"Я не знаю с чего начать," сказал он, сжимая сильнее, будто массируя, ее пальцы, как будто он мог стереть ответ. "Так много есть чего сказать тебе, и я должен сделать это правильно."
Также как она хотела, чтобы слова Даниэля были простым признанием в любви, Люси знала лучше (??). Даниэль собирался сказать что-то трудное, то, что могло бы объяснить многое о нем, но также для Люси может будет тяжело услышать.
"Может попробуешь что-то вроде "у меня есть плохая и хорошая новость?" предложила она.
"Хорошая мысль. Что ты хотчешь в первую очередь?
"Большинство людей,сначала, хотят хорошие новости."
"Может быть, это так, сказал он. "Но ты не очень похожа на обычных людей".
"Хорошо, я, сначала,возьму дурные вести."
Он закусил свою губу. "Тогда обещай мне, ты не уйдешь прежде, чем я доберусь до хороших новостей?"
Она не собиралась уходить. Не сейчас, сейчас, когда он больше не отталкивает ее. Не тогда, когда он рядом и предлагает некоторые ответы на длинный список вопросов, ответы на которые она искала в течение последних нескольких недель.
Он поднес ее руки к своей груди и держал их возле своего сердца. "Я собираюсь сказать тебе правду," сказал он. "Ты не будешь мне верить, но ты имеешь право знать. Даже если это тебя убивает."
"Хорошо". Внутренности Люси стянулись в кровоточащий узел боли, и она могла чувствовать, как колени начало трясти. Она была рада, когда Даниэль заставил ее сесть.
Он шагнул назад и вперед, затем сделал глубокий вдох. "В Библии…"
Люси застонала. Она ничего не могла поделать, у нее была реакция коленного рефлекса на разговоры о Воскресной школе. Кроме того, она хотела обсудить их самих, а не какую-то моралистическую притчу. Библия не давала ответов на любой из ее вопросов о Даниэле.
|
|
"Только слушай," сказал он, стреляя в нее глазами. "В Библии ты знаешь, как Бог раздувает проблему о том, как все должны любить его всей своей душой? Как это должно быть безоговорочным, и непревзойденным?"
Люс пожала плечами. "Наверное."
"Хорошо" сказал Даниил, пытаясь подобрать правильные слова. "Это требование не применяется только к людям".
"Что ты имеешь введу?Кто еще? Животные?"
"Иногда, конечно," сказал Даниэль. "Как и змей. Он был проклят после того как он соблазнил Еву. Проклят, чтобы скользить по земле навсегда.
Люс дрожала, вспоминая Кэма. Змея. Их пикник. То ожерелье. Она протирала свою чистую, голую шею, рада,что избавлена от этого.
Он пробежал пальцами по ее волосам, по ее шее. Она вздохнула, в состоянии блаженства.
"Я хочу сказать… Я думаю, можно сказать, что я проклят, тоже, Люси. Я был проклят на долгое, долгое время". Он говорил так, будто чувствовал горечь слов. "Я сделал выбор однажды, выбор, который я верил во-что я все еще верю, хотя-"
"Я не понимаю," сказала она, качая головой.
"Конечно, ты не понимаешь," сказал он, опускаясь на землю рядом с ней. "И у меня не лучший послужной список, чтобы объяснить тебе это". Он почесал затылок и понизил голос, будто говорил сам себе. "Но все, что могу сделать, это попытаться. Ничего не происходит".
"Хорошо", сказала она. Он сбил ее с толку, и он ведь он практически ничего не сказал еще. Но она старалась выглядеть менее потерянной, чем она себя чувствовала.
|
|
"Я влюблялся," объяснил он, беря ее руки и сильно сжимая. "Много раз. И каждый раз, это заканчивается катастрофически."
"Снова и снова". Слова ее почувствовать дурноту. Люси закрыла глаза и отдернула свои руки. Он уже говорил ей это. В тот день на озере. Он был разбит. Он обжегся. Зачем вспоминать этих других девчонок сейчас? Это ранило тогда и ранило еще больше сейчас, как острая боль в ребрах. Он сжал ее пальцы.
"Посмотри на меня," умолял он. "Вот то, где это становится трудно."
Она открыла свои глаза.
"Человек, в которого я влюбляюсь каждый раз, ты."
Она задержала дыхание, и хотела выдохнуть, но вышло как острый, сокращающийся смех.
"Правильно, Даниэль," сказала она, начиная вставать. "Ничего себе, ты действительно проклят. Это кажется ужасным."
"Послушай". Он толкнул ее обратно вниз с такой силой, что она почувствовала пульсацию в плече. Его глаза сверкали фиолетовым и она поняла, что он начинал сердится. Что ж, она тоже.
Даниэль взглянул вверх на персиковое дерево, как бы прося помощи. "Я молю тебя, позволь мне объяснить." Его голос дрогнул. "Проблема не в том, чтобы любить тебя."
Она сделала глубокий вдох. "В чем тогда? Она заставила себя слушать, быть сильнее и не обижаться. Даниэль посмотрел, будто он был разбит достаточно для них обоих.
"Я обречен жить вечно", сказал он.
Деревья шелестели вокруг них, и Люси заметила малейшую струйку тени краешком глаза. Не мрачный, всепоглощающий вихрь черноты из бара прошлой ночью, но предостерегающую. Тень держалась на расстоянии, хладнокровно располагаясь за углом, но она ждала. Ее. Люси чувствовала сильный озноб, глубоко в ее костях. Она не могла подавить ощущение, что что-то колоссальное, черное, как ночь, что-то окончательное было в пути.
|
|
"Прости," сказала она, переводя взгляд обратно на Даниэла. "Не мог бы ты, хм, повторить это еще раз?"
"Я обречен жить вечно", повторил он. Люси все еще была потеряна, но он продолжал говорить, поток слов выплескивался из его рта. "Я обречен жить, и смотреть, как дети рождаются и растут, и влюбляются. Я смотрю, как они заводят своих детей и стареют. Я смотрю, как они умирают. Я приговорен, Люси, наблюдать за этим всем снова и снова. Всем, кроме тебя. Его глаза были стеклянными. Его голос упал до шепота. "Ты не влюбишься…"
"Но…," прошептала она в ответ. "Я… влюбилась."
"Ты не можешь иметь детей и состариться,люси"
"Почему нет?"
"Ты уходишь каждые семнадцать лет"
"Пожалуйста - "
"Мы встречаемся. Мы всегда встречаемся, так или иначе мы всегда оказываемся вместе, независимо от того куда я иду, независимо от того как я пытаюсь отдалить себя от тебя. Это никогда не имеет значения. Ты всегда находишь меня."
Сейчас, он смотрел на свои сжатые кулаки, будто он был не в состоянии поднять глаза, и хотел кого-нибудь ударить.
"И каждый раз, когда мы встречаемся, ты влюбляешься в меня -"
"Даниел - "
"Я могу сопротивляться тебе или сбежать от тебя или попробовать проявить твердость, чтобы не ответить тебе, но это не имеет никакого значения. Ты влюбляешься в меня, и я в тебя."
"Это настолько ужасно?"
"И это убивает тебя."
"Хватит!" закричала она."Что ты пытаешься сделать? Отпугнуть меня?"
"Нет." Фыркнул он. "Это все равно не сработает."
"Если ты не хочешь быть со мной…," сказала она, надеясь, что это было детально разработанная шутка, прощальная речь, чтобы закончить все, а не правда. Это не могло быть правдой. "… есть вероятно более правдоподобная история, чтобы рассказать."
"Я знаю, что ты не можешь мне верить. Это - то, почему я не мог сказать тебе до сих пор, когда я говорил с тобой. Поскольку я думал, что я понял правила, и… мы поцеловались, и теперь я ничего не понимаю."
Она припомнила слова, произнесенные им прошлой ночью: Я не знаю, как это остановить. Я не знаю, что сделать,
"Потому что ты поцеловал меня".
Он кивнул.
"Ты поцеловал меня и, когда мы перестали целоваться, ты удивился."
Он кивнул снова, имея изящество выглядеть немного робким.
"Ты целовал меня," продолжила Люс, пытаясь связать все воедино, "думая, что я это не переживу?"
"Полагаясь на предыдущий опыт," сказал он хрипло. "Да."
"Это просто сумасшествие," сказала она.
"Это не о поцелуе на сей раз, это о том, что это означает. В некоторых жизнях мы можем целоваться, но в большинстве мы не можем." Он погладил ее щеку, и она боролась с тем, как хорошо это чувствовать. "Я должен сказать, я предпочитаю жизни, где мы можем целоваться." Он смотрел вниз. "Хотя это действительно делает потерю тебя намного тяжелее."
Она уже хотела на него разозлиться. Придумывать такую безумную историю, вместо того, чтобы заключить ее в объятия. Но что-то подсознательно подсказывало ей, не убегать от Даниэла прямо сейчас, а выслушать его объяснения.
"Когда ты терял меня", сказала она, выделяя каждое сказанное слово. "Как это происходило? Почему?"
"Это зависит от тебя, от того, насколько ты занимаешься нашим прошлым, на том, как хорошо ты меня узнала, кем я являюсь." Он опустил свои руки пожал плечами. "Я знаю, что это звучит невероятно-"
Безумно
Он улыбнулся. "Я собирался сказать неопределенно. Но я стараюсь не скрыть от тебя ничего. Это просто очень, пре очень деликатная тема. Иногда, в прошлом только разговор на эту тему…"
Она попыталась прочитать слова по его губам, но он так ничего ине сказал.
"Убивал меня?"
"Я хотел сказать разбивал мне сердце."
Совершенно очевидно, что ему было больно, и Люси хотела утешить его. Она могла чувствовать как что-то тянуло ее, что-то в ее груди дергало ее вперед. Но она не могла. Тогда она почувствовала уверенность, что Даниэль знал о светящемся фиолетовом свечении. То, что он имел отношение к этому.
"Кто ты?" спросила она. "Что-то вроде…"
"Я брожу по земле всегда зная, где-то в уголке моего разума, что ты придешь. Я раньше искал тебя. Но потом, когда я начал скрываться от тебя - из-за разбитого сердца я знал, это было неизбежным - ты начала искать меня. Мне не потребовалось много времени, чтобы осознать, что ты приходишь каждые семнадцать лет".
Семнадцатый день рождения Люс был в конце августа, за две недели до того, как она зарегистрировалась в Мече Кресте. Это было грустное празднование, только Люс, ее родители, и приобретенный в магазине пирог. Не было никаких свечей, на всякий случай. И что относительно ее семьи? Они возвращались каждые семнадцать лет, также?
"Это не достаточно долго для меня, чтобы когда-либо закончить это до этого," сказал он. "Но достаточно долго для того, чтобы я сделал это снова."
"Так ты знал, что я приду?" с сомнением спросила она. Он выглядел серьезным, но она все еще не могла поверить. Она не хотела.
Даниэль покачал головой. "Не день, когда ты появилась. Это совсем не так. Разве ты не помнишь мою реакцию, когда я увидел тебя? Он взглянул вверх, будто он сам вспоминал это. "Первые несколько секунд каждый раз, я всегда в таком приподнятом настроении. Я забыл кем являюсь. Затем я вспоминаю."
"Да," сказала она медленно. "Ты улыбнулся, а потом…поэтому ты меня отшил?"
Он нахмурился.
"Но если это происходит каждые семнадцать лет, как ты говоришь," сказала она, "ты также знал, что я приеду. Ты, как бы предчувствовал это."
"Это сложно, Люси."
"Я видела тебя в тот день, прежде чем ты увидел меня. Вы смеялись с Роландом во дворе. Вы смеялись а я ревновала. Если ты все знал, Даниил, если ты такой умный, что можешь предсказать, когда я собираюсь приехать, и когда я умру, и как трудно все это будет для нас, как ты мог смеяться? Я не верю, сказала она, чувствуя в голосе дрожь. "Я не верю в это.
Даниэль нежно прижал палец к ее глазу и вытереть слезы. "Это такой красивый вопрос, Люси. Я обожаю тебя за это, и мне хотелось бы объяснить все лучше. Все, что я могу сказать тебе это: единственный способ жить вечность, уметь ценить каждую минуту. Этои все Я делаю.
"Вечность", повторила Люси. Еще одна вещь которую я не понимаю.
"Это не имеет значения. Я не могу смеяться как это было раньше. Как только ты появляешься, меня настигают."
"Это не имеете никакого смысла," сказала она, желая уйти прежде, чем стемнеет. Но история Даниэля была настолько более чем бессмысленна. Все время, которое она была в Мече Кресте, она полагала, что она сумасшедшая. Ее безумие бледнело по сравнению с Даниэлем.
"Нет никакого руководства для того, как объяснить это… девушке, которую вы любите," говорил он, переплетая ее волосы с его пальцами. "Я прилагаю все усилия, я могу. Я хочу, чтобы ты верила мне, Люси. Что я должен сделать?"
"Расскажи другую историю," сказала она горько. "Придумай более нормальное оправдание."
"Ты выдала себя, ты чувствовала, что знала меня. Я попытался отрицать это, пока мог, потому что знал, что это случится."
"Конечно, у меня было чувство, что мы где-то раньше встречались, " сказала она. Теперь к ее голосу примешался страх. "Например, в торговом центре или летнем лагере или где-то еще. Но не в какой-то прошлой жизни." Она покачала головой. "Нет… я не могу".
Она закрыла уши. Даниэль раскрыл их.
"И все же ты знаешь своим сердцем, это правда." Он сжимал ее колени и смотрел глубоко в ее глаза." Ты знала это, когда я следовал за тобой к вершине Corcovado в Рио, когда ты хотела видеть, что статуя закрывается. Ты знала это, когда я нес тебя две мили в Реку Иорданию после того, как ты заболела до Иерусалима. Я сказал тебе не есть все те даты(?). Ты знала это, когда ты была моей медсестрой в той итальянской больнице во время первой мировой войны, и перед тем, как я скрылся в твоем подвале во время чистки царя Санкт-Петербурга. Когда я измерял башенку твоего замка в Шотландии во время Преобразования, и кружил тебя в шаре коронации короля в Версале. Ты была единственной женщиной, одетой в черное. Было то, что поселок художников в Кенгуру Quintana, и марш протеста в Кейптауне, где мы провели ночь в ручке(?). Открытие Театра Земного шара в Лондоне. У нас были лучшие места в доме. И когда мое судно разрушало на Острове Tаити, ты была там, поскольку ты была, когда я был преступником в Мельбурне, и карманником в восемнадцатом столетии Ним, и монах в Тибете. Ты появляешься всюду, всегда, и рано или поздно ты ощущаете эти вещи, которые я только что сказал тебе. Но ты не будешь позволять себе принимать все это, как правду."
Даниэль остановился, чтобы отдышаться и посмотрел мимо нее, безнацеленно. Тогда он вытянулся, опираясь своей рукой на ее колено, посылая огонь через нее снова.
Она закрыла свои глаза, и когда она открыла их, Даниэль держал самый прекрасный белый пион. Он фактически пылал. Она поворачивалась, чтобы найти, откуда он взял его, как же она не заметила его прежде. Были только сорняки и гниющая плоть упавших фруктов. Они скрепили цветок. (возможно оба его взяли, я не знаю).
"Ты знала это, когда ты выбирала белые пионы каждый день в течение месяца тем летом в Helston. Помнишь это?" он уставился на нее, как он хотел увидеть это в ней. "Нет", он вздохнул. "Конечно нет. По-этому я завидую тебе."
Но пока он говорил, кожа Люси начала ощущать тепло, как будто она отвечала на слова, которые ее мозг не понимал, как реагаровать. Часть ее не была уверена в чем-нибудь больше.
"Я говорю все это - сказал Даниил наклонившись к ней таким образом, что их лбы касались, " - потому что ты - моя любовь, Люсинда. Для меня, ты - самое главное в жизни."
Нижняя губа Люси дрожала. Ее руки слабо тянулись к нему. Лепестки цветка, пропущены через их пальцы к основанию.
Почему ты загрустила?
Это было слишком, чтобы даже начать думать. Она отклонилась от Даниэля и встала, снимая листья и траву с джинсов. Ее голова вращалась. Она жила прежде?
"Люси"
Она покачала головой "Я думаю мне нужно где-то прилечь". Она облокотилась на дерево. Она чувствовала себя ослабленной.
"Ты не в порядке, сказал он, вставая и взяв ее за руку.
"Нет."
"Мне очень жаль." Даниэл вздохнул. "Я не знаю, на что я рассчитывал, рассказав тебе обо всем. Я не должен был… "
Она никогда бы не подумала, что наступит момент, когда ей нужно будет расстаться с Дэниелом, но она должна была уйти. То, как он смотрел на нее, она могла бы сказать, что он хочет предложить увидеться позже, чтобы они могли поговорить об этом, но она не была уверена в том, что это хорошая идея. Чем больше он говорил, тем больше она чувствовала как что-то пробуждается в ней - что-то, к чему она не была уверена, что готова. Она больше не чувствовала себя сумасшедшей - и не была уверена, что Дэниел им был. Для кого-то его объяснения были бы все более и более бессмысленными. Для Люси… она еще не была уверена, но что если его слова и были ответами, раскрывающими смысл ее жизни? Она не знала. Она боялась как никогда раньше.
Она пожала его свободную руку и повернулась в сторону своего общежития.Через несколько шагов, она остановилась и медленно обернулась.
Дэниел не двигался. "Что такое?" спросил он, приподняв подбородок.
Она встала недалеко от него. "Я обещала тебе что останусь до тех пор пока не услышу хорошие новости."
CHAPTER 17
Люси упала на кровать, давая уставшему, потрясенному организму отдохнуть. После того как она сбежала с кладбища и от Даниеля, она прибежала практически сразу в комнату.Она даже не потрудилась включить свет, из-за этого она споткнулась об кресло и ударилась пальцем об него. Люси свернулась в клубок и прижала ногу к себе. По крайней мере боль была чем-то реальным, с чем она могла справиться, что-то нормальное для этого мира. Она была так рада, наконец, в покое.
Раздался стук в дверь.
Она не могла прерваться
Люси проигнорировала стук. Она не хотел видеть кого-либо, кто бы это ни был, намек был понятен. Снова стук. Тяжелое дыхание, кто-то с аллергией, кашлял.
Пенни
Прямо сейчас она не могла видеть Пенни. Она или казалась бы сумасшедшей, если бы она попыталась объяснить все, что случилось с нею за прошлые двадцать четыре часа, или она сошла бы с ума, пытаясь надеть нормальное лицо и держать это в себе
Наконец, Люс услышал шаги Пенни, шагающие далеко внизу прихожей. Она вздохнула с облегчением, которое превратилось в длинное, одинокое хныканье.
Она хотела обвинить Даниэля в том, что он развязал это неконтролируемое чувство в ней, и в течение секунды, она попыталась вообразить свою жизнь без него. За исключением того, что это было невозможно. Как попытка помнить Ваше первое впечатление от дома после того, как Вы жили в этом в течение многих лет. Именно так он добрался до нее. И теперь она должна была выяснить способ пробраться через все странные вещи, которые он сказал ей сегодня вечером.
Но глубоко в уме, она все еще возвращалась к тому что он говорил о временах, что они провели вдвоем в прошлом. Возможно Люс не могла точно помнить моменты, которые он описал или места, которые он упоминал, но странным способом, его слова не были шокирующими. Все это было так или иначе знакомо.
Например, она всегда необъяснимо ненавидела даты. Даже вид их сделал ее чувство тошнотворным. Она начала утверждать, что у нее была аллергия, таким образом ее мама прекратила пытаться допекать ей этим. И она просила, всю свою жизнь, родителей что бы они ее отвезли в Бразилию, хотя сама не могла точно объяснить, почему именно туда. Белые пионы. Даниэль дал ей букет после огня в библиотеке. Всегда было что-то в них необычное, но такое знакомое.
небо за окном было древесно-угольным, с несколькими затяжками белого облака. В ее комнате было темно, но бледный, полный цветения букет, который стоял на подоконнике, выделялся в полумраке. Она стояли в вазе неделю, и ни один лепесток не увял.
Люси приподнялась и вдохнула их сладость.
Она не могла обвинить его. Да, он казался сумасшедшим, но он был также прав - она была той, кто пришел к нему снова и снова предположив, что у них была своего рода история. И это не было только это. Она была также той, кто видел тени, той, кто продолжал оказываться вовлеченным в смертельные случаи невинных людей. Она пыталась не думать о Треворе и Тодде, когда Даниэль начал говорить о ее собственных смертельных случаях - как он наблюдал, что она умерла очень много раз. Если бы был какой-нибудь способ понять такую вещь, то Люс хотела бы спросить, чувствовал ли Даниэль когда-либо себя ответственным. За потерю ее. Была ли его действительность подобна секретной, уродливой, наиважнейшей вине,с которой она оказывалась каждый день.
Она упала на кресло, которое оказалось по средине комнаты. Ауч. Когда она оказалась внизу, пытаясь нащупать хоть что-то, обнаружила книгу. (Я не уверена в переводе, слишком много она падала!)
Люси поднялась по стене и включила свет, искоса глянув на уродливую люминесцентную лампу. Книга в ее руках была той, которую она прежде не видела. Она была сделана с бледно-серой ткани, с потертыми углами и коричневым клеем у основания книги.
Наблюдатели: Миф в Средневековой Европе,
Книга предка Даниэля.
Она была тяжелой и пахла дымом. Она вытянула записку, которая была вложена внутрь книги.
Да, я нашла запасной ключ и вошла в твою комнату без разрешения. Я сожалею. Но это СРОЧНО!!! И я не могла тебя найти. Где ты пропадаешь? Ты должна это увидеть, нам нужно это обсудить. Встретимся через час. Будь осторожна, ХОХОХО Пен.
Люси положила записку рядом с цветами и взяла книгу в постель. Она села с ней свесив ноги над краем. Она просто держала книгу в руках иу нее возникло странное, теплое ощущение жужжания под кожей. Книга была почти живой в руках.
Она с треском ее открыла, ожидая расшифровать некоторое академическое оглавление или отыскать индекс в конце, но пока она не находила ничего даже отдаленно связанное с Даниэлем.
Она так и не получила после титульного листа
Внутри на передней обложке книги была наклеена фотография тона сепии. Это была очень старая карточка с визитным стилем фотографии, напечатанная на бумаге цвета пожелтевших белков. Кто-то нацарапал чернилами внизу: Хелстон, 1854,
Жар мелькнул на ее коже. Она сняла ее черный свитер через голову, но в майке все еще было жарко.
Воспоминание о голосе Даниеля гулко зазвучало в голове. "Я обречен жить вечно", - так он сказал. - "Ты приходишь каждые семнадцать лет. Ты влюбляешься в меня, а я - в тебя. И это тебя убивает".
Ее голова пульсировала.
Ты моя любовь, Люсинда. Для меня, ты всегда там есть.
Она касалась схемы картины, вклеенной в книге. Папа Люси, стремящийся гуру фотографии, восхитился бы по тому, каким хорошо сохранившимся было изображение, насколько ценным это должно быть.
Люси, с другой стороны, была обеспокоена людьми в образах. Потому что, если каждое слово из уст Даниила было правдой, то нет никакого смысла вообще.
Молодой человек, со светлыми короткими волосами и немного светлее глазами, в изящном, аккуратном пальто.Его поднятый подбородок и четкие скулы заставили его прекрасное одеяние выглядеть еще более выдающимся, но именно его губы привлекли внимание Люси. Точное очертание его улыбки, вместе с его взглядом… это составило в целом выражение, которое Люси видела в ее мечтаниях, последние несколько недель. И в течении нескольких дней, лично.
Этот человек выглядел как Даниэл. Даниэл, который только что сказал ей, что он любит ее и что она перевоплощалась десятки раз. Даниэл, который говорил так много вещей которые Люсси не хотел слышать, и поэтому убежала от него. Даниэл которого она оставила под персиковыми деревьями на кладбище.
Это было просто замечательной копией. Некий дальний родственник, автор книги, может быть, был тем у кого гены прямо по праву составляли генеалогическое дерево Даниила.
За исключением того, что молодой человек на картине находился рядом с молодой женщиной, которая также выглядела тревожно знакомой.
Люс держала книгу в дюймах от лица и детально изучал изображение женщины.Она была одета в черное кружевное, черное, шелковое платье, которое обтягивало тело к ее талии прежде, чем вздыматься в широких черных ярусах. Черные шнурованные браслеты, заключены на ее руке, оттеняли ее белые, голые пальцы.Ее маленькие зубки показались между ее губами, которые были разделены в легкой, непринужденной улыбке. У нее была светлая кожа, на несколько тонов светлее чем у человека. Глубоко посаженые глаза обрамленные густыми ресницами.Черное наводнение волос, которые упали волнами к ее талии.
Люс потребовалась минута, чтобы впомнить, как дышать, и даже затем, она все еще не могла оторвать свои напряженные глаза от книги. Женщина на фотографии?
Это была она.
Либо Люси была права, и ее память о Даниэле осталась после забытой поездки в Саванну, где они позировали для яркого, украшенного снимка в старой кабинке для фотографий, чего она не помнит, или же Даниэль был прав.
Люси и Даниэл знали друг друга
В совсем другом времени.
Она не могла отдышаться. Вся ее жизнь начала прокручиваться в ее мыслях, все перешло в проблему - зудящие темные тени, которые преследовали ее, ужасная смерть Тревора, мечты…
Она должна была найти Пенни. Если кто-либо мог придумать объяснение такого невозможного возникновения, это была бы Пенни. С непостижимой старой книгой, подвернутой под ее рукой, Люс оставила комнату и мчалась к библиотеке.
Библиотека была теплой и пустой, но кое-что о высоких потолках и бесконечных рядах книг раздражало Люс. Она шла быстро мимо нового стола требования, который все еще выглядел бесплодным и нежившим. Она перешла(?) огромный неиспользованный карточный каталог и бесконечную справочную секцию, пока она не достигла длинных столов в секции группового исследование.
Вместо Пенни, Люс нашла Aрриaн, играющую в шахматы с Роландом. Она выложила ноги на стол и одела полосатую кепку. Ее волосы были подвернуты под шляпой, и Люс, заметила, впервые,начиная с утра, когда она подстригла волосы Арриан, глянцевый, шрам под мрамор вдоль ее шеи.
Арриан была сосредоточена на игре. Шоколадная сигара качалась между ее губами, поскольку она рассмотрела свое следующее движение. Роланд скрутил свои дреды в два узла на макушке. Она давал Арриан хищно наблюдать, нажав на одну из своих пешек размером с палец.
"Поражение, с*ка," сказала Арриан торжествующе, сваливая короля Роланда, так же, как Люс, свалилась перед их столом. "Люсиндааа", пела она, осматриваясь. "Ты скрывалась от меня."
"Нет."
"Я кое- что слышала о тебе," сказала Арриан, заставляя Роланда наклонить его голову что бы расслышать. "Толчек локтем, подмигивание. Это значит что ты должна сесть и говорить. Прямо сейчас."
Люс прижимала книгу к ее груди. Она не хотела садиться. Она хотела обыскивать библиотеку для Пенни. Она не могла вести светскую беседу с Aрриан-особенно не перед Роландом, который убирал свои вещи от места рядом с ним.
"Присоединяйся к нам," сказал Роланд.
Люси неохотно опустилась на край сиденья. Она просто останется на несколько минут. Правда, она не видела Aрриан в течение нескольких дней, и при нормальных обстоятельствах, ей действительно не хотела бы упустить этот момент.
Но они были далеки от нормальных обстоятельств, и Люс ни о чем не могла думать кроме этой фотографии.
"Как только я размажу задницу Роланда по шахматной доске, сыграем в другую игру. Как насчет "кто, на днях видел компрометирующие фото Люс?" сказала Арриан, скрестив руки на столе.
"Что?" Люс подпрыгнула. Она придавила свою руку твердо на обложку книги, чувствуя себя бесспорной, что ее напряженное выражение выдавало все. Она никогда не должна была приносить это сюда.
"Я выскажу тебе три предположения," сказала Арриан, закатывая глаза. "Молли щелкнула тебя ныряющий в большой черный автомобиль вчера после урока."
"Ох." Вздохнула Люси
"Она собиралась выдать тебя Рэнди," Арриан продолжала. "Пока я не дала ей знать что это незачем делать, Ммм-хмм." Она щелкнула пальцами. "Теперь, что бы показать свою благодарность, скажи мне, она тайком водят тебя к психоаналитику, вне кампуса?" Арриан понизила голос до шепота и постучала ногтями по столу. "Или у тебя появился ухажер?"
Люс посмотрела на Роланда, который не отрываясь смотрел на нее.
"Ни то, ни другое," - ответила она. - "Я просто уехала ненадолго, чтобы поговорить с Кэмом. Это точно не…"
"Обман! Плати, Aрри," сказал Роланд, усмехаясь. "Ты должна мне десять долларов."
У Люс отвисла челюсть.
Aрриан похлопала ее руку. "Не грандиозное соглашение, мы только сделали небольшое пари, чтобы держать вещи интересными. Я предполагала, что это был Даниэль, с которым ты ушла. Роланд здесь выбрал Кэма. Ты исчерпываешь мои финансовые ресурсы, Люс. Мне не нравится это."
"Я была с Дэниелом," - Люси почему-то почувствовала потребность все объяснить. Неужели этим двоим больше нечем заняться, кроме как сидеть тут и обсуждать, как она проводит свое свободное время?