– Он оборотень.
– Я так и думала… Они присматривали за нами, хоть и не могли подойти близко… У тебя верные друзья, Глеб.
– Ты назвала меня Богоборцем. Откуда ты знаешь это имя?
– Я слышала, как они тебя так называли. А потом я сидела возле тебе, и мне открылось, что ты другой. Ты – Одноживущий. Ты покинул свой мир и пришел к нам. Но зачем? Ты знаешь это?
– Нет. Я не знаю, что со мной произошло, и мне очень сложно поверить… – Глеб покачал головой. – Сейчас я пытаюсь разобраться, кто я такой, но это не очень‑то получается… – Он вспомнил о книге, в которой, по словам Ирта, содержится какая‑то информация о сущности Богоборца, и пожалел, что так и не удосужился открыть ее. – Мне кажется, что произошла некая ошибка, что случился сбой, какая‑то неприятная случайность.
– Случайностей не бывает, – возразила Лина. – Судьбы всех Одноживущих написаны творцами. А судьбы могут быть, только если не существует случайностей.
– У меня нет судьбы. Я волен в своих действиях, Лина.
– Это обманчивая воля.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что знаю.
– Что знаешь?
– Знаю, что тебя называют Богоборцем. Знаю, что о тебе написано в книгах. Знаю, что про тебя рассказывают легенды… У тебя есть судьба, Глеб. Может быть, раньше не было – но теперь есть.
Глеб замолчал, не собираясь спорить на эту скользкую тему. Лина тоже не стала развивать свои мысли. Слизнув с пальцев нескольких муравьев, она, прищурясь, посмотрела на небо. Сказала:
– Погода теперь будет хорошая.
– Лучше бы уж тучи висели.
– Почему?
– Мы бежим, прячемся. Скорее всего, нас преследует маг. Он может разглядеть нас с неба, глазами птиц… Лучше бы тучи…
– И куда вы сейчас направляетесь?
– В Город. Там есть человек, который, возможно, знает, кто я такой.
Лина долго смотрела Глебу в лицо, словно читала в нем что‑то. Потом опустила голову, сказала глухо:
– Ты бежишь от одного человека к другому. Но идешь ли ты к себе?..
– Твои слова многозначительны, но пусты, – сказал ей Глеб. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Слова не бывают пусты, – ответила Лина. – Возможно, ты не понимаешь их смысла. Возможно, не понимаю и я. Но это ни о чем не говорит… Мне просто кажется сейчас, что иногда лучше обернуться, чтобы ясней увидеть цель впереди. Порой следует повернуть назад, чтобы прийти туда, куда направлялся…
– И почему все пророки говорят загадками? – раздраженно пробормотал Глеб, но над словами Лины задумался. Было в них что‑то… правильное…
Может, действительно, следовало как следует попытать Белиала, прежде чем отправляться в путешествие? Он ведь многое знает. Наверняка!
Но так уж все сложилось, получилось как бы само собой.
Судьба.
Судьба!..
– Надо возвращаться, – сказала Лина и, опершись жесткой рукой на плечо Глеба, медленно поднялась.
– Но… как мы вернемся?.. И что я скажу ему?.. А если он велел меня убить?..
– Нам надо вернуться в лагерь, – улыбнулась старая гоблинша. – Я чувствую, что там появились твои друзья…
Когда они пробирались через лес, Глеб сказал в спину спутницы:
– Позволь задать тебе еще один вопрос, Лина.
– Позволяю.
– Ты бы действительно уничтожила всю деревню, если б не получила Рог вовремя?
– Да.
– Вырезала бы всех? И стариков, и детей, и женщин?
– Конечно. – Голос ее был сух и бесцветен, словно опавшие листья поздней осенью.
– И ничего не дрогнуло бы в душе? – Он понимал, что может обидеть Ведунью. Но ему действительно хотелось узнать. – Ничто не царапнуло бы сердце?
– Это не имеет значения…
Глеб покачал головой:
– Раньше ты не была такой кровожадной.
– Раньше я была девочкой, Богоборец, – ответила она.
Ведунья не ошиблась – Ирт и Горр объявились. К гоблинам приближаться они опасались и потому стояли за деревьями, не скрываясь, но и не особо маяча. Конечно же, гоблины видели людей – но, узнав, не обращали на них внимания, понимая, чего те ждут и признавая их право находиться сейчас здесь.
Лина вывела Глеба прямо к товарищам, чуть склонила голову, приветствуя Ирта и Горра, прощаясь с Богоборцем:
– Спасибо за помощь. В качестве платы дам я вам слово и жест… – Она подняла ладонь правой руки над головой, пальцами левой коснулась подбородка. И произнесла громко:
– Хох‑шьеторр!.. Повторите!
Глеб с товарищами, как смогли, скопировали жест Ведуньи и проговорили непривычное слово на гоблинском, очевидно, языке.
– Не знаю, пригодится ли оно вам, – удовлетворенно кивнув, сказала Лина. – И останется ли оно в ваших головах. Но помните, что в день, когда вы посмотрите на солнце или луну, сделаете жест и произнесете слово – его услышат шаманы всего нашего народа по всему Миру. Отзовутся ли они на него – мне не известно. А даже если и отзовутся, то я не уверена, что вы обрадуетесь этому.
– А какой нам прок от того, что нас услышат шаманы? – спросил Глеб.
– У шаманов есть сила и знание. – ответила Лина. – Но помните – слово действует лишь один раз… А теперь – уходите. Мы и так слишком долго были вместе.
– Я рад был увидеть тебя, Лина, – сказал Глеб.
– Я тоже, Богоборец. Но ты принес мне плохую весть, хоть и опоздавшую на много лет… Уходите!
– Мы уйдем. А куда направитесь вы?
– Я хочу снова сделать свой народ диким. – сказала Лина. – А лучшего места чем Слой, для этого не найти. Туда мы и отправимся… – Она махнула рукой перед лицом, обрывая фразу, словно незримую нить, и повернулась спиной к людям.
– Прощай, Ведунья, – тихо сказал Глеб, догадываясь, что Лина больше не произнесет ни слова. – Я буду рад, если когда‑нибудь увижу тебя снова.
И она действительно не отозвалась. Не повернула голову, не двинула плечом – ничем не показала, что услышала его.
Она стояла недвижимо, опустив руки, смотрела на свое племя и думала о своем народе.
Только о нем…
В деревню охотников товарищи не пошли. Глеб с удивлением узнал, что она располагается довольно далеко от места, где встали лагерем гоблины. Ему‑то казалось, что селение совсем рядом – за деревьями. Но Ирт объяснил, что он заблуждается:
– Если прямо через лес, то дорога займет час‑полтора. Никак не меньше. А если тропами – как мы тебя на носилках несли – то больше двух.
– А что вообще случилось в деревне?
– Что ты помнишь последнее? Мальчика помнишь?
– Помню. Помню, как сел перед ним, хотел спросить о вещи, которую он нашел в лесу… И упал…
– Ребенка ты напугал, Богоборец, – улыбнулся Ирт. – Но так и к лучшему вышло – он почти сразу рассказал, где остальные его игрушки, в том числе и рог с фигурками. Прятал он их за печкой, под топчаном, там обувь старая лежала. Вот в обуви‑то он часть своих сокровищ и держал. Забрали мы у него рог, взяли носилки, на которых охотники кабанов таскали, погрузили на них тебя и отправились к гоблинам. Честно скажу – страшновато было. И на околице страшно – хоть за спиной вся деревня с оружием стояла, и в лесу, и в лагере их.
– А лагерь вы как нашли?
– Гоблины проводили. Да и охотники сами знали примерно, куда идти… А там вышла к нам гоблинша твоя знакомая, приняла Рог – я так понял, только она и могла это сделать…
– Ты скажи, зачем меня‑то тащили? Оставили бы в деревне.
– Ну… – Ирт замялся. – Понимаешь, было у меня сомнение… Не то, чтоб я им не доверял, но…
– Кому? Охотникам?
– А и охотникам тоже… Но я про гоблинов – думалось мне почему‑то, что когда они Рог получат, то сразу на деревню и нападут. А даже если и не нападут – так огонь пустят. Ну и решил, что лучше, если ты рядом с нами будешь – и для тебя лучше, и для нас. Все же гоблинша – твоя знакомая, а не наша.
– Ясно.
– А от охотников тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Ночь на носу, полнолуние, Горр вот‑вот начнет превращаться. Увидели бы это охотники, разобрались бы, кто он такой, – что бы делать стали? Так что в деревню нам нельзя было. И у гоблинов оставаться нельзя по той же причине. Один путь – в лес поглубже. А с тобой что делать?.. Гоблинша сама предложила оставить тебя у них. Шалаш показала. Ну, я подумал и согласился. Я же видел, как она к тебе относится – как к старому другу.
– Ты все правильно сделал, – кивнул Глеб.
– Но ты не думай, мы тебя не оставили!
– Знаю, – Глеб улыбнулся. – Ходили потом кругами, следили за ними.
– Откуда знаешь? – удивился Ирт.
– Заметили вас гоблины. Поняли, кто вы такие, не тронули. Вы за ними следили, а они за вами.
– Вот ведь, твари зеленые! Я и не думал, что Горра в его втором обличье можно провести!
– А я их чуял, – заметил Горр. – Только запаха столько было, что не понять, откуда он…
Они шагали по мягкой, пружинящей подстилке. Над их головами шуршали густые кроны, и о летучих шпионах Белиала пока можно было не беспокоится. Лес здесь был чистый, двигались путники легко и споро, вещи их теперь находились в удобных кожаных ранцах, с которыми местные охотники обычно ходили на промысел. Когда Ирт успел раздобыть эти ранцы, для Глеба осталось загадкой – да его это не особенно интересовало. Зато он знал, что получили охотники взамен, – и считал сделку выгодной. Ну зачем ему и его товарищам гора посуды? Путь даже если она действительно серебряная. Еды купили? – купили! Обувь новую приобрели? – да! А кроме того – нож, спички, несколько чистых рубах, котелок, еще кое‑какую мелочь. Ну и сами ранцы, конечно.
Ирт же пенял на скаредность охотников:
– Могли бы все так дать. Мы же их выручили, от беды спасли. Но они, видно, не поняли всей опасности. Думали, наверное, что отобьются… Отбились бы, как думаешь, Богоборец?
– Нет. Я‑то знаю, на что способны гоблины.
– А я как‑то в одной артели жил… Охотники – народ бедовый…
Двигались они гуськом. Первым шел Ирт, показывал дорогу. Охотники объяснили ему, как добраться до тракта, расписали подробно все приметные ориентиры, и, не надеясь на его память, набросали на большом куске бересты схему.
За Иртом следовал Глеб. Он отвечал за безопасность группы, а потому был настороже – оглядывался, издалека примечал все места, удобные для засады, нес копье на плече, готовый в случае чего закрутить его винтом над головой и врезаться в ряды врагов – звери ли это будут, люди‑разбойники или великаны‑людоеды. Ему нравилось идти вот так вот – воображая себя опытным телохранителям, играя роль охранника. Было светло и не очень‑то верилось в возможную опасность.
Замыкал процессию Горр. Как обычно, он молчал, казался угрюмым, погруженным в невеселые думы. Глеб пару раз обращался к нему, интересовался, о чем это он так задумался, но парнишка лишь пожимал плечами. И Глеб ловил себя на мысли, что не доверяет этому тихоне, у которого в котелке неизвестно что варится.
С другой стороны, они вроде бы как давно знакомы. Пусть он этого и не помнит.
И снова Глеб вспоминал о книге, в которой написано о Богоборце, и боролся с соблазном потребовать привала, сесть где‑нибудь в стороне, достать из ранца фолиант и углубиться в чтение.
Будет привал, будет, – уговаривал он себя. – Успею еще прочитать. Было бы там что‑то важное, Ирт бы об этом сказал.
И он спрашивал идущего впереди товарища об этой книге, и просил рассказать какую‑нибудь легенду о Богоборце, и что‑нибудь из их прошлых совместных приключений. Так постепенно он узнал о метке на спине, об Ордене Смерти, о мельнице мирр, о путешествии на плоту, о Димии‑некромансерше и ее шайке, собирающей дань с мирных жителей, о Сером Рыцаре, страдающем бессонницей, о загадочном появлении Танка на Острове Туманов, о своей смерти, смерти Серого Рыцаря и исчезновении Белиала.
А потом ему пришла в голову мысль, что надо начать вести дневник. Тогда он сможет войти в курс дела, едва только возродится после очередной смерти.
Он подумал, что такое жизнеописание может быть похоже на Евангелие, и эта мысль весьма его позабавила.
Действительно: он – сын божий, созданный непорочным путем. Спутники его – апостолы. Цель его жизни, если верить легендам, – спасение людей этого мира от пришельцев завоевателей, для чего и дадены ему уникальные способности, о которых он, наверное, знает еще мало что…
И тут ему стало страшно; подумалось: а что если именно так все и задумано кем‑то?
– Послушайте! – поспешил он громкими словами перебить свои мысли. – Что это за место – Слой? Гоблины хотят отправиться туда, чтобы снова стать дикими.
Ирт приостановился, дождался Богоборца, пошел рядом с ним.
– Слой – это не место, – назидательно сказал он. – Слой – это целый мир, в котором прежде жили все нерожденные, как в мире небесном живут наши умершие, а в мире высшем обитают Двуживущие. Кроме нерожденных в Слое жили Траши – существа, которые потеряли веру в рождение, и потому обреченные на вечное мучительное заточение. Все входы в Слой были крепко запечатаны, и никакая сила, никакая магия не могла уничтожить эти печати. Никто не мог проникнуть в Слой, и никто – кроме нерожденных, которым пришло время родиться, – не мог его покинуть. Но однажды Траши взбунтовались и стали убивать всех нерожденных. И тогда все меньше и меньше детей стало появляться в Мире. Люди старели и умирали – и некому было их заменить. Опустели поля, обезлюдели села, вымерли деревни. И обеспокоенные творцы спросили у Трашей, зачем они уничтожают нерожденных. Те пообещали прекратить убийства, но потребовали открыть Слой, чтоб и они могли его покинуть. Творцы согласились – и Мир содрогнулся, когда в сотне мест выросли к небу черные каменные обелиски. Они раскололись, обнажив горячее нутро, похожее на огненный кисель. А потом земля приподнялась, наполняясь воздухом, и медленно опустилась, дыханием своим выдувая из огненного киселя пузыри и остужая их. Так появились ворота в Слой – и Траши бросились на свободу. Они пробили тонкие, еще горячие стенки каменных пузырей и очутились в Мире. Но они так и остались нерожденными, и потому не обрели тел, а превратились в бестелесных созданий: в духов, привидений, сущностей. Слой же с того дня стал доступен всем. Чтоб оказаться там, надо лишь войти в ворота, которые мы теперь называем Холами. И многие ушли туда – разбойники, скрывающиеся от мести ими обиженных, могучие воины, для которых в Мире не осталось достойных противников, ищущие новых откровений маги… Семьями, хуторами, а то и целыми деревнями переселялись в Слой Одноживущие. Им казалось, что земля там урожайней, и руда богаче, и дичь вкусней. Наверное, так оно и есть. Только вот и опасностей там больше.
– А как же нерожденные? – спросил Глеб.
– А нерожденные теперь обитают в другом месте, – сказал Ирт. – Говорят, что есть еще один Слой, и входы в него так же накрепко запечатаны. Но не все нерожденные способны родиться, а потому появляется там все больше и больше новых Трашей, которые, возможно, когда‑нибудь тоже захотят выйти на свободу…
Глеб задумался, но не над легендой, а над тем, что за ней стоит.
Очевидно, Слой – это очередное расширение Мира. Нечто подобное уже случалось – когда попавшие в Мертвое Течение мореплаватели открыли Архипелаг, или когда в непроходимых горах на востоке Мира разверзлось широкое ущелье, ведущее прямо в Долину Хищных Фламинго. Новые земли, новые существа, новые опасности – Мир должен меняться, иначе он начинает приедаться игрокам.
Теперь вот Слой – не какая‑нибудь долина или семья островов, а целый мир со своей историей, со своими легендами.
И Одноживущим невдомек, что легенды эти сочинялись в кабинетах. Они не понимают, что ни у Архипелага, ни у Слоя нет никакой истории, кроме придуманной. Раньше места эти просто не существовали. Но возникла в них необходимость – и они появились.
– А ты там был? – спросил Глеб у Ирта.
– Нет, – покачал тот головой. – Не доводилось… Но я слышал кое‑что…
– Что?
– Странное… Разное…
Так и не добившись от Ирта ничего конкретного, Глеб прекратил разговор. Тем более, что путь стал тяжелей – они вышли на старую вырубку, заваленную гнилыми бревнами, заросшую колючей малиной. Ирт сверился со схемой на бересте, кивнул удовлетворенно: они шли в точности, как предписывали охотники.
К вечеру должен был показаться тракт.
Глава 5
Танк почти не сомневался, что Кей Туровски лжет. Но все же решил кое‑что проверить.
Первым делом он еще раз просмотрел расшифрованные логи, убедился, что ошибки с его стороны не было. Затем подключился к шлюзам корпорации, через которые входили в Мир пользователи, затребовал у администраторов системный доступ, и после некоторой переписки, телефонного звонка и короткой видео‑конференции получил его. Просмотрев статистику подключений он убедился, что Кей Туровски, действительно, уже два месяца не показывался в игре. Особо внимательно Танк просмотрел записи за двенадцатое число – и опять не нашел следов Кея.
Это было странно.
И в то же время, это мало что доказывало.
Если Кей хотел сохранить инкогнито, он мог тем или иным способом обойти защиту и вычистить следы своего пребывания. Либо он воспользовался «черным ходом» – одним из пиратских шлюзов, с которыми корпорация борется уже давно, но не очень‑то успешно. Существовали и другие варианты тайного проникновения в Мир – но все они были связаны с противоправными действиями, и вряд ли добропорядочный гражданин добропорядочного европейского государства рискнул бы их использовать.
А что если Кей действительно не при чем? – задумался Танк. – Возможно ли такое, что его персонажем воспользовался кто‑то другой?
Конечно, возможно. Похищение «персов» было в ходу со стародавних времен. Тогда, правда, такой «угон» был по силам и малолеткам, начитавшимся специализированной литературы; теперь же дело это было не всякому специалисту по зубам.
А если этим занимается кто‑то изнутри? Некто, работающий в корпорации?
Вполне вероятно. И отловить такого ренегата будет ох как непросто…
Вздохнув, Танк снова полез на шлюзы. Перелопатить всю информацию вручную было невозможно. Да и программные анализаторы вряд ли могли чем‑то помочь, ведь Танк не знал толком, что именно ему надо искать. Но он рассчитывал на везение – раньше не раз надежды его оправдывались, так почему бы не понадеяться на удачу и сейчас. Все равно других идей пока нет.
А впрочем!..
Как там звали персонажа Кея? Шершень? А не выглядит ли этот самый Шершень как Белиал?
Примерно полчаса потребовалось, чтобы получить доступ к необходимой информации. Запустив программу визуализации, указав местоположение данных, Танк включил нейроконтактер и перенесся в темную комнату, где в конусе белого света медленно – словно на вертеле гриля – вращалась человеческая фигура. Это и был Шершень: коренастый молодой мужчина с широким лицом и длинными волосами – определенно воин.
И ни малейшего сходства с магом, что при встрече назвался Белиалом…
Покинув комнату и вернувшись в реальность, Танк почесал затылок.
История становилась все запутанней. И что хуже всего – он не был уверен, что движется в правильном направлении. Возможно, сейчас он делает пустую работу, гоняется за каким‑то никому не нужным хакером…
Танк сходил на кухню, сделал себе кофе и долго стоял у окна, глядя в серое небо и вороша мысли.
Потом он вернулся на место, выпил приторно сладкий, уже остывший кофе и снова взялся за работу.
Он просидел перед своими компьютерами девятнадцать часов сорок две минуты. В мгновение ока переносился он из одной части света на другую, в считанные секунды переходил из мира в мир, вел разговоры сразу с несколькими людьми, расшифровывал прошлое и моделировал неизвестное…
И когда он сделал все, что можно было сделать, то выяснил, что Кей Туровски не лгал, и что никакого Белиала в игре нет и никогда не существовало.
А были разные люди, в разное время называющие себя Белиалом – принявшие его облик.
Одержимые им…
Красная Дорога была размечена ярко‑алыми столбами. Деревянные таблички с черными цифрами указывали расстояние до Города – в километрах и в милях. Впрочем, столбы эти использовались не только как указатели – на том, к которому вышли товарищи, висел мертвый человек.
– Орден любит такие казни – чтоб на виду, – хмуро сказал Ирт. – И никто не решается снять бедолагу.
К дороге путники вышли под вечер, но лес покидать они не спешили – остановились на опушке за кустами, перекусили, отдохнули, дожидаясь наступления темноты. По тракту потоком двигались люди: конные и пешие, крестьяне и воины, расчетливые торгаши и отчаянные искатели приключений; гремели деревянные колеса телег, постукивали посохи магов, лязгали подкованные сапоги. Порой проезжали верховые патрули – в каждом три бойца, у каждого алая – словно кровью пропитанная – повязка на рукаве. Одноживущие шарахались от всадников, а те словно никого не замечали – двигались по середине дороги, переговаривались меж собой, смеялись холодно. Глеб видел, как старый крестьянин, то ли не услышав приближения патруля, то ли просто замешкавшись, был сбит лошадью с ног. Патрульные не остановились, лишь один из них лениво вытянул хлыстом по спине старика, и Ирт пробормотал:
– Повезло.
Горр скрипнул зубами. Глеб стиснул копье и приподнялся.
– Не надо! – поймал его за руку Ирт.
Патруль уходил дальше, крестьянин на четвереньках отползал в сторону, кто‑то уже спешил к нему на помощь, с опаской поглядывая на спины всадников, облитые сталью.
– Сейчас еще слишком светло, – сказал Ирт и показал на небо…
На тракт они вышли, когда поднялась яркая луна, а проехавший фонарщик длинными факелом зажег светильник на столбе, над головой обклеванного воронами мертвеца. Глеб ожидал, что к ночи дорога опустеет, но он ошибся. Народу поубавилось – и все равно путников было довольно много. Впрочем, теперь люди были не столь разношерстны – богатые купцы не показывались, крестьяне почти не встречались, зато появилось больше мрачного вида личностей – встреться Глеб с ними в глуши – не раздумывая схватился бы за оружие. Здесь же, похоже, опасаться было нечего: хмурые оборванцы шли мимо, не обращая внимания даже на тех путников, что казались легкой добычей. Оно и понятно – патрули Ордена теперь встречались чаще, и состояли они уже из четырех бойцов. Каждый раз, когда вдалеке раздавался цокот копыт, идущие по дороге люди вздрагивали, поднимали головы и жались к обочинам. Многие накидывали капюшоны, другие прятались в тень.
Всадники проезжали – и путники переводили дыхание, прибавляли шаг, торопясь к своим неведомым целям.
– Кто они такие? – спросил Глеб у Ирта. Тот пожал плечами:
– У любого человека может быть множество причин путешествовать ночью.
– Они выглядят как разбойники.
– Ночью даже безобидный ребенок кажется разбойником, – усмехнулся Ирт. – Не бойся их, Богоборец. Опасайся только людей Ордена…
Они шли от столба к столбу, поглядывая на контрастные цифры, освещенные фонарями, пряча лица от проезжающих патрулей.
Высоко в небе висела бледная луна, и матовый свет ее делал мир черно‑белым.
Человек, имя которого знали немногие, сидел за письменным столом и клевал носом. Ему давно уже следовало покинуть Мир и вернуться в реальность, но одно незаконченное дело требовало его присутствия – и он держался, стараясь не обращать внимания на головную боль и общую вялость.
Он ждал важных новостей.
– Добрый вечер, – раздался вдруг тихий голос за спиной, и человек вздрогнул.
Позади была глухая каменная стена – только она и могла говорить.
Человек медленно повернул голову. И увидел белый, вроде бы гипсовый барельеф – на месте, где кроме крашенной неровной штукатурки никогда ничего не было.
– Извините, что я вот так, – шевельнулись губы гипсового лица. – Просто мне важно наглядно продемонстрировать, что я персона, достойная уважения и вашего внимания. Думаю, теперь вы меня выслушаете с бльшим интересом. Я не ошибся, магистр Оникс?
Человек, имя которого мало кто знал, сильно удивился, но постарался ничем этого не выдать.
– Кто вы такой, как сюда попали и откуда знаете, как меня зовут?
– О! У меня множество имен, но вряд ли они вам что‑то скажут. Попал я сюда самым обычным способом – сделал эту стену своей частью. А имя ваше мне знакомо давно. Равно как и имена других интересных людей. Никогда нельзя предугадать, чья помощь может пригодиться, не правда ли? Но я предусмотрителен. Как и вы, впрочем. Потому предлагаю вам взаимовыгодное сотрудничество.
– Взаимовыгодное сотрудничество со стеной? – хмыкнул магистр Оникс.
– Можете считать, что со всем стенами. Вам же не хочется, чтоб они рушились вокруг вас? Поверьте, это может здорово затруднить жизнь… – По крашеной штукатурке побежала трещина. Магистр Оникс смотрел, как она тянется к потолку, и досадуя на вялость мысли, пытался понять, кому принадлежит лицо‑барельеф.
– Хорошо, – сказал он, когда трещина уперлась в потолок. – Я готов обсудить ваши условия, хотя, честно скажу, не понимаю, что происходит.
– Рад определенно ответить хоть на один ваш вопрос: происходит разговор, в котором я пытаюсь убедить вам помочь мне найти одного человека. Естественно, за разумную плату – деньгами, вещами или ответной услугой. Нужного мне человека зовут Глеб Истомин. Впрочем, он более известен как Богоборец. Наверняка, вы слышали это имя. Так вот – я хочу его найти. Я хочу его остановить. Я хочу его видеть. Желательно, живым. Впрочем, можно и мертвым.
– И с чего вы взяли, что я могу быть полезен в этом деле? Вы же видите, я обычный конторщик!
– Дорогой магистр! Я знаю, что стоит за вашей конторой, и знаю, чем занимаетесь вы – обычный конторщик с познаниями мага высокого ранга. Поверьте, я с большим интересом следил, как развивается ваш Орден. И то, что я снизошел до разговора с вами, показывает, что я считаю вас человеком с большим потенциалом, а вашу организацию – мощным инструментом.
– А вы не отличаетесь скромностью, – заметил Оникс.
– Ну что вы! В реальной жизни я довольно скромный человек. Это здесь я – почти бог. Впрочем, речь сейчас не о том. Вы готовы принять мое предложение?
– Разве богу нужна помощь?
– Я сказал «почти бог»! – Стена хрустнула, просела; качнулась бронзовая люстра в сотню свечей. – У меня слишком мало времени, и недостаточно глаз, чтоб заниматься поиском беглеца. Под вашим же управлением находятся многие сотни Двуживущих, большая часть которых сосредоточена в нужном мне месте. Вы действительно способны мне помочь, но и я могу оказаться вам полезен. К чему наживать могущественного врага, когда можно получить могущественного друга?
– Безымянного друга?
– Вы хотите узнать мое имя? Вас настораживает, что я не называю его? Но разве вы не понимаете, что имя ничего не значит?.. Хорошо: Дьябло – одно из моих имен.
– Бог по имени Дьябло? Это по меньшей мере забавно.
– А я люблю хорошие шутки. И мне нравятся выдержанные люди. Что ж, вы показали свою выдержку. Теперь пора принимать решение.
Магистр Оникс вылез из‑за стола, развернул стул, сел лицом к барельефу, закинул ногу на ногу. Сказал, помолчав:
– Я подозревал, что в Мире есть люди, подобные вам, сэр Дьябло. И мне всегда хотелось познакомиться с таким человеком. Но, боюсь, мы вряд ли сможем помочь вам, если только вы не расскажете о Богоборце что‑то еще – конкретное и полезное.
– Конечно! Я покажу вам, где его видели в последний раз, расскажу, где потерялся его след. Я дам вам его точный портрет, и опишу его спутников. Впрочем, в них я не уверен – наверняка знаю, что их двое, но кто они такие – могу лишь догадываться… Так что, по рукам?
– По рукам, – кивнул магистр. И внимательно оглядев живой барельеф, добавил осторожно и с легкой улыбкой: – Знать бы только, где сейчас ваши руки, лорд Дьябло…
Лошадей купили ночью, в селе, за которым на вытоптанном поле раскинулись шатры и палатки ярмарки. Торговли в эту пору, конечно же, не было. Лишь в двух дощатых домиках светились окна и щели в стенах, и сыпали искрами железные трубы, похожие на задранные в небо стволы мортир – эти скромные заведения работали круглосуточно, продавали путникам горячую еду и холодную выпивку. По спящей ярмарке гулял ветер, шевеля пологи, и бродили три сторожа с колотушками. К одному из них и подошел Ирт.
– Спокойной службы, уважаемый.
– И вам всего хорошего, – ответил сторож, с опаской поглядывая в сторону вооруженного Глеба.
– Нам бы лошадей у кого купить.
– Лошадей у нас продают, вы верно пришли. Вам туда надо… – Сторож махнул рукой. – Только до утра подождать придется. Сами видите – никого нет. Можете прямо там устроиться – на соломе. А можете в любой трактирчик заглянуть – за кружкой пива время летит быстро.
– Мы ждать не можем, – сказал Ирт. – Нам сейчас надо.
Сторож поскучнел, пожевал губу:
– Так ведь спят же все.
– А спящего всегда разбудить можно, – заметил Ирт и подкинул в воздух серебряную монетку. – Если он, конечно, не Двуживущий.
– Разбудить – оно, конечно, да… – протянул сторож. – Если знать, кого будить и где…