В соответствии со ст. 10 Конституции РФ государственная власть осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Однако, будучи составляющими (ветвями) государственной власти, они реализуются в полном взаимодействии, уравновешивая друг друга.
Идея разделения властей в государстве возникла в древние времена, однако накал дискуссии относительно ее истоков не угасает и до наших дней. При этом никто из исследователей данной проблемы не опровергает того, что эта идея в той или иной плоскости выдвигалась еще Платоном, Аристотелем, Полибием, Эпикуром и их последователями. Заметную роль в развитие теории разделения государственной власти сыграл английский публицист и общественный деятель Д. Лильберн (1614—1657), который в числе первых высказал идею возможного разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную. Целесообразность дифференциации государственной власти Д. Лильберн рассматривал как гарантию обеспечения законности деятельности должностных лиц, уничтожения произвола и обеспечения прочности управления[1].
И все же доминирующей в юридической литературе является точка зрения, согласно которой основоположниками теории разделения властей считаются Дж. Локк (1632—1709), Ш. Л. Монтескье (1689—1775), Ж.-Ж Руссо (1712—1778). Здесь уместно подчеркнуть, что Локк не видел в судах потенциала для формирования самостоятельной ветви власти, полагая, что слабые руки правосудия не смогут карать влиятельных преступников, обладающих большими возможностями. В двух трактатах о государственном правлении (во втором трактате в гл. XI—XIV) он представляет систему государственной власти в виде двух ветвей: исполнительной и законодательной. Что же касается суда и судей, то Локк отводил им роль проводников закона, поскольку, как он считал, законодатель не может брать на себя право повелевать посредством деспотических законов. В этом смысле теоретические взгляды на государственное устройство Ш. Л. Монтескье, изложенные в работе «О духе законов», вполне конкретны. В каждом государстве, утверждал он, есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, власть, ведающая вопросами гражданского права[2].
Суд как институт и как непрерывный процесс взаимодействия людей сейчас никак иначе, как третьей властью, не называют. Такая оценка, по мнению ряда ученых, исторически неверна. С их точки зрения, судебная власть — это первая, самая ранняя форма власти, предшествовавшая законодательной и исполнительной. Тем самым суд исторически ставится на более почетное место. Следовательно, полагают они, судебная власть имеет приоритет перед остальными ветвями власти[3].
Не менее эмоциональны и те авторы, по мнению которых Монтескье перечислил ветви власти в зависимости от их регулятивной роли в обществе[4].
Представляется, что дискуссия по данному поводу лишена практической значимости, поскольку сама по себе идея дифференциации государственной власти заключается в их взаимном уравновешении ветвей власти, и от того, в какой последовательности мы их назовем, вряд ли изменится функциональное предназначение каждой из них.
И все же с момента своего зарождения концепция разделения властей воспринималась неоднозначно. В результате она нашла практическую реализацию в государственном устройстве не всех стран, включая дореволюционную Россию. До 1917 г., как известно, верховная власть принадлежала царю, который ее ни с кем не делил, в том числе и с судами. Придя к власти, большевики провозгласили лозунг: «Вся власть Советам!» По сути, этот лозунг стал политико-правовой доктриной и для СССР. Лишь в начале 1922 г. концепция разделения властей была закреплена на конституционном уровне (ст. 3 Конституции РСФСР 1922 г.). Дальнейшее законодательное развитие теория разделения властей получила в ст. 10 Конституции РФ 1993 г., в которой сказано, что государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны. В соответствии с этим конституционным положением в Российской Федерации законодательную власть осуществляет Федеральное Собрание (ст. 94 Конституции РФ), исполнительную — Правительство РФ (ст. 110 Конституции РФ), судебную — суды (ст. 118 Конституции РФ). Президент РФ как глава государства обеспечивает функционирование и взаимодействие органов государственной власти, определяя основные направления внутренней и внешней политики государства (ст. 80 Конституции РФ).
Таким образом, можно констатировать, что в современной России судебная власть как самостоятельная ветвь государственной власти реализуется судами. В то же время в силу отсутствия официального толкования судебной власти в юридической науке сложился многоголосый хор различных точек зрения ученых относительно определения этого феномена.
Термин «власть» имеет широкий диапазон употребления. Большинство отечественных ученых главный акцент делают на ее способности подчинять своей воле, управлять или распоряжаться действиями других людей. Например, в Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой под властью понимается право и возможность распоряжения кем-чем-либо, повелевать, управлять кем-чем-либо, господство, сила[5]. Аналогичное толкование мы встретим в Словаре русского языка под редакцией С. Г. Бархударова и др.[6] В. Даль определяет власть как право, силу и волю над чем-либо, свободу действий и распоряжений, начальствование[7]. В зарубежной литературе власть определяется через способность контролировать поведение людей[8]. В свою очередь, философы рассматривают категорию власти как особые волевые отношения между людьми[9]. Так или иначе, содержание и сущность власти сводится к праву повелевать и принуждать. Что же касается термина «судебная власть», то и в науке и на практике можно встретить его применение в различных значениях. Например, одни ученые полагают допустимым говорить, что судебная власть — это суд, т.е. система соответствующих учреждений. При этом подчеркивают, что власть — это не только те или иные учреждения, но и функции, которые им принадлежат, а также их осуществление, реализация[10]. Противоположную позицию занимают другие авторы, утверждая, что власть — это не какое-то лицо, орган, объединение, учреждение. Они действующие лица, но не власть. Они лишь реализуют предоставленную возможность делать что-то, влиять на чьи-то поступки, достигать какой-то цели[11].
И это верно, поскольку семантика слова «власть» не позволяет свести судебную власть к учреждению или системе учреждений, наделенных этой властью[12]. Как правильно заметил профессор К. Ф. Гуценко, судебная власть — роль, но не актер, это полномочия, функция, но не ее исполнитель. То есть судебной властью следует считать не суд, не судей или судебных приставов, а предоставленные им полномочия (возможности) властного (распорядительного) характера[13].
Порой судебная власть и его принципы отождествляются с правосудием и судопроизводством[14]. Причем такой знак равенства допускает иногда и законодатель. Между тем подобное отождествление явно ошибочно, поскольку власть реализуется через правосудие, посредством судопроизводства.
Судопроизводство, как и правосудие, является средством, процессуальной формой реализации судебной власти. Для употребления предоставленной власти у суда другой возможности нет.
Итак, судебная власть — это самостоятельный вид государственной власти, осуществляемый судьями (судом) в форме правосудия посредством конституционного, гражданского, административного, арбитражного и уголовного судопроизводства.
В юридической литературе есть и другие определения судебной власти[15]. Например, некоторые авторы полагают, что судебная власть осуществляется в форме не только правосудия, но и конституционного контроля, судебного контроля за законностью нормативных актов, законностью и обоснованностью решений и действий органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное расследование, а также в форме обеспечения исполнения судебных решений, разъяснения действующего законодательства по вопросам судебной практики, участия в формировании судейского корпуса и содействия органам судейского сообщества, контроля за законностью решений местных представительных и всех исполнительных органов[16].
Мы полагаем, что судебная власть как особый вид государственной деятельности предназначена только для разрешения споров о праве, а поэтому реализуется посредством единственно возможной, предусмотренной ст. 118 Конституции РФ, формы — осуществления правосудия[17]. Вся остальная деятельность должностных лиц органов судебной власти основана на компетенции.
Подчеркивая это обстоятельство, мы исходим из того, что указанная конституционная норма настолько точно определяет форму реализации судебной власти, что аргументация ошибочности любой иной ее интерпретации в силу явной очевидности теряет смысл. Это во-первых. Во- вторых, если в полномочия судьи Конституционного Суда не входит отправление правосудия, то по логике вещей он не должен обладать и статусом судьи[18]. То же самое можно сказать и в отношении всякой процессуальной деятельности любого другого судьи, также облаченного в мантию и также принявшего присягу судьи. В противном случае теряется особое предназначение судебной власти, нивелируются ее сущность и содержание. Что же касается непроцессуальной деятельности судей и аппарата судов, то она по отношению к правосудию носит субсидиарный, обеспечительный характер и определяется не властными полномочиями, а компетенцией[19]. Наряду с общими родовыми признаками, характеризующими любую другую ветвь государственной власти, судебная власть обладает следующими свойственными только ей признаками[20].
1. Судебная власть как вид государственной власти выражает волю государства. Будучи разновидностью государственной власти, судебная власть обладает всеми присущими любой другой социальной власти родовыми признаками и чертами. В то же время суды имеют существенное отличие от других государственных органов, исполняющих законодательные и исполнительные функции.
Однако сказанное не означает, что судебная власть полностью изолирована от законодательной и исполнительной властей и их органов. Все три ветви власти представляют собой единую систему государственной власти и являются ее проводниками. Поэтому в своей деятельности они взаимодействуют между собой, уравновешивая друг друга.
2. Судебная власть осуществляется только государственными органами, именуемыми судами и состоящими из профессиональных судей, в состав которых могут входить представители народа в качестве присяжных и арбитражных заседателей. Это реальная власть, динамично проявляющаяся в процессе судопроизводства.
3. Судебная власть реализуется в форме правосудия посредством конституционного, административного, уголовного, гражданского и арбитражного судопроизводства. Заметим, что в ч. 2 ст. 118 Конституции РФ в перечне видов судопроизводств, посредством которых реализуется судебная власть, отсутствует арбитражное судопроизводство. Однако это обстоятельство не является основанием для исключения названного вида судопроизводства из средств реализации судебной власти, поскольку ст. 127 Конституции РФ, восполняя упомянутый пробел, относит к компетенции арбитражных судов разрешение экономических и иных дел, что возможно только посредством судопроизводства. Таким образом, регулятивная функция судебной власти распространяется на все сферы жизнедеятельности общества.
4. Судебная власть в Российской Федерации едина, что определяется единой судебной системой РФ. Конституция РФ и Закон о судебной системе установили исчерпывающий перечень судов, порядок их образования и упразднения. Создание чрезвычайных судов исключается.
5. Независимость, самостоятельность и обособленность судебной власти. Суть этого признака заключается в том, что судья не связан чьим-либо мнением при принятии решения в процессе отправления правосудия. Более того, судьи вправе руководствоваться только законом и обязаны не допускать вмешательства в свою деятельность при принятии решения по конкретным делам, от кого бы оно ни исходило — от вышестоящих судебных инстанций или непосредственного судебного начальства. Характеризуя независимость судей, И. Я. Фойницкий писал: «Она есть плод твердого убеждения и высокой, безупречной нравственности»[21]. В то же время независимость судей не означает, что судьи не должны принимать во внимание официальные разъяснения высших органов судебной власти по тем или иным вопросам судебной деятельности или же игнорировать рекомендации, выработанные на основе обобщения судебной практики. Независимость судебной власти — не самоцель. Она имеет одно единственное предназначение — обеспечить правосудность принимаемых судебной властью решений, и только. Самостоятельность судебной власти означает, что судьи при отправлении правосудия действуют самостоятельно в соответствии с полномочиями, предоставленными законом. Судебные функции суд не делит с другими органами государственной власти. Решения судов не нуждаются в утверждении вышестоящим начальством. По вступлении в законную силу они становятся обязательными для исполнения теми, кого они касаются.
Обособленность судебной власти состоит в том, что судьи в государственном механизме занимают особое место, которое; обусловлено спецификой выполняемых функций. Они организационно не входят ни в какой другой государственный орган.
Судебная власть осуществляется на основе принципов, закрепленных в Конституции РФ.
Приведенный перечень признаков судебной власти не является исчерпывающим. В научной и учебной литературе встречаются и другие классификации[22]. Мы назвали лишь основные (общепризнанные), раскрывающие сущность судебной власти, ее особенности и предназначение.