Мультимедийные презентации, сопровождающие доклады и сообщения обучающихся на практических занятиях. Интернет-ресурсы, в том числе https://ibooks.ru (свободный доступ)
ОПИСАНИЕ МАТЕРИАЛЬНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ БАЗЫ, НЕОБХОДИМОЙ ДЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА
Учебный процесс по данной дисциплине проводится в лекционных аудиториях, оснащенных мультимедийными средствами обучения, и компьютерных классах с выходом в Интернет.
Для организации самостоятельной работы студентов необходимо наличие персональных компьютеров с доступом в Интернет.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1
Ситуация 1
(Практическая психология образования / Под ред.
И.В.Дубровиной. М. 1998.)
«Миша Н., 7 лет, детский сад не посещал, при поступлении в школу, по словам матери (педагога по образованию), хотел учиться, был хорошо подготовлен. Первое полугодие проучился нормально, однако учительница часто делала замечания – отвлекается на уроках, невнимателен и т.д. Миша, мальчик достаточно воспитанный, вдруг стал огрызаться, иногда грубить учительнице. Мать не придавала сначала этому большого значения. Но поведение Миши постепенно ухудшалось. После того как учительница назвала его при всем классе «идиотом», мальчик набросился на нее. Разбор в кабинете директора только усугубил конфликт, ребенок окончательно замкнулся, отказывался ходить в школу. Мать все-таки отводила его в школу, и он либо безучастно сидел на уроках, либо вел себя вызывающе: мог ходить по классу, укусил девочку, которая обзывала его, сидел под партой, когда учительница ругала мальчика, в диктанте перед каждым словом написал приставку «не», диктант не сдал учителю и т.д. Ко всем взрослым стал относиться с недоверием, отказывался разговаривать с ними, наблюдался частичный мутизм.»
Мутизм – потеря речи.
Ситуация 2
А.П.Чехов
Тоска
(в сокращении)
«Вечерние сумерки. Крупный мокрый снег лениво кружится около только что зажженных фонарей и тонким мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, плечи, шапки. Извозчик Иона Потапов весь бел, как приведение. Он согнулся, насколько только возможно согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевельнется…
Иона и его лошаденка не двигаются с места уже давно. Выехали они со двора еще до обеда, а почина все нет и нет. Но вот на город спускается вечерняя мгла. Бледность фонарных огней уступает свое место живой краске, и уличная суматоха становится шумнее.
- Извозчик, на Выборгскую! – слышит Иона. – Извозчик!
Иона вздрагивает и сквозь ресницы, облепленные снегом, видит военного в шинели с капюшоном.
…Военный садится в сани. Извозчик чмокает губами, вытягивает по-лебединому шею, приподнимается и больше по привычке, чем по нужде машет кнутом. Лошаденка тоже вытягивает шею, кривит свои палкообразные ноги и нерешительно двигается с места…
Иона оглядывается на седока и шевелит губами… Хочет он, по-видимому, что-то сказать, но из горла не выходит ничего, кроме сипенья.
- Что? – спрашивает военный.
Иона кривит улыбкой рот, напрягает свое горло и сипит:
- А у меня, барин, тово… сын на этой неделе помер.
- Гм!.. Отчего же он умер?
Иона оборачивается всем туловищем к седоку и говорит:
- А кто же его знает! Должно, от горячки… Три дня полежал в больнице и помер… Божья воля.
- Сворачивай, дьявол! – раздается в потемках. - …Гляди глазами!
- Поезжай, поезжай,.. – говорит седок, - этак мы и до завтра не доедем. Подгони-ка!
Извозчик опять вытягивает шею, приподнимается и с тяжелой грацией взмахивает кнутом. Несколько раз потом оглядывается он на седока, но тот закрыл глаза и, по-видимому, не расположен слушать. Высадив его на Выборгской, он останавливается у трактира, сгибается на козлах и опять не шевельнется… Мокрый снег опять красит его и лошаденку. Проходит час, другой…
По тротуару, громко стуча калошами и перебраниваясь, проходят трое молодых людей: двое из них высоки и тонки, третий мал и горбат.
- Извозчик, к Полицейскому мосту! – кричит дребезжащим голосом горбач. – Троих… двугривенный!
Иона дергает вожжами и чмокает. Двугривенный цена не сводная, но ему не до цены… Что рубль, что пятак – для него теперь все равно, были бы только седоки… Молодые люди, толкаясь и сквернословя, подходят к саням и все трое сразу лезут на сиденье. Начинается решение вопроса: кому двум сидеть, а кому третьему стоять? После долгой перебранки… приходят к решению, что стоять должен горбач, как самый маленький.
- Ну, погоняй! – дребезжит горбач, устанавливаясь и дыша в затылок Ионы. – Лупи! Да и шапка же у тебя, братец, хуже во всем Петербурге не найти…
Иона чувствует за своей спиной вертящееся тело и голосовую дрожь горбача… Горбач бранится до тех пор, пока… не раздражается кашлем. Длинные начинают говорить о какой-то Надежде Петровне. Иона оглядывается на них. Дождавшись короткой паузы, он оглядывается еще раз и бормочет:
- А у меня на этой неделе… тово… сын помер!
- Все помрем… - вздыхает горбач, вытирая после кашля губы. – Ну, погоняй, погоняй! Господа, я решительно не могу дальше так ехать. Когда он нас довезет?
- А ты его легонечко подбодри… в шею!
- Старая холера, слышишь? Ведь шею накостыляю!..
И Иона больше слышит, чем чувствует, звуки подзатыльника.
- Гы-ы… -смеется он. – Веселые господа… дай бог здоровья!
- Извозчик, ты женат? – спрашивает длинный.
- Я то? Гы-ы… веселые господа! Теперь у меня одна жена – сырая земля… Хо-хо-хо… Могила то есть!.. Сын-то вот помер, а я жив… Чудное дело, смерть дверью обозналась… Заместо того, чтоб ко мне идти, она к сыну…
И Иона оборачивается, чтобы рассказать, как умер его сын, но тут горбач легко вздыхает и заявляет, что, слава богу, они наконец приехали. Получив двугривенный, Иона долго глядит вслед гулякам, исчезающим в темном подъезде. Опять он одинок, и опять наступает для него тишина… Утихшая ненадолго тоска появляется вновь и распирает грудь еще с большей силой. Глаза Иона тревожно и мучительно бегают по толпам, снующим по обе стороны улицы: не найдется ли из этих тысяч людей хоть один, который выслушал бы его? Но толпы бегут, не замечая ни его, ни тоски… Тоска громадная, не знающая границ. Лопни грудь Ионы и вылейся из нее тоска, так она бы, кажется, вест свет залила, но, тем не менее, ее не видно. Она сумела поместиться в такую ничтожную скорлупу, что ее не увидишь днем с огнем…
«Ко двору, - думает он. – Ко двору!»
И лошаденка, точно поняв его мысль, начинает бежать рысцой. Спустя часа полтора Иона сидит уже около большой, грязной печи. На печи, на полу, на скамьях храпит народ…
В одном из углов поднимается молодой извозчик, сонно крякает и тянется к ведру с водой.
- Пить захотел? – спрашивает Иона.
- Стало быть, пить!
- Так… На здоровье… А у меня, брат, сын помер… Слышал? На этой неделе в больнице… История!
Иона смотрит, какой эффект приозвели его слова, но не видит ничего. Молодой укрылся с головой и уже спит. Старик вздыхает и чешется… Как молодому хотелось пить, так ему хочется говорить. Скоро будет неделя, как умер сын, а он еще не говорил ни с кем… Нужно поговорить с толком, с расстановкой… Надо рассказать, как заболел сын, как он мучился, что говорил перед смертью, как умер… Нужно описать похороны и поездку в больницу за одеждой покойника. В деревне осталась дочка Анисья… И про нее нужно поговорить… да мало ли о чем он может теперь поговорить? Слушатель должен охать, вздыхать, причитывать…
«Пойти лошадь поглядеть, - думает Иона. – Спать всегда успеешь.. Небось выспишься…»
Он одевается и идет в конюшню, где стоит его лошадь. Думает он об овсе, сене, о погоде… Про сына, когда один, думать не может… Поговорить с кем-нибудь о нем можно, но самому думать и рисовать себе его образ невыносимо жутко…
- Чуешь? – спрашивает Иона свою лошадь, видя ее блестящие глаза.
- Ну, жуй, жуй… Коли на овес не выездили, сено есть будем… Да… Стар уж стал я ездить… Сыну бы ездить, а не мне… То настоящий извозчик был… Жить бы только…
Иона молчит некоторое время и продолжает:
- Так-то, брат, кобылочка… Нету Кузьмы Ионыча… Взял и помер зря… Теперя, скажем, у тебя жеребеночек, и ты этому жеребеночку родная мать… И вдруг, скажем, этот самый жеребеночек приказал долго жить… Ведь жалко?
Лошаденка жует, слушает и дышит на руки своего хозяина…
Иона увлекается и рассказывает ей все…»
Ситуация 3