– Они уже выдохлись, – сказал стрелок, и напряженные мышцы внизу живота немного расслабились. – Они…
Недоумки‑мутанты набросали камней на рельсы, перекрыв путь. Правда, работали явно наспех: раскидать этот завал – минутное дело. Но им все равно пришлось остановиться. И кто‑то должен был спуститься с платформы и убрать камни с рельсов. Мальчик глухо застонал и еще теснее прижался к стрелку. Стрелок отпустил рычаг. Дрезина бесшумно подкатилась к завалу и, вздрогнув, остановилась.
Недоумки‑мутанты опять приближались: как будто случайно, словно так уж оно получилось, что они проходили мимо, заблудившись в нескончаемом сне во мраке, и вот набрели на кого‑то, у кого можно будет спросить дорогу. Сборище проклятых на перепутье под толщей древних скал.
– Они нас схватят? – спокойно спросил мальчуган.
– Нет. Помолчи пока, ладно?
Стрелок оглядел груду камней. Мутанты – хилые, изголодавшиеся существа – не смогли притащить на пути по‑настоящему крупные камни. Так, мелкие камешки, чтобы только остановить дрезину и заставить кого‑то из них спуститься…
– Спускайся, – распорядился стрелок. – Придется тебе потрудиться. А я тебя прикрою.
– Нет, – прошептал мальчик. – Пожалуйста.
– Я не могу дать тебе револьвер и не могу таскать камни и одновременно стрелять. Так что выбора у нас нет.
Джейк вдруг начал дико вращать глазами, потом содрогнулся всем телом, наверное, в такт своим заметавшимся в ужасе мыслям, но уже в следующую секунду он медленно сполз с платформы и принялся расшвыривать камни по сторонам, стараясь не смотреть на мутантов.
Стрелок ждал с револьверами наготове.
Двое мутантов, пошатываясь на ходу, двинулись к мальчику, вытянув вялые руки, как будто слепленные из теста. Револьверы знали что делать: красно‑белые вспышки пронзили тьму, впившись иглами боли стрелку в глаза. Мальчик закричал, но работу не прекратил. Перед глазами стрелка заплясали призрачные блики. Он вообще ни черта не видел, и это было хуже всего. Все превратилось в дрожащие тени и расплывчатые пятна.
Один из мутантов, который почти совсем и не светился, внезапно протянул к парнишке свои кошмарные лапы. Влажные глаза мутанта, занимавшие добрую половину его лица, закатились.
Джейк опять закричал и развернулся, готовясь к драке.
Стрелок разрядил револьверы, не разрешая себе даже задуматься, что он делает, – иначе сбитое вспышками зрение могло бы его подвести, отдавшись предательской дрожью в руках: головы мутанта и мальчика были всего в нескольких дюймах друг от друга. Упал мутант.
Джейк расшвыривал камни, точно в исступлении. Мутанты толпились чуть поодаль, пока еще по ту сторону невидимой крайней черты, за которой останется только рвануться в атаку. Но они мало‑помалу приближались. И оказались теперь совсем близко. Подходили другие. Их число увеличивалось непрестанно.
– Ладно, – сказал стрелок. – Давай забирайся. Быстрее.
Как только мальчик сдвинулся с места, мутанты бросились к ним. Джейк перемахнул через борт, шлепнулся на платформу и тут же поднялся на ноги; стрелок уже подналег на рычаг – изо всех сил. Револьверы снова лежали в кобурах. Сейчас уже не до стрельбы: надо уносить ноги.
Мерзкие лапы шлепали по металлической платформе. Теперь мальчик держался за пояс стрелка обеими руками, вжавшись лицом ему в поясницу.
Мутанты выбежали на рельсы, их лица были исполнены все того же безумного, отрешенного предвкушения. Стрелок буквально физически ощутил мощный выброс адреналина в кровь. Он качал рукоятку с удвоенной силой – дрезина мчалась по рельсам сквозь тьму. Они врезались в жалкую кучку из четырех или пяти неуклюжих мутантов. Те разлетелись в стороны, точно гнилые бананы, сбитые со ствола.
Все дальше и дальше вперед. В беззвучной, зловещей, стремительной тьме.
Спустя, наверное, целую вечность мальчик все‑таки оторвался от спины стрелка и поднял лицо навстречу воздушной струе: ему было страшно, но он все равно хотел знать. Призрачные отблески вспышек от выстрелов все еще плясали у него перед глазами. Он ничего не увидел, кроме кромешной тьмы, и ничего не услышал, кроме рева воды в реке.
– Они отстали, – сказал парнишка и вдруг испугался, что путь сейчас оборвется во тьме и они слетят с рельсов под гибельный грохот дрезины, превращающейся в искореженные обломки. Когда‑то он ездил в автомобилях; однажды его отец гнал машину под девяносто миль в час на магистрали Нью‑Джерси, и его остановили за превышение скорости. (Полицейский, кстати, не взял двадцатку, которую папа отдал ему вместе с правами, и выписал ему квитанцию на штраф.) Но он в жизни не ездил вот так: вслепую, когда ветер хлещет и ты боишься всего – и того, что сзади, и того, что спереди, – когда шум реки разносится, словно недобрый смех. Смех человека в черном. Руки стрелка были как поршни обезумевшего человека‑автомата.
– Они отстали, – неуверенно повторил мальчик. Ветер вырвал слова у него изо рта. – Теперь можно ехать потише. Мы от них оторвались.
Но стрелок его не услышал. Они мчались вперед – в неизвестность и темноту.
XI
Они ехали без происшествий три «дня» подряд.
XII
А во время четвертого периода бодрствования (на середине? на трех четвертях? они даже не знали – просто они еще не устали настолько, чтобы останавливаться на отдых) что‑то резко ударило снизу в днище платформы, дрезина покачнулась, и тела путешественников накренились вправо, когда рельсы круто свернули влево.
Впереди забрезжил свет – тусклое сияние, настолько нездешнее и чужеродное, что казалось, его излучает некая неведомая стихия: не земля и не воздух, не вода и не огонь. Он был бесцветным, этот нездешний свет, и распознать его можно было лишь по тому, что их лица и руки стали теперь различимы не только на ощупь. Их глаза сделались такими чувствительными к свету, что они разглядели это слабенькое сияние более чем за пять миль до того, как приблизились к его источнику.
– Там выход, – хрипло выдавил мальчик. – Там выход.
– Нет. – Стрелок произнес это со странной уверенностью. – Еще нет.
И действительно – нет. Они выехали на свет, но то был не свет солнца.
Приблизившись к источнику свечения, они увидели, что каменная стена слева от путей исчезла, а рядом с их рельсами тянутся и другие, сплетаясь в замысловатую паутину. Свет превращал их в горящие векторы, уходящие в никуда. На некоторых путях стояли черные товарные вагонетки и пассажирские кареты, приспособленные для езды по рельсам. Стрелку стало не по себе. Эти брошенные кареты были как мертвые призрачные галеоны, поглощенные подземным Саргассовым морем.
Свет сделался ярче. Первое время он болезненно резал глаза, но постепенно глаза привыкали к свету. Они выбирались из темноты на свет, как ныряльщики, медленно поднимающиеся из морских глубин.
Впереди протянулся огромный ангар, уходящий во тьму. Эту черную громаду прорезали желтые квадраты света: примерно две дюжины въездных ворот. Казавшиеся поначалу размером с окошки в кукольном домике, они выросли до двадцати футов в высоту, когда дрезина приблизилась к ним вплотную. Стрелок с мальчиком въехали внутрь через ворота, расположенные ближе к центру. Над ними были начертаны какие‑то незнакомые буквы. Стрелку показалось, что это одна и та же надпись, но только на разных языках. К его несказанному изумлению, ему удалось разобрать последнюю фразу. Надпись на праязыке Высокого Слога гласила:
ПУТЬ 10. НАРУЖУ.