Как дела в школе?
Нормально.
Мама кладет руки на колени и сцепляет пальцы.
Отец опять звонил тебе сегодня. Он и почту посылал тоже, но…
Да мне все равно, — говорю я, глядя в экран, по которому передвигаются черно-белые персонажи со счастливыми лицами.
Кам, звонила миссис Саммерс. Она обеспокоена твоим состоянием.
Ясно…
В усталом сознании всплывает воспоминание о разбитом телефоне.
Прости за телефон, — говорю я, протирая глаза. — Я куплю новый.
А ты мне расскажешь, почему весь пол в кухне был усыпан битым стеклом?
Что?
Неожиданно я вспоминаю. Встряхнувшись, я вскакиваю с дивана и, подбежав к кухонной столешнице, щелкаю выключателем. На полу чисто, но в корзинке, стоящей рядом со шкафом, полно мусора и осколков стекла.
Я подмела… Слава богу, успела заметить и не прошлась по стеклу босиком, — говорит мама, подходя сзади и сжимая мое плечо. — Милый, что это было?
Я молча хватаюсь за косяк, чтобы не упасть. На столе лежит газета с оторванным краем. Возле стола друг напротив друга стоят табуретки. По их положению видно, что сидели двое. Я. И она.
Это был не сон.
Стряхиваю мамину руку с плеча, чтобы она не заметила, что я дрожу.
Да нет, ничего. Я просто забыл об этом, прости.
Кам…
Как прошло слушание? — спрашиваю я. — Надрала задницу прокурору?
Милый… — говорит мама, снимая очки. — Я сказала миссис Саммерс, что неплохо бы прописать тебе таблетки.
Я закрываю глаза, зная, что, протирая очки, мама на меня не смотрит. Пилюли счастья — вы ничего не почувствуете. Они уже хотели меня на них посадить. Я не хочу жить без Вив, но чувствовать боль от утраты все же лучше, чем не чувствовать ничего.
Нет.
Не нужно принимать решение сейчас, ночью. Я просто так сказала…
|
|
Нет, мам.
Она думает, я не заметил, что она отошла на шаг назад и говорит нарочито тихим голосом. Мама боится того, что может произойти после разбитого телефона и появления осколков стекла на полу, и не зря. Было время, когда я бил и другие предметы, если меня пытались заставить делать то, чего я не хотел.
Мне не нужны таблетки, — говорю я спокойно.
Мама удивляет меня. Она неожиданно берет меня за руку и заглядывает в лицо. Я замечаю, что она не стала менять прическу после того, как ушел отец. Не знаю уж, лень ей идти к стилисту или есть еще какие-то причины, но объемное каре, которое она сейчас носит, мне нравится. Каштановые волосы мамы начали седеть, но с этим каре она выглядит моложе своих лет. Без очков ее светло-карие глаза очень красивы. Заглядывая мне в лицо снизу, мама кажется маленькой, но я вспоминаю, что туфли на каблуках остались подле дивана.
Я горжусь тем, как ты держишься после того, как… — говорит мама дрожащим голосом. Она не произносит имени Вив. Никогда. — Но я хочу, чтобы ты пообещал мне не пропускать сеансы у психотерапевта. Они тебе сейчас нужны.
Ладно… обещаю.
Мама легонько пожимает мне руку и, поднявшись на цыпочки, целует в щеку. Я неловко обнимаю ее, бормоча что-то о работе по тригонометрии, иду в спальню и, прислонившись спиной к закрытой двери, сползаю на пол.
Я сижу в приемной миссис Саммерс, хотя сегодня не пятница, а вторник. Ланс, лежа у ног, тяжело дышит. Доктор Саммерс попросила перенести визит на начало недели в связи с разговором о таблетках, и это хорошо, потому что я и сам хочу разделаться с этим, чем раньше, тем лучше. Да, ничего себе, взял себя в руки, называется. Теперь придется плести бог знает что, чтобы убедить ее в том, что лекарства мне не нужны, но я не собираюсь выходить отсюда с рецептом в руке, даже если доктор Саммерс решит, что я окончательно спятил. Кладу руки на колени и смотрю на костяшки пальцев. Наконец дверь открывается, и миссис Саммерс выходит, чтобы позвать меня.
|
|
Мы идем в кабинет и закрываем за собой дверь. Ланс тихонько скулит от обиды. Доктор Саммерс, как обычно, садится за стол с чашкой кофе. На ней свитер из неокрашенной шерсти — ее любимая одежда. Ланс остался за дверью. Часы на стене ритмично тикают. Ничего особенного не происходит — если не принимать во внимание, что сегодня не пятница.
— Я знаю, мама с вами говорила, — начинаю я, не дожидаясь, пока она усядется, скрестив ноги, как обычно. — Мне примерно понятно, о чем. Поэтому я специально пришел к вам, чтобы сказать, что хорошо обдумал случившееся и таблетки пить не хочу.
Миссис Саммерс отвечает не сразу. Ее молчание кажется мне зловещим.
А почему ты думаешь, что мама хочет, чтобы ты пил таблетки? — спрашивает она наконец.
Она мне сказала. Мы вчера с ней разговаривали, и я все отлично слышал…
Нет, я имею в виду, как тебе кажется, почему она подумала, что тебе следует начать пить таблетки?
Ерзая от неловкости и глядя на колесики кресла, в котором сидит миссис Саммерс, обдумываю вопрос.
Не знаю.
У нее были какие-то причины для волнения в последнее время?
Я таких причин знаю, наверное, миллион — я и сам в последнее время за себя волнуюсь, но к тому, что я сижу здесь, они отношения не имеют. Сюда я пришел, чтобы избежать необходимости садиться на лекарства. Но если я расскажу миссис Саммерс, что вчера разговаривал с привидением, которое сказало мне, что знает Вив, а потом исчезло, таблетки покажутся просто детской забавой по сравнению с тем, что она мне пропишет.
|
|
Нужно срочно придумать отвлекающий маневр.
Да это глупость была вообще, — говорю я. — Ничего серьезного. Я расстроился из-за отца… Разбил в кухне кое-что.
Ты уже не первый раз так злишься, верно? — спрашивает миссис Саммерс, поднимая бровь.
Кажется, я все же сказал что-то не то, думаю я, стискивая зубы. В прошлый раз причиной их желания посадить меня на таблетки как раз и были вспышки гнева. Но тогда Вив смогла убедить меня, что ничто — вернее, никто из них — не стоит моих эмоций. Пока мы есть друг у друга, сказала она, все остальное неважно. Воспоминания отзываются болью в сердце. Ужасно не хочется втягивать в это дело Вив, особенно учитывая, что она здесь совершенно ни при чем, но если сказать, что дело в ней, миссис Саммерс не станет подвергать это утверждение сомнению.
Понимаете… в тот момент я почувствовал, как мне не хватает Вив.
На лице миссис Саммерс появляется выражение бесконечного сочувствия.
Дело в том, что мне никогда не хотелось говорить с отцом, до того как… — Не договорив, я делаю паузу и вздыхаю. — В общем, я решил ему позвонить.
И что из этого вышло, Кам?
Открываю и вновь закрываю рот. Смотрю на часы. Тяну время, придумывая, что бы ей сказать, и, что важнее, стараюсь прикинуть, чего говорить не стоит.
Ничего хорошего, — отвечаю я, в душе надеясь, что она не станет расспрашивать и попытается представить разговор, который предположительно между нами произошел, сама.
Вот как?
Я смотрю в глаза миссис Саммерс в надежде, что ее вопрос был риторическим. Однако она смотрит на меня беспристрастным взглядом психотерапевта и, очевидно, рассчитывает на дальнейшие объяснения. Прикладываю руку к виску и закрываю глаза, потому что мне стыдно: ведь отец звонил и даже писал по электронной почте, а я не стал с ним разговаривать и на письмо не ответил. А потом сам набрал его номер, но не сказал ни слова, когда он поднял трубку. Да и рассердился я на самом деле на самого себя — ведь, набрав его номер, я дал понять, что скучаю по нему, а это не так.
В общем, я сейчас не готов с ним разговаривать, понимаете?
Доктор Саммерс бросает на меня оценивающий взгляд. Так смотрят на людей роботы в фантастических фильмах, решая, убивать человека или отпустить на все четыре стороны.
Ладно, вернемся к этому позже. Но я рада, что ты решил позвонить ему, когда было тяжело.
Развожу в стороны руки, чувствуя попутно, как сильно вспотели ладони, и смеюсь чуть громче, чем следовало бы.
Все могло быть хуже. По крайней мере, с маленькими зелеными человечками я не разговариваю, и то хорошо…
Доктор Саммерс снова смотрит на меня, подняв бровь.
Надеюсь, ты мне расскажешь, Кам, если вдруг начнешь видеть маленьких зеленых человечков.
Да уж, думаю я, потирая шею. Как насчет маленьких зеленых девочек?
Обязательно дам вам знать, — быстро говорю я, от души надеясь, что она не раскусила меня. — Но если серьезно, на мой взгляд, если человек в моих обстоятельствах злится на отца, сажать его на таблетки не стоит.
Согласна.
Правда?
Миссис Саммерс кивает, отставляя кружку с кофе.
Не хочу сказать, что ситуация не может измениться, но своим поведением ты уже доказал, что я была не права в прошлый раз, когда считала, что без лекарств тебе этот период жизни не пройти. Результаты за прошедший год удовлетворяли меня до тех пор, пока…
Миссис Саммерс оставляет фразу незавершенной, но я и так понимаю, что она хотела сказать: до тех пор, пока не погибла Вив.
Минутная стрелка на часах, висящих на стене, пусть и медленно, как улитка, но движется. Сеанс мало-помалу приближается к завершению. Меня не посадят на лекарства, если я буду следить за тем, что говорю.
Неожиданно я решаю поделиться с миссис Саммерс сокровенными мыслями и сам этому удивляюсь.
Я хочу, чтобы у меня все было хорошо без лекарств. Ради Вив.
Мне кажется, это разумно, — отвечает миссис Саммерс с улыбкой.
Глава девятая
Как дела? — спрашивает Майк.
Он слушает музыку так громко, что по мелодии басгитары я успеваю угадать, какую именно композицию одной из его любимых отвратительных групп, играющих в стиле индирок, он слушает, прежде чем Майк отключает звук.
Привет, — говорю я, закрывая роман «Итан Фром», по которому мне нужно написать эссе. Я надеялся подготовиться к уроку литературы во время большой перемены, пока все завтракают, вместо того чтобы сидеть, как это последнее время часто бывает, тупо глядя на страницу. Однако заставить себя читать я не смог, потому что мысли постоянно уносились в совершенно другие сферы.
По дороге в школу я прошел мимо памятной доски на месте гибели Вив, ничего необычного не заметив. Голоса Нины я не слышал, и ее самой на перекрестке не было. Сидя за книгой, я размышлял над тем, почему испускающий зеленоватое сияние портал, сквозь который она прошла, должен был открыться именно в этом месте. Потом начал жалеть, что так и не спросил Нину, откуда она знает Вив. Появление Майка заставило меня отвлечься от этих мыслей.
В общем, после тренировки мы всей командой хотим сходить поесть в «Фаст Брейк»…
— Я рад за вас, — отвечаю я, перелистывая страницы книги в поисках места, на котором я остановился.
Я подумал, может, ты с нами сходишь, — произносит Майк, смущенно покашляв.
Перестаю перелистывать страницы, но на Майка не смотрю.
Я уже давно не в команде.
Разве обязательно быть в команде, чтобы зайти поесть с ребятами?
Поняв, что с чтением ничего не выйдет, захлопываю книгу и убираю ее в рюкзак.
«Фаст Брейк» — потрепанного вида забегаловка, в которую мы иногда ходили после тренировок и обязательно после каждой игры. Ребята из команды сидели в одном углу, а девочки из группы поддержки — в другом. Воспоминания снова заставляют меня задуматься. В девятом классе, еще до того, как Энди Лауэри получил травму и я стал квотербэком вместо него; когда мы с другими ребятами из «Овнов» сидели на, липких кожаных диванчиках в «Фаст Брейк», я впервые увидел Вив.
Тренировка только что закончилась, и я чувствовал себя великолепно. Когда в кафе вошли девочки из группы поддержки, ребята начали свистеть и кричать, подзывая их, и я вместе с ними.
Девчонки постарше нас игнорировали, а Вив обернулась, улыбаясь во весь рот. Это была ее первая тренировка, и она была счастлива. Увидев ее, я тут же перестал свистеть. Она подошла ближе и присела на колено Логана, который был за соседним столиком. Он по-хозяйски обнял ее за талию, и мое сердце упало, но потом Вив подняла глаза, и наши взгляды встретились. Я подмигнул. Вив улыбнулась. Логан ничего не видел…
Теперь мне кажется, что все это было в другой жизни.
Майк смотрит на меня, не понимая, что за последние два года я ни разу не был в «Фаст Брейк». Можно подумать, что после этого я могу вот так просто взять и пойти туда как ни в чем не бывало.
Смотрю в сторону столовой. Из дверей выходит толпа ребят, и я замечаю среди них Логана. Он щиплет за задницу Тэш Клемон. Она с визгом оборачивается, одновременно заигрывая и сердясь на него.
Спасибо… но я не пойду. Не могу.
Проследив за моим взглядом, Майк ухмыляется.
Да ладно тебе. Вест, конечно, ублюдок, но все остальные…
Я молча качаю головой. Вряд ли «все остальные» будут рады меня видеть.
Майк, нахмурившись, помахивает у меня перед носом оберткой от энергетического шоколадного батончика.
Тогда давай сходим в это новое место, напротив. В «Ужин у Дины».
Куда?
Майк удрученно вздыхает.
Мы раньше все время куда-нибудь ходили, Кам.
Он прав. Даже после того, как я получил травму и не смог вернуться к тренировкам, а Вив ушла из команды болельщиц, Майк все время приглашал нас обоих куда-нибудь. Девочки из группы поддержки стали смотреть на Вив как на врага, а ребята из команды перестали со мной разговаривать, но Майк никогда не обращал внимание на других. Он просто продолжал относиться ко мне и Вив как и ко всем остальным — по-дружески. Вив сказала, что мне не следует афишировать дружбу с ним, потому что это вредит репутации Майка, и я не мог с ней не согласиться. «Он похож на доброго, преданного щенка, — сказала она, — а хороших собак обижать нельзя».
Заглядываю в открытый альбом, который Майк держит в руке. На странице нарисовано мохнатое чудовище — он всегда рисует либо монстров, либо девушек. Раньше мы с Майком часто куда-нибудь ходили. А сейчас я бы с удовольствием пообщался с человеком, которому нравится моя компания. Последнее время я, кроме мамы и доктора, никого не вижу, и одна из них к тому же получает за общение со мной деньги.
Ну, хорошо, давай попробуем…
Да ладно тебе, не на свидание же идем, — говорит Майк.
Начинаю смеяться: ничего не могу с собой поделать.
Слушай, а в этом новом месте есть жареная картошка с чили, как в «Фаст Брейк»?
— Такая же жгучая? Вряд ли, — говорит Майк, дружески толкая меня кулаком в плечо. — Ладно, тестируем картошку, в шесть часов. Встретимся там.
Я иду по стоянке перед «Ужином у Дины», глядя на вывеску — «Мы открылись!». На улице холодно; морозный воздух неподвижен. Снега еще нет; небо прозрачное и чистое, но выглядит так, будто охотно накрылось бы одеялом из облаков, чтобы не мерзнуть.
Бросаю взгляд на неоновую вывеску, висящую над входом в кафе напротив, Работает только правая половина, а левая, видимо, перегорела. Светится только слово «Брейк», и, кажется, в такой мороз вряд ли кто-нибудь стал бы с этим спорить. Ворота, через которые автомобили заезжали в гараж, сняты и заменены большими, похожими на витрины окнами, за которыми сидят люди. Чрезмерно большие проемы от потолка до пола да характерные яркие фонари, висящие на ржавых металлических столбах, напоминают о том, что когда-то здесь была автозаправочная станция с сервисными боксами. Когда заправка разорилась, новые хозяева, выкупив ее, переоборудовали в кафе. Выглядит оно еще более обшарпанным, чем раньше. Возможно, оно таким и было, и два года назад я просто не обращал на это внимания, а может, за это время все окончательно развалилось.
За отделенными друг от друга невысокими перегородками из голубого пластика столиками возле окон сидят люди, с которыми я раньше был знаком, и поедают жареную картошку с соусом чили, заливая ее шоколадными коктейлями из гигантских стеклянных бокалов. Казалось бы, что может быть легче — пересечь улицу, открыть дверь и зайти в кафе.
Хотя легче всё-таки не делать этого.
Открываю дверь ресторанчика «Ужин у Дины». Пол в зале покрыт зеленым ковром, на нем стоят деревянные столы и скамейки. В глаза бросаются бесчисленные куры. Они повсюду — их изображениями разрисована стойка, за которой сидит девушка, встречающая гостей; шторы покрыты вышивкой в виде куриных силуэтов; на полках, позади блестящих искусственных цветов в горшках, стоят чучела и пялятся на меня стеклянными глазами. В фойе имеется витрина, на которой выставлено не менее дюжины различных пирогов, и даже там, между блюдами, попадаются яркие керамические фигурки домашней птицы. В кафе достаточно людно, но вскоре я замечаю Майка, ожидающего меня в дальнем конце зала.
Петляя, я пробираюсь мимо столика, за которым сидят обрюзгшие пожилые люди, потом протискиваюсь мимо мамаши, пытающейся отправить пару малышей мыть руки. Добравшись до Майка, плюхаюсь на мягкий зеленый диванчик напротив.
Мы смотрим друг на друга так, как это бывало раньше — со смесью задора и взаимной приязни.
Я двигаюсь ближе к окну.
Зачем тут столько кур?
Майк открывает рот, чтобы ответить, но в этот момент подходит официантка. Он качает головой и принужденно смеется, показывая, что. не хотел бы обсуждать этот вопрос в ее присутствии.
Официантка подает нам меню, и вскоре я сам нахожу ответ на свой вопрос.
В «Ужине у Дины» посетителям предлагают отведать бургеры по-деревенски, стейки по-деревенски, картошку по-деревенски, жаркое по-деревенски и деревенские пироги. Очевидно, владельцы считают, если ты хочешь поужинать по-деревенски, лучше всего делать это в атмосфере птичьего двора.
Не думаю, чтобы у них была жареная картошка по-деревенски с соусом чили, — шепчет Майк.
Такого в меню действительно нет, но мы заказываем картофель фри с кусочками сыра и горячей подливкой по-деревенски. Сойдет в качестве замены.
В ожидании заказа я беспокойно верчусь, разглядывая интерьер. Многочисленные куры смотрят на меня изо всех углов. Вив они бы наверняка не понравились.
Послушай, а это не?.. — говорит Майк. — Кажется, я ее знаю.
Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть, на кого он показывает, но за столиками в основном сидят тесные семейные компании, и разобрать, кого имеет в виду Майк, невозможно.
Ты о ком?
Да вон там, девушка. Не видишь? — Майк щелкает пальцами и, улыбаясь, указывает рукой на меня.
— Разве не с ней я видел тебя вчера вечером?
Газированная вода попадает не в то горло и бьет струей из носа. Кашляю до тех пор, пока комната не погружается в водоворот золотистых и зеленых точек перед стремительно теряющими фокусировку глазами. Отдышавшись, я протираю глаза и вижу в другом конце зала женскую головку с длинными каштановыми волосами с медным отливом. Однако рассмотреть девушку я не успеваю, так как она исчезает за кухонной дверью прежде, чем зрение окончательно проясняется.
Я не был… — бормочу я, кашляя и судорожно хватая ртом воздух, — с девушкой вчера вечером.
Майк удивленно смотрит на меня.
Я вчера проезжал возле школы после тренировки и видел вас так же близко, как сейчас. Хотел остановиться, но вы оба выглядели как то… В общем, я подумал, что она родственница Вив или что-нибудь в этом духе. Ты не хочешь с ней поздороваться? — спрашивает Майк, указывая рукой в дальний конец зала.
Проследив за рукой Майка, чувствую, что дышать снова нечем. В дальнем конце зала возле столика стоит Нина и принимает заказ. На ней зеленый фартук, а волосы убраны в аккуратный пучок на затылке. За ухом карандаш, и она улыбается, а не плачет… но это точно она.
Нина здесь.
Невнятный гул голосов посетителей усиливается в голове, превращаясь в шум водопада. В зале необычайно жарко и тесно. Светящиеся рекламные вывески горят слишком ярко. Куры таращатся на меня из углов большими стеклянными глазами. Обнаружив Нину в кафе в роли официантки, я испытываю еще больший стресс, чем в то утро, когда она стучалась в дверь нашего дома, потому что я не один. Майк не просто наблюдает за мной — он еще и указал мне на нее. Неужели и он с ними заодно? Я не могу в это поверить. Кажется, в городе нет большего дурака, чем я.
Это Логан тебя подговорил? — спрашиваю я. — Что это за дебильные шутки?
Логан? Погоди, ты о чем?
Признавайся! — кричу я, ударяя по столу кулаком. — Никогда бы не подумал, что ты…
Ух ты, — говорит Майк, поднимая руки вверх. — Кам, да о чем ты говоришь?
Я и сам не понимаю, о чем. Я собственными глазами видел, как Нина исчезла. Логан не мог это подстроить. Но если она вернулась, почему тогда работает официанткой в кафе?
Нина ходит по залу, перебрасываясь шутками с завсегдатаями. Легкий румянец играет на ее щеках.
Меня она не видит. Заметив, что она пошла за стойку и рядом никого нет, я срываюсь с места и бегу туда. Добравшись до стойки, я перегибаюсь через нее, глядя в лицо девушки немигающими глазами и стараясь уловить выражение лица в тот момент, когда она меня увидит.
Подняв голову, Нина замечает, что я на нее смотрю.
Вам понравился ужин? — спрашивает она.
Что?
Вы попробовали наш пекан по-деревенски?
Когда она улыбается, ее веснушчатый носик забавно морщится. Пораженный ее реакцией, смотрю на бэйджик на ее груди, где написано: «Здравствуйте, меня зовут Нина».
Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
Девушка перестает улыбаться.
Что-то не так с вашим блюдом, сэр?
Сэр?
Я тянусь к ней, но вовремя подоспевший Майк хватает меня за руку и зажимает ее, как в тисках.
Пытаюсь высвободиться, но Майк держит меня мертвой хваткой. Вынув деньги из кармана свободной рукой, он кладет их на стойку.
Пожалуйста, рассчитайте нас. Мой друг ошибся, принял вас за… другую, извините.
Нина смотрит на меня, на Майка, потом на деньги и опять на меня. В карих глазах отражается недоумение, потом сочувствие, но она меня не узнает, это точно. Майк выводит меня за дверь.
Посреди стоянки он наконец отпускает мою руку и отходит на шаг.
Что, черт побери, ты там устроил? — спрашивает он тоном, не допускающим возражений.
Дар речи ко мне так и не вернулся, но, оказавшись на свежем воздухе, я по крайней мере снова могу дышать. В бесплодных попытках что-то понять я обхватываю голову руками и крепко сжимаю. Нина там, в кафе. Она никуда не исчезла…
Кам? — неуверенно зовет меня Майк.
Только в одном я по-прежнему уверен, хоть и знаю, что ошибаюсь: я видел, как она исчезла.
Логан Вест издевается надо мной!
Логан? — переспрашивает ошеломленный Майк. — Какое отношение то, что ты хотел устроить там, в кафе, имеет к Логану?
Я опускаю руки и смотрю на дверь, ведущую в «Фаст Брейк» на противоположной стороне улицы.
Он, наверное, платит этой девушке. Она с ним заодно.
— Мне кажется… — говорит Майк и умолкает, не решаясь продолжить фразу. После паузы, он, набравшись решимости, произносит решительно и громко: — Зря я, наверное, на тебя наседал. Не стоило так настойчиво звать тебя в кафе…
Я закатываю глаза, разворачиваюсь и ухожу по темной пустой улице. Логан мне за все заплатит.
Кам? Куда ты идешь? — кричит вдогонку Майк, срываясь с места и устремляясь вслед за мной.
На улице холодно, и я стискиваю зубы. Смотрю в огромные окна кафе напротив. Сквозь одно из них видно, что Логан на месте, сидит, окруженный многочисленной компанией. Рядом с ним, зажатая между Логаном и его соседом, сидит Тэш Клемон, хихикая и гладя приятеля по голове.
Остальные девочки, судя по глазам, с удовольствием понаблюдали бы за тем, как Тэш погибает под колесами автобуса. Логан сидит с видом заправского барина. Раньше так выглядел и я. Вспомнив об этом, испытываю приступ тошноты.
Майк снова крепко хватает меня за руку и останавливает — второй раз за вечер. Мимоходом отмечаю про себя, что он определенно находится в куда лучшей форме, чем я. Вырываю руку из его цепких пальцев.
Ты же не хочешь этого делать, — предупреждает меня Майк.
Взявшись за дверную ручку, я понимаю, что дело не только в том, что случилось сегодня вечером.
Я хочу это сделать уже два года.
Ладно, как скажешь, — говорит Майк, произнося слова так быстро, что они сталкиваются друг с другом, как вагоны поезда, сошедшего с рельсов. — Но сделай мне и себе одолжение: не цепляйся к нему у всех на виду. Чтобы пояснить смысл своих слов, Майк указывает через плечо, туда, где сидит Логан. Ему достаточно щелкнуть пальцами, и у тебя не будет ни единого шанса.
Стоя на пороге, пытаюсь прикинуть, сколько парней сидит за столиком вместе с Логаном. Десять? Пятнадцать человек?
— Давай я его выведу, — говорит Майк. — Здесь, на улице, и поговорите.
— Ни за что, — отвечаю я, сплевывая.
Как ты думаешь, что бы на это сказала Вив? Считаешь, она позволила бы мне стоять и наблюдать за тем, как тебя избивают?
Чувствую в сердце болезненный укол.
Ладно. Даю тебе две минуты, — цежу я сквозь зубы.
Майк открывает дверь и исчезает внутри.
Я не смотрю за тем, как он подходит к Логану, Сворачиваю за угол, где нас не будет видно. За окном в углу зала парень и девушка. Я не могу разглядеть их лиц. Они склонились друг к другу, улыбаясь, и не замечают суматохи и шума, царящих в той стороне, где сидят пришедшие поесть после тренировки спортсмены из моей бывшей команды.
Открыв дверь ногой, Логан выходит на улицу, вытаскивая за собой, словно мягкую игрушку, Тэш.
Майк следует за ним. К окнам приникают чьи-то лица, но больше из двери никто не выходит.
Ты хочешь мне что-то сказать, Пайк?
Логан стоит, расставив ноги, руки свободно висят вдоль тела. Он явно не настроен на конфронтацию. Заглянув в его глаза, я не вижу в них никакой враждебности… и, если бы не кривая ухмылка, играющая на его губах, можно было бы подумать, что он ни в чем не замешан. Значит, он считает, что все это забавно…
Замахиваюсь, чтобы ударить его. Тэш кричит, но прежде чем кулак попадает Логану в лицо, Майк, схватив за плечи, оттаскивает меня в сторону.
Если ты что-то имеешь против меня, скажи в лицо! — ору я.
Логан не сходит с места, хотя мой кулак пролетел в паре сантиметров от его носа. Он уже не ухмыляется; теперь на его лице написано раздражение. Ударяю Майка локтем в солнечное сплетение, и он, схватившись за живот и кашляя, отпускает меня.
Отвали от меня, Логан, добром прошу!
Логан снимает с рукава пылинку, как будто не понимая, что я могу его снова ударить.
Послушай, Пайк, — говорит он с видом человека, которому досаждает назойливая муха, — у меня нет времени на эту ерунду. Сходи к доктору.
Обхватив за талию Тэш, он разворачивается и собирается уходить.
Ты платишь этой девчонке… — кричу я срывающимся голосом, — чтобы доказать всем, что я спятил!
Логан останавливается и поворачивается к Майку. Обменявшись с ним взглядами, он пристально смотрит на меня.
Пайк… дружище, ты серьезно думаешь, что это нужно доказывать?
Глава десятая
Все считают, что я спятил.
Сижу на бордюре неподалеку от входа в «Фаст Брейк», глядя на окурок и расплющенную крышку от пивной бутылки, лежащие у ног. По стоянке гуляет ветер, разнося легкий запах бензина. Сижу, задумчиво обкусывая ноготь. Майк ушел около часа назад, попросив меня ему позвонить. На часах около полуночи, и ресторан постепенно пустеет — рабочий день, и ребятам завтра в школу. Кто-то проходит мимо меня, волоча на помойку мешок с мусором. Я не двигаюсь. Продолжаю сидеть, даже когда вывески гаснут и на стоянке становится совсем темно.
Нужно идти домой.
Заставляю себя подняться и пойти в нужном направлении. Дома меня ждет постель, в которой, как в машине времени, я отправлюсь в завтрашний день, а потом в следующий, и так далее. Иду вперед, машинально переставляя ноги. Выясняется, что они несут меня вовсе не к дому.
Оказавшись возле столба, останавливаюсь, чтобы перевести дух. Не помню, когда я перешел на бег, но, разогнавшись, остановиться уже не мог, хотя травмированная нога начала болеть.
Должен же я найти здесь хоть что-то. Мне нужно доказательство того, что все мне не приснилось. Я же не сумасшедший.
Прислоняюсь к столбу, чтобы не упасть. Одна из записок, висящих на доске, отрывается, и ветер, подхватив, несет ее вдоль улицы. Когда я снова обретаю возможность дышать, не чувствуя боли в легких, начинаю приглядываться. Земля у подножия столба усыпана увядшими лепестками: нужно было принести свежие цветы на неделе. На месте фотографии, которую я унес в прошлый раз, зияет дыра. Я чувствую, как сжимается сердце, вспомнив о том, что фотография до сих пор лежит в моем кармане, и достаю ее.
Разглядываю лицо Вив, медленно огибая столб. В девятом классе, когда эта фотография была сделана, Вив еще улыбалась широко, по-детски. На более поздних фотографиях лицо стало взрослее.
Самый поздний снимок сделал я. Сначала мне было жаль вывешивать эту карточку, но потом я подумал, что будет нехорошо, если на доске будут только старые фотографии.
Я сделал этот снимок за неделю до ее смерти, когда мы вместе ездили на природу. Мы гуляли по лесу, где никого, кроме нас, не было. На закате мы забрались на скалу, чтобы полюбоваться небом.
Я позвал ее и, когда Вив обернулась, сфотографировал. Она даже не сразу это поняла. Вив собиралась спросить, зачем я ее позвал. Она смотрит на меня с фотографии темными загадочными глазами. Позади, поверх вершин деревьев, золотом горит закат. Конец дня, конец лета. Мы гуляли по лесу, чувствуя себя последними людьми, оставшимися на земле. Она поцеловала меня и сказала: «Никогда не была так счастлива».