Глава двадцать четвертая 8 глава




На углу у школы тихо и темно, и я, никем не замеченный, вхожу в испускающий зеленое свечение волшебный портал. Боже, каким чудом кажется мне этот странный, но прекрасный свет! Оказавшись на другой стороне, я долго оглядываюсь, стараясь понять, туда ли я попал.

Взгляд останавливается на мемориальной доске, висящей на деревянном столбе, и я больше ничего не вижу вокруг. Сорвав снимок, сделанный на закате, я жадно изучаю его. Руки дрожат, но, дотронувшись до лица Вив на фотографии, я не испытываю успевшего стать привычным чувства опустошенности. Эти снимки два месяца, день за днем напоминали мне о том, что мне больше никогда не увидеть Вив, но сейчас, закрыв глаза, я чувствую ее запах, оставшийся на коже.

Не в силах совладать с собой, я срываю с доски еще одну фотографию. Потом берусь за открытку, потом за следующую, и так далее, уже не останавливаясь. Красные и белые ленты извиваются в руках, и я, смеясь, отбрасываю их прочь. Приколотый к доске плюшевый медвежонок падает на землю, и я едва сдерживаюсь, стараясь не хихикать с видом полного идиота. Но вся эта мишура больше ничего не значит. Когда я наконец беру себя в руки, столб становится тем, чем был тот, старый, что стоял здесь до аварии, — пустым и ничего не значащим бревном, а виски ноют от непривычного ощущения счастья, которого я давно не испытывал. Обрывки карточек с фальшивыми заверениями в вечной любви лежат на тротуаре, перемешавшись с увядшими мертвыми цветами и огарками свечей. Старательно собрав все это в кучу и убедившись, что на земле не осталось ни клочка фальшивой мишуры, я, блаженно улыбаясь, несу охапку на остановку, чтобы выбросить в стоящую там урну.

Я осторожно зажимаю фотографии под мышкой, решив оставить их себе на память. Раньше, смотря на них, я чувствовал себя без-мерно одиноким, как будто изображенная на них Вив вмерзла в лед, растопить который было мне не по силам, но, глядя на мемориальную доску, я понимал, что без них мне не удержать в памяти ее образ. Тогда я думал, что могу увидеть ее вновь лишь одним способом.

Подняв голову, я вглядываюсь в черное морозное небо, думая, что, может быть, там скрывается нечто — или некто, кого я должен поблагодарить за свалившееся мне на голову счастье, но через секунду мне приходит в голову, что шептать слова благодарности, возможно, следует в совсем другое небо.

Увидев у дома мамину машину, я останавливаюсь в нерешительности. Все окна в доме освещены, хотя на часах около шести утра, да к тому же сегодня воскресенье. Мама неожиданно решила стать заботливой матерью — а это мне сейчас совсем не нужно. Закрыв глаза, я еще раз вспоминаю, как целовался в спальне с Вив, и, ощутив вкус ее мягких теплых губ, снова вижу свет, исходящий из ее наполнившихся живой энергией глаз. Кажется, от этих мыслей где-то в глубине души начинает звучать музыка. От неожиданно нахлынувших чувств я ежусь, как от холодного ветра, но, открыв глаза, замечаю, что по-прежнему стою у маминой машины в полном одиночестве.

С трудом передвигая отяжелевшие ноги, я поднимаюсь на крыльцо и вставляю ключ в замочную скважину.

В доме стоит густой запах табачного дыма. Чтобы предупредить маму о своем появлении, я нарочито громко хлопаю входной дверью и, увидев, как она, глядя на меня одновременно устало и разъяренно, выкатывается из кухни, внутренне принимаю защитную позицию.

— Где ты был? — требовательным голосом спрашивает мама. — Ты знаешь, который час?

Собравшись ответить, так и остаюсь стоять с открытым ртом. Я и раньше приходил домой поздно. Странно, что мама это заметила, но еще больше удивляет меня то, что она не пожалела драгоценного времени и решила дождаться моего прихода. Щека начинает дергаться. Я знаю, что будет дальше — она хочет поиграть в судью и присяжных. Юристы любят практиковаться в этой игре со своими детьми.

Мама стоит напротив, уперев руки в бока.

— Я и сама поздно пришла домой, но тебя еще не было. И почему ты не отвечал, когда я звонила на сотовый?

Пристально глядя на меня, она скрещивает руки на груди. Теперь я должен сказать что-то в свою защиту. Пытаясь на ходу изобрести какое-нибудь достойное зала суда алиби, понимаю, что истинная причина была бы лучшим оправданием. Но она слишком уж невероятна.

— Мам, прости…

— Я уже собиралась звонить твоему отцу…

Звучащая в душе прекрасная музыка разом обрывается. Нет, этого нельзя допустить. Я думал, что мое позднее появление окажется незамеченным и вечером мне снова удастся тайком увидеться с Вив, но если она позвонит отцу…

— Де нужно этого делать, — прошу я.

— Камден, где ты был всю ночь?

Мамины глаза налиты кровью, как у быка. Одежда насквозь пропахла дымом «Мальборо».

— А когда это ты снова начала курить? — спрашиваю я.

Этот вопрос застает ее врасплох. Она опускает глаза и смотрит в пол. Рукой мама заправляет, за ухо выпавшую прядь волос, но толку от этого мало — прическа безнадежно растрепана.

— Ты что… накурился? Или еще что-то? — спрашивает она.

Я удивленно вскидываю брови. На лице мамы написана такая безнадежная серьезность, что я с трудом сдерживаю смех. Однако приходится следить за собой, потому что если бы я рассмеялся, мама подумала бы, что со мной и вправду что-то не так, а все, что связано с состоянием моего рассудка, сейчас слишком уж больная для нее тема. Мне же было бы хуже. Закрыв глаза, я вытягиваю вперед обе руки, а потом, согнув их в локтях, касаюсь указательными пальцами носа.

Эту процедуру, как будто перед лицом полицейских, я повторяю несколько раз. Покончив с первой частью, я расставляю руки в стороны и иду вперед, приставляя пятку одной ноги к носку другой. В конце комнаты я делаю разворот и возвращаюсь назад тем же манером.

Мама стоит в той же позе, ожидая меня. Очевидно, мое представление не произвело на нее должного впечатления. Оглянувшись, я замечаю засохшие растения в горшках, пыль, лежащую повсюду, и зияющие дыры, оставшиеся в тех местах, где раньше стояли вещи. Они повсюду. У мамы вид одинокого и уставшего человека. На секунду сквозь броню моего приподнятого настроения прорывается грусть и обида за маму. Интересно, когда она стала такой? Случилось ли это еще до того, как ушел отец?

— Кам, что ты делаешь?

Я не сразу решаюсь заговорить.

— Мам, это место не похоже на дом, в котором живут люди.

— Что?

Я пристально смотрю на нее, потом окидываю взглядом окружающую обстановку, не сопротивляясь более укоренившемуся в душе чувству тоски. Становится так больно и плохо, что даже говорить я уже не могу. Бреду к домашнему кинотеатру. Полка справа забита дисками в обложках- слева пусто. Такое впечатление, что отец, уходя, сгреб с нее диски, не задумываясь, и пошел дальше, не оглядываясь.

Когда я представляю себе, что он чувствовал, мне становится еще хуже — и я ненавижу мать за это.

Сняв с полки часть дисков, я переставляю их на другую сторону, распределяя равномерно. Мне бросается в глаза еще одна зияющая дыра участок стены над каминной полкой. Раньше здесь висела большая картина с изображением зимнего пейзажа. В дальнем темном углу осталась на месте репродукция картины Пикассо в рамке. Я снимаю ее со стены.

— Что ты делаешь? — спрашивает мама. Выражение обиды сошло с ее лица. Она покраснела и явно рассержена моим поведением.

— То, что мы должны были сделать сразу после того, как он ушел, — объясняю я.

— Перестань…

Испытывая прилив адреналина, я прохожу мимо мамы, отодвинув ее локтем. Как так получилось, что там, на другой стороне, за зеленым порталом, все так хорошо, а здесь все так чудовищно плохо?

Привстав на цыпочки, я вожу рамой по стене над камином, пока прикрепленная сзади петля не попадает на торчащий из штукатурки старый гвоздь. Отхожу, чтобы оценить эффект.

Изображение обнаженной женщины смотрится над камином отлично.

— Ты говорил с отцом? — спрашивает мама злобно. — Это он тебя надоумил?

Я сердито смотрю на нее.

— А разве не он превратил это место в свалку?

Переместившись в кухню, я морщусь при виде застарелого беспорядка и грязи. Наверное, Нина, придя сюда, испытала нечто подобное. Интересно, там, в другом мире, в моем доме такой же бардак? Маловероятно. Открыв дверцы серванта, я распределяю немногочисленные чистые тарелки, чтобы полупустые полки были заставлены равномерно. Слышу, как мама входит на кухню вслед за мной, но смотреть на нее принципиально не желаю. Вытащив из-под мойки переполненный пакет с мусором, я выношу его на улицу. Вернувшись, включаю воду и принимаюсь мыть лежащие в раковине грязные тарелки, стаканы и кастрюли.

Мама не произносит ни слова. В течение какого-то времени на кухне раздается только тихий звон стаканов, перекатывающихся по дну наполненной водой раковины.

— Она была такая красивая, милый…

Из раковины, полной горячей воды поднимается пар. Выключаю кран. В одной руке мама держит горящую сигарету, на конце которой уже образовалась невесомая трубочка пепла. Я положил стопку фотографий Вив на стойку, а мама нашла их и разложила перед собой. По щеке ее скатывается слезинка. Она указывает рукой на снимок, сделанный во время внеклассной работы по биологии, когда мы ходили в поле изучать растения. Это было незадолго до того дня, когда я сломал ногу. На фотографии Вив наклонилась над усыпанным розовыми цветами кустом, чтобы разглядеть сидящую на нем бабочку. Она улыбается одной стороной лица, ожидая, пока насекомое заметит ее и упорхнет. Вив любила поступать так. Ей всегда было интересно знать, насколько близко можно подойти к живому существу. От этих мыслей на меня накатывает привычная волна горя, но неожиданно я вспоминаю, что не далее как сегодня держал Вив в своих объятиях.

Изучив фотографии, мама окидывает взглядом кухню, в которой мне удалось навести минимальный порядок.

— Я не знала, где ты можешь быть, и позвонила миссис Саммерс. Она хочет помочь…

— Она мне уже помогла, — перебиваю я, — но мне кажется… нужно сделать небольшой перерыв.

Положив тлеющую сигарету в переполненную пепельницу, мама пристально смотрит на меня.

— Звонил твой тренер.

— Рид? — снова перебиваю я. — Он больше не мой тренер.

— Он заместитель директора школы. Ему небезразлична твоя судьба, милый, как и всем нам.

Еще раз оглядев кухню, в которой появились робкие намеки на порядок, мама удрученно опускает плечи.

— Последние несколько месяцев были для тебя адом, я понимаю.

Я слежу за струйкой дыма, поднимающейся над пепельницей. Вот так мама представляет себе заботу о ребенке — нужно, чтобы я непременно знал, как все обо мне беспокоятся. На меня накатывает желание рассказать ей о своих сегодняшних открытиях. «Перестаньте волноваться, — мог бы сказать я, — Вив снова со мной». Но такого разговора, ясное дело, быть не может, поэтому проще подыграть маме. Сажусь на стул рядом с ней.

— Да уж… непросто было.

— Я готова сделать что угодно, — говорит она, взяв меня за руку, — лишь бы тебе было легче. Ты только скажи…

Я удивленно моргаю. Она только что сказала, что готова на все, лишь бы мне было хорошо. Если я хочу видеться с Вив, то чем меньше людей за мной наблюдают, тем лучше.

— Мы не можем больше жить так, мам.

Она долго и внимательно смотрит на кончик сигареты, не выпуская моей руки.

— Да, знаю.

— Кажется… — говорю я, заглядывая ей в лицо, — мне нужна небольшая передышка… Честно говоря, я бы хотел отдохнуть от лечения.

В маминых глазах снова зажигаются тревожные огоньки.

— Это зачем?

Взгляд падает на разбросанные по стойке фотографии, и сердце начинает биться учащенно. Я еще не успел привыкнуть к тому, что Вив не исчезла без следа и что я смотрю на эти снимки совсем другими глазами. Такое впечатление, что мной выстрелили из пушки. Собрав фотографии в аккуратную стопку, кладу их на стол рядом с собой.

— Доктор Саммерс постоянно говорит о прошлом. А мне нужно начинать думать о будущем…

Взгляд снова падает на верхнюю фотографию в стопке, с которой на меня смотрит Вив, и сердце снова трепещет в груди. Да как вообще я теперь смогу изобразить страдание, зная, что она жива?

Обернувшись, обвожу рукой кухню.

— Мам, ты только посмотри. Мне кажется, нам обоим следует подумать о жизни.

В окно проникают первые лучи зари, окрашивая помещение в теплые яркие краски.

— Это совсем другая точка зрения, — произносит мама, качая головой. Сделав последнюю пару затяжек, она гасит сигарету, вдавив ее в груду окурков. Подняв глаза, она смотрит на меня спокойно, чего не было на протяжении многих месяцев. Я сдерживаю чувства в ожидании продолжения, ощущая, как на коже проступает холодный пот.

Она не может мне отказать…

— Нужно посоветоваться с твоим отцом, — тихонько говорит мама. Я морщусь, но воздерживаюсь от дальнейших замечаний. Она и раньше произносила эту фразу.

— Ладно, поговорим об этом позже.

Поднявшись со стула, мама крепко обнимает меня и долго не отпускает. Я изучаю через плечо нашу грязную кухню. Любой человек, стоит ему только войти сюда, сразу поймет, что в семье не все благополучно. Но приглядевшись, я понимаю, что в ней произошли кое-какие изменения. Поначалу мне кажется, что у холодильника что-то стояло, а теперь этого предмета нет, но потом вспоминаю, что сам только что убрал переполненную мусорную корзину. Я пролил воду возле раковины, и в том месте, куда она попала, плитка, которой выложен пол, сверкает первозданной белизной. В раковине грязной посуды осталось больше, чем я вымыл, но то, что я начал, уже само по себе неплохо.

 

Глава восемнадцатая

 

Вечером, когда я вновь оказываюсь у дома Вив, на дворе еще совсем светло, но заставить себя ждать дольше, чем нужно, я не могу. Пересекая лужайку перед домом, я замечаю, что в окне спальне света нет, но это еще ничего не значит. Нужно просто не ошибиться и постучать в то окно…

— Тсс!

Услышав, как кто-то Невидимый просит меня не шуметь, я резко останавливаюсь у висящих до земли ветвей плакучей ивы и прислушиваюсь, но больше ничего не слышно.

— Кто здесь? — спрашиваю я шепотом. Под деревом темно, и я вздрагиваю, заметив, как ветви передо мной раздвигаются, словно театральный занавес.

— Ты вернулся, — произносит Вив.

Я медленно, с наслаждением, разглядываю ее всю и, удовлетворившись, смотрю в глубокие темные глаза.

— Как обещал.

Она до крайности похожа на привидение. Иллюзия так сильна, что я испытываю желание протянуть руку и коснуться ее, чтобы развеять сомнения, но инстинктивно чувствую, что следует сдержать порыв. Короткие темные кудри, обрамляющие лицо, я помню длинными, до плеч, — и это наталкивает на мысль о том, что и я, должно быть, выгляжу в ее глазах иначе. Вспомнив самоуверенного здоровяка, чье фото я видел в альбоме, задумываюсь над тем, есть ли между нами хоть какое-то сходство. Я потерял не менее пятнадцати килограммов с тех пор, как бросил играть в футбол, но дело не в весе… было в нем что-то еще. Такого выражения глаз я не видел, сколько ни смотрелся в зеркало. Он был победителем, это ясно, а я… Проводя по волосам рукой, чтобы снять нервное напряжение, начинаю жалеть, что не постригся. Вив, наверное, решит, что я оживший мертвец.

Сделав шаг вперед, я оказываюсь под прикрытием ветвей рядом с ней. Ветви свисают практически до самой земли, и под их сенью еще темнее, чем снаружи. Вив отходит в сторону, чтобы пропустить меня, двигаясь с излишней поспешностью. Прижавшись к стволу, она смотрит на меня испуганным взглядом внимательных глаз, хватая воздух сухими губами.

— Ты нервничаешь?

— Нет… — отвечает она слишком уж экспрессивно.

— Все хорошо, — говорю я, протягивая ей руку.

Она не торопится подать свою.

Я опускаю голову. Она реагирует иначе, не так, как вчера.

— Вив, это я. Чего ты боишься?

Она держится за ствол, словно он может ее защитить.

— Что ты здесь делаешь? Ты пришел, чтобы пугать меня?

О боже, она все-таки решила, что я восстал из мертвых.

— Да нет, что ты, Вив. Я не привидение, — говорю я, придвигаясь. Она пытается отстраниться, но я наклоняюсь вперед, беру ее за руку, и наши пальцы переплетаются. — Ты же чувствуешь, я живой.

Ее губы находятся в нескольких сантиметрах. Наши сердца бьются в такт, словно между ними образовалась невидимая связь. Напряженные пальцы Вив постепенно расслабляются, и теперь о том, что нервозность между нами еще не растаяла, напоминает лишь то, что мы оба сдерживаем дыхание. Когда наши губы соединяются, Вив, не удержавшись, издает тихий стон. Прижав ее к стволу, я ласкаю ее губами, не позволяя отстраниться. Одежда начинает казаться громоздкой и ненужной. Открываю глаза, только чтобы на миг увидеть ее лицо. Длинные ресницы трепещут на щеке, как крылья бабочки. Так всегда бывало, когда Вив пугалась и закрывала глаза. Я отстраняюсь.

Ей требуется всего секунда, чтобы вернуть присутствие духа, но руки продолжают дрожать.

— Так не должно быть, — говорю я. — Ты должна знать, кто я.

Вив закусывает нижнюю губу, но не от жеманства. Она боится.

— Ты… мой Кам.

— Нет, — говорю я, вздыхая. — Я не твой Кам. Но я и не привидение, Вив.

— Я вижу, что не привидение…, — произносит она замирающим голосом.

Я нежно беру ее за руку и прикладываю ладонь к груди, над сердцем.

— Я живой, из плоти и крови.

Жаль, что я не подумал, как объяснить ей все заранее, поэтому не остается ничего другого, кроме как импровизировать. Она должна знать — я хочу, чтобы она все знала.

— Я — не он. Я не отсюда. Понимаешь, есть другое место, похожее на это как две капли воды, но там умерла ты.

Упираясь мне в грудь, Вив отстраняется на расстояние вытянутой руки. Прикрывая ее ладонь своей и не позволяя отнять руку, я, как могу, объясняю все, что мне известно самому, не ударяясь в размышления и стараясь говорить просто. Рассказываю ей об аварии, о том, как прошел сквозь портал, излучающий зеленый свет, и нашел ее. Нину я не упоминаю. Объясняю ей разницу между двумя мирами — рассказываю о том, что они во многом идентичны, но есть и различия. К тому времени, когда я заканчиваю сбивчивые объяснения, мы оба сидим под деревом; прислонившись к стволу.

— Два мира? — переспрашивает Вив. — Да как такое может быть?

Пожимаю плечами, в сотый раз, наверное, размышляя о том, что это действительно невозможно.

— Может, их и больше, чем два, — говорю я. — Такое впечатление, что окно открылось как раз между нашими двумя.

Вив морщит лоб.

— А почему ты не думал?

— Не знаю. Мы оба умерли в одном и том же месте…

Сказав это, я вспоминаю слова Нины: «Два месяца назад — в воскресенье, пятнадцатого».

— Раз это случилось в один и тот же день; в одном и том же месте и приблизительно в одно и то же время, — говорю я, подаваясь вперед, — может быть, в результате произошел какой-то сбой. Может, это как-то связано снами.

— Каким образом?

— Возможно, мы оба горевали, — говорю я, пожимая плечами, — и наши чувства пробили брешь между мирами?

Чувствуя кожей, что Вив уже смотрит на меня совсем иначе, продолжаю сидеть, глядя на руки. До нее только что дошла мысль о том, что ее Кама не вернуть. Не могу заставить себя взглянуть ей в глаза, полные разочарования.

— Значит… в своем мире ты тосковал по мне? — спрашивает Вив. — Так же сильно, как я тосковала по нему здесь?

— Да… — выдавливаю я с трудом, а затем продолжаю скороговоркой: — Просто я подумал, раз уж нам обоим так не хватало друг друга, может, Вселенная решила распорядиться по-своему, и в том, что мы вновь встретились, заключается ее правосудие.

Вив неожиданно берет меня за руки, заставив вздрогнуть, потом гладит по волосам, отбрасывая челку с глаз. Точно так же она гладила меня, когда я несколько лет назад лежал в больнице, в другом мире. Подняв глаза, я замечаю на ее лице незнакомую, сияющую улыбку Королевы бала.

— Неважно, как это произошло, Кам. Поверить не могу в то, что ты вернулся.

Она целует меня мягкими жаркими губами и, удовлетворенно вздохнув, кладет голову на колени. Я сижу, прислонившись спиной к стволу, и боюсь пошевелиться, только глажу ее по коротким, черным как смоль кудрям, прислуживаясь к дыханию и спрашивая себя, во сне это все происходит или наяву.

— О чем ты думаешь? — говорю я через некоторое время. Вив молчит, но каждый раз, когда ее мысли уносятся куда-то вдаль, я это вижу.

Она поднимает голову и смотрит на меня, и я вздрагиваю, потому что выражение любопытства в ее глазах так знакомо. Она так похожа — на саму себя.

— Расскажи мне еще о том, чем отличается мир, в котором ты живешь.

— Ну, я не знаю… — говорю я, чувствуя себя неловко, вспомнив Камдена, которого знает она — здорового успешного парня, которому удалось вернуться в команду после травмы. Решаю рассказать о том, что происходило с ней самой. — Там ты не была в команде болельщиц — вернее, была, но потом ушла.

— Я ушла из команды? — переспрашивает Вив. — Почему?

— Понимаешь… — тяну я, лихорадочно размышляя над тем, как рассказать ей историю так, чтобы она не поняла, что я неудачник. — В общем, я сильно повредил ногу, и… после этого ты ушла из команды, чтобы поддержать меня.

Вив смотрит на меня с недоумением.

— Но зачем? Ведь ты поправился?

Вытянув вперед ногу, касаюсь колена.

— Нет, там все сложилось иначе.

Возникает долгая пауза, и Вив первая прерывает молчание.

— Ты ушел из команды? — спрашивает она, прикрывая ладонью мою руку, лежащую на бедре.

— У меня была ты, и футбол мне больше не был нужен, — говорю я, касаясь ее лица свободной рукой и проводя большим пальцем по изгибу брови. — Ты — вернее, она — всегда говорила: «Зачем нам кто-то еще, когда у тебя есть я, а у меня ты?»

На лице Вив снова возникает недоумение, но через секунду она медленно кивает. Сможет ли она поверить в правильность своих собственных слов, учитывая, что здесь все сложилось иначе? По лицу Вив крадется легкая улыбка, и она, приблизившись, быстро и нежно целует меня в губы, гладя по больной ноге. Мне снова кажется, что одежда стесняет наши движения.

— Я и правда так говорила!

Облегченно вздохнув, я всецело отдаюсь ласке ее пальцев, прикосновению волос и дурману исходящего от нее чудесного запаха.

— Мне нравится твой мир, — говорит она, прижавшись губами к моей коже.

От неожиданности я начинаю смеяться.

— Вив, после того как ты ушла из команды, а я бросил футбол… на нас все ополчились.

— Да кто нам нужен, если мы есть друг у друга?

Эти слова затрагивают в душе струны, которые, как я думал, оборвались давно и навсегда.

Притянув Вив к себе, я бережно кладу ее спиной на землю и ложусь сверху, стараясь не раздавить ее своим весом. Она смотрит на меня снизу вверх, и я вижу в ее глазах знакомый дьявольский огонек.

— Твой мир лучше, — говорю я. — Я не хочу идти домой.

На лице Вив появляется странное выражение. Решив, что ей неудобно, я перекатываюсь на бок и опираюсь на локоть, чтобы видеть ее лицо.

— Почему? — спрашивает Вив.

Подумав, я понимаю, что вижу главную разницу между моим миром и ее.

— Потому что здесь ты — а больше причин мне не нужно.

Поначалу Вив ничего не говорит, и я начинаю опасаться, что сказал что-то не то. Но потом она осторожно вытягивает вперед руку и гладит меня по плечу, становясь с каждым разом все смелее и смелее.

— Знаешь, это несправедливо, — наконец говорит она с легким намеком на игривость в голосе.

Услышав в ее тоне шутливые нотки, я расслабляюсь и касаюсь ее волос в ответной ласке.

— И в чем несправедливость?

— А как мне узнать, чей мир лучше, если я не видела твоего?

— Ты ничего не потеряла, — говорю я, с наслаждением гладя ее потрясающие волосы, гладкие, как шелк.

— Покажи мне его, — просит Вив.

— Кого?

— Твой мир. То место, откуда ты пришел. Я хочу проверить, существует ли оно в действительности.

Приподнявшись на руках, я зависаю над ней, пристально глядя в глаза.

— Ты хочешь пойти… в мой мир?

— Да, пойдем сейчас.

— Сейчас?

Вив привстает на колени.

— Да, давай посмотрим, чей мой мир лучше. Давай прямо сейчас это сделаем!

— Но… зачем их вообще сравнивать? — бормочу я, стараясь собраться с мыслями.

Голова кружится, и решимости от этого не прибавляется. То, что задумала Вив, мне не очень нравится, но разве я сам попал сюда не благодаря любопытству? Конечно, следовало ожидать, что она захочет посмотреть, что Там. Моя Вив всегда была импульсивной — и увидев искорки в ее глазах сейчас, я испытываю восторг узнавания, и ростки какого-то теплого чувства начинают шевелиться в моей душе. Эти искорки я наблюдал в ее глазах, когда Вив предложила отправиться в поход с палаткой в тот уик-энд, который оказался для нас последним. Мы не знали, зачем отправляться в поход — просто Вив понравилась эта мысль, и она настояла на ее реализации. Было в этом и простое желание приключений, хотелось чего-нибудь спонтанного и захватывающего. Вив хотела доказать, что мы можем вот так — взять и сорваться с места или по крайней мере доказать себе, что на это способна она. Сейчас, видя в ее глазах знакомый огонек, я чувствую, как он притягивает меня, заставляя согласиться. Теперь я точно знаю — передо мной моя Вив.

— Ну пожалуйста, — умоляет она. — Это же несправедливо. Ты пришел сюда, а я не могу посмотреть, что там. А мне интересно.

— Да там практически то же самое…

Вив обхватывает меня руками за шею.

— Ну пожалуйста?

Можно закрыть глаза, но ловушки, кроющейся в ее сладком, как мед, голосе, не избежать. Я и сам себе этого не простил бы. На секунду меня посещает воспоминание о Нине, но мысль исчезает так же быстро, как появилась…. Не сомневаюсь, ей бы эта затея не понравилась. Но ее здесь нет.

Тяжело вздохнув, как это уже случалось уже много раз раньше, чувствую, что готов уступить настойчивым мольбам Вив. Однако вздох не успевает еще растаять в воздухе, а я уже убедил себя, что не делаю ничего предосудительного, что иначе и быть не может. После ее гибели мне не хватало даже этой невозможности в чем-либо ей отказать.

Приняв решение, я с трудом сдерживаю довольную улыбку, стараясь не показывать ей, как мне самому хочется показать ей свой мир.

— Ладно, согласен. Но если тебе будет скучно, я не виноват.

Вив начинает хлопать в ладоши, но потом, опомнившись, прикрывает рукой рот. Я поднимаюсь и ставлю на ноги ее.

— Нужно соблюдать осторожность. Нас никто не должен увидеть, потому что…

— Да, конечно, — говорит она, улыбаясь. — Я же умерла.

Она осторожно на цыпочках идет к окну. Фонари, освещающие лужайку, сегодня не горят. Вив забирается в спальню, и я слышу, как она бродит по комнате в темноте.

Когда Вив спрыгивает с подоконника, я вижу, что она сменила красную куртку с эмблемой футбольной команды на толстый черный свитер. Волосы повязаны шелковым шарфом, на лице темные солнцезащитные очки. В таком виде она напоминает начинающую голливудскую звезду ушедшей эпохи.

— Темные очки? — спрашиваю я, сдвигая на нос неуместный аксессуар. — Ночью?

Вив поправляет очки и запрокидывает голову.

— В них никто не догадается, что я — это я.

Недоверчиво поднимаю бровь. Этот набор скажет любому, кто знал ее раньше, что это она, но спорить, похоже, бесполезно. В любом случае, ночью мы вряд ли кого-то встретим.

— Ладно, я их надену позже, — соглашается Вив, снимая очки и засовывая их в карман. Закончив, она берет меня под руку. — Показывай, где этот зеленый портал.

Улыбнувшись, нахожу ее ладонь и сжимаю ее. Хочется чувствовать ее постоянно — так мне проще поверить в то, что Вив и вправду со мной.

— Так он здесь? — спрашивает Вив, когда мы оказываемся у школы.

— Да, но ты его не увидишь, пока не коснешься…

Вытянув руку вперед, я указываю туда, где рядом с деревянным столбом находится вход в портал.

— Здесь?

Услышав страх в голосе Вив, я поднимаю голову, чтобы взглянуть на нее. Она стоит рядом, крепко обхватив себя руками за талию. У Вив абсолютно дикие глаза, лицо перекошено. Похоже, ее вот-вот стошнит.

— Что с тобой? — спрашиваю я, обнимая ее за плечи и дотрагиваясь до ее щеки свободной рукой.

Кожа на лице похолодела и покрылась испариной. Глаза лихорадочно бегают; взгляд останавливается то на столбе, то на кустах, то на тротуаре и так далее. Я крепко прижимаю ее к себе, и она, слегка успокоившись, наконец смотрит на меня.

Учащенное дыхание выравнивается. На побледневших щеках вновь начинает играть румянец, едва заметный в призрачном свете уличного фонаря.

— Давай я отведу тебя домой, — предлагаю я.

Она хватает меня за рукав.

— Нет, я просто… — говорит Вив и добавляет после паузы: — Дело в том, что здесь ты…

— Мы оба погибли на этом месте, — замечаю я, сжимая ее руку и нежно потирая похолодевшие пальцы. — Но это неважно, раз уж мы оба здесь.

Вив механически кивает, судорожно цепляясь за мою руку.

— Ты уверена, что хочешь туда пойти? — спрашиваю я. — Там правда не на что смотреть.

— Да, — отвечает она, выпрямляя спину.

Я снова вытягиваю руку вперед, разыскивая вход в портал, а Вив наблюдает за рукой, которая начинает светиться, когда я нахожу нужное место в воздухе.

— Ух ты, — говорит Вив, вытягивая вперед руку, но спустя мгновение отдергивает ее. — А это… безопасно?

— Не бойся. Я бы не позволил тебе идти туда, где что-то может случиться.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-01-31 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: