митрополита Ярославского Агафангела (Преображенского). Однако данная «группа товарищей», в обход как патриарха, так и митрополита Агафангела, захватила патриаршую канцелярию и, действуя совершенно в большевицком духе, организовала никем не уполномоченное, не выбранное никаким Собором самозванное «Высшее Церковное Управление» (ВЦУ). То есть эти деятели, попирая каноны и принцип соборности, игнорируя утвержденный Поместным Собором порядок, узурпировали церковную власть, затем, при поддержке центральных и местных органов ВКП(б) и ГПУ, начали изгонять законных епископов с кафедр и поставлять своих лжеепископов, созывать свои «съезды», «предсоборные совещания» и «соборы» (на одном из которых объявили об извержении из сана патриарха Тихона), и проводить те реформы, о которых мы уже сказали – эксперименты с упразднением монашества, женатым епископатом и т.п.

- Насколько я помню, обновленцы захватили очень много недвижимости, более двух третей храмов оказалось у них в руках…

- Да, фактически обновленцы оккупировали большую часть структур Российской Церкви; кроме того, они были признаны Константинопольским патриархатом. На обновленческом «предсоборном совещании» летом 1924 года присутствовал представитель константинопольского патриарха Григория VII. Это, кстати, к вопросу о том, что истинные православие и церковность тех или иных религиозных организаций определяются вовсе не количеством адептов, попов и архиереев и тем, какими объемами церковной недвижимости они владеют, и даже не тем, признают или не признают их другие поместные церковные организации.

- Ты намекаешь на то, что в дальнейшем сторонники Сергия – как на одно из доказательств в пользу того что они – Церковь, – будут указывать на то, что большинство епископата и верующих пошло за Сергием и что его признали другие патриархаты?

- Совершенно верно. Потому что если судить по тому, в какой религиозной структуре больше архиереев, попов, прихожан, недвижимости и кем она признана, то тогда нечестивые раскольники-обновленцы должны были бы признаваться в первой половине 20-х годов подлинной Православной Церковью, а оставшиеся верными православию патриарх Тихон и находившиеся с ним в общении епископы и церковные общины – раскольниками.

Тем не менее, все, что делали обновленцы, было очень грубо и противоречило не только каноническому и богослужебному преданию, но и православному нравственно-аскетическому учению и духу в такой степени, что просто било в глаза любому, даже совсем не искушенному в каких-то специфических тонкостях верующему человеку. Кроме того, между различными обновленческими группировками, как это бывает в таких случаях, начались ссоры и грызня, поэтому довольно скоро для большинства мирян, клириков и епископов (причем даже из приставших по тем или иным причинам к расколу) стал абсолютно очевиден нечестивый характер обновленческого движения.

- Поэтому когда патриарх, выйдя на свободу, объявил о запрете и отлучении их от Церкви, епархии и приходы, соблазненные или обманутые обновленцами, в массовом порядке стали возвращаться под омофор святителя Тихона. Затея большевиков по разрушению Российской Церкви через обновленческий раскол провалилась!

- Да, и в ГПУ это поняли. И поэтому в дальнейшем Тучкову понадобились новые «агенты-провокаторы» в церковной среде, которые были бы более приемлемыми с «внешней» стороны для верующих – более «приличными», «традиционными» и «каноничными». Это значит, что «слабое звено» в Церкви в этот раз ГПУ будет искать не в среде крикливых попов–«реформаторов» из белого духовенства, типа Введенского и Красницкого, будто бы копирующих своими манерами Троцкого и других «трибунов революции», – а в среде маститых иерархов, имеющих опыт церковно-политической и церковно-административной деятельности и способных организовать более-менее приличное с «канонической» стороны «высшее церковное управление», готовое эффективно выполнять поставленную перед ним Тучковым программу по разрушению Церкви. Надо было только найти таких иерархов и в подходящий момент выдвинуть их. И такой подходящий момент настал с кончиной патриарха Тихона.