– Вон еще…
– Вижу, парниша, вижу, – прихожу в себя от вскрика бойца.
Сердце рвалось из груди: мигающая серия бликов явственно обозначилась в глубине кишлака. Источник света с нашего места не определить – далековато, но, похоже, фонарь, который по определенному алгоритму кодовых знаков закрывают и открывают.
– Мухаметзянов, «ночник».
Припал к ночному прицелу. Изучаю кишлак, пытаясь анализировать систему отблесков света. Он разный по времени и ритму: серия – пауза, опять серия – снова пауза.
– Вон еще, товарищ лейтенант, и вон, – сидя на корточках, связист потянулся вперед.
«Духи» совсем озверели – в разных местах кишлака одновременно заработали четыре световых объекта. Время – около полуночи. Кому идет информация? В горы – понятно, и в кишлаки! В них точно зимуют душманские группы, иначе теряется весь смысл световой информации. Вот в чем вопрос! Душманы проявили активность, в которой есть определенный резон. В чем он заключается? Что за этим стоит?
Решение – вперед на вершину. Мороз крепчал, это значит, снег скоро прекратится и улучшится видимость по горизонту – расширится поле наблюдения. Подъем.
– Мухаметзянов, возможно, перед нами «духовский» пост! Черт его знает, «духи» горазды на выдумки. Обходим вершину с обратной стороны, там есть плато – что-то вроде площадки, внимание до предела. Понятно?
– Понятно, – ответил сержант.
Дозор пошел по склону, обходя верхнюю часть Черной горы с обратной, кишлачной стороны.
– Прокопенко, не спускай глаз с Мухаметзянова и Ксендикова, фиксируй их сигналы.
Реальная опасность подстегнула разведчиков: враг проявил себя световой гирляндой. Верхний участок подъема – самый сложный кусочек маршрута, который необходимо преодолеть, как можно быстрее, чтобы выяснить наличие душманских глаз на горе.
Через час погода совсем прояснилась, прекратился снежок, звезды на небе обозначили путь свой в пространстве. Сверил время, сделав несложный расчет: на осмотр вершины отводилось не более часа и быстро назад. За темное время суток мы должны отойти к своему охранению – дневка в горах смерти подобна, замерзнем в камнях, засыпанных снегом.
Склон перешел в пологий подъем, приближая нас к верхнему плато. Сигнал «Внимание» – группа в готовности к бою легла за укрытия, дозорные оглянулись, чтобы синхронно сработать на случай душманской атаки. До самой вершины лежал серебристый при звездах снег. Я пытался разглядеть на нем нечто, похожее на следы – ничего! Пожалуй, сделаю привал, чтобы собраться с силами перед броском на вершину. Просигналил! Принято! Стоя на коленях, перемотал портянки, поправил снаряжение, на ствол автомата навинтил ПБС. АКМС 7.62 мм. с прибором бесшумной беспламенной стрельбы – на случай тихого устранения «духов». Магазин с трассерами я поменял на магазин с патронами с обыкновенным сердечником. Трассера я брал с собой для целеуказаний при необходимости плотного или сосредоточенного огня по противнику – моя очередь укажет разведчикам конкретную цель.
Ладно, отдышались, силы восстановили, пора обследовать верхнее плато хребта.
– Сафаров, Баравков, связист – за мной, Прокопенко, контролируешь тыл.
– Есть.
Разведчикам определил сектора наблюдения – Нищенко с Фетисовым поручил контролировать склон горы со стороны кишлаков.
– Дозор, вперед.
Мухаметзянов с Ксендиковым выдвинулись к вершине, я с группой захвата и связистом следовал за ними. Ветер утих, улучшилась видимость, хорошо были видны лежащие внизу кишлаки, но все равно неспокойно: а вдруг «духи» заминировали подходы к верхней площадке? Дело не только в том, что они вели наблюдение за нами, им же надо отдыхать, питаться, то есть, отвлекаться от охраны поста. Прикрыться минами на уязвимых участках – вполне рабочая ситуация, впрочем, мины для «духов» пока дефицит, проще гранаты вывести на растяжки.
Мухаметзянов подал сигнал. Пригнувшись и проскочив между валунов, я сблизился с дозором. Старший дозорный в ночной прицел изучал выложенное из камня сооружение, темневшее перед нами.
– Виль, дай-ка.
Сержант подал прицел. Прижавшись к окуляру правым глазом, я изучал объекта внимания – следов не видно, возможно, припорошило снегом, дымком не пахло. Каменный склеп был перекрытым и замаскирован под рельеф вершины. С воздуха его не было видно, он сливался с фоном снежного покрова. А дальше? Система была построена с обзором в сторону аэродрома, базового лагеря. Основной сектор наблюдения – западное направление, составлял, примерно, градусов 90, захватывая аэродром и полосу до складов ГСМ у Ходжа Бугра. Хорошее дело, «духи» не сегодня контролируют нашу инфраструктуру, отвергая рискованные варианты выхода на ближние подступы к подразделениям нашего соединения. С вершины Черной горы для них открывалась прекрасная панорама визуального наблюдения за советскими войсками, в том числе – за их передвижением.
А что у нас с минами, растяжками? «Духи» могли подсунуть «сюрприз». Глубина снега до полутора метров, верхний его слой сдувался ветром, образуя на скатах проплешины, кругом были камни, валуны – вряд ли мы что обнаружим... В этом, признаться, мы были профаны.
Дальше я изучал местность по рубежам – до пункта наблюдения были видны скальные образования, открытые участки засыпаны снегом. Пока ничто не говорило о присутствии людей. Первичный осмотр вершины создавал впечатление, что «духи» бывают здесь эпизодически, возможно, они ориентировались на погодные условия и задачи, которые получали от своих командиров. Наблюдательный пункт в зимнее время должен быть с обогревом, иначе в нем человеку не выдержать и пару часов – он просто замерзнет.
– Мухаметзянов!
– Я, товарищ лейтенант.
– Прикрой.
– Есть.
– Слава, чуточку дальше.
– Сейчас отползу.
– Внимательней, если что – нас не задень.
– Ну что вы, товарищ лейтенант!
– Что-что! В оба смотри!
– Понял.
– Готов?
– В порядке.