"Поларис", раскалённый докрасна, грозно рычал, клокотал. Казалось, сейчас взорвётся. Говорят, такие случаи бывали. А палатки, те загорались от них не раз. "Поларис" - чисто армейское изобретение. Рассказывали, придумали их танкисты ещё в Союзе. Это такая длинная труба, устроенная на приваренной металлической подставке. Где-то в метре-полутора от земли в ней просверлены дырки. У основания приделан патрубок для заливки соляра. Верхний конец "полариса" выходит в отверстие в крыше палатки. Торчит, как ракета на стартовой позиции. Отсюда шутники и окрестили изобретение весьма своеобразно. Система приводилась в действие очень просто. В патрубок заливался соляр почти до самых отверстий. Затем в одну из дырок просовывалась бумага или тряпка и поджигалась. Соляр начинал гореть. Вскоре труба раскалялась. Всё было бы ничего. Но от частых нагреваний и охлаждений трубы деформировались, порой даже угpoжающе... Была ещё одна особенность, связанная с серьёзной опасностью. Это если кто-то из солдат спутает соляр с бензином или авиационным керосином. Тут уж последствия могли быть самыми непредсказуемыми. У самоходчиков дневальный залил в "поларис" воду. Горящий соляр выплеснулся, занялась палатка. По счастливой случайности никто не пострадал. Но палатка сгорела дотла. Подойти к ней было невозможно, так как начали стрелять в магазинах патроны. Хорошо ещё, что гранаты хранились без запалов. Не взорвались. "Поларисы" привезли в Афганистан сразу, в день ввода войск. Обычных печек не хватало, да и топить их там было нечем. Остряки шутили: "Голос Америки" уже передал, что какой-то «красный полковник» (имелся в виду зампотылу дивизии – фамилия у него была Красный – полковник Лев Маркович Красный) заказал в Афганистан пятьдесят «поларисов»
|
|
Впрочем, я немного отвлёкся. Поэтому продолжу. Мои размышления исходили из возможных умозаключений командира мятежников, получившего информацию об отметившейся в его тылу разведке «шурави». С этой позиции и выстраивал ответные действия «духовского» командира в отношении перехвата разведывательной группы русских.
«Мятежники» – это большей частью подразделения регулярной афганской армии, перешедшие в лагерь оппозиции. Их командиры, имея военное образование выпускников военных училищ европейских стран, в том числе и Советского Союза, мыслили грамотно. Варианты выхода русских разведчиков в их тылы просчитывались легко, и они понимали, что «шурави», изучив господствующий над местностью хребет, «засекли» передачу световой информации из кишлаков – к горному массиву и обратно.
Вне сомнения, русские заинтересуются активной деятельностью отрядов оппозиции в кишлаках и горах, примут меры по наращиванию усилий для получения информации с привлечением авиации. Правда, в данной ситуации она малоэффективна, боевики скрыты в пещерах, что исключает их обнаружение с воздуха. Несколько самолётовылетов покажут бесперспективность воздушной разведки, после чего русским ничего не останется, как задействовать войсковую разведку. Ею уже обследован горный хребет и она, вне сомнения, на этом не остановится и углубится дальше.
Что за этим следует? В кишлаки русские не полезут – опасно, тем более - они не знают местных условий, а устроить засады в пределах интересующего их района - привлекательно. Остаётся просчитать возможные маршруты выхода русских групп к кишлакам и организовать их перехват с нескольких направлений сразу.
|
|
Есть и «зацепка»! Русская разведка «привязывает» действия к охранению, на вооружении которого боевая техника, пулемёты, оборудованный опорный пункт. Значит, охранение «шурави» – под визуальный контроль! Бачата и местное население справятся. Само охранение русских разведку не высылает – наблюдает за местностью, обороняя собственные позиции. Выводы: русские ведут разведку силами специальных операций. В тёмное время суток они скрытно прибывают на заставу и уходят к кишлакам. Открытые участки местности преодолевают в ночное время или непогоду, минимизируя риски оказаться замеченными. Из логики рассуждений условного командира мятежников можно было выделить ещё с десяток факторов, не вызывающих оптимизма, я уж не говорю – куража. Анализ ситуации с позиции противника не в нашу пользу!
Стоп, карту! Каким бы образом размышлял командир мятежников в отношении устройства засад против наших разведывательных групп? Вне сомнения, выяснением возможных маршрутов выдвижения в тылы кишлаков, что является главной составляющей в организации операции по их перехвату! Маршрутов немного – открытое пространство. Русские могут использовать мандех, пересекающий плато предгорья с запада на восток, – скрытно и не оставляя следов. Или поступить хитрее – выйти вдоль основания хребта к окраинам кишлаков, теряясь в складках местности. Значит, в этой полосе и надо встречать разведывательные группы русских, выставив засады перед хребтом и после него. На случай, если «шурави» просочатся через первый заслон.
|
|
«Да-а-а, не завидна наша роль», – поймал себя на мысли, вжившись в образ душманского командира. Боевое охранение надо забыть, оно под контролем противника! Нужен поиск нестандартного решения на разведку, тем более - с захватом «языка»! Подход к нему должен выстраиваться методом от противного. По меньшей мере, он должен иметь «изюминку»! Противник не должен ожидать от разведки русских каких-либо действий с проникновением в кишлачную зону. А мы же в это время и должны работать на его территории. «Только неординарные решения на разведку, – сделал я вывод, – могут служить успехом в достижении поставленных целей! Да и чего скрывать? Целее будем!»
Отдыхая после ночи с восхождением в мороз и шквалистый ветер на Чёрную гору, думалось, что исследование кишлаков отнимет меньше физических сил, но - как бы ни так! Тело ломало от чрезмерной нагрузки и психоэмоционального напряжения. Тем не менее, очередной выход на боевое задание я готовил тщательно. Поработал с разведчиками над «домашними заготовками» ухода от противника при форс-мажорных обстоятельствах, захватом «языка», прикрытием выхода из боя. Проверил оружие, боеприпасы, экипировку, неудобную в горах, другие вопросы, наработанные в лесах Белоруссии.
Начальник разведки дивизии майор Скрынников, как обычно, информировал нас, офицеров-разведчиков, о данных агентурной разведки – нашей, афганской, - заслушивал командиров разведгрупп, ставил задачи. Мне предстояло доложить ему о подробностях восхождения на Чёрную гору и решение на разведку в предстоящую ночь. После чего, заручившись его «добром», уйти на очередное боевое задание, исчезнув с группой в предгорьях Хингиля.
Скрынников был не в духе. Скользнув колючим взглядом по нашим лицам, Михаил Фёдорович, не торопясь, обрисовал обстановку:
– В Кабуле, товарищи, назревают события… Как бы это выразиться? Серьёзные! На нас с вами, разведчиков, ложится ответственность, которую сложно понять, оценить и разобраться в процессах, которые происходят в стране...
Преамбула начальника не вызвала каких-либо эмоций у офицеров. Поэтому мы молча, внимали начальнику. Тем не менее, командир дивизионных разведчиков старший лейтенант Иван Комар уточнил:
– Подробней можно, товарищ майор?
Вздохнув, Скрынников опустил голову:
– Можно, хлопцы, теперь всё можно! Начну с главного! Агентурная разведка подтвердила ваши данные о подготовке в Кабуле вооружённых выступлений оппозиции! Вы это хотели услышать, Иван Геннадьевич?
– Так точно! – невозмутимо подтвердил командир.
– Действительно, в столицу просачиваются мятежные отряды, принадлежащие различным партиям, хозяевам, но с общей целью – свержением правительства Кармаля. Вами фиксируется в горах «светомузыка»? Верно, Марченко?
– Так точно! – вскочил я. – В кишлаках тоже!..
– Сиди уж, – отмахнулся Михаил Фёдорович. – Говорю, как есть – дивизия готовится к войне! Ограниченный контингент втягивается в боевые действия с мятежниками... И на ум приходят мысли: правильно ли мы, разведчики, понимаем задачи, поставленные генералом Рябченко? А?
Оценив молчаливую реакцию офицеров, Скрынников подчеркнул:
– В части информации. На сторону противников правительства переходят части регулярной афганской армии. Ситуация непредсказуема, скажу больше – командованием советских войск принято решение о проведении в провинции Кунар войсковой операции...
В палатке повисла тишина. Казалось, «поларис», жадно пожиравший соляр, убавил свой устрашающий гул. Слышно было, как завывала вьюга, терзая брезент армейской палатки.
– От разведывательных подразделений дивизии, – продолжил Михаил Фёдорович, – к операции привлекается разведрота 317-го парашютно-десантного полка – старшего лейтенанта Мостибродского. Остальные работают в зоне ответственности соединения.
– А мы, товарищ майор?
– И вы тоже, Иван Геннадьевич, составляете резерв командира дивизии на случай непредвиденных обстоятельств развития операции в Кунаре.
– Это вроде как не у дел, – буркнул Ленцов.
– Ещё чего, Александр Иванович! Добываемая вами информация имеет огромное значение, а для драки с мятежниками есть парашютно-десантные подразделения. Пусть и они воюют! Наша задача – разведка! Вот и работайте! Ищите противника! Выбивайте данные!
– А чего «пристегнули» «литерную»? «Курковых» подразделений не хватает, что ли?
– Командиру дивизии виднее, Иван Геннадьевич, и не болтать лишнего! Всем хватит войны! Переходим к делу! – Михаил Фёдорович расстегнул верхнюю пуговицу полевого обмундирования. – В связи с тем, что оппозиция концентрируется в Кабуле, разведке дивизии приказано сосредоточиться на получении информации о базах, пунктах сбора, местах и способах просачивания в город. Мы должны знать намерения мятежников, товарищи разведчики! Вот и думай, Ленцов, при деле остаемся или курим бамбук?