Где часто, вижу я мелькает твой личак.[72]
Когда сама душа — сама душа не знает,
Какой любви, каких еще чудес
Просить или желать — но просит — но желает —
Но молится пред образом небес.
Почти вся вторая часть стихотворения “На пути из-за Кавказа”, полная философских раздумий и переживаний, относится также к Софье Гулгаз:
Ты, с которой так много страдания
Терпеливо я прожил душой,
Без надежды на мир и свидание
Навсегда я простился с тобой.
И в основу рассказа “Тифлисские сакли” Я. Полонский положил жизнь Софьи Гулгаз, описанную им в образе Магданы. “В Тифлис приезжал В.Ф. Тимм, и я с ним познакомился, — писал позже в своих воспоминаниях поэт. — Он хотел срисовать самую красивую женщину в Тифлисе — я дал возможность срисовать ту армянку, которую я описал в рассказе “Тифлисские сакли”, которая долго была близка мне и которая страшно измучила меня не столь физически, сколь нравственно”[73].
В исторической драме “Дареджана имеретинская” прототипом царицы Дареджаны также послужила Софья Гулгаз. В письме к Н.А. Некрасову в 1856 г. Я. Полонский писал: «Смею Вас уверить, что Дареджана отчасти похожа на ту армянскую даму, о которой я Вам недавно рассказывал. Даже фразы некоторые ей принадлежат, например: "Чума возьми" и др.”
САЯТ-НОВА [74]
Много песков поглощают моря, унося их волнами,
Но берега их сыпучими вечно покрыты песками.
Много и песен умчит навсегда невозвратное время —
Новые встанут певцы, и услышит их новое племя.
Если погибну я, знаю, что мир мои песни забудет;
Но для тебя, нежный друг мой, другого певца уж не будет.
Если погибну я, знаю, что свет не заметит утраты;
Ты только вспомнишь те песни, под звуки которых цвела ты.
|
|
Я просветил твоё сердце — а ты, ты мой ум помрачила;
Я улыбаться учил — а ты плакать меня научила.
Так, если смолкну я, страстно любя тебя, друг благородный,
Где — разреши мне последний вопрос мой, — где будет холодный
Прах мой покоиться? там ли — в далёких пределах чужбины,
Здесь ли, в саду у тебя, близ тебя, под навесом раины?..
1851
П. ЗУБОВ
(1796 – 1857)
Писатель, историк, поэт. Творческая деятельность начинается в 30-е годы XIX столетия. Незаслуженно позабытые временем его содержательные и любопытные сочинения представляют интерес и в наши дни. В течение двадцати лет П. Зубов издал более 20 книг. Это:
· “Картины кавказского края, принадлежащие России и сопредельных оному земель” (1834);
· “Прекрасная грузинка и нашествие Ага-Мамед хана на Тифлис в 1795 г.” (1834). Исторический грузинский роман в двух частях;
· “Карабахский астролог или основание крепости Шуши в 1752 г.” (1834). Исторический закавказский роман в двух частях;
· “Подвиги русских воинов в странах кавказских с 1800 по 1834 гг.” (1835);
· “Персидская война в царствование Николая I” (1837);
· “Сборник стихов” (1845);
· “Талисман или Кавказ в последние годы царствования императрицы Екатерины II” (1847). Исторический роман в двух частях;
· «Вот это чисто по-русски! Или как разгромил князь Бебутов турок под Карсом 24 июля 1854 г.» (1854). Поэма;
· “Альбом патриотических стихов на нынешнюю войну” (1854) и др.
Мы сознательно привели небольшой, неполный перечень публикаций П. Зубова по Карабаху, как свидетельство о компетентности и объективном изложении исторических событий. Это мы к тому, что в наши дни архиактуальна проблема Нагорного Карабаха. Поэтому, глубокоуважемый читатель, мы вынужденно отклонились от темы нашего исследования и привели цитату из романа “Карабахский астролог. Или основание крепости Шуши 1752 г.” в ответ на заявление президента Азербайджана — Ильхама Алиева и многих азербайджанцев о принадлежности Нагорного Карабаха Азербайджану. П. Зубов в 9 главе второй части своего романа на страницах 85-88 “Карабахский астролог. Или основание крепости Шуши в 1752 г.”, (М. 1834) показывает беседу отца с сыном. Мы сознательно приводим из книги репринтный вариант беседы Мелика с сыном Гусейном о сложившийся тогда ситуации в Карабахе:
|
|
Выводы делайте сами, уважаемый читатель!..
А теперь согласно нашей проблеме представляем читателю поэму П. Зубова «Вот это чисто по-русски! Или как разгромил князь Бебутов турок под Карсом 24 июля 1854 г.» (1854).
Уроженец г. Тифлиса, будущий генерал русской армии князь Василий Осипович Бебутов (Бебутян) в 1807-1809 гг. учился в Первом кадетском корпусе в Петербурге, по окончании которого ему был присвоен чин прапорщика. Первое боевое крещение он получил в 1810 г. при блокаде Ахалциха русской армией под началом генерала Тормасова. С этого времени военная карьера неизменно сопутствует Бебутову. До конца своей жизни (1858 г.) он проявил незаурядные способности военачальника, за что был удостоен многих высших наград:
· Орденов Св. Анны I степени,
· Георгия II степени,
· Белого Орла,
· дважды — Александра Невского,
· Св. Андрея Первозванного и др.
|
|
В июле 1854 г. генерал Бебутов в войне России с Турцией последний раз в бою командовал русской армией. Около села Кучук-дара близ г. Карса турки напали на русскую армию. Сражение 24 июля легло в основу вышеназванной поэмы Платона Зубова, в которой автор красочно описывает героические подвиги русской армии в этой битве[75].
В 5 часов утра 60-тысячная турецкая армия под командованием Зарифа Мустафа Паши напала на 18-тысячное русское войско генерала Бебутова. Но численное преимущество противника не смутило русских. Смелость и отвага русского солдата сделали свое. Храбро сражались они против турок. В бою отличился генерал Бебутов — полководец суворовской закалки.
Натиск русской армии был невыносим. Турки стали перед крахом. Командование Зарифа Паши приказало выдать солдатам «для смелости» опиум. Однако эта искусственная смелость вызвала, как говорит поэт, смех у русского командира.
Факт отображения подвигов русской армии и ее командира заслуживает особого внимания. Предводитель русской армии генерал Бебутов[76] показан опытным, мудрым и умелым командиром, хорошо владеющим искусством боя. П. Зубов сделал читателя свидетелем событий далеких времен. Об этом поэма Платона Зубова.
Вот это чисто по-русски, или как разгромил князь Бебутов турок под Карсом
СОБЫТИЯ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ ХIХ ВЕКА В ЗАПАДНОЙ АРМЕНИИ И РУССКАЯ ПОЭЗИЯ
В последней трети ХIХ в. значительно осложнилось и без того тяжелое положение армянского народа в Западной Армении.
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. закончилась победой России. По Сан-Стефанскому договору на Балканах ряд областей признавался султанским правительством независимым, а на кавказском направлении к России была присоединена часть Западной Армении, в том числе Ардаган, Карс, Баязет, Алашкертская долина и город Батум. По настоянию русского правительства в договор была включена специальная статья [16], которая предусматривала гарантии безопасности армянского населения Западной Армении. В частности, в ней говорилось: “Ввиду того, что очищение русскими войсками занимаемых ими в Армении местностей, которые, должны быть возвращены Турции, могло бы подать повод к столкновению и усложнениям, могущим вредно отразиться на добрых отношениях обоих государств, — Блистательная Порта обязуется осуществить, без замедления, улучшения и реформы; вызываемые местными потребностями в областях, населенных армянами, и оградить безопасность последних от курдов и черкесов”[77].
Однако Сан-Стефанскому договору исторически не было суждено вступить в силу. Некоторые европейские государства, в первую очередь Англия и Австро-Венгрия, отнеслись к договору враждебно. Их внешнеполитические цели не соответствовали успехам России и усилению ее влияния в Малой Азии и на Балканах. Представители этих государств настояли на пересмотре Сан-Стефанского договора. В конце июня — начале июля 1878 г. в Берлине состоялся конгресс с участием России. Англии, Италии, Турции и Франции, на котором вместо Сан- Стефанского был заключен Берлинский договор. В нем относительно Западной Армении появилась 61 статья, согласно которой «контроль за проведением реформ возлагался на шесть государств, каждое из которых имело свои интересы». А это значило, что вопрос фактически был оставлен на произвол судьбы. Кроме того, в 61 статье говорилось, что “Блистательная Порта обязуется осуществить, без дальнейшего замедления, улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями в областях, населенных армянами, и обеспечить их безопасность от черкесов и курдов. Она будет периодически сообщать о мерах, принятых ею для этой цели, державам, которые будут наблюдать за их применением”.
Однако, время, последовавшее за Берлинским договором, показало, что, вопреки своим обещаниям, турецкий султан Абдул-Хамид не предпринял никаких мер по осуществлению условий 61-й статьи. Более того, “видя, что великие державы не озабочены решением Армянского вопроса, султанское правительство начало новые преследования армян. В 1880-х годах по приказу султана Абдул-Хамида были закрыты многие армянские школы и газеты, совершены многочисленные аресты, усилилось угнетение и разорение армянского крестьянства”[78].
Таким образом, к последнему десятилетию XIX века положение армянского народа под турецким владычеством еще более усугубилось.
Продолжая жестокую политику угнетения, порабощения и истребления, “султан Абдул-Хамид разработал план всеобщей резни армян. По его приказу в 1890-ые годы были созданы специальные конные отряды, одной из основных задач которых заключалась организация армянских погромов”[79]. Известно, что в период массовых избиений в 90-х годах погибло более 300 тысяч армян. Были разграблены, опустошены и разрушены сотни деревень и городов, много людей осталось без крова и опеки, необходима была помощь извне.
Вот несколько примеров в подтверждение к сказанному.
Из донесения российского военного агента полковника Филиппова послу в Турции Новикову от 19 октября 1880 г.:
“<...>В течение с лишком двух месяцев народ ожидал какого-нибудь движения армянского вопроса, уже возбужденного Европой, но увидел, что положение, принятое как европейскими государствами, так и особенно Портой, лишает надежды на скорое изменение теперешнего невыносимого положения Армении. Между тем турецкое правительство воспользовалось этим временем и приступило к введению известного Вашему высокопревосхо–дительству проекта Аббедина-паши, проекта, единогласно признанного европейскими представителями неудовлетворительным...” [80].
Из донесения русского посла в Константинополе Нелидова министру иностранных дел Гирсу от 19 июля 1890г.:
“<...>Самым выдающимся событием в течение истекшей недели являются кровавые беспорядки, происходящие в воскресенье в Стамбуле, близ армяно-григорианской патриархии... Турецкие власти безумной подозрительностью и бестактным приложением мер строгости вызывают ненависть и враждебность армянского населения, очень значительного в столице и рассеянного по всей Турции. Из этого легко могут произойти весьма опасные усложнения…”[81].
Из донесения русского генерального консула в Эрзруме В. Максимова послу в Константинополе Нелидову от 20 октября 1894 г.: “По полученным в последнее время сведениям, турки истребили в Сасуне около 4000 армян... Турки свирепствовали в течение 25 дней и разрушили 30 деревень...” [82].
Из телеграммы Британского вице-консула в Себастии Бюльмана послу в Константинополе Кэрри от 24 марта 1897г.: “<...>Тот факт, что резня продолжалась восемь часов, доказывает, что она была организована. В Токате расквартировано пятьсот солдат. По имеющимся у меня сведениям, дело не обошлось без их участия, но даже если эти сведения не соответствуют действительности, несомненно, что пятисот солдат было достаточно для пресечения беспорядков, если бы это входило в намерения властей...” [83].
Таким образом, эти несколько различных по времени кратких свидетельств отдельных должностных лиц о событиях в Западной Армении в последней четверти XIX века приведенные из сборника “Геноцид армян в Османской империи” (Ереван, 1982), как и все материалы этого сборника, вобравшего в себя на 704 страницах 267 документов — “официальных рапортов, докладов и писем консулов, послов, министров и других высокопоставленных чинов разных государств” показывают возмущение мировой общественности, осуждение геноцида армян. В числе этих материалов заняли свое место и документы различных чиновников России. Параллельно с этим официальным каналом, в России шло осуждение геноцида армян и со стороны общественности, деятелей культуры и литературы, выразившееся в поэтических циклах и отдельных стихах, публицистических очерках, путевых заметках. Это, безусловно, является еще одним свидетельством чудовищного акта каннибализма турецких палачей, творимого над армянским народом.
С целью оказания помощи пострадавшим в результате погромов 90-х гг. XIX в. известный деятель культуры, историк, публицист, один из редакторов-издателей “Русских ведомостей” (1883-1900) Григорий Аветович Джаншиев (Джанщян 1851-1900) предпринял в конце 1896 в Москве издание литературно-научного сборника, получившего название “Братская помощь пострадавшим в Турции армянам”. Первое издание было в 1897 г., второе через пять месяцев в 1898 г.
В создании сборника непосредственное участие приняли русские и зарубежные деятели культуры К. Бальмонт, Д. Мамин-Сибиряк, Ю. Веселовский, А. Жемчужников, В. Верещагин, К. Айвазовский, В. Суренянц, Ф. Корш, М. Ковалевский, В. Гольмстрем, Р. Штакельберг, Ж. Лемерт, Э. Диллон, Лепсиус, К. Тимерязев, И. Стороженко, В. Миллер, А. Веселовский и многие, многие другие, около 200 авторов.
Оба издания литературно-научного сборника содержали богатые сведения по истории, культуре и литературе армянского народа, современному трагическому его положению. В русской читающей публике сборник вызвал большой интерес, этим объясняется второй обновленный его выпуск. Многие периодические издания России высоко оценили “Братскую помощь”. В частности, “Петербургские Ведомости“ писали, что материалы сборника заслуживают большого внимания, что “культурное единение с армянским народом (с его богатой историей, с его цельным и здоровым мировоззрением, с его испытанной духовной силой) является вкладом в сокровищницу русского духовного бытия и самосознания. Это живой и сильный поток, влившийся в русское море, им надо дорожить и уметь воспользоваться... Это книга — симфония. Она полна поэзии, красок, идей, добра, труда и человеческого достоинства. Она властно проникает в душу, звучит в ней чудными аккордами и вызывает вдохновение. Этот сборник — одно из самых светлых явлений нашего времени. он как бы энциклопедия, хрестоматия добра. Такая книга воспитывает”. А “Вестник Европы” писал, что независимо от своей благотворительной цели, заслуживающей всякого сочувствия. “роскошно напечатанный литературно-научный сборник "Братская помощь", почти в тысячу страниц с массою иллюстраций, портретов и автографов, должен обратить на себя общее внимание читающей публики по богатству и разнообразию своего содержания <...> Значительная часть книги содержит в себе потрясающий обзор турецких зверств и насилий над армянским народом за последние три года, по свидетельствам очевидцев и по данным дипломатических документов”. О “Братской помощи” одобрительно писали “Новое время”. “Мир божий” и др. периодические издания России.
В публикациях “Братской помощи” приняли участие русские поэты В.А. Шуф (отрывок из романа в стихах “Сварогов”) Е.К. Алибекова (стихотворение “Пора”), Г. Кансон (“К смерти, армянская мелодия”) Е. Морозов (“Привет”), Ст. (“Песнь армянского переселенца”).
Стихотворение “Пора” было напечатано в “Братской помощи пострадавшим в Турции армянам» (М. 1897, c. LXX). Здесь публикуется по II изданию (1898) этой книги.
Указанные ниже стихи были напечатаны во втором издании “Братской помощи пострадавшим в Турции армянам”.
ВЛ. ШУФ
(1863 - 1913)
ИЗБИЕНИЕ АРМЯН В КОНСТАНТИНОПОЛЕ
(Отрывок из романа «Сварогов[84]»)
Становится темней,
Но последний блеск заката
Озарял Стамбул вдали, —
Точно заревом объято
Было небо... тучи шли...
И, блестя в заре кровавой,
Подымались сквозь туман
Минареты величаво.
Точно копья мусульман.
Скоро на краю дороги
Всадникам попался труп.
Он лежал, раскинув ноги.
Синий весь... зрачок был туп...
XXI
— Так!.. Заразан!.. — Молвил Марко,
Поправляя ятаган,
Зорька тоже светит жарко...
Не пожар ли? Бьют армян! —
Из армянского квартала,
Кум-Капу, огонь блеснул,
И по ветру долетела
Перестрелка... смутный гул.
Тишина была в Стамбуле,
Пуст ряд улиц, но и тут,
Лишь в предместье повернули
Дмитрий, Марко и Мамут,
В доме, жавшемся в сторонке,
Женский крик раздался вдруг.
Крик был жалобный и тонкий,
В нем звучали боль, испуг...
XXII
Режут женщину! угрюмо
Марко стал, армянский дом! —
Дмитрий быстро и без шума
Спрыгнул с лошади: «войдем!»
Не ходи, эффенди! робко Звал
Мамут, нельзя теперь! —
Но уж Дмитрий, вырвав скобку
Распахнул ногою дверь...
Ни души... кувшин разбитый,
Тряпки в комнате пустой...
Дальше вход вился открытый
Вверх по лестнице крутой.
Там был шум, возня и стоны...
Дмитрий, вмиг взведя курок,
Бросился вооруженный,
Но споткнулся о порог.
XXIII
Мертвое старухи тело
С кровью в волосах седых
На пороге коченело...
Крик вверху на миг затих,
Но тотчас раздался снова...
Дмитрий быстро вверх вбежал,
Марко с ним, бранясь сурово.
И Мамут, схватив кинжал.
Стоны, схватка... там, в конурке
Били женщину втроем
Люди в фесках — курд и турки
С исказившимся лицом.
Вся в крови, она кричала
Отбивалась и рвалась...
Хохот брань... вдруг сталь кинжала,
Заблестев, ей в грудь впилась.
XXIV
Дмитрий выстрелил... смятенье,
Крики, шум, пальба и стон, —
Все смешалось на мгновенье
В дикий бред, в безумный сон.
Дмитрий горло сжал кому-то,
Курд, борясь, хрипел под ним.
Вдруг сверкнул кинжал Мамута,
И опять стон, шум и дым.
Баста! хрипло крикнул Дмитрий.
Женщина где? — Ах, злодей!
В сердце ткнул! — Лицо ей вытри,
Дай, Мамут, платок скорей! —
Но в крови, среди убитых,
Хороша, нема, бледна,
С мертвым взглядом глаз открытых
Вечным сном спала она.
XXV
Профиль резкий, резки брови,
Смерти странная краса,
На лохмотьях пятна крови,
Разметались волоса...
Поздно! кличет Марко, едем!
Ловко ранили меня!..
Не услышать бы соседям:
Будет нам тогда резня! —
С лестницы спустившись скоро
И на седла сев, они
Мчатся к берегу Босфора
Стороной, держась в тени,
Вдруг раздался окрик гулкий,
И штыками цепь солдат
Путь закрыла в переулке.
Повернуть пришлось назад.
XXVI
Мчатся в сумерки ночные,
Ближе все пальба слышна...
Вот за куполом Софии
Медленно взошла луна.
Осветила минареты,
От мечети тень легла,
Тенью паперти одеты,
Площадь дальняя бела...
Все слышней была тревога.
Миновав низами пост,
Гавань Золотого Рога
Дмитрий увидал и мост...
Конь косился беспокойный...
Ужас был тут... здесь висел
Вдоль перил, как мясо в бойне.
Ряд окровавленных тел.
XXVII
Здесь был центр кровавой драмы,
Совершившейся в ту ночь.
Как безумный. Дмитрий прямо
Через мост помчался прочь.
За мостом у поворота
Были крик, пальба и гул.
Вот бежал, спасаясь, кто-то,
Вот он с берега спрыгнул...
Рослый турок в красной феске
Вслед за ним нырнул в Босфор
И в воде, в борьбе и плеске,
Завязался страшный спор.
Оба прятались в пучину,
Появлялись вновь вдвоем...
Турок всплыл и армянину
Голову отсек ножом.
XXVIII
Всюду турки и армяне,
Всюду кровь, неравный бой.
Дмитрий видел, как в тумане.
Смерть священника. Толпой
Окруженный, на колени
Он упал, избит, чуть жив,
Точно в храме в час молений
Руки дряхлые сложив.
Турок с бранью непристойной
Старика ударом сшиб,
И под палками, спокойный,
Он, как мученик погиб.
Армянин, носильщик жалкий,
Робко жался в стороне, —
И его убили палкой,
Мозг разбрызгав по стене.
XXIX
Вот другой... в безумье диком
Он бежал от двух солдат
И стрелял, не целясь, с криком,
Вправо, влево и назад.
В страшных воплях, в шуме рати
Смерть неслась во все концы...
Вдруг у Дмитрия в Галате
Лошадь взяли под уздцы.
Стой! Кто едет? — Как в стихии
Потонув стеснен толпой,
Дмитрий видел лица злые,
Камни, палки пред собой...
Чех елдан![85] он крикнул.
В феске подхватил Мамут: “Алла!”
И, услышав окрик резкий.
Чернь, волнуясь, отошла.
XXX
В улице близ Перу свалка,
Арнауты, блеск штыков...
Раздавалась перепалка
С улицы и из домов...
В окна целились солдаты,
Отвечали в окнах им.
Крики, выстрелов раскаты,
Стоны раненых и дым.
Каждый дом здесь брали с бою...
И под пулями в огне
Дмитрий пролетел стрелою,
Наклоняясь на коне.
3 Перу тихо, но в отеле
Дмитрию на громкий стук
Дверь открыли еле-еле, —
Всюду ужас был, испуг...
«Братская помощь» изд.II. 1898,
отд.II, С. 161-165
Е.К. АЛИБЕКОВА
ПОРА! [86]
Пора! Пробил последний час!
Вас ждут, ждут скорого спасения,
Зовет давно защиты глас
В стране позора, преступленья.
Зачем вы медлите? Скорей,
Златое время не теряйте!
Пора вступиться за людей —
Собратьев гибнущих спасайте.
В одной вы вере рождены,
Одною вскормлены землею...
Они на смерть осуждены,—
К защите дружною толпою!
Под властью диких мусульман,
Под гнетом гнусного народа
Погибли тысячи армян,
Погибла воля, честь, свобода.
У них отняли все: детей,
Отцов, мужей на поруганье,
И честь армянских дочерей
На страсти дикой истязанье.
Презренный турок грабит их.
Вокруг разбой и похищенье
Средь воплей, просьб, молитв глухих..
Скорей, скорее на спасенье!
Резня кровавая кипит,
Бегут мгновенья дорогие
Армян вся Турция разит!
Не медли, добрая Россия!
Услышь несчастных скорбный глас,
Услышь предсмертные моленья,—
Для них пробил последний час
И гибнут целые селенья.
Вкруг них кинжалы лишь блестят
Да шашек лезвия стальные,
И с криком яростным летят
На христиан толпы лихие
Свирепых жадных мусульман,
Горящих жаждою наживы...
Громят беспомощных армян!
В крови дома, поля и нивы.
Отец сраженный здесь лежит,
Там мать несчастная рыдает,
Ребенок на костре горит,
К пощаде старец призывает...
Чу!., раздается стон глухой.
Вот драма смерти роковая!
Убийцы дикою толпой,
Как коршунов зловещих стая.
Бегут за жертвою своей.
Несчастный падает в смятеньи,
Встает, бежит вперед, скорей.
И взором молит о спасеньи.
Увы! Победы звук гремит,
Все ближе, ближе крик погони,
Все ближе смерть... толпа летит,
Во весь опор несутся кони.
Раздался выстрел, раз, другой,
Со свистом пуля пролетает.
И перед зверскою толпой
Несчастный старец умирает!
Но турки дальше все спешат,
Стреляют, режут, жгут, терзают,
Г рудных младенцев не щадят —
На колья сотнями сажают!
Повсюду смерть... повсюду стон,
Везде кровь заревом пылает.
Где правосудие?.. Закон?..
Ведь люди, люди погибают!
Довольно крови христиан!
Пора в путь доблестный спасенья
Вступитесь, братья, за армян
И успокойте их мученья.
Давно их стоны разнеслись
По всей Европе. Где ж участье?
Чьи слезы горько пролились,
Глядя на ближнего несчастье?
Кто был их стоном поражен?
Чьи струны сердца не порвались.
Когда толпы армянских жен
От гнусных турок вырывались?
Бежали в горести, в слезах,
Родных могилы покидая, —
Их гнал свирепый голод, страх...
Бежали... но куда, не зная!
На их призывный скорбный глас
Пусть чуткие сердца ответят,
И пусть переселенцы в вас
Друзей, отцов и братьев встретят.
Откликнись на мольбы армян,
Не трать мгновенья дорогие,
Спаси от диких мусульман
Их, просветленная Россия!
“Братская помощь” изд. II, 1898,
отд.II, С. LXVIII
Г. КАНСОН
К СМЕРТИ
(армянская мелодия)
Убиваешь ты безжалостно
Сотни, тысячи людей,
Порази ж врага лютого
Бедной родины моей!
От тебя пощады не было
Лучшим силам молодым.
И могилы ненасытные
Рано вырыла ты им.
Сколько прежде их боролося
За любимый край родной:
Свято жертвовали радостью,
И любовью, и собой!
Ты их словно убаюкала
Спят подвижники в земле,
Край родной, край опозоренный
Потонул, как ночь, во зле!
Смерть! Коль вправду косу острую
Держишь ты в своих руках.
Пусть захватит беспощаднее
Каждый яростный размах,
Пусть он выжжет словно пламенем,
И пусть вырвет с корнем вон
Все. что дерзко так нарушило
Мирный праведный закон!..
«Братская помощь» изд.II., 1898, отд.II, С.48.
Е. МОРОЗОВ
ПРИВЕТ
Привет тебе, народ многострадальный!
Ты верить в будущность свою не устаешь.
Под игом вековым на родине печальной
Судьбу жестокую ты с твердостью несешь.
И лишь порой, когда ордой остервенелой
Свирепый курд и турок закоснелый,
Глумятся над тобой, губя твоих детей,
Хотят стереть тебя с лица земли твоей,
Как плачущий прибой, к подножью Арарата
Они стекаются замученной толпой
Искать прибежища, не помощи, у брата.
Да, помощи им нет, с врагом неравный бой!
Давно уж стон твоих селений разоренных
И к человечеству и к небу вопиет.
Eще не пробил час, оставленный народом,
Признанья прав твоих, священных и законных;
Но верь, крепись и жди — желанною зарей
Освобождение блеснет и над тобой.
Когда Европы мощь зовется христианской,
Она не даст, чтоб вновь душил тебя ислам
И кровью обагрял твой крест григорианский.
Грядущий век несет конец твоим слезам.
Исчезнет гнусный мрак насилья, жертв без шума.
На старых пажитях воспрянет новый труд,
И возрожденные долины Эрзерума
Красою мирною роскошно зацветут.