Пожалуй, ни об одном американце не создавали при жизни столько легенд, сколько об этом предприимчивом, эксцентричном выходце из Техаса. Жизнь его описана в десятках биографий и сотнях статей. Первые десятилетия его жизни проходили на виду всей Америки. Получив полумиллионное наследство от отца – изобретателя буровой установки, молодой Хьюз устремился на завоевание Голливуда. Он обладал талантом находить способных исполнителей своих замыслов – будь то режиссеры или актеры, администраторы или конструкторы. Главную роль в успехах Хьюза сыграл его главный помощник, блестящий организатор Н. Дитрих, прослуживший у него свыше тридцати лет. Фильм «Два арабских рыцаря», поставленный на деньги Хьюза, получил премию Оскара, присуждаемую академией киноискусства. «Кино – это бизнес,– говорил Хьюз.– Если там попахивает ‑искусством, то лишь по чистой случайности». В Голливуде Хьюз прославился не столько фильмами, сколько любовными связями с кинозвездами – Бет Дэвис, Кэтрин Хепбэрн, Джейн Рассел и многими другими.
Голливуд принес Хьюзу известность и... убытки. Основным источником доходов Хьюза сначала была «Хьюз тул компани», которая к 70‑м годам стала крупнейшим в мире производителем буровых установок. Другая компания Хьюза –«Хьюз эйркрафт», производящая электронное оборудование, также процветала. Кроме того, Хьюз приобрел авиационную компанию «Вестерн эйрлайнс» – будущую «Транс уорлд эйрлайнс».
В 30‑е годы Хьюз увлекся авиацией. На самолете собственной конструкции он установил мировой рекорд скорости в 1935 году, три года спустя облетел земной шар за рекордное время. В 1947 году – после авиационной катастрофы – Хьюз, получивший многочисленные переломы и ожоги, отрастил усы, чтобы прикрыть травмы, стал вести все более уединенный образ жизни. Его последняя фотография была сделана в 50‑е годы. С той поры он стал перебираться из одной тайной резиденции в другую. У входа круглосуточно дежурила стража.
В 1966 году Хьюз внезапно продал все свои акции «Транс уорлд эйрлайнс» за 546549771 доллар – это была крупнейшая в истории США сделка. Личный самолет тайно доставил Хьюза в Лас‑Вегас – крупнейший в мире центр игорного бизнеса. Его фактическими хозяевами были организованные преступники Нью‑Йорка, Кливленда, Чикаго, Калифорнии. Некоторые из обосновавшихся здесь гангстеров (Моу Да‑литц, заправлявший в отеле «Дезет‑инн», и другие) находились под следствием. Поэтому мафия нуждалась здесь в прикрытии. Тем более что засилье гангстеров создало Лас‑Вегасу дурную репутацию, доходы отелей и казино стали падать. Посредником при продаже отелей Хьюзу выступил упоминавшийся нами влиятельный босс организованной преступности Джон Роселли. За свои услуги он получил 235 тысяч долларов. Хьюз приобрел отели и казино: «Дезет‑инн», «Сандс», «Кэстэуэйс», «Фронтьер», «Лэндмарк» и «Силвер Слиппер» – а также недвижимую собственность, телевизионную станцию.
Он поспешил заплатить несколько миллионов долларов местным и национальным газетам и журналам – ему нужны были рекламные статьи, создающие новый имидж (образ) Лас‑Вегаса, якобы «очищенного от мафии». «В действительности,– сообщает американский журнал «Роллинг стоун»,– преступный синдикат отнюдь не убрался отсюда. Напротив, согласно нескольким источникам, синдикат вступил с организацией Хьюза в партнерство, образовав своего рода симбиоз. Синдикат обеспечивал казино крупье, а Хьюз придавал игорному бизнесу респектабельность» А вот и еще одно свидетельство. «В империи Хьюза,– писал журнал «Тайм»,– уютно устроились люди, связанные с гангстерами. Один из них – Джон Роселли... который теперь арендует магазин сувениров в отеле Хьюза «Фронтьер», хвастался, что он получил большую мзду, когда «Дезет‑иин» был продан Хьюзу, а недавно нагрел руки на взятках, которые выплачивают управляющие игорных домов Хьюзу» 2.
В Лас‑Вегасе Хьюз разместился на последнем, девятом этаже отеля «Дюне», восьмой этаж заняли обслуживающие его мормоны. В апартаментах Хьюза круглый год поддерживалась постоянная температура, специальная система фильтров очищала воздух от микробов, а ряд приспособлений исключал возможность подслушивания.
С того времени его никто из посторонних не видел. До того часа, как на рассвете 5 апреля 1976 года доктор Виктор Монтемайор переступил порог личных апартаментов Хьюза на последнем этаже гостиницы «Принсесс» в мексиканском портовом городе Акапулько. Перед ним был едва дышавший живой скелет. Хьюза немедленно доставили на реактивный самолет, взявший курс на Хьюстон (Техас), где он родился семьдесят лет назад. Даже последние часы жизни магната были окутаны завесой секретности. Члены экипажа не знали, кто оказался на борту самолета. В официальном заказе говорилось: «Имя – Конновер. Сердечный приступ. Срочно доставить в Методистский госпиталь Хьюстона». «На носилках принесли немощного старика,– рассказывал впоследствии пилот.– Лицо обрамляла жиденькая бородка. И вид был как у мертвеца». Здесь же, в самолете, Хьюз скончался.
Таков был финал. Несколько дней спустя его похоронили в безымянной могиле. Без оркестра и надгробных речей. «Всякий человек имеет свою цену»,– любил говорить Хьюз. Теперь, лежа в гробу, он не стоил и цента. У него не было друзей – только враги и те, кого он покупал или подкупал. Никто из них – ни министры и сенаторы, ни его помощники
– не пришел проводить его в последний путь.
Американские авторы обычно подчеркивают необычность Хьюза. Но так ли уж был неповторим этот оригинал, не проявлялись ли в его эксцентричности типичные черты, присущие обществу, в котором он жил, его морали и нравам? «Я не люблю людей,– признался он однажды,– меня больше интересуют земля и минералы». Но еще больше он любил богатство
– источник власти – высший критерий человеческих достоинств в обществе, основанном на чистогане. «Он был человеком с огромным состоянием, который мог бы на свои деньги сделать много хорошего,– писал Н. Дитрих.– Но он не сделал ровно ничего. Он никогда не давал денег без корысти и даже не одалживал их близким друзьям. Он тратил деньги только ради определенных целей – ублажать своих девиц, добиваться выгод в бизнесе или снискать расположение политиков» 3. Но разве в этом оригинал Хьюз оригинален?
Хьюз был, несомненно, смелым человеком. И вместе с тем с молодых лет его никогда не покидал страх или опасение перед возможностью оказаться ограбленным или даже убитым. Он инспирировал газетные сообщения о том, что никогда не имеет при себе ни цента. Когда ему приходилось звонить по телефону‑автомату, он одалживал монету у знакомых. «У нас в стране,– говорил он,– немало людей, готовых прикончить человека ради пятисот долларов». Но пытались – и пытаются – уберечь себя от вездесущих грабителей не один Хьюз, а миллионы американцев. В обществе с самым высоким уровнем преступности в мире страх перед ограблением давно стал составным элементом массовой психологии.
Американская печать постоянно расписывала «страшную одержимость Хьюза секретностью». Но это не была шизофреническая, ни на чем не основанная навязчивая идея. Он знал лучше других мир, в котором жил. Он сам вел тайную слежку за своими противниками, использовал все средства – от засылки осведомителей до установки электронного подслушивающего оборудования для получения нужной информации. И он, естественно, понимал, что такая же тайная война ведется и против него. Таковы нравы в джунглях бизнеса и политики. Еще в 40‑х годах Хьюз обнаружил, что его телефоны в вашингтонской гостинице прослушивались. Он стал предпринимать меры предосторожности. И, чем богаче он становился, тем к более изощренным мерам прибегал: Хьюз мог себе позволить то, что было доступно немногим. Так, он купил себе двадцать машин «шевроле». Никому не было заранее известно, в какой из них он решит выехать. Не зная чувства привязанности, готовый обмануть или предать любого ради собственной выгоды, Хьюз и сам не доверял никому. За исключением десятка мормонов, избранных им потому, что они не пили спиртного, не курили, не увлекались женщинами. «Им можно доверять»,– признавался Хьюз. Они составили его так называемую «дворцовую гвардию»: служили ему одновременно и телохранителями, и поварами, и советниками, и посредниками для связи с внешним миром. А один из них – Фрэнк Гей возглавил «Хьюз тул компани» и стал вторым по влиянию человеком в империи Хьюза. Но и доверенным мормонам Хьюз не доверял до конца и во всем. В свои личные апартаменты он не допускал никого, даже горничных. Простыни ему оставляли у дверей спальни, и он сам стелил постель и менял белье. Никто не имел права открыть его личный холодильник. Отсюда, из спальни, он имел обыкновение по ночам давать указания по телефону своим подчиненным. Часто распоряжения к ним поступали в письменном виде. Даже Роберт Мэхью, управлявший всеми владениями Хьюза в Лас‑Вегасе, ни разу лично не встретился с хозяином.
Возможно, такое затворничество частично объяснялось нежеланием Хьюза демонстрировать свою физическую немощь. Он мог покупать министров и голливудских красавиц, дворцы и заводы. Но даже миллиард долларов был бессилен вернуть ему здоровье, утраченное после авиационной катастрофы. Атлетически сложенный красавец, он превратился в инвалида, стал глохнуть (отсюда разговоры по телефону, который позволял усиливать слышимость), терять в весе. В последние годы жизни он весил всего сорок килограммов. Но, видимо, не только нездоровье и больное самолюбие заставляли его хорониться от людей. Насилие захлестнуло Америку, стало столь же типично американским, как яблочный пирог. Никто не мог чувствовать себя в безопасности – пули наемных убийц достигли даже президента, Хьюз имел достаточно оснований трястись за свою жизнь: разве мало было людей, желавших свести с ним счеты,– разоренных конкурентов, обманутых мужей, отвергнутых партнеров? Опасность еще более возросла, когда Хьюз вторгся в непосредственную «сферу влияния» Мафии – Лас‑Вегас. «По‑видимому,– писал журнал «Ньюсуик»,– Хьюз пришел к убеждению, что не только микробы, но и другие невидимые враги окружают его, чтобы вредить ему или шпионить за ним». А газета «Фигаро», поставив вопрос: «Что заставило его принять решение навсегда укрыться от посторонних глаз?» – высказывает предположение: «Панический страх покушений? Возможно... Гнет, который он испытывал, являясь хранителем строжайших военных секретов? Наиболее правдоподобное объяснение кроется в его отвращении к людям, которых он подразделял на «грязных» и «очень грязных».
Так обстоит дело с некоторыми причудами Хьюза. Как бы экстравагантно они ни выглядели, они органично вписываются в американский образ жизни. О них можно сказать словами Полония из шекспировского «Гамлета»: «Если это и безумие, то в своем роде последовательное». Самый необычный из американских миллионеров был вместе с тем и самым типичным. Он воплощал характерные черты предпринимателей – индивидуальных собственников, «одиноких волков», как их называли, которые сумели выжить в эпоху господства акционерных компаний. Напористый, предприимчивый делец, безгранично верящий во всемогущество доллара, человек с железной хваткой, неразборчивый в средствах и не знающий пощады к противникам, Хьюз был плоть от плоти своего класса. Вся жизнь этого мил‑лиардера‑невидимки, по словам французской газеты «Фигаро», «была связана с разного рода темными делами, с крупнейшими скандалами и сенсациями нашего века». А известный американский писатель Гор Видал высказался более откровенно: жизнь
Хьюза он назвал «стопроцентным американским дерьмом».
Деятельность Хьюза тесно переплелась с Центральным разведывательным управлением. Еще в 1949 году, то есть два года спустя после создания ЦРУ, Хьюз установил связи с этим шпионским ведомством и сохранил их до своей смерти4. Они были как бы созданы друг для друга. Хьюз явился для шпионского ведомства идеальным партнером. Он являлся полновластным владельцем многих компаний и предприятий – ему заказы ЦРУ не надо было обсуждать на правлении, как это делается в акционерных компаниях. Решал лично он, и это служило надежной гарантией секретности. К тому же сам Хьюз питал особое пристрастие к конспирации. К этому его приучили постоянные интриги и темные сделки, закулисные сговоры и тайные комбинации.
В одной из своих директивных записок подчиненному он писал, что не желает допустить даже «самой микроскопической возможности того, чтобы случайно кому‑либо стала известна хоть какая‑то информация» о данном деле. В другой записке он строго предупреждает, что «его осведомители рискуют собственной жизнью, если раскроется переданная ими мне информация» 5.
С каждым годом сотрудничество Хьюза и ЦРУ становилось все более разнообразным и широким. Оно было взаимовыгодным. Под предлогом обеспечения «национальной безопасности» Хьюз окружил границы своей обширной империи высокой стеной секретности. Это помогало ему избавляться от нежелательного контроля со стороны финансовых и иных органов. Кроме того, работа на ЦРУ приносила баснословные прибыли. Компания «Хьюз эйркрафт» строила спутники‑шпионы и выполняла многие другие заказы ЦРУ. В середине 70‑х годов Хьюз выполнял 32 контракта для ЦРУ, являясь его крупнейшим поставщиком. За десять лет только компания «Хьюз эйркрафт» получила от этого ведомства контрактов на сумму 6 миллиардов долларов6.
Организация Хьюза и разведывательное ведомство укрепляли и личную унию. Хьюз «нанял ряд бывших ответственных сотрудников ЦРУ и
военных».
Эту практику он начал еще в 50‑е годы. Выходцы из ЦРУ и Пентагона заняли высокие посты в его компаниях.
Со своей стороны ЦРУ получало от Хыоза не только современное оборудование для ведения шпионажа, в том числе и космической разведки, но и использовало его в качестве «крыши». Такой «крышей» служил так называемый «Хьюз медикал инститьют», созданный в 1953 году в Майами. Официальной его целью были исследования в области медицины «для блага человечества». На деле же эти работы велись только для отвода глаз – главной его задачей было обслуживать нужды ЦРУ. Так, институт взял в аренду необитаемый остров Кейсал и предоставил его ЦРУ, которое расположило там свой учебно‑тренировочный центр. Другой «крышей» ЦРУ являлась «Маллен энд К°», президент которой Боб Беннет в 1970 году стал вашингтонским представителем организации Хьюза.
В течение долгого времени посредником между Хьюзом и ЦРУ являлся Роберт Мэхью. В 60‑е годы, будучи главным визирем в империи Хьюза, он осуществил перебазирование Хьюза в Лас‑Вегас, возглавлял все его операции в штате Невада, имел тесные связи с боссами организованной преступности. С другой стороны, Мэхью был свой человек и в Центральном разведывательном управлении, с 1954 года получал от него постоянное содержание. Ему доверили выполнение ряда деликатных заданий: он устанавливал подслушивающие устройства в личных апартаментах греческого миллиардера‑судовладельца А. Онассиса, поставлял девиц легкого поведения королю Иордании Хусейну и ряду других иностранных лидеров. Не случайно ЦРУ выбрало именно его в качестве посредника с Мафией для организации покушений на Ф. Кастро (подробнее об этом в разделе «Зловещий альянс: ЦРУ – мафия»),
Хьюз считал, что в Америке каждого можно купить, если заплатить по прейскуранту. «Вы бы удивились,– вспоминает Н. Дитрих,– если б узнали, сколько сенаторов, губернаторов и генералов пользовались его щедротами» 8. Еще в начале своей деловой карьеры, в 1942 году, Хьюз включил в свой штат специального антрепренера по установлению контактов – некоего Джонни Мейера. Положил ему оклад в 200 долларов в неделю, дал сотни тысяч на представительство и наказал – добиться получения выгодных правительственных контрактов на строительство военных самолетов. Бывший работник «фабрики грез» – Голливуда, Мейер обладал искусством угадывать и средствами удовлетворять не отличавшиеся оригинальностью запросы желавших отвлечься от прозы жизни политиков и генералов: роскошные апартаменты в отелях, икра, шампанское и красотки по таксе 50–100 долларов за ночь. Все бесплатно. Платили гости позже, в Вашингтоне. Один из них – полковник Эллиот Рузвельт (сын президента) добился одобрения выгодного правительственного заказа на 70 разведывательных самолетов «F‑11», хотя их конструкция была явно неудовлетворительной. Попытки усовершенствовать самолет ни к чему не привели. За дело взялся сам хозяин. Но при испытательном полете отказал мотор, самолет потерял управление и врезался в дом. Полуживого Хьюза извлекли из груды обломков.
Тем не менее ему удается заполучить в Вашингтоне ассигнования на строительство гигантского по тем временам восьмимоторного бомбардировщика, получившего прозвище «гусь лапчатый». Гусь оказался домашним: ему только раз удалось подняться в воздух и пролететь около мили. Сенатор Оуэн Брюстер, примерявшийся к креслу вице‑президента, решил создать себе рекламу, проведя расследование. Он потребовал ответа на вопрос, почему Хьюз потратил 18 миллионов из государственной казны на самолет, который не летает. В ходе расследования всплыла «увеселительная деятельность» Мейера. Стали проверять статью за статьей его счетов, оплачивавшихся компанией Хьюза. Вот отрывок из заседания сенатской комиссии. Вопросы Мейеру задает сенатор Фергюсон:
– Сообщите о следующей статье расходов.
– Они касаются субботней ночи. В записи говорится: «Несколько девушек в отеле поздно ночью».
– Сколько вы им платили?
– 50 долларов.
– Как вы рассматриваете эти 50 долларов?
– Я считаю их чем‑то вроде подарка.
– Какое имеет все это отношение к производству самолетов?
– Это были расходы компании «Хьюз эйр‑крафт». Я относил их за ее счет.
– Вы оплачивали также вечеринку, устроенную для полковника Рузвельта?
– Да.
Далее сенатор спрашивает относительно голливудской актрисы Файи Эмерсон, с которой Мейер познакомил Э. Рузвельта.
– В тот вечер я подарил мисс Эмерсон нейлоновое белье – оно стоило 130 долларов.
– Какие еще были расходы?
– Я дал ей наличными 20 долларов – на обратную дорогу.
– Можете ли вы объяснить мне, почему вы отнесли за счет «Хьюз эйркрафт компани» 130 долларов, израсходованных на нейлоновое белье для мисс Эмерсон, и 20 долларов на оплату ее дороги домой?
– Потому что она была весьма очаровательна.
– Весьма очаровательна?
– Девушки очень привлекательны.
– Какое это имело отношение к производству самолетов?
– А без них дело не обходится. Так поступают все компании. И мы не
отличались от других.
Затем наступил черед Хьюза давать показания. Он явился в конгресс в мятом костюме, с коробкой, в которой рабочие обычно носят обед,– предстал рядовым тружеником. Но Хьюз пришел не оправдываться, а нападать. Он придерживался такой тактики: противника надо дискредитировать, раздавить и уничтожить. И для этих целей хороши и допустимы все средства. С самого начала он представил себя жертвой. Сенатор Брюстер, заявил Хьюз, в частной беседе в отеле предложил ему сделку: если он согласится на слияние своей авиакомпании «Транс‑Америкэн эйрланс» с «Пан‑Америкэн», сенат прекратит расследование.
Хьюзу удалось уличить сенатора в том, что тот проводил свой отпуск в особняке вице‑президента «Пан‑Америкэн» во Флориде.
Что касается обвинений в проведении «увеселительных мероприятий» для официальных лиц, Хьюз не стал их отрицать.
– Все авиастроительные компании,– заявил он,– делают то же самое. Я убежден в том, что Мейер взял за образец то, что он увидел в других компаниях. Было бы несправедливо, если б мои конкуренты занимались развлекательной деягельностью, а я бы бездействовал и не оказывал должного внимания правительству и его официальным лицам.
Обращаясь к оторопевшим сенаторам, Хьюз заявил:
– Если вы сможете принять закон, запрещающий развлекать офицеров, и добьетесь его соблюдения, я буду рад его выполнять. Если вы заставите других вести дела таким образом, я буду рад поступать так же.
Хьюз знал, что это нереально. Но цель была достигнута – слушание дела вскоре прекратили. Пять лет мстительный Хьюз ждал случая свести счеты с Брюстером. Когда пришел срок его переизбрания в сенат, Хьюз приказал Дитриху дать сопернику Брюстера «все, в чем тот нуждался. И черт с ним, сколько бы это ни стоило». Специально нанятое пропагандистское агентство развернуло яростную кампанию против сенатора. Все это способствовало его поражению. Хьюз торжествовал. Преподанный им урок должен был побудить других быть с ним более осторожными.
Среди всех политических контактов Хьюза, пожалуй, самые серьезные последствия имели его отношения с Ричардом Никсоном. По словам Н. Дитриха, без Говарда Хьюза не было бы и «уотергейта». А некоторые обозреватели даже считают, что без него, возможно, не было бы и Никсона‑президента.
Связь этих двух людей, каждый из которых достиг вершины в своей сфере деятельности (один – в бизнесе, став одним из самых богатых людей Америки, другой – в политике, являясь восемь лет вице‑президентом и пять с половиной лет главой государства), продолжалась три десятилетия. У них было немало общего – незаурядная энергия и предприимчивость, подозрительность, нетерпимость, мстительность, неразборчивость в средствах, бонапартистские замашки и непомерно развитое тщеславие. Оба придерживались консервативных взглядов. Но главное, что питало союз этих людей,– взаимная заинтересованность и выгода.
По мнению некоторых исследователей, истоки их союза восходят еще к 1946 году. Над Хьюзом тогда нависла угроза расследования в конгрессе его невыполненных контрактов на строительство самолетов. Он остро нуждался в политических союзниках. В это время Хьюз узнает, что местные воротилы решили выставить против либерально настроенного конгрессмена Джерри Вурхиса, тесно связанного с профсоюзами, тридцатитрехлетнего Ричарда Никсона, еще ходившего в форме морского офицера. Его кандидатуру предложил глава отделения «Бэнк оф Америка» в городе Уиттиере (Калифорния), знавший лично отца Р. Никсона. Он заверил своих коллег, что молодой офицер по всем своим данным является подходящим человеком. В то время Никсон работал в городе Балтимор в ведомстве, занимавшемся размещением правительственных заказов. Организация его избирательной кампании проводилась отработанными приемами. Чтобы «продать» кандидата избирателям, надо было скрыть то, что он являлся ставленником «жирных котов». Будущего конгрессмена представляли как рядового американца, героя войны, решившего попытать свое счастье в политике, чтобы спасти Америку от «красных». Был разработан несложный сценарий. В мастной печати появилось обращение «Комитета ста граждан» с призывом к желающим предложить свою кандидатуру на место в конгресс (какая демократия!). Никсон «откликнулся». На самом же деле ему позвонил адвокат Хьюза, в сопровождении которого он и прилетел на встречу со своими «покровителями», а затем посетил Говарда Хьюза в доме «шефа» в Беверли‑Хилс.
Главным организатором избирательной кампании Никсона стал лос‑анджелесский адвокат Чотинер, нанятый «Комитетом ста граждан». Его тактика заключалась в том, чтобы любыми средствами с самого начала очернить противника: «Если вы не дискредитируете противостоящего вам кандидата еще до того, как ваш кандидат начнет кампанию, вероятнее всего, что вы обречены на поражение» 10. В соответствии с этой установкой Чотинер всячески стремился представить противника Никсона, конгрессмена Джерри Вурхиса, в качестве «подрывного элемента», ставленника Комитета политических действий (КПД) профсоюзного центра КПП. В одной из листовок говорилось: «Голосовать за Никсона – значит голосовать против КПД, его коммунистических принципов и огромных средств, идущих на взятки» п. Сам Никсон декларировал: «Если люди желают, чтобы Вашингтон господствовал над ними и осуществлял бюрократическое регулирование всех сторон человеческой деятельности, тогда они должны отдать свой голос за моего оппонента... В следующую среду люди будут голосовать либо за меня, как поборника свободного предпринимательства, личной инициативы, здравой прогрессивной программы, либо за моего противника, который придерживается идеологии администрации Нового курса» 12.
Таковы были приемы и риторика молодого Никсона, который, как утверждалось в одной из предвыборных листовок, является «ничем не запятнанным, откровенным молодым американцем». Этот «откровенный», «ничем не запятнанный» кандидат в конгрессмены начал свою политическую карьеру тайной сделкой с Хьюзом и другими промышленниками и банкирами Калифорнии. Противник государственного вмешательства в экономику, позже он будет содействовать заключению с Хьюзом многомиллиардных подрядов. Но в чем они – и Хьюз, и Никсон – были действительно откровенны, так это в своих антикоммунистических взглядах. Хотя и антикоммунизм они также использовали для достижения своих практических целей. Никсон – чтобы попасть в конгресс, Хьюз – чтобы укрепиться в Голливуде. Хьюз добивался включения в черный список прогрессивных режиссеров и сценаристов, запрещения демонстрации фильма Чаплина «Огни рампы», приложил руку к организации травли этого великого режиссера и актера. «Даже один коммунист в Голливуде – это уже слишком много»,– заявил Хьюз членам махровой реакционной организации «Американский легион». Текст его речи был включен в официальный вестник конгресса «Конгрешнл рекорд» вместе с дифирамбами Никсона по адресу «великого патриота» Хьюза. Никсон не скупился на похвалы своему щедрому покровителю за то, что тот «показал всем, как надо искоренять подрывную деятельность и укреплять принципы свободного предпринимательства».
Мало кому удавалось в Вашингтоне так успешно и стремительно делать карьеру, как Никсону. За шесть лет он прошел путь от конгрессмена, затем сенатора до вице‑президента страны. И, чем выше поднимался он по иерархической лестнице, тем активнее его обхаживал Хьюз.
В 1956 году Хьюз оказал Никсону очередную важную услугу. В то время видный деятель республиканской партии Г. Стассен развернул кампанию за выдвижение его кандидатом в вице‑президенты на предстоявших выборах. Для борьбы с ним Хьюз тайно передал Никсону 100 тысяч долларов. Этим, однако, дело не ограничивается. Позже Р. Мэхью сообщит: «Чтобы помочь Никсону, мы проникли в штаб‑квартиру Стассена. Все расходы оплатил Хьюз. Сведения, которые удалось там заполучить, позволили нам разработать систему контрмер против «плана игры» противника. Повсюду мы использовали бывших сотрудников ФБР».
Вторжение со взломом в квартиру Стассена – это не что иное, как «уотергейт» издания 1956 года.
Вскоре после выборов в кабинете управляющего промышленной империей Хьюза Н. Дитриха раздался телефонный звонок. На другом конце провода был один из юристов, находившихся на службе у магната.
– Я разговаривал с Ричардом Никсоном. У его брата Дональда финансовые трудности в связи с его рестораном в городе Уиттиере. Вице‑президент хотел бы, чтобы мы помогли его брату.
– Как мы можем ему помочь? – осведомился Дитрих.
– Предоставить заем.
– На какую сумму?
– На 205 тысяч долларов.
– Боже, я никогда еще не переводил такой суммы на политические цели. Я не могу этого сделать по своему усмотрению. Вам лучше поговорить с Говардом.
«Я повесил трубку,– вспоминает Дитрих,– на душе у меня было тревожно. На этот раз у меня было ощущение, что он заходит слишком далеко. Одно дело – поддерживать избирательные кампании членов муниципалитетов или даже сенаторов. Но совсем другое дело – делать личные займы родственникам вице‑президента. Ричард Никсон был переизбран всего несколько недель назад, когда Эйзенхауэр победил подавляющим большинством на выборах 1956 года. Вся эта затея плохо пахла» 13.
Но Хьюз был иного мнения. Во всяком случае, он позвонил Дитриху и распорядился:
– Я хочу, чтобы Никсоны получили деньги.
– Вы знаете, о какой сумме идет речь?
Но размеры займа не беспокоили Хьюза.
– Все в порядке. Передайте деньги им.
Дитрих, однако, продолжал опасаться, что заем может оказаться бомбой замедленного действия. На свой страх и риск он отправляется в Вашингтон к вице‑президенту. Р. Никсон принял его без промедления.
– Хьюз санкционировал выдачу займа Дональду, и он может его получить,– сказал Дитрих.– Я понимаю, что это заем не вам, а вашему брату. Но я чувствую себя обязанным высказать то, о чем думаю. Если информация о займе станет известной общественности, это будет концом вашей политической карьеры.
Ричард Никсон отверг советы. Ему были ближе образ мышления Хьюза, его неразборчивость в средствах и отношение к закону как писанному для других.
Брат Никсона получил взаймы 205 тысяч долларов, Однако ни субсидии, ни претенциозное название ресторана «Никсонбургер», по аналогии с популярным мясным блюдом «хамбергер», не помогли малопредприимчивому Дональду Никсону избежать новых финансовых трудностей. Ресторан пришлось закрыть.
Что касается займа, то от сделки действительно плохо пахло. Заем был предоставлен филиалом «Хьюз ту л компании, которая не занималась такого рода кредитными операциями. Заем был выдан без соответствующего обеспечения со стороны получателя, вся собственность которого оценивалась в 93 тысячи долларов. Заем предоставлялся компанией, выполнявшей военные правительственные контракты. Таковы явные минусы. Но в глазах Хьюза плюсов было больше. Р. Никсон был восходящей звездой на вашингтонском небосклоне. Сердечный приступ, перенесенный Эйзенхауэром, делал вероятной возможность того, что вице‑президент в любой момент мог стать президентом.
Связи с Никсоном не раз служили для Хьюза хорошим подтверждением того, что самые высокие дивиденты приносят в Америке «вклады» в политических деятелей. Месяц спустя после его займа Дональду Никсону Бюро внутренних доходов предоставило «Хьюз медикал инститьют» статус необлагаемого налогом учреждения. До этого бюро дважды отказывалось освободить это псевдоисследовательское учреждение от налогов на том основании, что оно было создано «для сокрытия доходов, подлежащих налогообложению». Теперь бюро перечеркнуло собственные решения. В итоге государственная казна за последующие два десятилетия недополучила, по некоторым подсчетам, 800 миллионов долларов. Они осели в сейфах Хьюза.
Бомба все‑таки взорвалась в канун президентских выборов 1960 года, на которых Никсону противостоял Джон Кеннеди. Обозреватель Дрю Пирсон опубликовал статью о займе Хьюза брату вице‑президента. Сенсационное сообщение обошло всю страну. Оно обернулось для Никсона потерей многих голосов.
В 1962 году, когда Р. Никсон добивался избрания на пост губернатора Калифорнии, его соперник опять поднял вопрос о займе. Никсону пришлось публично оправдываться. Друг Никсона Бебе Ребозо позже признавался: «Я был убежден в том, что заем Хьюза Дональду Никсону стоит его брату проигрыша на выборах 1960 года и не помог ему на выборах 1962 года».
В 1968 году Никсон вновь вступает в борьбу за Белый дом. На этот раз у него явные шансы добиться успеха: широкая поддержка в рядах республиканской партии и перспектива быть выдвинутым ее кандидатом на пост президента и в этом случае добиться победы. В стане его противников – демократов – царил разброд и раскол. «Грязная война» во Вьетнаме снизила популярность президента Джонсона до самой низкой отметки. Оценив обстановку, Хьюз 14 марта 1968 года посылает Мэхью записку: «Я хочу, чтобы вы направились к Никсону в качестве моего специального доверенного представителя. Я чувствую, что в этом году у республиканцев действительно имеется реальная возможность победить». Миллиардер требует от своего помощника, чтобы «наша (то есть Хьюза.– Ает.) поддержка и надзор осуществлялись на каждом дюйме их продвижения к победе».
Это характерный подход для Хьюза. Он не был ни республиканцем, ни демократом. Единственная партия, к которой он стремился принадлежать всю жизнь,– это партия победителей. В 1944 году, по мнению специалистов, на президентских выборах предпочтительные шансы были у демократов. Хьюз вместе со своим адвокатом Нилом Маккарти отправляется на встречу с Гарри Трумэном, выдвинутым демократической партией своим кандидатом на пост вице‑президента. Трумэн принял их в отеле «Балтимор» в Лос‑Анджелесе. Адвокат, оставшись с глазу на глаз с будущим вице‑президентом, пожелал ему удачи и вручил конверт с 12 500 долларами. Во время разговора в комнату вошел Хьюз и без обиняков заявил: «Мистер Трумэн, я хочу, чтобы вы знали: мистер Маккарти вам передал сейчас мои деньги». Трумэн рассмеялся, стремясь превратить в шутку не очень дипломатическую выходку миллионера.
На следующих президентских выборах большинство обозревателей предсказывали победу не Трумэну, а республиканцу Дьюи. Хьюз позвонил Дитриху:
– Нам, пожалуй, следует внести некоторую сумму в фонд Дьюи.
Прогноз специалистов оказался неверным. Неожиданно для многих победил Трумэн. Это лишний раз показало Хьюзу необходимость иногда делать две ставки – на кандидатов обеих партий. Так поступали и поступают более предусмотрительные «жирные коты». В 1968 году Хьюз поддержал не только Никсона, но и (на всякий случай) внес 50 тысяч в избирательный фонд его соперника – сенатора‑демократа Г. Хэмфри. В других случаях он поддерживал то демократов, то республиканцев. В Калифорнии, например, он поддерживал губернатора‑демократа П. Брауна, а затем оказывал финансовую поддержку губернатору‑республиканцу Р. Рейгану. В 1969 году он оказывал помощь 82 политическим деятелям штата Невада, внес в их избирательные фонды 385 тысяч долларов наличными. Наибольший куш – 25 тысяч долларов – достался демократу Майку О’Кэллагану, добившемуся поста губернатора штата 14. Расчет оказался верным. О’Кэллаган добился победы. А назавтра же после выборов личный самолет Хьюза уже мчал нового губернатора и его жену в Гонолулу, где его ждал оплаченный Хьюзом роскошный номер в отеле. Там в это же время развлекался на деньги Хьюза брат президента Дональд Никсон.
Главную ставку в 1968 году Хьюз сделал на победу Никсона. Летом между Ребозо, с одной стороны, Р. Даннером и Р. Мэхью, с другой, начались переговоры относительно пожертвований Хьюза в фонд избирательной кампании Никсона. Мэхью получил 100 тысяч наличными от хьюзовских казино «Силвер Слиппер» и «Сандс», вручил их Даннеру. Но тот передал их Ребозо в 1969 и 1970 годах по 50 тысяч. Точную дату передачи установить не удалось. Возможно, что Хьюз сделал до и после того другие тайные взносы, о которых не стало известно органам, расследовавшим «уотергейтское дело». Помимо тайных взносов Хьюз делал и официальные пожертвования. В декабре 1968 года Мэхью получил от президента Никсона письмо, в котором новый президент благодарил «всех тех, кто внесли щедрый вклад в наше
1S
дело».
Что ждал Хьюз от Белого дома? Прежде всего продолжения войны во Вьетнаме, сулившей получение новых контрактов для компании «Хьюз эйркрафт» на вертолеты и другие поставки для Пентагона. В одной из своих записок вскоре после прихода к власти администрации Никсона Хьюз предписал Мэхью «отправиться к нашим друзьям в Вашингтоне и выяснить, что надо сделать для продолжения войны во Вьетнаме» '6.
Используя свои вашингтонские связи, Хьюз занял в 1974 году восьмое место среди крупнейших поставщиков Пентагона. Общая сумма выполняемых им заказов достигла 825 миллионов долларов. А всего за десять лет только по линии военного ведомства он официально получил подряды на 6 миллиардов долларов.
Хьюз также ждал от Белого дома прекращения ядерных испытаний, которые комиссия по атомной энергии проводила в пустыне вблизи Лас‑Вегаса. От мощных подземных взрывов раскачивались люстры в отелях и казино. Хьюз опасался, что продолжение испытаний может уменьшить приток туристов в Лас‑Вегас. Он направил Мэхью на техасское ранчо Линдо