- Я слышал, что традиционно РПЦ МП обвиняют не только в экуменизме, но и в «сергианстве». Это тоже касается вопросов веры или это политическое обвинение?
- На этот вопрос лучше ответить устами новомучеников, отвергшихсергианство. Их множество. Они никогда не считали сергианство просто политикой и относились к нему очень серьезно. Для них это был именно вопрос веры.
- Но насколько, по-твоему, должно быть авторитетно свидетельство новомучеников? Я слышал такое мнение, кажется, от Илариона (Алфеева) или какого-то другого высокопоставленного представителя Московской Патриархии, что мученики должны почитаться за их мученический подвиг, а вовсе не за то, что они – учителя Церкви…
- Во-первых, большинство новомучеников, чьи тексты дошли до нас – епископы, а епископ – учитель и пастырь Церкви по определению (при условии, что он учит именно учению Церкви, а не какому-то иному учению), и хотя бы поэтому надо отнестись со вниманием к тому, что они писали. Во-вторых, мнение, что мученики не могут быть учителями Церкви – довольно странное. По такой логике надо, например, почитать Иустина Мученика, но его творения не принимать во внимание и не изучать. Или, скажем, исключить из рассмотрения тексты священномучеников Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Ипполита Римского, Иринея Лионского, Киприана Карфагенского.
- Это другое дело, ведь названные тобой мученики ранней Церкви – это святые отцы, чье слово принимается издревле как свидетельство предания Церкви. Новомученики все же немного в другой ситуации, они, воспитанные в синодальных традициях, могли и ошибаться…
- Ошибаться могли в чем-то и святые отцы, но ты же на этом основании не отвергаешь святоотеческое предание в целом?
|
|
- Конечно, нет! Я принимаю «consensuspatrum» – согласное мнение отцов.
- У новомучеников тоже был консенсус – согласное исповедание верности Христу и Его Церкви, соборному и каноническому церковному устроению и отвержение сергианства как того, что покушается на догмат и устройство единой, святой, соборной и апостольской Церкви.
- Однако не все новомученики выступили единым фронтом против сергианства, многие остались в общении с Сергием…
- Начнем с того, что те, кто остались в общении с Сергием, вряд ли могут считаться новомучениками.
- Это почему же?
- Потому что мученичество для взрослого сознательного христианина не может быть не осмысленным. Просто быть расстрелянным по признаку своего происхождения или социального положения – в этом никакого подвига нет. Для того, чтобы стать мучеником, недостаточно просто умереть от пули, потому что ты поп; надо быть именно исповедником Христовой правды перед лицом гонителей, которая – в контексте большевицких гонений и особенно в условиях полемики с сергианством – была прежде всего правдой об истинном устройстве Церкви как Тела Христова.
- Ты хочешь сказать, что новомученик в контексте полемики между Сергием и антисергианами – это обязательно тот, кто, несмотря ни на что, хранит верность правильному церковному строю? И поэтому не может считаться новомучеником тот, кто его предал?
- Именно так.
- На это можно возразить, что это довольно странное требование к мученичеству! Во-первых, разве мы тех же древних мучеников почитаем за исповедание канонического строя Церкви, а не за исповедание имени Христова?
|
|
- Конечно, мы их почитаем за исповедание имени Христова. Разница в том, что древних христиан власти Римской империи принуждали прямо и гласно отречься от Христа или хотя бы присоединиться к римскому религиозному культу, что было для них равносильно отречению, и физически уничтожали за упорство в исповедании. Но при этом римские чиновники не вмешивались во внутренние дела Церкви, им это было неинтересно. Большевики же как раз не требовали прямого отречения от Христа – они были заинтересованы сломать Церковь изнутри, сломать ее принципы, попрать евангельскую, апостольскую и святоотеческую правду, выраженную в ее канонах, сломить дух ее епископов, клириков и народа, – и, в первую очередь, епископов. В этом была цель большевицкого гонения. Поэтому они еще до возникновения сергианства устраивали различные провокации с целью посеять смуту, устроить раскол, дезориентировать верующих, полностью расстроить церковную жизнь. Они организовывали психологическое и физическое давление на патриарха Тихона и других видных пастырей с целью заставить сотрудничать с ними, чтобы потом установить полный контроль над внутренней церковной жизнью, церковными организационными структурами, иерархией. Не поддаваться этому давлению, сохранить верность принципам соборного и канонического устройства церковного Тела – и было главной христианской задачей для чад Российской Церкви, и, в первую очередь, для ее пастырей. Оно и означало сохранение верности Телу Христову, которое и было в этих условиях исповеданием верности Христу. И в этом было исповедание новомучеников.
|
|
- Хорошо, допустим. Но ведь нарушений канонического строя Церкви было много и до сергианства. Разве не был тот же синодальный строй полным извращением правильного церковного устроения? И в московский период были канонические нарушения, да и в Византии, наверное, тоже. Но мы же не говорим об этих извращениях и нарушениях как о ереси, Церковь сохранялась, сохранялись таинства?
- Ты все правильно говоришь: и до Сергия нарушались каноны, и синодальный строй был антиканоничным и антицерковным. Более того, именно безобразия синодального и досинодального периода во многом предопределили появление сергианства. Но все же есть и принципиальная разница. Во-первых, и византийское, и российское общество были организованы все же как христианские общества.
- Ну, за Византию ничего говорить не будем, а вот христианское качество общества Российской империи может быть подвергнуто сильному сомнению!
- И это справедливо, – но, тем не менее, формально общество и государство в лице императора исповедовали Православие. Российские государи хотели добра Церкви, хотя и не понимали, в чем это добро должно заключаться, и сами зачастую уклонялись от христианской добродетели. Тем не менее, и Московская Русь, и Российская империя были обществами христианскими, хотя и очень плохо и неправильно (в христианском и церковном плане) организованными, члены которых в большинстве своем были христианами абсолютно формальными.
Большевицкий же режим был не просто атеистическим – он был антихристианским и идолопоклонническим.
Режим, требовавший от митрополита Сергия отступить от канонического строя и от новомучеников и соединиться с ним, официально, публично и недвусмысленно исповедовал другую веру – веру в идола, в коммунистическое светлое будущее на земле. Поэтому соглашательство Сергия не только с законами, но и с ценностями этого режима, сопряженное с предательством новомучеников и возведенным в правило нарушением канонов, и было иным, качественно новым актом, отличным от привычного сервилизма тех же синодальных епископов, невиданным в синодальный период – публичным отречением от Христа и Его Тела и блудным соединением с идолом и ересью как оправданием этого отречения и соединения (а не просто каноническим нарушением и нравственной слабостью). Это первое отличие сергианства от прежних канонических нарушений. О втором я скажу немного позже.
- Хочу тебе напомнить то, что я уже говорил: новомученики-антисергиане тоже ведь были «детьми» имперского синодального периода и, наверное, разделяли какие-то его ошибки и неправильности.
- Без сомнения! Однако существенная часть подвига новомучеников как раз в том и состояла, что, несмотря на психологическую и культурную зависимость от наследия синодальщины, они смогли ее преодолевать и преодолевали.
- Давай поподробнее остановимся на этом «наследии синодальщины». В чем оно заключалось?
- В наличии в устроении церковных дел так называемой «административной экклесиологической модели».
- Что это за модель такая?
- Если очень коротко обозначить суть этой модели, то она заключается в том, что главным авторитетом в церковных делах является не Евангелие, не писания святых отцов, не догматы и каноны, то есть не само церковное учение, – а мнение и указания церковной (и гражданской) администрации, то есть начальства.
- Ну да, это известная российская проблема: «я начальник – ты дурак», и еще: «Эй, начальник!»…
- И церковная жизнь в рамках этой модели организуется, прежде всего, на основании решений церковной бюрократии, в эпоху Российской империи тесно связанной с бюрократией гражданской, которая ей и диктовала, как надо управляться с теми или иными церковными делами. Собственно, это была единая государственная имперская бюрократия, в разных ее «модусах». Символом этих бюрократических порядков и стал учрежденный Петром I так называемый «Святейший Синод» во главе с гражданским чиновником – обер-прокурором, назначаемым царем, и официальное наименование самой церковной структуры как «ведомства православного исповедания».
- Однако февральская революция и свержение самодержавия внесли коррективы в организацию церковных дел: был созван Поместный Собор, вновь учреждено патриаршество…
- И не только. Проводились также и епархиальные съезды, с представительством клира и мирян, взявшие управление церковными делами на местах в епархиях, кое-где были переизбраны епископы.